Генезис конституционных положений в сфере труда: историко-правовой ракурс
Рассматривая проблему развития конституционного законодательства, российского конституционализма необходимо обратить внимание на тот факт, что всегда в первую очередь исследователей интересовал вопрос о принадлежности власти. Любые конституционные преобразования всегда начинались с процесса реорганизации формы правления. Достаточно вспомнить Манифест 17 октября 1905 года, предусматривающий придание Государственной Думе статуса высшего законодательного и представительного органа (это и есть изменение формы правления). Первая в мировом масштабе Конституция Соединенных Штатов Америки 1787 года также в первую очередь решала вопрос о власти, а уже потом, значительно позже, вопрос о предоставлении прав и свобод.
Конечно, можно привести в качестве примера первую Конституцию РСФСР 1918 года или французскую Декларацию прав человека и гражданина 1789 года, которую можно считать первым конституционным актом Французской Республики. Однако в этих случаях дарованные конституциями права и свободы можно рассматривать, с одной стороны, как, «возврат долга» народу, на «плечах» которого к власти пришли те или иные люди, а с другой – как ширму, скрывающую революционный террор и репрессии.
Конституционное развитие России показывает, что для реформирования таких конституционно-правовых институтов, как система высших органов государственной власти, форма государственного устройства, необходим своего рода толчок в виде принятия конституционного акта или иного правового документа, претендующего на право считаться основным.
|
|
|
Развитие же института прав и свобод личности имеет иные тенденции. Закрепление на конституционном уровне социально-экономических прав скорее является следствием развития соответствующих отраслей права, а также влияния международно-правовых норм[50]. Так, прежде, чем в ст. 18 Конституции РСФСР 1918 года[51] были впервые сформулированы принципы регулирования труда, в стране уже было принято большое количество правовых актов в этой сфере. По подсчетам А.М. Лушникова и М.В. Лушниковой, в России только в период с 1866 по 1907 годы их число достигло 36.[52]
В настоящее время большинство авторов высказывают точку зрения, согласно которой Россия, в отличие от западно-европейской цивилизации, никогда не имела ни каких-либо демократических институтов, ни парламентских начал, ни, тем более, конституционных традиций.
Известный исследователь вопросов истории отечественного государства и права Е.А. Скрипилев справедливо отмечает, что в самодержавной России никогда не было конституции в европейском смысле[53]. Однако отсутствие конституции еще не означает отсутствие конституционных традиций! Первые конституционные проекты появились в России уже ХVIII веке. Первый конституционный опыт иностранных государств относится к этому же времени. К числу первых конституционных проектов можно отнести проекты графа Н.И. Панина, А.Р. Воронцова. Чуть позже не обошли вниманием конституционные вопросы С.Е. Десницкий, Д.И. Фонвизин, А.Н. Радищев и другие. Более того, России были известны идеи и народного представительства[54], и коллегиального управления[55], и самоуправления[56].
|
|
|
Кроме того, с известной долей осторожности, можно утверждать, что в России на протяжении всей ее истории были изданы несколько правовых документов, которые могут быть отнесены к конституционным актам. В ряде источников, таких как Судебник 1497 года, Соборное уложение 1649 года, Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка» от 17 октября 1905 года вместе с Основными законами от 23 апреля 1906 года без всякого сомнения содержатся конституционно-правовые (государственно-правовые) нормы. Поэтому, давая правовую характеристику тому или иному историческому периоду, мы смело можем употреблять такие понятия, как «конституционное право» и «конституционно-правовая характеристика».
|
|
|
Для отечественной системы права на протяжении всей ее дореволюционной истории была характерна прозрачность и нечеткость границ между отраслями. Вообще, деление права на отрасли являлось условным, а главное не имело столь принципиального значения как в наше время.
Что касается конституционного права, то к его предмету ученые всегда относили общественные отношения, определяющие принципы, на которых основано устройство государства и общества[57]. Поэтому анализ первых российских фабричных законов конца XIX века с позиции конституционного права не является некорректным. Эти нормативные акты наряду с «чистыми» государственно-правовыми документами своим появлением и характером правового воздействия определили направление развития всего российского государства, появление первого конституционного документа.
