РАЗНОСТЬ КУЛЬТУР И СОЦИАЛЬНЫЙ ПРОГРЕСС

Культура-«донор» и культура-«реципиент»

Известный западный исследователь Э. Гелнер определяет в раз­витии человечества культуру аграрную и индустриальную. Аграр­ная культура — это культура на уровне социальных слоев или локальных общин, не стремящаяся расширить зону своего влия­ния. Индустриальная культура, в свою очередь, предполагает всеобщую грамотность, высокий уровень технологических и об­щих знаний, распространяемых государством. Разность этих культур превращает одну культуру, индустриальную (промышлен­ную), в «донора», другую, аграрную, — в «реципиента». Но и среди индустриальных культур существуют свои «доноры» — культуры более развитые в сфере науки, техники и промышленности и «ре­ципиенты» — культуры, перенимающие от «доноров» новый опыт и технологии. Культура-«донор» — это культура дающая, культура-«реципиент» — это культура берущая. История развития индустри­альных и аграрно-индустриальных обществ показывает, что уро­вень развития их культур был разным, у одних тот или иной вид культуры был «донором», у других те же виды выступали как «ре­ципиенты». Эти явления часто влияли на прогресс и во многом оп­ределяли социальные и политические процессы.

Так, Россия в начале XX в. была страной со средним уровнем развития капитализма. В 1913 г. по уровню промышленного произ­водства она занимала пятое место в мире; по добыче нефти, вывозу древесины, производству пиломатериалов — второе; по выработке хлопчатобумажных тканей — третье; по продукции машиностро­ения — четвертое; по производству чугуна, железной руды, цемен­та, выплавке стали — пятое; по добыче угля — шестое. По энер­говооруженности рабочего (важнейший признак крупной про­мышленности) Россия превосходила континентальную Западную Европу: на 100 промышленных рабочих в России (без горной про-

42

мышленности) приходилось 92 л. с, во Франции — 85 л. с, в Гер­мании — 73 л. с. Но в Англии энерговооруженность в то время со­ставляла 153 л. с, в США— 182 л. с.

Особенность экономики России заключалась в том, что в стра­не было самое отсталое земледелие, самая дикая деревня и самый передовой промышленный и финансовый капитализм [4,4)7]. Это была аграрная страна с громадным преобладанием сельского насе­ления, и одновременно она отличалась высокой концентрацией промышленного производства. Русская духовная культура дала миру классические образцы литературы, искусства, науки, и в то же время три четверти населения страны было неграмотным. В 1914/15 учебном году в школах России обучалось 7,03 млн уча­щихся [2,467]. Таким образом, на рубеже веков Россия являла со­бой противоречивое соединение двух типов обществ — аграрного и индустриального, причем индустриальное постепенно отвоевы­вало позицию за позицией. Соответственно и культуру России в этот период нельзя считать индустриальной. По сути, в стране сложились две культуры — аграрная и индустриальная. Эта раз­ность культур, с одной стороны, тормозила развитие общества, с другой — способствовала его прогрессу.

Разность культур превращала одну культуру в «донора», дру­гую — в «реципиента». В нашем случае индустриальная культура выступала как культура-«донор» по отношению к аграрной. Но да­же внутри индустриальной культуры этот процесс тоже имел место.

Всего в России было около 10 млн наемных рабочих — фабрич­ных и заводских. Фабричные рабочие в России, впрочем, как и строительные, горные, железнодорожные, были наиболее тесно связаны с крестьянством, с землей. В них противоборствовали две культуры — аграрная и индустриальная. Разность этих культур со­здавала неустойчивый, постоянно колеблющийся социальный тип личности, тип человека массы, подверженный различным полити­ческим влияниям. Иное дело заводские рабочие (что весьма важ­но — не в первом поколении), определившиеся, четкие в своих убеждениях, прошедшие огранку индустриальной культурой: об­разование, взаимодействие со сложной техникой и технологиями на производстве, культура жизни, новый быт, присущие буржуазии и интеллигенции. Индустриальная культура воздействовала на рабочих через систему общественных связей, основу которых тогда составляли образование и самообразование, а также передовые промышленные технологии.

