Глава 2: Любовь не может погибнуть 2 страница
— По опыту нашей прошлой ночи свободы, прошлой ночи, когда лекарства и твое собственное тело не могут управлять тобой. — закончила девушка.
Я чувствовала, что хочу заплакать, потому что хорошо видела слезы в её глазах, которые она изо всех сил старалась удержать, а Эйприл никогда не плакала. Боже, я любила её за это самообладание.
— И, последнее, номер пять. Все, что случится на этой вечеринке, остается на этой вечеринке, как тогда в Вегасе.
Я прыснула со смеху, и она вместе со мной, прежде чем снова стать серьезной и указать своим наманикюренным пальчиком мне в лицо.
— Я именно это и имею в виду, Харпер. Если моя мама узнает, то меня отвезут в самую ближайшую женскую школу в Канзасе, ты хочешь знать, что происходит там с девочками? Это похоже на женскую тюрьму; они кидаются в бой друг с другом и, я говорю тебе это прямо сейчас, я слишком сильно люблю мальчиков. Поняла?
Я кивнула, и щеки разболелись от озарявшей мое лицо улыбки и сдерживаемых хихиканий.
— Я поняла: что происходит в Вегасе, остается в Вегасе.
— Точно.
— Я думаю, что всегда хотела сказать это.
Она засмеялась.
— Я тоже.
— Хорошо, давай пойдем, и по дороге ты расскажешь мне все, что скрыла об этом Картере Уэлше.
Эйприл схватила меня за руку и завизжала, выталкивая за пределы комнаты, и нам почти удалось выйти в парадную дверь, пока мой брат, Бенни, не выскочил из гостиной и не стрельнул Эйприл в щеку безопасным дротиком фирмы «Nerf»[1]. Я ахнула, и она, конечно, завопила, продолжая с Бенни пялиться друг на друга. Это было бы забавно, если бы я не была уверена, что Эйприл вырвет его десятилетние яйца из тела.
|
|
|
Бенни выглядел раскаивающимся, пока не прошла миллисекунда, и в нем не включился режим полета. Как только Эйприл сделала шаг в его сторону, он побежал, и я вздохнула, потому что знала, что отец захочет меня отчитать.
— Постой-ка, ангел, — позвал отец. — Ага, как знала. Я бросила взгляд на Эйприл, и она губами проговорила «прости», пока мы ожидали его в прихожей.
Отец уже повесил фотографии мамы на стене, или, может быть, это была тетя Джун, которая хотела, чтобы мы помнили ее сестру женщиной, которой она была до аварии. А может, она просто хотела, чтобы мы чувствовали себя как дома в нашем новом жилище, которое не пахло ничем, кроме новизны. Оно пахло землей. Я думала, так пахнет деревня, и что на самом деле могло быть хуже, могло пахнуть больницей. Я ненавидела больницы.
— Ангел, — отец осмотрел Эйприл и подметил ее наряд, или отсутствие как такового, перед тем, как окинул меня взглядом, нахмурился, а затем улыбнулся мне. Я почувствовала облегчение от того, что надела платье. Но его улыбка не достигла глаз, и, как показалось мне, он выглядел усталым и печальным. Он — это тень человека, которого я люблю, и я ненавижу себя за это. И из-за этого я ненавидела много вещей в жизни. Мне было интересно, превращусь ли я в нечто, как шар бушующей ненависти, и продолжит ли жизнь иметь нас как дерьмовых неудачников.
|
|
|
— Вы уже уходите? — спросил он очевидное.
Когда мы перестали разговаривать, как отец и дочь? Когда он сказал, что мы переезжаем в Олбани, Миссури, у меня появилась маленькая надежда, что из всех изменений, которые принесет этот переезд, наши отношения станут одними из них.
Ну, люди говорят, что хорошо иметь надежду. Правда, я не была уверена, что еще не отказалась от своей.
— Да, вечеринка началась еще час назад, — ответила я на автомате, желая поскорее убраться отсюда.
— Мы уже весьма опоздали, дядя Дрю. Но если мы проторчим еще дольше, это будет довольно грубо.