Отдельные статьи о труде лично свободных лиц можно найти в Русской Правде, Псковской ссудной грамоте, Соборном уложении 1649 г., Указах Петра I.
Профессоры А.М. Лушников и М.В. Лушникова высказывают, на наш взгляд, правильное мнение, что «до середины XIX века мы можем с уверенностью говорить только о процессе формирования предпосылок возникновения трудового законодательства» [58]. По настоящему первым правовым актом в сфере трудового права являлся Закон от 1 июня 1882 г. «О малолетних, работающих на заводах, фабриках и мануфактурах», по которому дети до 12 лет к работе не допускались, а 12-15 летние не могли работать более 8 часов в сутки[59]. Позднее стали предприниматься попытки по систематизации фабричного законодательства. Но достаточно полномасштабная инкорпорация фабричного законодательства была проведена лишь к 1913 году, когда был принят Устав о промышленном труде.
|
|
|
Судебник 1497 года[60] был первым на Руси законодательным сборником, который собрал в своем составе юридические нормы, общие для всей России. Конечно, для средневековой системы права не характерно деление ее на отрасли, поэтому в Судебнике содержатся нормы, регулирующие все основные группы общественных отношений. Конституционно-правовая составляющая Судебника была посвящена вопросам судоустройства. Исключительно важным для развития не только судебной системы, но и всей системы права было закрепление в нем независимости, беспристрастности и неприкосновенности судей. Впервые законодательно закреплялась стройная судебная система – центральная и местная[61].
Не обошел Судебник вниманием и правовой статус холопа и зависимого крестьянина. Но правовая природа их труда еще очень далека от того наемного труда, что всегда являлся предметом трудового права. Договор личного найма в это время означал отречение от свободного состояния[62]. В связи этим было ограничено право наймитов (наемных работников) на судебную защиту. Например, наймит, ушедший до окончания срока договора, терял всякие права на вознаграждение[63].
Соборное уложение 1649 года, Указы Петра I также почти никак не развивают институт трудового договора. Хоть эти документы и закрепляют за посадскими людьми право нанимать работников для удовлетворения своих интересов, а также проводят границы между правовым положением этих работников и «кабальных людей», природа отношений найма все-таки остается нераскрытой.
В 1832 г. был утвержден и с 1835 г. введен в действие Свод законов Российской империи[64], в т. 1 которого содержались основные государственные законы, определившие порядок разработки и утверждении законопроектов, введение их в действие и т.п.
С позиции развития конституционализма, чрезвычайно важной выглядела попытка установить в Своде законов перечень основных форм законодательных актов, принимаемых в России: уложения, уставы, учреждения, грамоты, положения, наказы (инструкции), манифесты, указы, мнения Государственного совета и доклады, удостоенные высочайшего учреждения (ст. 53). Впервые в истории российского права в нем было четко сформулировано положение о том, что закон не имеет обратной силы. В ст. 60 Свода законов было сказано, что «закон действует только на будущее время. Никакой закон не имеет обратного действия. Сила одного не распространяется на деяния, совершившиеся прежде его обнародования». Исключения из общего правила специально оговаривались: 1) если новый закон (и на это есть в его тексте прямое указание) есть лишь подтверждение или разъяснение смысла закона, ранее принятого; 2) когда в самом законе есть прямое указание на то, что сила его распространяется и на время, предшествовавшее его обнародованию. Кроме того, в Своде законов формулировался принцип (известный российскому законодательству и ранее), что никто не может отговариваться неведением закона, если он был в установленном порядке обнародован (ст. 62).
Известно, что указанные принципы дошли до современного российского законодательства. Причем отечественная юридическая наука рассматривает эти положения не как обычные принципы права, а как правовые аксиомы[65]. Следует, однако, отметить, что правовые аксиомы, как, впрочем, и презумпции не имеют достаточного количества отличительных черт, характерных для принципов права, особенно общих[66].
В настоящее время интересующее нас положение закреплено в ст. 54 Конституции Российской Федерации: «Закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, обратной силы не имеет». Кроме того, аксиома, определяющая действие закона во времени, находит свое выражение практически в любом отраслевом законодательстве[67].
