Соловей будимирович
А мхи были болота в поморской стороны,
А гольняя щелья в Бели-озери,
А тая эта зябель в подсеверной страны,
А сраны сарафаны по Моши по реки,
Да рострубисты становицы в Каргополи,
Да тут темныи лесы что смоленские,
А широки врата да чигаринские.
А из-под дуба дуба дуба сыраго,
А из-под того с-под камешка с-под яфонта,
А выходила выбегала там Волга мать река,
Да как устьём бежит да во синё море,
А во то во сине море во Турецкое.
А по той ли по матушки по Волги реки
A бежало бежит а тридцать три карабля,
А еще там бежало бежит да без одного,
А один тот карабль есть лучше краше всех,
Да как тут в караблю было написаноё,
Да как тут в караблю напечатаноё,
А написан-то нос-от по змеиному,
А корма-то была по звериному.
Тут кадолы канаты были шелковыи,
А паруса тут были из семи шелков,
А ты эты коржинья подзолоченыи.
Да как тут было в том караблю
Да млад сидит Соловей да сын Гудимирович
А со своима со дружинама с хоробрыма,
А хоробрыма дружинама Соловьёвыма,
Ино со своею со родною со матушкою
Говорит тут Соловей таково слово:
— Что вы братцы дружинушки хоробрыи,
А хоробрыи дружинья Соловьёвыи!
Да слушайте-тко большаго й атамана-то вы,
Да делайте дело повелёное:
А взимайте-ко шестики мерныи вы,
А миряйте-ко лудья морски-то эты,
А чтобы нам молодцам туда проехати.
Да тут ехали проехали что молодцы оны.
Да как тут Соловей сын Гудимирович
А говорит промолвит таково слово:
|
|
|
—-А взимайте в руки трубоньки подзорнии,
А глядите вы смотрите славный Киев град,
А тую эту присталь карабельную,
Чтобы нам молодцам еще попасти туда.
Да тут ехали проехали что молодцы оны,
Да попали в эту присталь карабельную,
А под стольной-от под город как под Киев град.
Да как тут Соловей сын Гудимирович
Еще говорит промолвит таково слово:
— Ах вы братцы дружинушки хоробрыи!
А хоробрыи дружинки Соловьёвыи.
А слушайте-тко большаго й атамана-то вы,
Да делайте дело повелёное:
А взимайте перву сходенку волжаную,
А другую сходенку серебряную,
А третью еще сходенку красна золота,
А бросайте-ко сходенки на крут бережок.
Как тут эты дружинушки хоробрыи,
А хоробрыи дружинья Соловьёвыи,
А взимали перву сходенку тут волжаную,
А другую сходенку серебряную,
Ино третьюю сходенку красна золота,
А бросили сходенки на крут бережок.
— А по волжаной сходенки вам братцы итти,
Все моим дружинушкам хоробрыим,
А хоробрыим дружинушкам Соловьёвыим;
А по серебряным сходенкам матушки моей,
А по золотой сходенке мне-ка итти,
А младому Соловью сыну Гудимирови.
Да как тут Соловей да сын Гудимирович
А взимает он подарочки великии,
Да сорок сороков тут черных соболёв,
|
|
|
А мелкого зверю тут и смету нет,
А взимает тут флаки да заморскии камки,
А заморскии камочки золоченыи,
Да приходит он к князю к Володимеру
А во тую во гридню во столовую.
А крёст он кладывае по писаному,
А поклон он ведь вёл да по ученому,
А клонится он на четыре на все,
А на вси четыре на сторонушки,
А стольнёму князю-то в особину.
А здравствует князя тут с княгиною:
А здравствуй-ко, князь да стольно-киевской
А со своей княгиной со Апраксиёй,
А со своей любимой со племянницей!
Да как он его тут еще здравствует:
- А здравствуй, ты удалый добрый молодец!
Не знаю я тебя ни по имени,
А знаю что тебя да по изотчине,
А царь ли ты есть ли царевич ли,
Ли король ли ты есть королевич ли,
Али с тиха Дону ты донской казак,
Али грозныи посол ты ляховитский бы?
Да не царь-то я, да не царевич был,
А не король-то я, не королевич был,
А не из тиха Дону я донской казак,
А не грозныи посол я ляховитский был;
А есть как я з-за славнаго синя моря,
А я есть млад Соловей да сын Гудимирович.
