III. Роль объективных и субъективных факторов генезиса кооперации мелких собственников и её сущностные характеристики. 1 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 9Следующая ⇒

Еще раз отметим, что кооперативная ассоциация как форма хозяйствования, образующая особый уклад общественного производства, зародилась на мануфактурной стадии, в результате развития товарно-денежных отношений и формирования ее носителей средних слоев населения. Определенный уровень зрелости традиционного общества являлся обязательным условием превращения собственности в самостоятельную экономическую категорию, когда рушились связывающие личность общинные, сословные и религиозные узы.

Вместе с тем, появление кооперативной организации производства, имеющее необходимым условием развитие товарно-денежных отношений и преодоление натурального характера хозяйства, вовсе не предполагало обязательное развитие рыночных связей до степени, когда предметом коммерции стали, по словам Э.Фромма, не только вещи, но и сама личность, ее физическая энергия, ее навыки, знания, мнения, чувства и даже ее улыбки.¹

Другими словами, рождение кооперации связано с периодом человеческой истории, когда капиталистический уклад не был доминантой общественного движения, а рыночные отношения не превратились во всеобщий абсолют, не знающий ни моральных, ни физических пределов.

Однако в отечественной и зарубежной литературе достаточно распространено мнение о капиталистическом происхождении кооперативных предприятий. В теоретических построениях авторов, считающих, что время зарождения кооперации совпадает с «превращением капиталистического уклада в преобладающий в экономике европейских стран и США», промышленной революцией, «бурным ростом машинного производства, торговли, городов, городского населения, рабочего класса, новых средних городских слоев - основной социальной базы будущих кооперативов»², имеется явное противоречие. В качестве социальной предпосылки кооперативного строительства (как видно из цитаты) называется, наряду с ростом рабочего класса, появление средних слоев, что в отношении последних абсолютно бесспорно. Возражение вызывает ошибочное временное определение генезиса средних слоев. Общеизвестно, что формирование последних не результат капитализации, а скорее наоборот. Генерация этой социальной общности происходила в ходе эволюции потребительского хозяйства в хозяйство, ориентированное на рынок, и предшествовало прогрессу буржуазного миропорядка. Мало того, по мнению выдающегося социолога XIX века М.Вебера именно представители средних слоев населения, ставшие еще в XVI веке основателями промышленных отраслей, были носителями «духа капитализма», а «не благородные, джентльмены Ливерпуля и Гамбурга с их унаследованным торговым капиталом».³ Можно сомневаться в том, какой фактор: награбленные в колониях капиталы или «дух капитализма» в большей степени определил рост буржуазного строя, но исторический факт формирования средних слоев в докапиталистическую эпоху бесспорный. Оставаясь на позициях сторонников «капиталистического происхождения», необходимо либо отказать средним слоям в их законном месте в процессе генезиса кооперации и признать чисто пролетарский характер кооперативного движения (что отчасти справедливо для XIX века), либо искать корни коллективизации в истории традиционного общества.

В плане хозяйственном возникновение кооперативных объединений связано с эволюционным шагом мелкого производства к укрупнению с заполнением «экономической нишы» адекватной организационной формой, позволяющей удовлетворять индивидуальные и групповые потребности, с объективной необходимостью сохранения предприятий, работающих на узкой сырьевой базе.

Тотализация собственности, товарный характер хозяйственных отношений способствовали формированию новой социальной общности – среднего слоя, являющегося носителем корпоративных тенденций. Основополагающим признаком среднего слоя, что естественно следует из самого процесса его формирования, является наличие собственности, благодаря объединению которой ее мелкий держатель получает возможность сохранить свой социальный статус, приобретает потенцию общественной устойчивости. Вместе с тем, величина собственности должна побуждать ее держателей к объединению, дающему эффект, превосходящий использование собственности индивидуально.