43

Если сравнить психологию российского заводского рабочего и западноевропейского — разница полярная. Хотя и тот и дру­гой — продукты индустриальной культуры. Западногерманский исследователь Г. Оггер в книге «Магнаты... Начало биографии» пи­шет в связи с этим:

«Каждый житель империи, будь то поденщик без крыши над головой или сказочно богатый промышленный магнат, имел свое исконное место и каждый страстно желал как-нибудь проникнуть в следующую, более высокую социальную прослойку... Приспособление, а не бунт и не мятеж уже в то время было девизом всех немцев. Рабочий трудился не разгибая спины и откладывал деньги, чтобы получить хотя бы не­большую возможность жить, как мелкий буржуа; продавец копировал образ жизни владельца предприятия; ремесленник подлаживался под уклад жизни директора банка...» [6,98].

Российские заводские рабочие были людьми другой культуры, если рассматривать культуру как систему ценностей, представле­ний о жизни, общих для людей, связанных одним определенным образом жизнедеятельности. Ценности — это общепринятые убеждения относительно целей, к которым человек должен стре­миться. Они существенно различались у заводских квалифициро­ванных рабочих, т. е. рабочей интеллигенции, в России и на Запа­де, а также у тех, кто трудился на российских фабриках, в разного рода артелях, мастерских и на мелких предприятиях. У первых это были духовные, социалистические ценности, основанные на вере в справедливое, гуманное, богатое, заботящееся о каждом человеке общество. Рабочие-интеллигенты выстрадали их и осмыслили бла­годаря революционному воспитанию. В публикациях тех лет отме­чалось, что этой категории рабочих свойственны жажда справед­ливости, чувство чести, готовность к самопожертвованию.

Обобщающая характеристика рабочей интеллигенции, содер­жащаяся в обзоре департамента полиции (1914), свидетельствует о том, что в целом этот слой оценивался как враждебный прави­тельству. В департаменте полиции считали, что значение рабочей интеллигенции громадно. Согласно полицейскому заключению, она представляла собой новый вид революционных вожаков и состояла из распропагандированных сознательных рабочих, полу­чивших революционную подготовку в подпольных организациях и усовершенствовавшихся в тюрьмах и ссылках. Особую роль в ее формировании, говорилось далее, сыграли культурно-просвети­тельные общества, которые выработали тип пропагандистов и аги-

44

таторов в виде рабочих-дискуссантов, рабочих-лекторов и рабо­чих-референтов, а цвет рабочей интеллигенции сосредоточен в профсоюзах, где ответственные должности занимают рабочие с со­лидным революционным прошлым, разбирающиеся в политиче­ских и социальных вопросах [5,292—296]. Излишне говорить, что все эти культурно-просветительные общества и кружки большей частью находились под влиянием социал-демократов. Именно под их влиянием вызревала тогда в России новая духовная культура — социалистическая. Она резко увеличила разрыв между «традици­онной» духовной культурой, существовавшей тогда в России и на Западе, и культурой рабочей интеллигенции.

В России зарождались новые общественные связи, противо­стоящие сложившейся системе общественных связей. Их потенци­ал реализовывался прежде всего в наступательной, разрушитель­ной по отношению к существующему строю пропаганде. Россий­ская социал-демократическая партия создала весьма эффективный механизм разрушительной пропаганды. Он включал деятельность партийных школ, где готовили пропагандистов и агитаторов, рево­люционных кружков на предприятиях и воскресных школ, а также революционную прессу.

Разность потенциалов культур

В рамках мировой цивилизации индустриальная культура весь­ма неоднородна. В одних обществах она имеет более высокий уро­вень, в других — менее. Причины здесь могут быть как историче­ского, так и экономического, политического, социального, соци­ально-психологического характера.