А я пришол-то к теби да зде доклад держу,
А на-ко ти подарочки великии мои,
А на ти сорок сороков моих черных соболёв,
А ино мелкого зверю еще смету нет.
А на-тко ты княгиня да Опраксия,
|
|
|
А на-тко ты подарочек великии,
А возьми-тко ты флаки да заморскии камки,
А заморскии камочки золоченыи.
А принимат-то княгиня да восхваливат:
— А ты млад Соловей да сын Гудимирович!
А спасибо за подарочки великии.
А не бывать-то зди камки такой во Киеви
И не бывать, не бывать да не бывать таковой.
Да тут князь-то еще да стольно-киевской
Он тут говорит промолвит таково слово:
— Ай млад Соловей да сын Гудимирович
А чим-то мне-ка тебя жаловати
А за эти подарочки великии?
Города ли тебе надо с пригородками,
Аль села ли тебе надо е с присёлками,
Али много наб бессчетной золотой казны?
Да он говорит промолвит таково слово:
— Да ай же ты князь да стольне-киевской!
А не наб мне городов с пригородками,
Да не наб мне-ка сел да с присёлками,
А не наб-то мни бессчетной золотой казны,
А у меня да своей есте долюби.
А столько ты мне позволь-ко еще
А поставить построить мне-ка три терема,
А три терема мне златоверхиих,
Середь города да середь Киева,
А гди маленьки ребятка да сайки продают,
А гди сайки продают да гди барышничают.
А говорит, промолвит таково слово
Ино тот ли князь да стольно-киевской:
— Ах ты млад Соловей да сын Гудимирович!
Куды знаешь туды ставь-ко еще,
|
|
|
А за эти подарки за великии.
Да скоро Соловей тут поворот держал.
Приходит ко дружинушкам хоробрыим,
А хоробрым дружинам Соловьёвыим,
Да он говорит, промолвит таково слово:
— Что вы братцы дружинушки хоробрыи,
А хоробрыи дружинья Соловьевы!
А вы слушайте-ко большаго атамана-то вы,
А скидывайте с себи платьица цветныи,
А надевайте на ся платьица лосиныи,
А лосиныи платьица звериныи,
Да взимайте-тко топорички булатнии,
А стройте-то ставьте братцы три терема,
А три терема-то златоверхиих,
Середь города да середь Киева,
Что верхи бы с верхамы завивалиси,
А что к утру к свету чтобы готовы были,
А готовы были мне-ка жить перейти.
Как эты тут дружинушки хоробрыи
Оны слушали-то большаго й атамана оны,
Скидывали с себе платьица цветныи оны,
Надевали на ся платьица лосиный оны,
Да взимали тут топорики булатнии,
А ставили строили тут три терема,
А три терема да златоверхиих,
Что верхи-ты с верхами завиваются,
А к утру к свету готовы оны,
А готовы оны да мошно жить перейти.
Да как тут Соловей сын Гудимирович
А в тыи теремы да сбирается ен
Со своима со дружинамы с хоробрыма,
А с хоробрыма с дружинамы Соловьёвыма,
А со своёй со родною со матушкою.
Да тут-то ведь у князя Володимера
Ино тая-то любимая племянница,
Молода Любавушка Забавишна,
Да взимает в руки трубоньку подзорнюю,
А шла она на выходы высокии,
А смотрит в эту трубоньку подзорнюю
А по городу по городу по Киеву;
А углядела усмотрела там и три терема,
А три терема да златоверхии,
А верхи что с верхамы завиваются,
Середь города да середь Киева.
Как бросала эту трубоньку подзорнюю,
А приходит ко родному к дядюшке,
Еще стольнему князю к Володимеру,
— Да ай же ты мой родной дядюшка!
Да позволь-ко ты мни да красной девушке
Проходиться прогуляться вдоль по Киеву,
Вдоль по Киеву да мне по городу.
Да он-то ведь на то ёй ответ держит:
— Да ай же ты да моя любимая
Ай любимая любима племянничка!
А сходи-тко ты прогуляйся туда.
Ино тут эта любима племянница,
Да скорым-то скоро, скоро скорёшенько,
Да ведь тут-то она да сокручалася,
А ведь тут-то да снаряжалася,
Вдоль по городу гулять да ведь по Киеву.