Практика кооперативного строительства показала, что наиболее вероятным объектом объединения являются держатели мелкой собственности, не имеющие социальной и экономической устойчивости, хозяйства которых реализуют возможность к укрупнению не через аккумулирование индивидуальных средств, а через создание артелей и товариществ.

К такому выводу приходит и Туган-Барановский М.И., анализирующий степень распространения сельскохозяйственной кооперации начала XX века в районах Германии с преобладанием мелкой земельной собственности и крупного землевладения. В районах с небольшими размерами сельских хозяйств на одно товарищество приходилось от 450 до 1027 дворов, в то время как те же показатели для территорий концентрированного аграрного производства составляют соответственно 2380 и 6229.⁴

Доля мелких и средних товаропроизводителей в аграрной сфере Западной Европы, где процесс роста сельскохозяйственной кооперации превосходит темпы ее роста в США, значительно превышает численность аналогичного социального слоя в Северной Америке. В 1986 г. площадь обрабатываемой земли в среднем на одно хозяйство в США составляла 179 га, во Франции - 28 га, в ФРГ - 17 га, в Швеции - 27 га. На 19% фермерских хозяйств площадью от 400 до 1500 га в 1986 г. в США приходилось - 75% товарной продукции, а в странах Западной Европы на долю 10-15% ферм площадью 80-100 га приходилось 45-55% товарной продукции сельского хозяйства.⁵

Существовала и другая зависимость имущественной состоятельности собственников и их корпоративной мобильности. Вероятность кооперирования товаропроизводителей падала, когда уровень материального положения снижался до того размера собственности, который ставил под сомнение товарный характер производства или делает его крайне неустойчивым. Подтверждений этому тезису достаточно. Возьмем один из тех, что приводит в своей книге профессор М.И.Туган-Барановский. В 1903 году в Дании на долю парцеллярных и мелких хозяйств в молочной кооперации приходилось 28,7% всего перерабатываемого молока, на долю средних хозяйств - 55,2%, а на долю крупных хозяйств - только 13%. При дальнейшем рассмотрении группы мелких давальцев молока обнаруживалась следующая закономерность. «Самая низшая группа карликовых хозяйств (группу мелких хозяев Туган-Барановский М.И. вновь поделил на три группы - авт.) дает ничтожное количество коров, поставляющих молоко на кооперативы, но из общего числа коров во владении этой группы все же 58% коров принадлежит членам кооперативов. В следующей группе мелких хозяйств на кооперативы поставляется молоко 82,8% всех коров, находящихся во владении этой группы; наконец, в самой высшей группе мелких хозяйств уже 84,9% коров связано с кооперативами».⁶

Благодаря тому, что добровольные коллективные объединения не отрицали, а напротив инициировали наиболее полную реализацию индивидуальных интересов мелких собственников, генезис кооперации носил эволюционный характер, интегрированный в хозяйственную систему, основанную на частной собственности. Ассоциация индивидуальной мелкой собственности в коллективную составляла содержание дуализма кооперации: индивидуальных и общественных интересов ее членов. Вместе с тем, многие авторы прошлого и настоящего видят дуалистичную сущность кооперации не в гармонизации интересов коллектива и личности, а в сочетании двух начал: хозяйственного и общественного.⁷

Представление о кооперативах, как об общественных и даже политических организациях, имеет свои глубокие гносеологические корни. Как известно, история кооперативного строительства, как одной из составляющих общественного движения за коммунизм, провозвестником и главным идеологом которого являлся Р.Оуэн, берет свои истоки в Англии первой половины XIX века. При этом оговоримся, что речь идет именно о части общественного движения, а не о кооперации в целом. Оуэновские потребительские кооперативы организовывались с целью накопить средства для создания коммун.⁸История же кооперации, как хозяйственного уклада, значительно богаче и берет свои истоки с самых ранних докапиталистических или раннекапиталистических этапов развития общества. К сожалению, в этом аспекте кооперативная история, как правило, не рассматривается. Вместе с тем имеются даже наротивные источники, свидетельствующие, например, что строительные общества Англии возникли в XVIII веке⁹, о приблизительно том же периоде существования кооперативов в Швеции¹⁰ и т.д. Холиок Д.Д., приводя фактический материал о кооперативных традициях Англии, уходящих корнями в средневековье, кооперированных швейцарских сыроделов и т.д., пишет: «Нет сомнения, что, если бы историки дали себе труд присмотреться к картинам промышленности минувших веков, они увидели бы, что кооперация, в той или другой форме, «тянется» к ним, чтобы быть отмеченною...».¹¹

