Дезертиры трудового фронта и нарушители светомаскировки. 3 страница
Упомянутый случай вызвал интерес даже у делегатов XII пленума ярославского обкома ВКП (б), прошедшего 3-4 июня 1942г. Действия И. Калинеева были охарактеризованы коммунистами как «потеря партийной совести», а сам он назван «шарлатаном с партийным билетом», который «действовал не в нашу пользу, а на руку врага»[746].
Однако и в последующем власти нередко грубо нарушали закон, пытаясь насильственно привлечь население к трудовой повинности, для чего использовали органы милиции. В рапорте от 6 ноября 1942г. начальник оперативного отдела УМ УНКВД по Ярославской области старший лейтенант милиции Брусков сообщал, что в Переславском районе участковые уполномоченные по требованию председателей сельсоветов занимались мобилизацией рабочей силы для уборки урожая, заготовки дров и иных мероприятий в рамках обязательной трудовой повинности. При этом «профилактическая работа» в деревнях сводилась к предупреждениям колхозников об уголовной ответственности в случае отказа[747]. Таким образом, власти по-прежнему продолжали видеть успешное решение вопроса о мобилизации рабочей силы в принудительных, жёстких мерах.
Нужно признать, что в ряде случаев, хотя и не повсеместно, государство закрывало глаза на нарушения законности со стороны власть предержащих локального уровня. К примеру, в 1943г. постановлением бюро ярославского обкома ВКП (б) из рядов партии был исключён директор фабрики «Красное Эхо» в г. Переславль Романов. Далее приказом наркома рыбной промышленности РСФСР Романов и главный инженер той же фабрики были отстранены от работы с формулировкой «за развал работы и за остановку производства». Однако позднее одного из них назначили главным инженером треста, а другого – старшим диспетчером треста, в который и входила фабрика «Красное Эхо»[748].
|
|
|
Похожие случаи происходили и на предприятиях в других регионах страны. Так, приказ по наркомату пищевой промышленности СССР от 3 января 1945г. гласил о незаконном расходовании денежных средств на Московском пищевом комбинате им. А.И. Микояна. Его руководство за период с февраля по ноябрь 1944г. израсходовало 99863 рубля общезаводских денег на устройство вечеров и банкетов. Деньги, потраченные на закупку пива, вина и водки, списывались по статье «расходы на проведение массово-политических кампаний». Однако виновным лишь объявили выговор, причём о возможном снятии с занимаемой должности пригрозили только директору комбината А.Г. Мессерману, в то время как в адрес его заместителя И.О. Клямко, бывшего главного бухгалтера М.А. Кедрина и его преемника А.Г. Феоктистова не прозвучало и этого[749].
Следует заметить, что постепенно государство стало понимать необходимость создания качественно иных условий для мобилизованного на обязательную трудовую повинность населения, особенно в части нормализации положения с продовольствием на лесозаготовках. Постановление Ярославского горисполкома от 24 декабря 1941г. о мобилизации на лесозаготовки требовало «своевременно организовать питание и выход на работу», а также разместить 300 мобилизованных жителей г. Ярославля по квартирам[750].
|
|
|
В то же время отношение к прибывшим в Ярославскую область жителям других регионов страны оставалось пренебрежительно равнодушным. При проверке соблюдения постановления СНК СССР от 23 июля 1942г. об обеспечении г. Москвы дровами на отопительный сезон 1942-1943гг. прокуратура Ярославской области выявила прежние нарушения и недостатки на Лютовском и Космынинском лесоучастках: 1. отсутствие медицинского обслуживания; 2. необеспеченность лесорубов обувью; 3. неудовлетворительное продовольственное снабжение мобилизованных граждан (суп из мучных изделий и картофеля) и превышение стоимостью питания дневного заработка лесоруба при выполнении им норм выработки; 4. отсутствие горячей воды; 5. низкая обеспеченность гужевым транспортом – вместо 440 лошадей для треста «Ярославлес» из районов области были мобилизованы и прибыли к месту работы лишь 180[751].
|
|
|
Все эти недостатки в совокупности с отсутствием мер по их исправлению приводили к нарушениям трудовой дисциплины. Со стороны лесорубов - мобилизованных московских студентов имели место несоблюдение графика начала и окончания работы, прогулы. На Космынинском лесоучастке происходило невыполнение дневной нормы выработки – вместо 2 кубометров в день на человека голодные работники могли выработать лишь 1,2-1,5 кубометра[752].
Тем не менее, советские и партийные органы отказывались напрямую увязывать низкую производительность труда на лесозаготовках с упомянутыми выше недостатками. На V Рыбинской районной партийной конференции 13-14 марта 1943г. в выступлении секретаря райкома ВКП (б) по кадрам А.Н. Шептякова отмечалось отсутствие борьбы органов суда и прокуратуры с «саботажем в выполнении планов лесозаготовок»[753]. Данный вопрос затрагивался и в итоговом постановлении конференции, где содержался призыв «вести борьбу с…дезорганизаторами, саботажниками»[754]. Тем самым государство продолжало видеть в нарушениях трудовой дисциплины политическую составляющую.
|
|
|
Тенденция к сокрытию нарушений трудовой дисциплины также наблюдалась на многих промышленных предприятиях Ярославской области. Так, директор упоминавшегося завода №36 Григорьев, выступая на VI областной партийной конференции 24-26 февраля 1945г., ни слова не сказал о многочисленных фактах «трудового дезертирства» на вверенном ему предприятии, в том числе и среди членов ВКП (б) и ВЛКСМ, зато уделил неоправданно большое место в докладе достижениям в работе некоего подростка Васи[755].