Да к первому к терему подходит она,
Ино в том терему да шопотком говорят,
А тут-то Соловьёва родна матушка
Да как молится-то господу богу она.
Да к другому к терему подходит она,
А тая-то любимая племянница,
Ино в том терему да там-то стук да грем
А тут-то Соловьёвыи дружинушки
Тут считают-то бессчетну золоту казну
Да у млада Соловья Гудимирова.
Да как к третьему к терему подходит она,
Ино в том терему да млад сидит да Соловей,
А млад сидит Соловей да сын Гудимирович
Со своима со дружинамы с хоробрыма,
Со хоробрыма дружинамы Солоньёвыма,
А на тоем стуле золочёноём,
А й сидит-то сидит забавляется;
Там вси скачут, пляшут оны, песенки поют,
Во музыки да во скрыпочки наигрывают.
Да как тут эта любимая племянница
Да подходит она к ему ближешенько
А клонится она понизешенько:
— Здравствуй, млад Соловей да сын Гудимирович
Со своима со дружинамы с хоробрыма!
Да как он-то тут ю да здравствует:
— А здравствуй-ко, Любавушка Забавишна!
Да тут-то она к ему спроговорит:
— Ай ты млад Соловей да сын Гудимирович!
А возьми-тко меня ты за себя замуж.
— Да как всим ты мне, девушка, в любовь пришла,
А одним ты мне, девка, не в любовь пришла,
А сама ты себя, девка, просватываёшь.
А твое бы-то дело да не этта быть,
А не этта быть, да дома жить,
А дома-то жить, да ти коров кормить,
А коров-тых кормить да ти телят поить.
А тут стало девки не любёшенько,
Не любёшенько не хорошохонько,
А стало тут девушки похабно ёй.
А тут скорым скоро, скоро скоро скорешенько,
А девушка она да поворот держит.
А на то млад Соловей да сын Гудимирович
Ино на то да не сердился есть,
Да скорым-то скоро, скоро скорешенько,
А тут след-то он шол большим сватом,
Да приходит он к князю Володимеру,
Ино во тую в гридню во столовую,
Да он-то ведь ему тут доклад держит:
— А здравствуй-ко, князь да стольнё-киевской
А со своей с княгиной со Опраксией,
А со своей с любимой со племянницей,
А с молодой Любавушкой Забавичной!
Как он-то ёго ведь здравствуе:
— Здравствуй, млад Соловей да сын Гудимирович!
А ты зачем зашол да зде доклад держишь?
— Да я зашол-то да зде доклад держу
А о добром дели зде, о сватовстве.
Да есть у тя любимая племянница,
А нельзя ли-то отдать да за меня замуж?
Да как сделали оны тут рукобитьицо,
Да просватал тут-то князь да стольнё-киевской
А ту эту любимую племянницу
А за млада Соловья сына Гудимирова.
А как шли оны во церковь тут во божию,
Да тут приняли они да что ль златы венцы,
А млад Соловей да сын Гудимирович
А с молодой Любавушкой Забавичной.
А как тут-то скорым да скорёшенько
Да завияла пошла да тут-то повитерь
По тому-то да синю морю, —
Да тут млад Соловей да сын Гудимирович
А скорым-то скоро да он скорёшенько
А тут-то со князем роспрощается,
А сам на карабли да он сбирается
А с той молодой Любавушкой Забавишной,
Да со своима со дружинамы с хоробрыма,
А со своей с родною со матушкою.
Как тут на карабли да собираются,
Обирают тут оны да три тереми (так),
Ино три терема да златоверхиих,
А на тыи на эты да на карабли.
А поехал он тут да ведь домой еще,
А домой-то домой да в свою сторону,
А за славное за славно за синё море
А начал тут он да жить-то быть,
А жить-то быть да семью сводить,
А семью сводить да детей наживать.
А стал-то он тут по здоровому,
А стал-то он да по хорошему.
Записано там же, 26 июля.
ВАСИЛИЙ БУСЛАЕВИЧ
А молодой Васильюшко Буславьевич
Сделал он задернул свой почестный пир,
А чтобы тут еще да всяко знанье-то
А шло бы да к Василыо на почестный пир.
Как тут-то мужики-ты новгородскии
Приходят к Васильюшку Буславьеву
А на тот-то на почестный пир.
Как тот этот Васильюшко Буславьевич
А начал их встречать да ухаживать,
А тыих мужиков да новгородскиих.