Коллективные формы организации хозяйства, встречающиеся в докапиталистическую эпоху, зачастую характеризуются исследователями «предшественниками кооперативов», исключая их из собственно кооперативной истории только на том основании, что традиционно их появление связывается с периодом капитализации экономики и общественного движения против него. Хотя докапиталистическое прошлое всех стран и народов имеет богатый опыт создания мелкими товаропроизводителями совместных предприятий, основанных на групповой собственности. Так, например, оформленному законодательно и официально признанному кооперативному движению в сельском хозяйстве Японии XIX века предшествовали известные со средневековья общества орошения полей, союзы обновления сельхозугодий, артели рыбаков, объединения шелководов и рисоводов, организации коллективной продажи урожая, товарищества взаимного кредита «мудзиико».¹²

Представляя кооперацию в качестве результата реализации прогрессивных идей, а кооперативное строительство - составляющим или главным средством борьбы против капиталистической эксплуатации, рассматривая кооперативную теорию как одно из направлений социалистической мысли, историки, философы, экономисты совершают серьезную ошибку, значительно обедняя реальный опыт функционирования коллективной формы собственности и его отражения в теории.¹³ Кроме того, такой подход формирует неверное представление о социальных предпосылках и сущностной характеристики кооперации.

Показательна в этой связи книга: «История и теория кооперации», написанная тремя авторами: Н.В. Бондаренко, Р.М. Кущетеровым и З.Р. Кочкаровой. Указанное сочинение представляет интерес не только потому, что прямо совпадает с предметом наших исследований, но и потому, что авторы «поставили перед собой скромную задачу: в меру своих возможностей систематизировать знания по данной дисциплине, используя для этого работы известных ученых и практиков в этой области...»¹⁴, далее по тексту следует перечисление более двадцати известных фамилий.

Таким образом, авторы поставили перед собой цель, как бы аккумулировать теоретические представления о кооперации, сложившиеся в современной отечественной науке. Если это так, то остается констатировать: или уровень изученности далек от удовлетворительного, или авторы недобросовестно справились с поставленной задачей. Высказываясь так категорично, нам придется не раз по ходу изложения обращаться к содержанию коллективного труда за примерами, иллюстрирующими, на наш взгляд, ошибочные положения.

Рассмотрим первые два раздела книги, в которых отражены «идейные истоки» и «исторические предпосылки возникновения кооперативов». Не случайно именно идейные истоки выносятся в качестве основополагающих, т.к. отражая богатый опыт человечества в поиске наиболее совершенных форм социально-экономической организации общества, авторы полагают, что «кооперативное движение - результат творчества выдающихся мыслителей», при этом отрадно заметить, что в этой схеме, по крайней мере, нашлось место «самодеятельности и инициативе широких масс».¹⁵

Автор другой статьи по истории сельскохозяйственной кооперации Мартынов В.Д. мыслит еще более радикально и отводит самим объектам кооперирования пассивную роль. «Европейское крестьянство того времени (XIX в. - авт.), - пишет он, - ни по уровню своего развития, ни в силу условий производства в своем мелком обособленном хозяйстве не могло самостоятельно выработать кооперативной идеологии. В большинстве случаев она вносилась в крестьянскую массу извне. Этой работой в каждой из стран занимались самоотверженные просвещенные люди, понимавшие важность и значение коллективных действий. В истории кооперативного движения они получили имя «отцов-фундиторов».¹⁶

