Свобода. Свобода от наличности и свобода от социума
Мы можем вкратце резюмировать итог вышеизложенных рассуждений. Если не существует никакого особого «социального механизма», а это у человеческого младенца взгляд глаза-в-глаза, то у субъекта (речь опять только о человеке) наступает состояние бессмысленной перцептивной вовлеченности. Это глубоко не свободное состояние. Если проводить его до конца, то это состояние зомби. Оно же описано у психологов под термином «полевое поведение». Бихевиористы же полагают, что у всех животных и человека это и есть норма, но бихевиоризм страдает злокачественной редукцией, и мы его обсуждать не будем.
Благодаря чему субъект не находится в этом состоянии, так это благодаря Другим. Другие вырывают его из этого состояния – если он нормотипик, то естественно, если аутист, то насильно. Вырывание происходит посредством навязывания ему горизонта, временного и смыслового. Так создается в сознании субъекта (даже еще младенца и маленького ребенка) мир потенциальности, внутренний мир. Управляет или нет субъект своим потенциальным миром? Это вопрос. Если речь о символической игре, то многими действиями он управляет. Если речь об усвоении языка и речи, но он этим управляет гораздо меньше (хотя все равно играет). Мы говорили об этом в главе 2, и в целом сейчас сделалось понятно, что однозначного ответа тут нет. Однако ясно, что простая символизация («кукла») дает субъекту-ребенку свободу. Эта свобода заключается в том, что он играет как хочет. Свобода игры всегда ограничена: игра – это переходное действие между полной свободой и полным подчинением физической каузальности.
|
|
|
Итак, благодаря тому, что человек – социальное существо, он не погружен в наличность. У него создаются потенциальные мысли о наличном, а также воспоминания об опыте и проекты будущей своей деятельности с этой наличностью.
Свобода и смыслополагание
В этой связи нам надо еще раз повторить то, что повторялось здесь уже неоднократно. Это – связь между свободой и смыслополаганием, или, иначе говоря, между свободой и пониманием. Эту мысль очень убедительно выразил Ясперс, когда сказал: «Свобода формально присутствует в том, что поддается пониманию», «Понять Другого означает понять его в его свободе»[254] (Ясперс, 2000). Но не совсем понятно, как тут понять Ясперса. Понять можно Другого, когда он 1) объясняет тебе теорему, когда 2) рассказывает о разбитой любви, когда 3) болеет шизофреническим аутизмом и еще 4) во множестве разных ситуаций. Все это достаточно разные виды понимания, а некоторые – так и вообще по Дильтею попадают скорее в объяснение. Рассмотрим только три примера, свободен ли в них Другой: объяснение им математической теоремы, его трагический рассказ о его несбывшейся любви и его впадение в шизофренический аутизм (со всей странностью последнего).
|
|
|
Вернее сказать, по постулату Другой свободен вообще всегда, иначе он не субъект, и мы с ним не общаемся (= не называем Другим с большой буквы). Но как нам соотнести свободу Другого и понимание его?
Начнем с математической теоремы. Тут момент свободы не очень очевиден.
Давайте снимем самые сложные проблемы свободы, поставленные аналитической философией сознания, тем, что дадим определение свободы не через супервентность мозга и сознания, как сейчас там говорят, а более простым образом, как делает Пенроуз: через неалгоритмизируемость. Мы много говорили, что мыслить можно только свободно, что несвободная мысль просто не ощущается как мысль.
Но теперь мы хотим показать, что только свободную мысль можно понять. И для математической теоремы это как раз очевидно: ведь понять доказательство – это означает подумать его самому, только с подсказками. Только когда ты сам подумал доказательство, ты можешь сказать, что ты его понял.
Мы начали с довольно сложного случая свободы, так что даже пришлось ослабить определение свободы – определить ее как только неалгоритмизированность. Но вообще-то свобода – это независимость от внешнего, постороннего. Для мысли независимость от внешнего – это прежде всего независимость от мозга. Вообще говоря, с алгоритмизирумостью тут имеется довольно простая связь: все, что зависит от физических тел (мозг – физическое тело) – то познаваемо физически, а что физически познаваемо, то превращаемо в математическую модель, следовательно, алгоритмизируемо. Возникают некоторые вопросы, связанные с квантовой механикой и ментальным кодом, но это выходит за рамки данной работы. Мы же кратко упомянем тут еще два случая, когда мы встаем к Другим в отношение понимания. Это б) у Другого эмоциональные проблемы и в) Другой впадает в психическое отклонение.
|
|
|
Давайте в пример эмоциональных проблем приведем плачущую, находящуюся в отчаянии студентку, которую подло бросил ее возлюбленный, и ее старшую подругу, которую тоже бросали, но как старшая она имеет больше опыта. Вопрос, который мы решаем, – не как ее утешить, а почему подруга может понять ее только в ее свободе, а также – почему, чтобы ее понять, она должна реактивировать свою свободу. Ответ на первый вопрос легкий. У подруги в жизни случались разные отношения, длительные и мимолетные, бросала она, бросали ее. Она никогда не будет рассматривать это как физический каузальный процесс в природе, поскольку для нее каждый раз это было то, что понимается эмоционально, а не изучается наукой. И она применяет похожие свободные решения к ситуации младшей подруги, насколько она ее знает. Это аналогичное понимание свободы одной подруги по сравнению с тогдашней свободой другой подруги.
|
|
|
Правда, исключением здесь будет случай, когда один из акторов страдает психопатией, акцентуацией характера и или иным видом неадекватности. Например, моя знакомая стала жертвой профессионального Дона Жуана, который побеждает и бросает женщин, потому что так он хочет что-то кому-то доказать. Дон Жуан-психопат подлежит не пониманию, а объяснению по Ясперсу. Более того, такое объяснение уже давно дал таким людям Фрейд. Неадекватность может быть и у самой подруги. Например, кто-то мог ей внушить (кто-то суггестивный, а юные девы податливы на суггестию), что, допустим, ее дело – наука, а не любовь. Здесь момент свободного понимания приходится на самое начало становления психики жертвы, то есть на действия того суггестора. С самой девой, при желании, следует работать уже как с больной, с использованием метода понимания-объяснения.
Теперь самое время перейти к третьем пункту: Другой впадает в психическое отклонение. Опять же, наша проблема здесь – понять его в его свободе. Но обязательно придется вводить и еще одну проблему: объяснить его в его несвободе. Поэтому этот пункт можно назвать понимание-объяснение.
Почти у каждого из нас бывали проблемы с психическими отклонениями, и себя и близких, и мы можем их проанализировать. Например, у пожилого человека случается инсульт, и он может перестать узнавать своих близких, потерять ориентацию в ситуации, забыть где он живет и сколько ему лет. Мы не будем стараться понять его, поскольку это не его свободные мысли, это каузальные последствия повреждения его мозга. Все его бредовые высказывания мы будем объяснять его болезнью.
Но когда его мозг начнет восстанавливаться, он может начать ориентироваться и спрашивать, что с ним было, чем лечили и лечат и т.п. Это уже его вопросы, вопросы свободного субъекта. Мы понимаем не только смысл самих вопросов, но и его самого, догадываемся, что он чувствует, что побуждает его задавать эти вопросы, сочувствуем ему и т.п. Мы уже не объясняем их работой его мозга.
Мы видели три примера необходимости свободы для понимания Другого – своей собственной свободы и положения о том, что Другой так же свободен. Теперь осталось сказать, что в этом-то лежит и свобода смыслополагания. Навязанные мысли не являются актами смыслополагания.
Здесь нам следует рассмотреть двойные оковы самостоятельного мышления.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 248; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!