О, мой спаситель! Эйприл знала, когда мне надо убраться очень быстро. Не только тогда, с отцом, но и под пристальным вниманием ее матери. Я не знала, что буду делать в школе без нее. Быть новенькой — это то же самое, что быть наживкой в океане — голодные акулы налетают быстро. Парни рассматривали меня, как свежую закуску, девушки... почти также, только они не хотели затащить меня в постель, они хотели убрать конкурентку. Как мало они знали, ведь это бессмысленно. На следующей неделе мне будет далеко до конкуренции, на следующей неделе я буду больной девочкой, которую все жалеют, после такого никакой похоти.
|
|
|
Отец кивнул, стараясь изо всех сил не смотреть на свою племянницу в ее купальнике с глубоким декольте, открывающим вид на ее великолепную грудь, и мне хотелось дико засмеяться, потому что именно это и было ее целью, чтобы ее заметили парни, и, может быть, Картер Уэлш. Она просто не посчитала моего отца, который старался ослепнуть, чтобы спасти себя от стыда, раз Эйприл сама была не способна это сделать. Она абсолютная бесстыдница, и я просто обожала ее за это, потому что сама боялась быть настолько наглой.
— Хорошо. Ну, увидимся позже, — сказал он нервно, и я почувствовала невысказанные слова.
— Да. — Я поцеловала его шершавую щеку и улыбнулась. — Люблю тебя.
— И я тоже люблю тебя. Веселись, ангел, — не важно, какое у меня было настроение, я всегда чувствовала волну тепла, когда он называл меня так. Как гласит история, когда я родилась и лежала на материнской груди липкая и накормленная, он сказал, я была его ангелом, и мама, будучи поклонницей музыки, назвала меня Харпер, что означает музыканта с арфой.
|
|
|
Я почти могла представить блаженство момента и тогда, прямо как сейчас, раздражение омрачало все это, потому что я знала: вероятность того, что я нашла бы мужчину и родила ребенка, и разделила этот момент с тем мужчиной, как мои родители, скорее всего никогда со мной не случится.
— О, мы повеселимся, дядя Дрю. Повеселимся, — тихий смешок вырвался из меня, стоило только увидеть массу неудобных рассуждений, которыми загрузился отец на счет неясного высказывания, не говоря уже об облегчении, которое Эйприл всегда приносила в моменты моего уныния.
Отец мог остановить меня. Он мог дать мне наставления или велеть быть дома в определенный час, но вместо этого он улыбнулся этой своей мягкой улыбкой, которую совершенствовал с тех пор, как доктор сообщил ему новости. Он позволил мне выйти за дверь, не прощаясь, потому что мы больше так никогда не делали. Я думала, он считал, что с тех пор, как у меня не было так много шансов победить болезнь или изнурительную химиотерапию, я должна была прожить полную жизнь, пока могла — вот, почему я согласилась на правила Эйприл этой ночью.
* * *
— Дом Люка потрясающий, — сказала я Эйприл, пока мы спускались прямо к бушующей вечеринке. Все место выглядело так, будто было сделано из стекла в медовых тонах. Там были огромный бассейн и прекрасный сад, которые явно тянули деньги на их содержание в этой чертовой засухе.
— Я знаю, верно? Семья этого парня имеет оборот наличных, как верхушка Голливуда. Я слышала, что его отчим — член клуба миллионеров. Клуба миллионеров! Это огромное дерьмо, а Вону плевать. Кто, черт возьми, игнорирует отца с миллионами? У этого парня явно проблемы.
— Погоди. Кто такой Вон? — я была в замешательстве. Минуту назад мы говорили про Люка, а теперь она болтала о каком-то Воне.
— Вон — это брат Люка... ну его сводный брат, и, добавлю по-быстрому, тут замешана история, которую никто не расскажет. В любом случае, он — полная противоположность своему брату. Горячий, конечно, но недоступный.
— Он — кретин, — раздался голос справа. Люк налетел на меня и поцеловал в щеку, прежде чем повторить это с Эйприл, которая наслаждалась. Видимо, они играли во флирт с дошкольничества. От него пахло пивом, солью и землей — все пахнет землей. Люк был таким же дружелюбным по отношению ко мне, каким был в первую неделю в школе, и поцелуй был слишком личным. Может, это здорово в деревне, но быть девчонкой из Сиэтла слишком раздражало.