Россия в начале XX в., как мы уже отмечали, была страной сред­него уровня капитализма и даже по ряду показателей превосходила ведущие страны Западной Европы. Если взять США за критерий развития индустриальной культуры, критерий материального, на­учно-технического прогресса, то разность российской и американ­ской культур в части материальной была весьма и весьма значи­тельна. Вот лишь некоторые показатели. В 1900 г. в США было за­регистрировано 8 тыс. автомобилей, а в 1913 г. — свыше 1 млн автомашин, причем собственного производства. В России к 1916 г. было построено 450 автомобилей. Американская автомобильная промышленность ориентировалась на массовый автомобиль для народа, она дала толчок интенсивному развитию смежных отрас-

45

лей промышленности — химической, металлургической, нефтя­ной, электротехнической, строительству дорог. В середине XIX в. железнодорожные магистрали пересекали США в западном и вос­точном направлениях. В России Сибирская железная дорога была построена в 1903 г. В преддверии Первой мировой войны Россия месяц отводила на мобилизацию, в основном по причине сла­бой пропускной способности железных дорог. В США развитие железных дорог сопровождалось развитием телеграфа, в 1851 г. в стране было более 50 телеграфных компаний.

К концу первой четверти XX в. телефонная сеть США состоя­ла из 20 млн абонентов. В России же телефонная сеть развита была только в Санкт-Петербурге и Москве. В США в 1918 г. про­изводство самолетов составляло 14 тыс. В России, по существу, не было авиационной промышленности, за исключением несколь­ких заводов, а авиационную технику она закупала в Англии и Франции.

Все эти факты наглядно иллюстрируют разный уровень индуст­риальной культуры. Пятое место в мире по общему объему про­мышленного производства, которое занимала Россия, еще не обеспечивало ей первенства в отраслях, развивающихся на основе научно-технических достижений. Страна значительно отставала в автомобилестроении, моторостроении, авиационной и электро­технической промышленности. Это было одной из причин ее по­ражения в Первой мировой войне. Материальная культура ее про­тивников, прежде всего Германии, была выше.

Таким образом, можно говорить о разности потенциалов культур. Под потенциалом культуры понимается ее реальное со­стояние и ее возможности в данном индустриальном обществе. А под разностью — отличие потенциалов в разных обществах или в разных регионах внутри одного общества. Разность потенциалов культур создает поле напряженности между обществами, следова­тельно, между государствами, активно влияет на их политику. Причем между более развитой культурой и менее развитой склады­ваются определенные взаимоотношения. Эти взаимоотношения можно представить как отношения «донора» (развитая культура) и «реципиента» (менее развитая культура), т. е. одна культура питает другую. Но как осуществляется этот процесс? Каким способом осуществляется передача ценностей одной материальной культуры другой? История XVIII—XX вв. подсказывает, что этот процесс ус­коряется в преддверии войн и особенно после войны. Войны, которые вел Наполеон, способствовали развитию капитализма

46

в континентальной Европе, поскольку в экономическом развитии Франция опережала многие европейские страны.

Промышленная и научно-техническая отсталость России осо­бенно выявилась в Крымскую войну 1853—1856 гг., в которой ей противостояли Англия и Франция. После поражения России в этой войне началось перевооружение армии, строительство паро­вого флота. Аналогичная картина наблюдалась после Русско-японской войны 1904—1905 гг., выявившей отсталость русской ар­мии и флота. И тогда тоже была принята послевоенная программа строительства нового современного флота. Но к Первой мировой войне русская армия и флот так и не были оснащены должным об­разом. Эта война в значительной мере выявила разность матери­альных культур воюющих стран.

После революции, при новом общественном, социалистиче­ском, строе перед Советским Союзом встала та же задача, которую на протяжении столетий решала царская Россия — ликвидировать разность материальных, промышленных культур со странами За­пада. Причем разность эта была существенная.