Основной вехой в развитии системы российского законодательства первой половины ХIХ века следует признать разделение права на частное и публичное[68]. М.М. Сперанский полагал, что «два союза, два порядка отношений необходимы в государстве: союз государственный и союз гражданский. Союз государственный есть внутренний и внешний; здесь вопрос только о первом. Союз гражданский есть или семейственный или союз по имуществам. Из союзов возникают права и обязанности. Те и другие определяются и охраняются законами. Отсюда два порядка законов: законы государственные и законы гражданские» [69].
Гражданское законодательство, безусловно, относилось к частной стороне системы права. Включение индивидуальных договоров о труде в предмет частноправовой отрасли еще раз подтверждает факт отсутствия полноценного представления законодателя об особенностях регулировании труда, поскольку основой регулирования труда являются принципы, гарантирующие государственную защиту прав и законных интересов сторон трудового правоотношения.
Деятельность М.М. Сперанского, как в сфере развития государствоведения, так и юридической науки, трудно переоценить. Он впервые в истории отечественной юридической науки детально разработал и, что самое главное, попытался придать легальную форму двум основополагающим началам государства и права: принципу разделению власти на законодательную, исполнительную и судебную и принципу законности[70].
М.М. Сперанский считал своим долгом создать для России такую систему, при которой сила законов превышала бы действие верховной политической власти. «Каким образом коренные законы государства сделать столько неподвижными и неприменяемыми, чтоб никакая власть преступить их не могла и чтоб сила, в монархии воздействующая, над ними единственно никакого действия не имела?» - главный вопрос, волновавший М.М. Сперанского[71].
На этом этапе трудового законодательства как такового не существовало, хотя уже отчетливо выделялся договор личного найма. Предельный срок действия договора – 5 лет. Некоторые категории населения ограничивались в праве наниматься. Так, государственные крестьяне могли наниматься лишь при наличии паспорта. Для помещичьих крестьян, кроме паспорта, требовалось еще разрешение помещиков. Для замужних женщин, если они не проживали отдельно от мужей, требовалось разрешение последних[72].
Наиболее серьезные преобразования во всей системе российского права, в том числе и конституционного (государственного) датируются второй половиной XIX – началом ХХ века.
В.А. Лебедев справедливо отмечает, что при осуществлении крестьянской, земской, городской, судебной, военной реформ в 60-70-х годах ХIХ века появились определенные сдвиги в направлении утверждения конституционных начал. «Проект основного закона, подготовленный комиссией Лорис-Меликова, был решительным шагом на пути к конституции»[73]. Однако в период правления Александра II конституция так и не появилась. Более того, после его смерти развитие конституционализма приостановилось, и в какой-то степени сменилось «контрреформами», приведшими к обострению социально-экономических и общественно-политических проблем и, в конечном счете, к революционному взрыву 1905 года[74].
Другое дело, что отмена крепостного права привела к освобождению большого количества рабочей силы, нашедшей свое применение на создаваемых повсеместно фабриках. В этих условиях бурное развитие трудового законодательства как регулятора отношений между владельцами промышленных предприятий и лично свободными работниками было неизбежным.
По мнению Р.М. Дзидзоева, «Манифест 17 октября[75] не был конституцией и даже конституционным законом, по своим юридическим характеристикам он походил на так называемые европейские конституционные акты, получившие распространение в эпоху конституционных преобразований. Все они предусматривали участие народа в законодательстве и подтверждали права человека»[76]. В связи с этим Р.М. Дзидзоев предлагает называть первой Конституцией России Основные государственные законы от 23 апреля 1906 года[77], хотя конституцией они официально не именовались. Но, как правильно заметил автор, «французская Декларация прав человека и гражданина тоже не именовалась конституцией, хотя именно она знаменовала наступление конституционной эры» [78].