— Неважно, — смеясь ответила Эйприл, уже осматривая группы людей в поисках Картера. Оказалось, я встречала его в художественном классе, и он был потрясающим скетчером, у него всегда была с собой видеокамера. Мы обе высматривали его одновременно, и она схватила меня за руку, потому что, кажется, Эйприл — не единственная, кто имела виды на Картера, что, честно говоря, не удивительно. Парень был создан для этого. Но ради Эйприл я готова была стать ветряной оспой и жуками в животах всех тех бикини-бронированных задниц.
— Предполагаю, здесь мне надо убить несколько сучек? Мне нравится эта вечеринка все больше с каждой секундой, — сказала я, рассмешив Эйприл и Люка. Было здорово заставлять кого-то смеяться, вместо слез или чувства жалости.
— Когда я увидел тебя в первый день, я знал, что влюблюсь в тебя, — Люк сказал это так серьезно, что я почувствовала себя некомфортно. Обманщик.
— Пойдем, — я схватила Эйприл за руку и потянула в сторону бассейна с бикини-командой. У Картера снова была камера, и он снимал видео, стоя рядом с парнем, который выглядел таким же вкусным, как он сам, если не больше. У парня была татуировка бонсай, которая тянулась от бедра вверх по его спине. Единственным недостатком на его потрясающем теле была брюнетка, прилипшая к руке.
— Ты не привлечешь его внимания, стоя здесь, — сказала я Эйприл, внезапно захотев выполнить миссию.
— Позволь не согласиться, — проворковал Люк, прицепившись к нам сзади, — прежде чем вечеринка закончится, вы, дамы, увидите нас, парней, падающих в обморок, просто ждите и наблюдайте.
— На самом деле, Люк, — я повернулась к нему с широкой улыбкой, — и мне нужна будет твоя помощь.
Через несколько минут Люк, рад-радёшенек угодить, побежал в сторону трех девушек. Картер и другой парень, были готовы применить силу без предупреждения. Девушки не успели понять, что врезалось в них, как Люк внезапно обхватил их, визжащих, и столкнул в воду с огромным всплеском.
Эйприл схватила мою руку, и я почувствовала ее смех сквозь свои кости. Голова Люка пронзила поверхность воды, пока он хихикал над протестами и ругательствами девчонок.
— Вы идете? — проорал он нам.
О, как бы я хотела увидеть это снова.
Эйприл и я уже направлялись в их сторону, как Картер и его ранее упомянутый друг повернулись к нам.
«А камера то снимает», — подумалось мне.
Так было, пока я не увидела его лицо — не Картера, в Картере не было ничего от удивительного парня. Мое сердце затрепыхалось. Он пялился на меня, и я не смогла отвернуться. Я была в ловушке. И точно была одной из этих тупых мотыльков, танцующих напротив света электромухобойки. Это было очень опасно по слишком многим причинам, но и потрясающе, и глупо одновременно. Я ненавидела его уже за то, что он заставил меня почувствовать.
Вон
Вот где она. Я уж начал думать, она никогда не появится. Я не знал, что со мной творилось, но не мог бороться с притяжением.
Вчера утром я был нормальным. Картер ныл, что я должен прекратить хандрить, схватить жизнь за яйца и идти к ней. И я пытался, но у меня ничего не получилось. Все, что ты получаешь от этого, это мгновенное удовлетворение, с последующим чувством вины, и, если ты не будешь осторожен, тебе гарантирована травма яичек. Просто спросите Джаррода Диксона после того, как он переспал с двумя сестрами за двенадцать часов.
Думаю, я пробивал себе дорогу через туман до тех пор, пока в один день не перевел дыхание и понял, что потерял часть себя, когда мы с мамой вышли из кабинета доктора в тот день, и никакое количество девушек не смогло бы меня спасти от этого. Я потерял до хрена, наблюдая за тем, как она опускалась до женщины, которую я не смог узнать, но любил так сильно, что меня убивала невозможность помочь. В день, когда я положил ее крошечное тело в землю, мои внутренности были разодраны и кровоточили, и жизнь никогда не будет восстановлена.
Лучшее, на что я мог надеяться, когда оставлял дерево в горшке у ее маленького надгробия, словно то было меткой, это пришитая заплатка в моей груди, через которую вытекали моя душа и сердце.