Как взял-то он Васильюшко черной-от вяз,
Как подскочил Васильюшко к малому к упавому Потанюшке
Как ударил он Васильюшко Потанюшку,
Ударил он его тут черным вязом;
Стоит-то тот Потанюшко не стряхнется,
А жолтыи кудёрка не сворохнутся, —
А то моя дружинушка хоробрая!
Садил ёго Потанюшку в большой угол,
А во большой угол еще за большой-от стол,
Кормил поил Потанюшку да досыти,
А досыти Потанюшку да допьяна.
Опять-то взял Васильюшко черной-от вяз,
Как тут скоро Васильюшко подскакивал,
Ударил-то Васильюшко да Фомушку,
Толстого Фому благоуродлива;
Стоит тут Фома да ведь не стряхнется,
Жолтыи кудерка не сворохнутся, —
А то моя дружинушка хоробрая!
Садил он и Фому за большой-от стол,
За большой его стол во большой угол,
Кормил поил еще он Фомушку
А досыти его и допьяна.
Роздражил он мужиков новгородских-тых;
Как тут ты мужики да новгородскии
А тут-то ведь оны да приудумали:
— А сделамте, робята, свой почестной пир,
Не позовем-то мы Василья да Буславьева.
Как тут оны Васильюшка не позвали.
Как этот-то Васильюшко Буславьевич
А скоро молодец он отправляется,
Скоро ён удалый снаряжается,
А со тыма дружинамы с хоробрыма,
С малыим с упавыим с Потанюшкой,
С толстым еще с Фомой благоуродливым.
Как приходит Василей на почестной пир
А к тыим мужикам да к новгородскиим,
Воспромолвят мужики тут таково слово:
— А не званому ведь гостю зде места нет.
Говорит Василей таково слово:
— А званому-то гостю много чести наб,
Незваному-то гостю как и бог пришле.
Садился тут Василей за большой-от стол,
За большой ведь стол да во большой угол,
А оны ели пили тут и кушали.
Как тут-то мужикам да стало зарко-то,
Да наб-то мужикам ёго концать еще,
Да того Васильюшка Буславьева,
А говорят промолвят таково слово
— Ай же ты Васильюшко Буславьев был!
Попишем-ко с тобой мы да пописи,
Поположим-ко да с тобой еще заповедь,
А с утра нам да раным ранёшенько
На тот на мосточик на Волховой,
А будём станём драться мы ратиться
А мы с тобой с удалыим со молодцом,
С толстым Фомой еще с благоуродливым„
С маленьким с упавеньким Потанюшкой.
Чтобы ты с утра да был ранёшенько,
Шол бы на мосточик на Волховой
А со тыма с дружинамы с хоробрыма.
Как тут оны наелиси, напилиси,
Как вси оны тут накушались,
Стали тут они да пьянёшеньки,
А сделали большо тут рукобитьицо;
Тут-то розошлись да утра бы.
Прознала это дело тут Васильёва матушка,
Пало тут еще к ей известьицо,
Наб-то драться Васильюшку Буславьеву
Со своима со дружинамы с хоробрыма
А на тоем мосточику на Волховом.
Ну приходил Васильюшко назад домой
Ко своей ко родной ко матушке,
Ко честной вдовы к Офимье к Олександровной..
Как тут эта Васильёва матушка
Положила спать во погребы глубокии,
Замнула молодца его во погребы.
Как тот этот Васильюшко спать-то лег,
Прошла-то тая ночка тут темная,
Приходит-то день тут да светлыи.
Как ты эты дружинушки хоробрыи
Ставают-то по утру ранешенько,
Умываются да белёшенько,
А трутся-то миткалиновым полотенушком,
А знают-то что у их е поделано.
Как скоро шли на мосточик на Волховой,
Как начали оны тут биться ратиться
С тыма-то мужикамы с новгородскима.
Как день бьются они не едаючи,
А другой-то ёны не пиваючи,
Отдоху молодцам не даваючи,
И третий день начали-то биться тут,
Как третий день оны тут, третью ночь.
Как тут-то у дружинушки хоробрыи
Стали у их головушки были переломаны,
Переломаны головушки розбитыи,
Платками тут головки перевязаны,
А кушачкамы-то были переверчены.
Как тут этот Василей сын Буславьевич
Спит он молодец тут проклаждается,
А над собой незгодушки не ведает,
Как ёго были дружины-ты хоробрыи
Прибиты у его, головки переломаны.