Известный немецкий социолог Макс Вебер сделал вывод, который смело, по мнению В.К. Самигуллина, можно применить к современной российской ситуации. В революции 1905-1907 годов демократия не победила, а под натиском общественного мнения сложился «мнимый конституционализм», который представляет тактическую уступку самодержавию, а не долгосрочную программу конституционно-правовых преобразований. Главным же направлением конституционного развития В.К. Самигуллин считает внедрение в общественное сознание новых принципов экономической независимости, индивидуализма и личных прав[79], что не наблюдалось в начале ХХ века. Манифест 17 октября впервые в истории России провозгласил учреждение парламента. Но с позиции темы диссертационного исследования наиболее интересным моментом Манифеста явилось закрепление в нем некоторых прав человека. Основным юридическим препятствием на пути решения проблемы прав и свобод российских подданных служил сословный строй, сохранившаяся даже после отмены крепостного права сословная неполноправность, дававшая о себе знать буквально на каждом шагу и выражавшаяся в существовании сословных (дворянских) учреждений, в неравенстве перед законом и судом. Чуть позже издания Манифеста в Государственную Думу было внесено предложение, которое гласило: «Для полного развития принципа равноправия и свободы личности в государстве необходимо упразднение сословного строя…»[80]. Но серьезных шагов в преодолении сословных противоречий так и не было сделано.
В период двоевластия главным событием в сфере развития трудового законодательства было создание в структуре Министерства торговли и промышленности отдела труда, переименованного позднее в Министерство труда, которое разработало и предприняло ряд мер, среди которых наиболее важным следует считать: введение 8-часового рабочего дня; сверхурочные работы отныне допускаются только с согласия фабрично-заводских комитетов; разработка закона о социальном страховании рабочих; зарождение основ социального партнерства[81].
А.М. Лушников напоминает, что в 20-е годы ХХ века главным назначением трудового права ученые признавали охрану труда граждан[82]. Однако, как свидетельствует автор, уже тогда разрабатывалась идея о двуединой природе отрасли трудового права, ее социально-хозяйственном назначении. Этот принцип нашел свое отражение в законодательстве лишь в начале ХХI века с принятием Трудового кодекса Российской Федерации.
Советскими учеными предпринимались попытки выделить отраслевые принципы:
· единство советского трудового права, включающее единство прав и обязанностей и распространение норм трудового права на всех лиц, заключивших трудовой договор;
· устойчивость трудовых отношений;
· толкование всех спорных положений трудового договора в пользу работника;
· определенность условий найма труда.
В этот же период И.С. Войтинский впервые из советских ученых принципы трудового права представил в виде основных прав и обязанностей сторон трудового договора[83].
Первые советские конституции (Конституции РСФСР 1918, 1925, 1937 годов) фактически одинаково определяли принципы правого регулирования труда. Главный из них отождествлялся с основной обязанностью советских граждан: обязанностью трудиться на благо общества[84].
При этом Конституция РСФСР 1937 года в ст. 12 впервые разделяет конституционный принцип советского права – «кто не работает, тот не ест» - от конституционного права на труд. Последнее положение фактически не имело юридического значения. Советский гражданин практически не имел должной свободы труда, а право на труд полностью поглощалось конституционным принципом, выражающимся в обязанности трудиться.
Конституция РСФСР 1978 года, как и прежние советские конституции, была преимущественно коллективистской – во многом ставила интересы общества впереди интересов конкретного человека. Однако существенным шагом вперед явилось восстановление раздела о взаимоотношениях государства и личности в структуре Конституции на второе место после основ общественного строя и политики, а также его существенное расширение. Во-первых, усилилось значение прав и свобод, зафиксированных ранее, во-вторых, вводились новые права и свободы, в-третьих, укреплялась взаимосвязь прав и свобод граждан с их обязанностями, в-четвертых, одновременно с расширением прав и свобод предусматривалось усиление их политических, экономических и, в особенности, юридических, гарантий[85].