Политически задача ликвидации разности военно-промышлен­ных культур была поставлена на XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 г.: «Обеспечить за СССР экономическую самостоятельность, оберегающую СССР от превращения его в придаток капиталисти­ческого мирового хозяйства, для чего держать курс на индустриа­лизацию страны, развитие производства средств производства и образование резервов для экономического маневрирования» [7,73]. СССР начал решать ее с создания новых отраслей промышленнос­ти — автомобильной, танковой, авиационной, моторостроитель­ной, химической, электро- и радиотехнической. С помощью за­падных фирм и специалистов строились новые заводы, велись конструкторские разработки. Запад тем самым выступал по отно­шению к СССР в роли донора.

В 1931 г. около 40% американского экспорта промышленного оборудования шло в СССР, в том числе до 58% вывозившихся из США металлообрабатывающих станков, более 77% тракторов. Только для Сталинградского тракторного завода заказы выполня­ли 70 американских фирм и 100 предприятий. Десятки тысяч со­ветских специалистов обучались работе на новейшей технике, учи­лись организации современного производства, западным методам проектирования и конструирования, изучали западные тех­нологии. Создание новых промышленных центров на западе Рос­сии, в центральной ее части и на востоке страны, модернизация

47

старых производств, подготовка кадров специалистов, создание новых проектно-конструкторских организаций позволило к 1941 г. создать новейшие системы оружия, ни в чем не уступающие зару­бежным, а в целом ряде случаев превосходящие их.

В сфере военно-промышленной культуры СССР вышел на ми­ровой уровень и к 1945 г. во многом превзошел его. Отставание в этом виде культуры было ликвидировано в Советском Союзе за 15 лет, из них 4 года пришлись на войну. А разрыв между матери­альными культурами Запада (в частности, США) и СССР в 1928 г. оценивался в 50 лет.

Однако следует подчеркнуть, что достижение мирового уровня культуры в военно-промышленной сфере за столь короткий отре­зок времени было достигнуто варварскими, антикультурными, ан­тицивилизованными методами. Чтобы обеспечить западную по­мощь, западную технику, технологию, т. е. западную культуру, нуж­на была валюта. Поэтому продавалось все: нефть, лен, пушнина, хлеб.

В результате коллективизации в течение 1930-х годов из сель­ского хозяйства высвободилось 15—20 млн человек, что позволило увеличить численность рабочего класса с 9 до 24 млн человек. Пришедшие из села люди овладевали новой культурой — индуст­риальной, но процесс овладения был все тот же — варварский.

«Новые» рабочие стали одним из краеугольных камней пьедес­тала «культа личности». Неукорененность в новой среде, особенно при низком уровне грамотности, вела к тому, что освоение иной культуры они начинали с азов. Тем самым возникла благоприят­ная почва для явления вождя-учителя, способного в простой, до­ступной форме дать «ученикам» общие ориентиры в их новой жиз­ни [1, 194].

Цена ликвидации разности культур между Западом и СССР бы­ла и в том, что в тот период искусственно ограничивалось развитие других видов культуры, в частности культуры жизнеобеспечения. Значительно отставали в своем развитии легкая и пищевая про­мышленность, шла стагнация аграрного сектора, замерло жилищ­ное строительство. К концу 1920-х годов только 3,5% городов име­ли канализацию и 41% — водопровод [3, 35]. Не сильно изменилась картина и к 1940 г. Что касается деревни, то культура жизни, быта там оставалась удручающе низкой.

Разность культур в сфере жизнеобеспечения и быта между За­падом и СССР в предвоенные годы мало уменьшилась, а в годы войны даже увеличилась. В значительной степени потому, что на-

48

ращивание материальной и военно-промышленной культуры шло в СССР за счет культуры жизни и быта.