У его-то девка-та была придворная,
Выходит-то на реченку Волхово,
Выходит за водой с водоносом-то
А смотрит на дружин-тых хоробрыих,
На малого упавого Потанюшку,
А на толста еще Фому благоуродлива, —
А у их все головки переломаны,
Платкамы-то головки переверчены,
Кушачками-то были тут перевязаны.
Как скоро тут она да скорым скоро
Бежала тая девка тут ко погребу,
Ударила тут она еще водоносом-тым
А по тому замку по булатнему;
Отпал тут замок на сыру землю,
Ростворила да она дверь тут дубовую.
Прошли-то ведь тут трои суточки.
Ото сну богатырь пробуждается,
Как тот этот Василий с,ын Буславьевич.
Крычит-то тут ведь девка громким голосом:
— Да ах ты сын Василий е Буслаев был!
Спишь ты молодец, сам проклаждаешься,
А над собой незгодушки не ведаешь,
Как у твоих дружин все у хоробрыих,
У их как головушки были переломаны,
Розбитыи, платкамы перевязаны.
Как тут ото сну богатырь пробуждается,
На улицу сам он помётается,
Как выскочил он в тонких белыих чулочиках без чоботов,
В тонкии белыи рубашки сам без пояса,
А ухватил-то ось тележную железную,
Бежал он на мосточик на Волховой.
Как ино тут-то он воспроговорит:
- Ай мои дружинушки хоробрыи!
Ай укротите вы да сердце богатырское,
Я топерь за вас нунь пороботаю,
А подьте-тко вы братцы на отдох-то нунь.
Как тут пошли дружинушкихоробрыи,
Тут они пошли да на отдох-то е.
Как начал тут Васильюшко помахивать
Той-то осью да тележной железною,
Куды махнет — тут станут да улицы,
А перемахнет — туды да переулочки.
Как начал тут Васильюшко роботати,
Как видят тут мужики, что беда пришла,
Беда-то та пришла тут неминучая.
Как тут-то ведь оны да приудумали:
— Как бы нам еще да супротивиться?
Как тут-то ведь оны да еще пошли, —
А был там жил еще в манастыри
Старчищо там жил перегримищо.
Как приходят мужики-ты новгородскии,
Клонятся самы ёму молятся:
— Ай ты старичищо есть перегримищо!
Послушай мужиков нас новгородских ты.
Дадим те мы чашу красна золота,
А другую дадим да скачна жемчугу,
Третьюю еще да чиста серебра.
На то-то ведь уж он да укидается,
Позвался-то он ведь да за их пошол
А ехать-то на мосточик-тот на Волховой,
А драться со Васильюшком Буславьевым.
Навалил он колокол да двенадцать пуд,
Навалил он к себе да на голову,
А садился тут он на добра коня,
Как ехал он ко риценки Волхову,
Ко тому мосточику ко Волховску,
А заезжает на мосточик он на Волховой,
Сам крычит он громким голосом:
— Да ах же ты Васильюшко Буславьевич!
Малолетно ты дитя не запурхивай,
Прямоезжеей дорожки не заваливай.
Как он-то тут Васильюшко ответ держит:
— Да ах же ты да мой крёстный батюшко,
А старчищо ты был есть перегримищо!
Не дал ти яичко о Христови дни, —
Дак дам я ти яичко о Петрови дни.
Как скоро тут Васильюшко подскакивал,
Ударил-то он осью в колокол-то был,
А розвалился тут колокол на дви стороны;
А в других переправил ёго й в голову,
Спихнул ёго во риченку во Волхово,
Со тыим спихнул да со добрым конём.
Как видят мужики, что тут беда пришла,
Беда-то та пришла да неминучая,
Как тут оны опять да скоро думали,
Бежали тут к Васильёвой да матушки,
Говорят промолвят таково слово:
Да ах же ты Васильева да родна матушка,
Честна вдова Офимья Олександровна!
Повыручиот смерти безнапрасныи.
Как тут честна вдова Офимья Олександровна
Скорым скоро, скоро да скорешенько,
Бежала на мосточик-то на Волховой
В тонкии белыи рубашечки без пояса,
В тонкиих белых чулочичках без чоботов.