Хронологически, время появления кооперативных предприятий определяется авторами по теории кооперации концом XVIII - началом XIX веков, т.е. временем, когда капиталистические отношения стали конституциональными, и в основном завершился промышленный переворот в развитых европейских странах. Именно влияние капитализма на экономику, по мнению авторов, «обязана» «своим зарождением кооперация».¹⁷Далее в книге содержится разъяснение того, как капитализм определил рождение и рост кооперации. «В этих условиях многие пытались изменить условия своего существования, прибегая к различным формам взаимопомощи между собой, - говорится в указанном сочинении, - в конце XVIII - начале XIX веков в наиболее индустриально развитых странах Европы и Соединенных Штатах Америки создавались профессиональные союзы, страховые кассы, временные забастовочные коалиции. Это были нелегальные, полулегальные или открытые общества различных слоев населения, действующие под вывесками различных филантропических организаций, клубов-шкатулок, общества друзей и т.д.

В те же годы (конец XVIII - середина XIX в.) и в основном в тех же центрах концентрации промышленности создавались кооперативные общества».¹⁸

Таким образом, резюмируя точку зрения, обосновываемую в «Истории и теории кооперации», определим ее следующим образом: кооперация - плод идей выдающихся мыслителей, а не закономерный результат естественного развития общественного хозяйства; форма борьбы против капиталистической эксплуатации, а не социально-экономический уклад, тип отношений, имеющий свои, присущие только ему характерные черты. Наверное, с этим можно было бы согласиться, если бы речь шла исключительно о рабочих потребительских союзах. Однако сказанное относится к кооперации в целом.

В порядке возражения обратимся к произведениям тех ученых, на авторитет которых имеется ссылка в книге. Вот, что говорится в книге профессора Тотомианца В.Ф. «Основы кооперации» относительно генезиса коллективных объединений. «Таким образом, - пишет он, - несомненно, что в древности и в средние века были зачатки некоторых форм кооперации производителей, действовавших на основании обычного права и не облеченные в юридическую норму в форме того или иного устава. Поэтому нельзя говорить, - как делают многие авторы, - что кооперативная организация порождена капиталистическим строем в новое время».¹⁹ Не правда ли мнение профессора, мягко говоря, отличается от теоретических выкладок, содержащихся в коллективной монографии.

Диссонансом им звучат и мысли Чаянова А.В., чей голос также пытаются присовокупить авторы названного произведения. Так говорится им относительно аграрной кооперации: «Появление и развитие земледельческой кооперации носило органический и стихийный, в сущности, характер, подобный развитию капитализма (исключая социальную сторону и, имея в виду лишь обобществление труда - однонаправленные движения - авт.) и других народно-хозяйственных систем».²⁰

На всякий случай приведем мнение теоретика рабочей потребительской кооперации Ш.Жида, который, по всей видимости, ближе по духу авторам монографии: «Вот почему мы верим в будущее кооперации. Потому, что мы видим в ней проявление естественного закона, более могущественного, чем человечество, закона, который действует самопроизвольно, независимо от человеческих колебаний и слабостей».²¹ Как видно из высказывания Ш.Жид так же считал возникновение кооперации процессом естественным, а не привнесенным гуманитарной деятельностью прогрессивных личностей. Хотя вряд ли кто-либо будет оспаривать их заслуги в деле становления организованного кооперативного движения. Верно оценивая роль одного из видных кооператоров Франции, которому зачастую приписывается заслуга создания французской кооперации, А.А.Кузьмина пишет: «Таким образом, французская кооперация была создана отнюдь не трудами Фурье, ее развитие шло по собственным социально-экономическим законам».²²