Аналогичные моменты отмечались и на других предприятиях области. 30 мая 1943г. газета Ярославского обкома ВКП (б) «Северный рабочий» опубликовала статью директора завода асбестовых технических изделий М. Бондаренко. По его данным, количество нарушений трудовой дисциплины на его предприятии по сравнению с 1942г. снизилось в 3 раза, хотя и не исчезло полностью, а количество работников, не выполнявших нормы выработки, сократилось с 25% до 1,8%[756]. В общей сложности, с января по апрель 1943г. рабочие завода асбестовых технических изделий совершили 25 опозданий на работу и 2 прогула. При этом Бондаренко требовал «железной трудовой дисциплины на производстве», то есть ставил задачу добиться, «чтобы на заводе не было ни одного случая нарушения трудовой дисциплины и невыполнения норм выработки». Учитывая все вышеприведённые недостатки советской промышленности, а также трудовых мобилизаций, выполнение данной задачи выглядело маловероятным.
Приводимые М. Бондаренко данные вызывают определённые сомнения. Как показывает изучение документов по другим районам Ярославской области, число нарушений трудовой дисциплины снижалось слабо. В частности, в докладе Ростовского райкома ВКП (б) «О работе промышленности за 9 месяцев 1943 года», напротив, утверждалось об увеличении прогулов и опозданий на работу, в том числе на передовых предприятиях района[757]. Как отмечали авторы доклада, из-за указанных недостатков «наша промышленность, сельское хозяйство, трудящиеся городов и сёл, наша Красная Армия недополучили огромное количество продукции»[758].
В том же Ростовском районе по состоянию на январь 1943г. из ВКП (б) за нарушение Указов Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940г. и 26 декабря 1941г. были исключены 8 человек, что равнялось примерно трети общего количества исключённых к этому времени за уголовные преступления членов партии (25)[759]. Всё это позволяет сделать неутешительный вывод о том, что справиться с нарушениями трудовой дисциплины на промышленных предприятиях государство не смогло вплоть до окончания Великой Отечественной войны.
Третьей крупной группой людей, преступивших военные законы в СССР в целом и в Ярославской области в частности, стали нарушители режима светомаскировки.
Светомаскировка на территории области в военную эпоху была неотъемлемой частью повседневной жизни. Уже в приказе №1 начальника МПВО г. Ярославля от 22 июня 1941г. говорилось о необходимости «привести в полную готовность силы и средства МПВО», так как город был объявлен «на угрожаемом положении». В тот же день решением УНКВД по Ярославской области силы МПВО были приведены в полную боеготовность. Среди первоочередных мер штабу МПВО и начальнику службы охраны порядка и безопасности предписывалось «установить контроль за выполнением всеми учреждениями, предприятиями и населением правил приказа»[760], в том числе и необходимой светомаскировки.
Борьбу с нарушениями светомаскировки осуществляла РКМ. Начальниками МПВО участков были назначены начальники отделений милиции, а на уровне кварталов эти функции осуществляли участковые уполномоченные. Вопрос о соблюдении светомаскировки ставился на партийных собраниях работников РКМ и НКВД уже в первые недели войны. В частности, 4 июля 1941г. на общем закрытом партсобрании первичной парторганизации при Ярославском РО НКВД звучал призыв к полной светомаскировке и подготовке бомбоубежищ[761].
Тем не менее, несмотря на Указ Президиума Верховного Совета СССР о военном положении и соответствующие призывы нижестоящих партийных и государственных органов, в г. Ярославле нередко наблюдались нарушения режима светомаскировки. О некоторых из них писала пресса. В частности, уже в июле 1941г. ВТ Ярославской области на открытом судебном заседании приговорил за нарушение светомаскировки к лишению свободы сроком на 7 лет некоего гражданина Березина[762]. Аналогичные случаи не были редкостью и в других районах области[763].
Грубейшим образом режим светомаскировки в первые дни войны нарушался даже на ряде военных объектов Ярославской области (склады в гг. Ярославль, Ростов, Рыбинск, Буй): не маскировался электрический свет в пропускной конторе, в уборной, в конюшне, столовой и квартире завхоза он замаскировался плохо. Не были замаскированы автомашины, была слаба противопожарная охрана[764]. Ситуацию не могли исправить даже визиты на военные объекты сотрудников УНКГБ.
В общей сложности только за конец июня 1941г. за нарушение режима светомаскировки в Ярославле 103 человека были штрафованы, а 1 житель города подвергнут тюремному заключению. Ещё 58 человек были оштрафованы и 1 подвергнут тюремному заключению за нарушение правил противопожарной охраны[765].