Заходила на мосточик на Волхов-тот,
Скочила сзади-то к Василью на могучи плеча,
Закрычала тут она во всю голову:
— Да ах же ты дитя моё милоё,
Ай же ты да чадо любимоё,
А молодой Васильюшко Буславьевич!
Ах ты меня старушеньки послушай зде,
А укроти ты сердцо богатырское,
Полно бить те мужиков новгородскиих,
Остав ты мужиков хоть на симена.
— Ай же ты моя родна матушка,
Честна вдова Офимья Олександровна!
Ты была ведь матушка догадлива,
А ладно ты ведь матушка удумала,
Скочила ты на плечи да сзади мня.
А бы в торопях есть в озарности
Убил бы тя старушку не за что-то я.
Да нунь же, моя матушка, послушаю,
Когда просишь ты меня добра молодца,
Я ведь нуньчу матушку послушаю.
Да укротил тут сердце богатырское,
Пошол-то он со матушкой домой-то тут.
А молодой Васильюшко Буславьевич
Он ходил гулял по чисту полю,
А со тыма с дружинамы с хоробрыма,
С толстым Фомой еще с благоуродливым
А с маленьким с упавеньким Потанюшкой.
Как приходит молодой Василий сын Буславьевич,
Лежит-то тут уж как ведь на чистом поли
Пустая голова человическая.
Как тут этот Василий сын Буславьевич
Скоро к головы он подскакивал,
А своим-то он чоботом подфатывал,
Пинул он эту голову Васильюшко.
Как улетела голова тут по подоблачью,
Пала голова тут на сыру землю,
Сама она ёму тут воспровещила:
— Да ах же ты Василий сын Буславьевич!
Почему ж меня заразил топерь?
Лежала голова я ведь тридцать лет,
Да никто-то меня ведь не пинывал,
Да никто же как меня тут не ранивал,
Как ты-то ведь уж нунь пинул, заразил меня.
Как будешь ты гулять во чистом поли,
А не забудь-ко ты этого помистьица,
Пойдешь сюды да ты назад обратно бы,
Посмотри ты на меня на бессчастну головушку.
Как тут гулял Васильюшко в чистом поле
А со тыма с дружинамы с хоробрыма,
Находился, нагулялся там Васильюшко,
Пошол назад туды да обратно бы
Этыим путем да дорогою.
Приходит он к уловному тому да поместьицу,
Где та голова тут лежала-то,
Как смотрит-то еще — ведь стала тут гора каменная.
Как смотрит тут Васильюшко Буславьевич,
Как на этой горы на каменной
Подпись-та была подписана:
«А кто-то тут через гору перескочит,
Перескочит через гору три разу,
Того-то тут да ведь Господь простит;
Ах кто-то ведь есть не перескочит,
Тот будет трою проклят на веку-то был».
Как тут этот Васильюшко Буславьевич, —
Розгорелось ёго сердце богатырское,
Скочил-то он через гору каменну.
Как этыи дружинушки хоробрыи,
А маленькой упавенькой Потанюшка
И толстый Фома благоуродливый,
Скакали-то оны да е со ратовьём.
Как тот этот Васильюшко Буславьевич
Да скочил назад еще через гору,
Да скочил он Васильюшко назад-пят был.
Как тут-то ведь Василей сын Буславьевич
Задел как своим чоботом сафьянныим.
За тую гору да за каменну,
Поворотило как Васильюшка Буславьева
Внич его ведь молодца головушкой,
Как пал тут Василей о сыру землю,
Пришла тут Васильюшку горькая смерть.
Как этыи дружинушки хоробрыи
Скакали они три разу о ратовья.
Как тут эты дружинушки хоробрыи
Копали тут-то яму на чистом поли
А роспростилисе с Василыошком Буславьевым,
Спустили как тут ёго во матушку сыру землю.
Только тут Васильюшку славы поют.
Записано там же, 26 июля.
ИВАН ФЕПОНОВ
Иван Фепонов, крестьянин дер. Мелентьевской, Купецкой волости, высокий, старообразный, слепой с 5-летнего возраста. Ему теперь 50 лет от роду; живет он частью тем, что плетет сети, лапти, кошели, частью подаяньем, которое собирает на ярмарках и в храмовые праздники, распевая духовные стихи. Кроме стихов он знает и несколько былин, пение которых впрочем не составляет для него источника дохода, как пение духовных стихов. Былинам этим он научился в молодости от слепого калики Петра Степановича Мещанинова, уроженца Бережной Дубравы (Каргопольского уезда, на Онеге-реке). По словам Фепонова, этот калика Мещанинов знал семьдесят былин. Фепонов был лично известен г. Рыбникову, который его встречал на Шунгской ярмарке и записывал духовные стихи, которые он там пел. С его же слов записана г. Рыбниковым одна былина. В сборнике г. Рыбникова он значится под именем «слепаго Ивана».