Не избежав ошибки в определении времени зарождения кооперации, видный теоретик Туган-Барановский М.Н., вместе с тем подчеркивал, что «кооператив есть хозяйственное предприятие, как и всякое другое. Кооператив обращается, прежде всего, к хозяйственному интересу человека». И далее «Кооперативное предприятие - не благотворительное учреждение, не общество пропаганды, не политическая организация и не рабочий союз. Оно является хозяйственной организацией в интересах определенной группы лиц...».²³

Не стали утруждать себя авторы указанного коллективного сочинения по теории кооперации попыткой анализа того факта, что именно с мануфактурной стадией промышленного производства хронологически совпало появление трудов основоположников утопического социализма Томаса Мора (1478-1535 гг.), Джерарда Уинстенли (1609-1652 гг.), Петера Корнелиуса Плокбоя, Джона Беллерса (1654-1725 гг.) (о которых говорится в книге), заложивших основы кооперативного видения совершенных форм экономической организации.

Видимо было бы правильным поискать истоки творческих дерзаний мыслителей в действительно происходящих процессах. Предлагая утопические проекты общественного порядка без частной собственности, представители социалистической идеи апеллировали к вполне реальным примерам социально-экономического устройства, порождаемым хозяйственной практикой эволюционизирующего традиционного общества.

Подводя итог сказанному, отметим, что кооперация, основанная на коллективной собственности и имеющая глубокие корни, уходящие в недра всеобщих социально-экономических процессов, возникла задолго до того, как капитализм стал детерминантой общественного развития. Ее появление - логическое завершение процесса интеграции индивидуальных экономических интересов, как альтернатива форме, также основанной на корпоративной тенденции, но реализующейся в результате подчинения групповых интересов частнособственническим.

Кооперативное общественное движение второй половины XVIII-XIX веков, в значительной степени инициированное прогрессивными деятелями, выражавшими тем самым несогласие с капиталистической парадигмой общественного развития и направившими свои усилия на поиск оптимальных форм социально-экономической организации, приобрело широкие масштабы, но, тем не менее, составляло лишь часть и не покрывало многогранного и сложного содержания функционирующего кооперативного уклада. Именно поэтому распад большинства кооперативных предприятий, рожденных энергией энтузиастов-кооператоров, не означал крах кооперативного движения в целом, а лишь отход наиболее радикально настроенной части трудящихся, убедившихся в большей выгоде революционных средств борьбы с капитализмом.

Вместе с тем, достаточно длительное существование объединений, выполняющих исключительно социальные и политические функции, ассоциирующиеся, прежде всего с рабочими кооперативами, породило представление о кооперации как об общественном формировании, справедливое применительно только к союзам, имеющим характерные черты, не выходящие за рамки надстроечных явлений и не охватывающих кооперативный сектор в общем.

Еще раз обратим внимание на характеристику кооперации как «общественной организации» в книге Н.В. Бондаренко, Р.М. Кущетерова, З.Р. Кочкаровой «История и теория кооперации».²⁴

Причина такого определения коллективных предприятий авторами сочинения не только в подмене понятия кооперации как социально-экономического уклада, понятием, характеризующим общественное кооперативное движение XIX века, сколько в неверном понимании или умышленном заблуждении относительно природы потребительских союзов (возможно из-за того, что уважаемые авторы желали придать большую фундаментальность представляемой ими организации, чего оспаривать, кстати, никто не собирается). Что касается потребительской кооперации, то она по существу действительно является общественной организацией, как, например добровольные союзы защиты прав потребителей, общественные формирования, отстаивающие интересы национальных производителей или элементарная коллективная кухня для обеспечения групповых запросов в качественной и добротной пище.

Так, что если бы не экстраполяция этой характеристики на кооперацию в целом все было бы верно. И авторам «Истории и теории кооперации» было бы нельзя отказать в прозорливости определения общественного характера объединений потребителей.