Таким образом, варварский способ ликвидации разности опре­деленных видов культуры позволяет в сжатые сроки выровнять промышленные культуры разных обществ и народов, но он же за­кладывает основы нового отставания культур. Это происходит по­тому, что один вид культуры возвышается за счет другого (в нашем случае военно-промышленной за счет культуры жизни и быта, за счет политической культуры), а это бесследно не проходит. Про­гресс общества и эффективность влияния на людей возможны лишь при гармоничном, адекватном развитии всех видов культу­ры, их взаимном влиянии друг на друга и на человека.

В послевоенный период (1945—1953) культура жизни, культура жизнеобеспечения находилась в зачаточном состоянии по отноше­нию к мировому уровню. Она была задавлена во имя расцвета во­енно-промышленной культуры. А это уже сказывалось на общест­венном настроении, на сознании народа. Наступил такой период, когда без решения проблем культуры жизнеобеспечения невоз­можно было решать вопросы наращивания материальной (про­мышленной) культуры. И даже соответствующая «обработка» лю­дей в условиях этого увеличивающегося разрыва не давала нужно­го эффекта. Кроме того, не меньшую роль начинал играть фактор социологической пропаганды. Это понятие принадлежит фран­цузскому социологу Ж. Эллюлю. Под ним подразумевается пропа­ганда образом жизни, вещами, предметами быта. Когда советская многомиллионная армия во время войны, освобождая евро­пейские страны от фашизма, познакомилась с образом и культу­рой жизни в Западной Европе, когда сотни тысяч граждан, угнан­ных в Германию, вернулись в страну, появилась угроза цельности формируемого мировоззрения людей. В этих условиях не меньшее значение, чем до войны, придавалось «обработке людей», органи­зации пропаганды. Во всю «работала» политика «железного зана­веса». Находясь в состоянии конфронтации, «холодной войны» с СССР, страны Запада стали искать пути воздействия на миро­воззрение советского населения, на систему сложившихся цен­ностей советских людей. К тому времени средства массовой ин­формации достигли такого уровня развития, который позволял взламывать «железный занавес». Именно тогда, в 1947 г., начала вещать на СССР крупнейшая радиостанция «Голос Америки». За­падные стратеги психологической войны точно определили звено в советской системе, куда следует наносить пропагандистские уда-

49

ры. Этим звеном была разность между военно-промышленной культурой и культурой жизни и быта советских людей. Ставилась задача всесторонне показать западную цивилизацию, образ и каче­ство жизни людей западного общества. Акцент делался на социо­логическую пропаганду. Именно тогда виднейший американский социолог Д. Рисмен написал очерк «Нейлоновая война», в кото­ром в форме социальной фантастики изложил способ сокрушения Советского Союза в 1951 г. Согласно сценарию Д. Рисмена, тысячи американских бомбардировщиков должны были сбрасывать потребительские товары на советские города. Д. Рисмен выдумал массу забавных эпизодов этой войны, включая выброску на пара­шютах 150 «джипов» у стен Кремля, на Красную площадь, и пред­рек победу Соединенных Штатов.

Эта победа пришла спустя 40 лет, в огромной степени благодаря западной социологической пропаганде, благодаря тому, что за это сорокалетие в Советском Союзе так и не был ликвидирован разрыв между военно-промышленной культурой и культурой жизни. Сис­тема общественных связей в СССР тогда «работала» не на ликви­дацию этого разрыва, а на ликвидацию разности между советской и западной военно-промышленной культурой. И влияние на лю­дей в СССР осуществлялось под углом противостояния государств в военно-промышленной сфере.