Так что Картер был прав в какой-то степени. Мне необходимо было сделать что-то, прежде чем меня выперли бы из школы или еще что похуже, за что моя мама, благослови ее душу, никогда не простила бы меня. Но когда Бет подошла ко мне в первый час, я вдруг понял, что это не решение. У меня было достаточно этого дерьма, и если бы у меня не было маминого питомника, о котором надо было заботиться, я бы уже сбежал. Меня мог бы меньше беспокоить пустой секс без обязательств с Бет, школа, которой не было дела до потерявшегося в жизни мальчика и отец, который смотрел на меня лишь с разочарованием.
Так было до тех пор, как я заканчивал с освещением для драматической постановки. Внезапно у меня появилась причина, чтобы остаться.
Я увидел танцующую на сцене Харпер Кеннеди, в то время как она думала, что одна. Она танцевала, как... чёрт возьми, я даже не знаю, с чем сравнить текучую красоту, которую она показывала. Я был в восторге и, честно говоря, думал, что мог бы смотреть на нее вечно, а потом это закончилось, вот так просто. Когда песня завершилась, она остановилась в центре сцены в полной тишине и тусклом свете и начала плакать. Ее плечи подрагивали, и девушка издавала слабые звуки, которые разбивали все, что осталось от моего чертового сердца.
Мне хотелось спуститься с площадки, залезть на сцену и обнять ее. Я захотел узнать, кто она. Захотел понять, почему она плакала, почему она не участвовала в постановке, ведь она могла бы надрать своим танцем задницы других девушек, и я хотел узнать, потанцует ли она для меня еще раз. Но прежде, чем я смог сделать хоть что-то, ее кузина ворвалась в дверь. Вот как я узнал ее имя и то, что она придет на мою гребаную вечеринку.
Она не танцевала сегодня, но я все еще был очарован ее грацией и ее огромными голубыми оленьими глазами, которые забрались в мою душу. Да, определенно что-то изменилось в отношении Харпер Кеннеди.
— Картер, — начала Эйприл, — это моя кузина Харпер. Харпер — это Картер.
Что за черт? Разве я невидим, Эйприл? Нет, я все еще был здесь только потому, что Харпер становилось все сложнее отводить взгляд от меня, и это было хорошим знаком. Мне это нравилось.
Картер кивнул, скривил улыбочку, от которой все девчонки возбуждались, а мне захотелось его ударить.
— Художественный класс, верно? — спросил Картер, указывав пивом на девушку и все еще продолжая снимать. Я даже вспомнить не мог, когда он начал это видео-сумасшествие, но сейчас он снимает все. Я хотел схватить камеру и выкинуть в воду, но, возможно, позже я бы пожалел об этом, потому что на ней запечатлена девушка моей мечты.
— Ага, — мило проговорила она, и я надеялся, что она посмотрит на меня еще раз.
— Спасибо, Эйприл, — я вклинился в разговор прежде, чем понял, что сделал, заставляя Картера ухмыльнуться, а Харпер — снова бороться с желанием посмотреть на меня. Глупая девочка, ты сражаешься с неизбежным.
— Я не достоин познакомиться с твоей кузиной, Эйприл? — не в силах отвести от нее глаз, я желал, чтобы Господь всемогущий, если он когда-либо слышал меня или хотя бы существовал, сделал так, чтобы она встретилась со мной взглядом.
— Нет, — категорично ответила Эйприл, подстегивая этим Харпер, судя по тому, в каком недоумении она взглянула на свою кузину. О, сейчас она заинтригована, и я хотел пнуть себя, потому что мне очень хотелось, чтобы она узнала меня, прежде чем позволил бы Эйприл свободно изложить всё моё прошлое.
Не знаю, почему, но мне необходимо, чтобы Харпер узнала меня не таким, каким меня видят все, не тем парнем, которым я позволяю себя видеть. Я хочу, чтобы она узнала настоящего меня, нового меня, человека, которым я хочу быть даже тогда, когда весь мир ополчился против.
Харпер
Я не понимала, что случилось с Эйприл, но внезапно мне захотелось узнать у нее историю Вона. Я хотела увидеть его реакцию на ее хамство и, если я откровенна или хотя бы отдаленно честна с самой собой, мне нужен был повод, чтобы взглянуть на него еще раз. О. Мой. Бог. Я могла бы смотреть на него вечно, если бы не было соблазна облизать этого парня. Облизать его? Серьезно?