И все же следует согласиться с большинством авторов, которые отмечают, что многие из положений Конституции РСФСР 1978 года оставались лишь на бумаге. Они не были в достаточной степени оснащены средствами и механизмами реализации, не сопровождались конкретными практическими делами. Е.А. Лукьянова напоминает, что вплоть до 1987 года в стране не существовало единой юридической процедуры обжалования гражданами действий должностных лиц, хотя в ст. 56 Конституции РСФСР 1978 года имелось на нее прямое указание.[86]
И. Михайловская указывает, что весьма характерной чертой и сталинской, и брежневской конституций был отчетливый приоритет социально-экономических прав над теми, которые принято называть естественными и неотъемлемыми.[87] Конституция 1936 года предусматривала право граждан на труд, «то есть право на получение гарантированной работы с оплатой их труда в соответствии с его количеством и качеством» (ст. 118), право на отдых, право на материальное обеспечение в старости (ст. 119), а также – в случае болезни и потери трудоспособности (ст. 120), право на образование (ст. 121).
И. Михайловская справедливо считает, что «социально-экономические права в условиях ликвидации частной собственности оказались очень удобной идеологической ширмой, прикрывающей экономическую и политическую монополию государства на «устройство жизни своих подданных и, как следствие этого, на полную ликвидацию пространства свободы».[88] В подтверждение этому можно привести положения так и не реализованного проекта Конституции СССР, разрабатывающегося в 1962-1964 годах, в котором права и обязанности граждан рассматривались в разделе, посвященном общественному и государственному строю СССР с позиции достижений социализма в сфере удовлетворения растущих материальных и духовных потребностей и всестороннего развития личности.[89]
Ст. 38 Конституции РСФСР 1978 года провозглашала «право на труд, - то есть на получение гарантированной работы с оплатой труда в соответствии с его количеством и качеством и не ниже установленного государством минимального размера, - включая право на выбор профессии, рода занятий и работы в соответствии с призванием, способностями, профессиональной подготовкой, образованием и с учетом общественных потребностей». В то же время ст. 58 Основного закона определяла добросовестный труд как «обязанность и дело чести каждого способного к труду гражданина РСФСР».
И законодатель, и юридическая наука понимали под правом на труд, прежде всего, гарантированное место работы для каждого советского гражданина. Причем работа должна обязательно предоставляться в соответствии со специальностью и квалификацией работника.[90] Данная позиция в корне отличается от современной ситуации, когда конституционное право на труд не гарантирует каждому гражданину рабочее место, а лишь наделяет его правом выбора профессии и рода деятельности.
С одной стороны, существовавшая ранее система с позиции обеспечения права на труд была более совершенна. Но проблема в том, что в советский период в основе права на труд лежал принцип, заключающийся в обязанности каждого гражданина трудиться. Базисом же современного механизма регулирования трудовых отношений является принцип свободы труда, включающий запрет принудительного труда, никак не совместимый с всеобщей трудовой повинностью. Для обеспечения исполнения этой обязанности советскими гражданами государство неизбежно должно было создать определенные условия, которые и выражались в виде гарантированного рабочего места для каждого. В период же становления рыночной экономики, развития предпринимательства, и, соответственно, формирования рынка труда обеспечить данные условия государство не в состоянии, поэтому установить указанную выше обязанность не вправе.
Назначение Конституции состоит не в декларации общеизвестных постулатов, а в обеспечении эффективной деятельности государства на благо общества и конкретного человека. Для этого конституционные положения должны обладать всеми признаками реальных правовых предписаний. Конституция, по верному замечанию Е. Спекторского, не производит социальных реформ, зато создает для этого законную возможность[91].
Историческое развитие России отражает зависимость правового регулирования наемного труда от особенностей конституционно-правовых предписаний в этой сфере. Беспорядочное дореволюционное правотворчество в сфере труда явилось следствием отсутствия у государства ясных представлений о приоритетах и направлениях регулирования трудовых отношений. Принципы, закрепленные в советских Конституциях, были оторваны от реальной действительности, излишне политизированы и в связи с этим не могли должным образом повлиять на совершенствование механизма регулирования общественных отношений в сфере труда. Они выступали скорее в качестве политических принципов деятельности государства, а не принципов права. Конституция Российской Федерации 1993 года впервые закрепила ориентиры в развитии трудового законодательства и направления правового регулирования трудовых отношений. Современные конституционные положения в сфере труда, с одной стороны, отражают концепцию построения в России социального государства, а с другой – являются основным звеном механизма регулирования труда.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 280; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!