Однако далее в книге указывается, что «кооперация - составная часть экономического базиса (строя) общества»²⁵, что тоже верно для кооперации в целом, кроме потребительской. И на эти неточности можно было не обращать внимания, если бы, учитывая, в большинстве своем, студенческую аудиторию читателей своего труда авторы не разъяснили, что «существующие в обществе экономические отношения между людьми, складывающиеся в процессе производства, распределения, обмена и потребления материальных благ, называются производственными отношениями. - выделено авт».²⁶ Вот здесь, что называется, «зарыта собака». Под понятием производственные отношения общепринято понимаются «материальные, от сознания людей не зависящие отношения, в которые люди вступают в процессе материального производства и которые являются основой существования объективных экономических и социальных законов... Производственные отношения охватывают сферу производства общественного продукта, обмена и распределения материальных благ...»²⁷

Не правда ли, первое определение отличается от общепринятого и отличается тем, что в производственные отношения включены «экономические отношения» «потребления материальных благ». Почему экономические и какие отношения между людьми кроме бытовых в процессе потребления могут возникать не понятно.

Вот что на этот счет пишет Г.Ю.Ивлева, специально исследовавшая все стороны, составляющие содержание института собственности: «Потребление - уровень интимного общения человека с благом, в этом процессе нет ни общественных форм, ни стоимостного, ни временного опосредования». И далее... «В любом случае непосредственное потребление, в каких бы экзотических формах оно не проходило, общественные отношения ни раскрыть, ни показать не в состоянии».²⁸

Явная подтасовка сделана с одной благородной целью - обосновать «базисную» сущность потребительской кооперации. Однако, как известно, потребительские товарищества охватывают лишь одну из сторон потребления, а именно его непроизводственную сторону, влияющую собственно на процесс производства только опосредованно. Прямо же интегрируются в способе производства «потребности людей», во-первых, не являющиеся их отношением, а состоянием, во-вторых, формируемые не потреблением, а социально-экономической средой. То есть, там, где потребительские союзы выполняют свои прямые функции, они действуют исключительно как общественные организации, способствующие рационально устроить потребление своих членов и только. Там же, где члены потребительских ассоциаций, на основе коллективной собственности и участвуя в трудовом процессе, создают производство, мы имеем дело с принципиально иной формой организации, а именно с производственным кооперативом. В том случае если потребительское общество, как коллективный собственник создает предприятие на основе наемного труда, этот союз становится коллективным капиталистом.

Кроме дуализма, вытекающего из интеграции личных и коллективных интересов, природе кооперации присущ и другой дуализм. Дуализм, имеющий основополагающее значение для определения базисных характеристик, направлений социальной мобильности кооперации и указывающий на прямую связь этой формы хозяйства с докапиталистической эпохой. Двойственная природа коллективных предприятий обусловлена наличием в них различных по своему содержанию и месту в цивилизационной шкале общественного развития черт.

С одной стороны, в характере кооперативных объединений отчетливо проявляются признаки традиционного общества: прямая демократия, солидарность, отсутствие целевой установки на прибыль.²⁹ Неслучайно, что профессор Туган-Барановский М.И. считал эти грани наиболее существенными и положил их в основу своего определения кооперативов. «Кооператив, - писал он – есть такое хозяйственное предприятие нескольких, добровольно соединившихся лиц, которые имеют своей целью не получение наибольшего барыша на затраченный капитал, но увеличение, благодаря общему ведению хозяйства, трудовых доходов своих членов…».³⁰ Другой знаток российской кооперации Тотомианиц В.Ф. утверждал, что именно «устранение прибыли», есть главный признак и исходный момент всей деятельности кооперативов и любое отклонение от этого «является опасным заблуждением».³¹ «Кооперация есть ассоциация, - писал Ш.Жид, - стремящаяся упразднить прибыль».³² Указанную черту кооперации особо выделяет профессор Ганс Мюллер: «Кооперация есть свободный союз с переменным составом членов и капитала, стремящихся не к наживе, а к улучшению положения и хозяйства».³³ Наличие указанных особенностей в кооперации отмечают и современные исследователи. «Кооперация – явление многомерное, разновеликое, - пишет исследователь аграрной кооперации России В.В. Кабанов, - синтетическое». Она создается для производственной и посреднической деятельности, организации распределения и потребления, - стало быть, она выступает как явление экономическое; типизируя его в этом плане. Конкретнее, можно признать, что это предприятие близкое к акционерному.И все же, это не акционерное общество, поскольку главным в кооперации является не прибыль, а удобство в получении нужного продукта, его качество, доступная цена; поэтому в кооперации более всего ценится взаимопомощь, солидарность и взаимовыгодность объединения.