Как только наши взгляды встретились, я поняла, каким астрономически ужасным решением это было, потому что теперь я попала в ловушку самых глубоких карих глаз, которые когда-либо видела. И опустила я взгляд лишь для того, чтобы узреть его слишком уж крепкую грудь и быстро отвела его совсем прежде, чем начала задыхаться.
Он протянул мне руку сам.
— Харпер.
Обожемой.
— Меня зовут Вон.
У меня явно проблемы. Я точно была уверена, что он один из тех парней, кто получал что и кого угодно, как только пожелает, и это абсолютно не мой типаж. Не учитывая, что у меня вообще мог быть какой-то там типаж. Ооой, почти нарушила правило номер три.
— Ты случайно прежде не имела ничего общего с моим братом, хватающим девушек? — спросил Вон с озорной ухмылкой, и я хотела ответить «нет», потому что у меня было такое странное чувство, что сказать «да», это как помахать красным флажком перед разъярённым быком; к тому же, я была удивлена тем, что он не заморачивался тактичностью.
У меня не получилось скрыть улыбку, против моей воли распространившуюся по лицу, и он засмеялся, качая головой, а вместе с ним захихикал Картер. Эйприл сжала мою руку; это достигло максимума, она боялась, что я выдам ее увлечение. Как мало Эйприл понимала, эти парни читали нас, как книгу, так что мы должны были использовать это в свою пользу.
— Что я могу сказать? — я подмигнула Эйприл, счастливая, что удалось избавиться от оков взгляда Вона. — Здесь находились три сучки, которые нуждались в хорошей поливке.
Громкий смех, вырвавшийся прямо из груди Вона, заставил мои внутренности сделать сальто. Сальто, с ума сойти!
— Хочешь выпить? — Вон обратился ко мне, и я увидела внутреннюю борьбу, которая поглощала Эйприл. Она хотела защитить меня от таких, как Вон Кэмпбелл, но был и тот самый момент наедине с Картером, о котором она мечтала, и я не собиралась стать причиной, по которой она не получила бы то, что так хотела и заслуживала.
— Конечно. Почему нет? — правило номер четыре — говори «да». Ставим галочку.
— Ах, потому что никто не приглашал твою шлюшную задницу, — прозвучал саркастичный женский голос позади, и я повернулась, потому что если существовало что-то, чему я научилась, живя в городе, так это никогда не поворачиваться спиной к врагу.
— Бетани, — прорычала Эйприл, и мои глаза расширились. — Клянусь, если ты еще хоть раз заговоришь с Харпер, я вырву эти коричневые лохмотья с твоей головы. Поняла? — Эйприл выглядела словно мама-медведица, готовая сожрать всякого, кто угрожал её детёнышу, и на долю секунду мне стало страшно за Бетани.
Реально, очень страшно. Ого.
— Попробуй, сучка, — пьяная брюнетка, вновь висевшая на Воне, повернулась к нему с недовольной гримасой, что, видимо, раньше помогало ей добиваться своего. — Скажи им уйти, никто их не приглашал.
— Я их пригласил, — ответил Люк, появившись рядом со мной неожиданно, что заставило меня подпрыгнуть, тем более он брызнул холодной водой на меня.
— Надо же, — ответила Бетани, скорчив кислую мину.
Эта девушка могла скорчить такое лицо, будто у нее хорошо получалось посасывать лимоны.
— Достаточно, Бет, — отрезал Вон, сделав шаг прочь от нее и нахмурившись. — Думаю, тебе следует найти своих друзей и оставить в покое Эйприл и Харпер, пока я не потерял самообладание и не послал тебя.
— Давай, проваливай! — засмеялся Люк над ней и, по какой-то странной причине, мне на самом деле стало жаль Бетани. Ей было больно, и она явно смущена из-за произошедшего, откровенно говоря, я тоже. Но все же я не чувствовала себя достаточно сильной для того, чтобы остановить ее разбитый в пух и прах уход. Вид ее удаляющейся спины было благодатью в большей степени, чем мне того хотелось.
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 158; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!