ВОЛЬГА И МИКУЛА
А й во стольноём во городи во Киеви
А й народился млад Вольга Всеславьевич, —
А й рыбы-ты сбежали в глубоки станы,
А й птици-ты слетали во темны леса,
А й звери-ты сбежали за Туги горы.
А й возрос тут молодой Вольга да сын Всеславьевич,
Подбирает ведь дружину сорок тысящей.
Когда тыи ли купци да вси ведь бояра
Из того ли из Туринца славна города
А й платили дань да ведь во Киев град,
А й ко ласковому князю ко Владимиру,
А й не стали-то вносить да дани пошлины.
А й тут ли-то Вольга Всеславьевич
А й справляется тут Вольга снаряжается
Со своей дружинушкой хороброю,
Во Туринец город во Ореховец.
А едет-то Вольга день до вечера,
Слышит ратоя да в поли пашучись,
А и сошечка у ратоя поскрыпыват,
А и ратой во чистом поли посвистыват,
А й на солову кобылу он погукиват.
А й он другой день едёт до вечера,
А у ратоя-го сошика поскрыпыват,
Ратой во чистом поли посвистыват,
А й на солову кобылу он погукиват.
Это третей день идёт до вечера
Тот ли-то Вольга Всеславьевич
Со своей ли он дружиной со хороброю,
Наезжает-то он в поли стара ратоя,
Того ли Микулу да Селягиновича:
— А бог теби помочь, да старыя старик,
Ай Микула Селягинович!
И тот ли-то Микула да Селягинович
И пашет на кобылы он на соловой,
Дубья колодья все в борозду валит.
Воспроговорит тут Вольга таково слово:
— Ай же ты Микулушка Селягинович!
А й твоя кабы кобыла да конем была,
А дал бы за коня теби пятьсот рублей.
Говорит ему Микула Селягинович:
— Молодой ты Вольга княженецкой сын!
А й кобыла-та кобыла, не возьму я за кобылу целой тысящи.
Говорит-то ведь Микула таково слово:
— Ай куда же теперь Вольга путь держишь
Со своею со дружинушкой хороброю?
Ай зговорит тут Вольга таково слово:
- Ай же ты ведь старыя старик,
Ты Микулушка Селягинович!
А й поехал со дружиной со хороброю
Брать-то я Туриница ведь города Ореховца.
Говорит-то ведь Микула таково слово:
Молодой ты Вольга Всеславьевич!
Не взять тебе Туриница да города Ореховца.
Был я третиёго дни в Туриници в городе Ореховци,—
Это грубы злыи мужики да ведь ореховци
Зафальшивили мою да золоту казну,
Почитали за гроши они за медныи,
А й за медныи гроши да за фальшивыи.
Воспроговорит тут Вольга таково слово:
— Старый ты мой дядюшка да ведь Микулушка!
Ай поедем-ко да ты ко мне в помочь,
Брать Туринца города Ореховца.
Это тут-то ведь Микулушка Селянович
А поехал-то Микула а за Вольгой вслед.
А й Микулина кобыла да ступком идёт,
А й Вольгины кони во весь дух бежат.
Приезжали близ Туриница да города Ореховца.
А тыи мужики да ведь ореховци
А на тых на реченьках на быстрыих
А й подрезали мосты да все дубовые,
Потопили много силы да Вольгиной.
А й тут ли-то Вольга Всеславьевич
Заезжае во Туринец с своим дядюшкой.
Оны много силы рубят, больше в плен берут,
Покорили разорили Туринец-от город Ореховец.
Это скоро Вольга поворот держит,
А во славный во стольный во Киев град.
Заезжает Вольга на широкой двор,
А й сходит он да со добра коня,
А й заходит Вольга во высок терем,
А это тут Вольга опочив держит.
Эта тая-та поездка тым решиласи.
Записано в Шале, 28 июля.
Дата добавления: 2015-12-20; просмотров: 33; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!