Это не акционерное общество потому что, кооперация есть, институт общественной самодеятельности, самостоятельности, самоуправления».³⁴

Важной составляющей традиционалистской субстанции кооперации, чертой, антагонирующей с модернизацией и индивидуализацией экономических отношений, является наличие в кооперативных объединениях коллективной собственности, принципиально отличающейся от корпоративной, частно– капиталистической. Если для капиталистического предприятия, собственность нескольких или ряда хозяев означает только факт укрупнения капитала, который не дает сам по себе каких-либо преимуществ, данному хозяйствующему субъекту, то смысл кооперации заключается именно в извлечении экономических и социальных выгод из объединения мелкой собственности и трудовых усилий. Возникает эффект субаддитивности. «Помимо массовой силы, действующей как единый субъект, в кооперации развивается дополнительная производительная сила, – пишет В.Т. Дронов в работе: «Диалектика развития общественной кооперации», - с этой стороны кооперация представляет собой целое, большее суммы своих частей».³⁵

С другой стороны, кооперация обладает целым рядом характеристик, имманентных обществу индустриальному: реализация индивидуальных интересов, наличие и широкое распространение частной собственности, обобществляемой в артелях и товариществах, коммерческий характер деятельности кооперативных предприятий, возможность социальной подвижки кооперации в сторону коллективной капиталистической собственности и т.д.

Верность двуединого видения основ кооперативных хозяйств, как нельзя лучше подтверждает сравнительное исследование аграрной общины и кооперации и возможности роста последней на общинной почве.

Опираясь на черты кооперации, выходящие за рамки аграрного общества, В.В.Кабанов приходит к выводу о том, что «Кооперация, вовлекая в свою орбиту крестьянские хозяйства, постепенно и исподволь, разрушала его натуральную замкнутость, втягивала в рыночные отношения, приближала к нему внешний мир»; «Община держала человека в рамках старых представлений. Кооперация решительно рвала с ними. Она была заинтересована в новом человеке: инициативном, грамотном, рисковом, смело преодолевающем рутину и консерватизм».³⁶

Вместе с тем, несмотря на все отличия общины (как института, присущего традиционному обществу) от кооперации, эти два института имели существенное сходство – нравственно-этические нормы, вытекающие из совместного ведения хозяйства: коллективизм, взаимопомощь, солидарность, демократизм. Тождество в этой части двух социально-экономических явлений позволило многим обществоведам, начиная с идеологов народничества и до наших дней делать вывод о том, что община готовила почву для появления кооперативов. Красноречиво звучит в этом плане реплика академика Н.Н. Покровского: «Внутриобщинные отношения строились на основах крестьянской этики, - пишет он, - крестьянского понимания правды и справедливости. В этом смысле общинные традиции могли бы помочь постепенному и умелому внедрению, после революции, выгодных для крестьянина форм кооперации, особенно снабженческо-сбытовой».³⁷ При этом однако нельзя не заметить разности во внутреннем содержании коллективизма общины и коллективизма кооперации. «В первом случае, - как отмечает В.В. Кабанов, – это коллективизм минус личность, во втором, плюс личность».³⁸

Дата добавления: 2015-12-16; просмотров: 30; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!