Период так называемого застоя в СССР коснулся не всех видов культуры. Военно-промышленная культура значительно опережа­ла по своему уровню все иные виды культур, однако нарастающее отставание в культуре управления, политической культуре, культу­ре жизнеобеспечения и быта потянуло назад и военно-промыш­ленную культуру. В 1960—1980-е годы все более устойчивым стано­вилось отставание в таких важнейших областях, как электроника и вычислительная техника, СССР терял лидирующие позиции в космических исследованиях. Появились огромные закрытые КБ и НИИ, эффективность работы в которых была низкой. Началась «утечка мозгов», эмиграция научных работников за рубеж, нанес­шая ущерб прежде всего физико-математическим наукам. В итоге научно-техническая революция 1970—1980-х годов, позволившая развитым западным странам избежать экономического кризиса и совершить новый технологический рывок, далеко не в полной мере затронула СССР. Экономическое отставание страны, отстава­ние материальной культуры послужило тем детонатором, от кото­рого взорвалось общество, социалистическая система. Все это привело к смене в 1991 г. социально-политического строя.

50

Отставание СССР в научно-технической сфере наиболее ката­строфически сказалось на культуре жизни. Тем более что этот вид культуры в последние десятилетия на Западе напрямую был связан с достижениями научно-технического прогресса. Началось масш­табное наступление западной социологической пропаганды. Оно оказалось возможным вследствие революционных изменений в культуре «обработки» людей, качественного преобразования средств массовой информации, прежде всего телевидения, в осно­ве которого — мощь изображения, зрительного образа. Благодаря космическим средствам связи телевидение стало всепроникаю­щим, «вхожим» в любое общество, в любое государство. Оно пре­вратилось в «сверхоружие», которое придало новое качественное состояние культуре «обработки» людей, резко обозначило раз­ность культур Запада и Советского Союза, обеспечило «всепрони-каемость» социологической пропаганды. Противостоять этому могло не сдерживание ее, а гармоничное, параллельное развитие всех видов культуры в обществе.

■ ВЫВОДЫ

Культура, играющая огромную роль в развитии общества, мо­жет выступать исходя из исторических условий в роли культу-ры-«донора», т. е. культуры «дающей», или культуры-«реципиен-та», т. е. культуры «берущей». Причем в качестве «донора» может выступать и культура другого государства. Взаимодействие этих двух видов культур во многом определяет социальные и политиче­ские процессы в обществе. В России в начале прошлого столетия культурой-«донором» была индустриальная культура, которая ока­зывала несомненное воздействие на культуру аграрную — культу-ру-«реципиента», и этот процесс взаимодействия культур оказывал влияние на классы, на различные социальные группы и слои насе­ления, обеспечивая прогресс общества. В начальный период су­ществования Советского Союза в нем в качестве культуры-«доно-ра» выступала не только собственная индустриальная культура, а прежде всего индустриальная культура развитых западных стран. Разность этих индустриальных культур была преодолена СССР к началу Великой Отечественной войны. Преодоление это было связано с огромными усилиями и жертвами народа, отразившими­ся на его физическом состоянии, духовном и нравственном обли­ке. Кроме того, произошло ущемление такого вида культуры, как культура быта и жизнеобеспечения, что также сказалось на массо-

51

вом сознании и настроении людей. И этим незамедлительно вос­пользовался Запад, активизируя свои усилия в пропаганде идей, ценностей и предметов свободного мира на массовую аудиторию народов Советского Союза.

Использованная литература

1. Горинов М., Дощенко Е. 30-е годы // История Отечества: люди, идеи, решения. М., 1991.

2. История социалистической экономики СССР: В 2 т. М., 1976. Т. 2.

3. Козлов В., Хлевнюк О. Начинается с человека. М., 1988.

4. Ленин В. И. Аграрная программа социал-демократии в первой рус­ской революции 1905—1907 годов // Полн. собр. соч. Т. 16.

5. Меницкий И. Революционное движение военных годов. М., 1925.

6. Оггер Г. Магнаты... Начало биографии / Пер. с нем. М., 1985.

7. Постановление ЦК ВКП(б) о темпе коллективизации и мерах по­мощи государства колхозному строительству. 5 января 1930 г. // КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1984. Т. 5.

---

Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 419; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!