Поэтому неудивительно, что 22 июля 1941г., через месяц после начала Великой Отечественной войны, заместитель начальника Управления милиции капитан М.Г. Кулаков опубликовал в многотиражной газете «За революционный порядок» статью «Обязанности работников милиции в условиях ПВО».
Основное внимание Кулаков обратил на подготовку милиционерами, особенно участковыми уполномоченными, во дворах домов запасов песка и воды для тушения пожаров в случае вероятных воздушных налётов на город[766]. Другим важным моментом его статьи стало утверждение о необходимости полной светомаскировки в ночное время суток, поскольку, как утверждал Кулаков, при полной темноте зажжённая спичка могла быть видна с воздуха дальше, чем на 800 м, фонарь – на 2 км, а свет из незатемнённого окна – на 20 км[767].
Упомянутые моменты излагались в приказе начальника УРКМ капитана милиции А.А. Бобылева от 6 августа 1941г., определившего задачи милиции по МПВО, а также в аналогичном приказе начальника гарнизона г. Ярославля генерал-майора Михайлова и военного комиссара Бучнева от 19 августа 1941г. В частности, с наступлением темноты на городских улицах и во дворах приказом капитана А.А. Бобылева было запрещено курение и зажигание спичек[768]. Виновных лиц было необходимо привлекать к ответственности по законам военного времени[769].
Уже в июле 1941г. органы НКВД провели проверку маскировки МПВО промышленных предприятий и подстанций г. Рыбинска, железнодорожных мостов через р.р. Волга и Которосль, завода имени Д.И. Менделеева и некоторых других важных объектов. А в августе 1941г. УНКВД по Ярославской области и ярославский военный гарнизон произвели проверку выполнения горожанами правил светомаскировки.
Как подчеркивал прокурор Ярославской области Н.В. Шляев, только в Ростовском районе по итогам произведённой 27 августа 1941г. проверки были выявлены правонарушения со стороны сил правопорядка. Штрафы, наложенные милицией, в некоторых случаях превышали сумму заработной платы нарушителей, а их вина представлялась сомнительной[770].
В целом, в начальный период Великой Отечественной войны наиболее частым наказанием за нарушение светомаскировки стали штрафы. Только в Сталинском районе г. Рыбинска к концу августа 1941г. к подобной мере ответственности были привлечены 68 человек. При этом только 28 человек из них сумели выплатить штраф в указанный срок[771]. Причиной столь плачевного состояния дел была сравнительно невысокая заработная плата советских людей.
Кроме того, проведённая проверка выявила ряд упущений в работе самой ярославской милиции. Об этом свидетельствуют выговоры и предупреждения «за халатное отношение к делу борьбы с нарушителями правил светомаскировки», наложенные на начальников 1-го, 4-го и 6-го ГОМ г. Ярославля[772].
При этом следует заметить, что откровенные перегибы в вынесении мер наказания были свойственны и органам правопорядка других регионов страны. В Краснодарском крае лишь с 15 августа по 1 октября 1941г. за нарушение светомаскировки и хождение по улице после установленного времени были привлечены к административной и судебной ответственности 2179 человек. При этом, как сообщил краевой прокурор, «некоторые начальники РОМ очень легко относятся к лишению свободы нарушителей порядка и там, где можно было бы ограничиться штрафом, подвергают нарушителей лишению свободы в большинстве своём на 6 месяцев»[773]. Тем самым к нарушителям режима светомаскировки применялись только максимальные сроки лишения свободы, в то время как лишение свободы на срок менее месяца не применялось совершенно. В силу этого краевая прокуратура была даже вынуждена отменить ряд решений милиции и освободить задержанных граждан из-под стражи.
Светомаскировка в Ярославской области была достаточно жёсткой. Например, в городах было отменено уличное освещение. Окна в домах должны были заклеиваться полосками бумаги крест-накрест, а в тёмное время суток зашторивались плотной тканью или склеенными в несколько слоёв газетами и закрывались фанерными щитами.
Приказом «По противовоздушной обороне города Ярославля» начальника ярославского гарнизона генерал-майора Михайлова от 26 июня 1941г. требовалось полное затемнение всех предприятий, учреждений и жилых зданий, отключение внутридворового освещения, маскировка транспорта, вокзалов, депо, мастерских, подвижного состава и пристанционных путей станций Ярославль и Всполье[774]. Контроль за выполнением приказа возлагался на органы РКМ и МПВО, а нарушителей нужно было «привлекать к уголовной ответственности по законам военного времени».
В дальнейшем меры светомаскировки продолжали усиливаться. 25 сентября 1941г. исполком Ярославского городского совета депутатов трудящихся постановил применять к нарушителям указаний штабов МПВО города и районов отключение от электросетей, возложив техническое осуществление данной меры наказания на начальников электросетей[775].
Упомянутые меры коснулись также районных центров области и сельской местности. По воспоминаниям старожилов, режим светомаскировки был строг, хотя вероятность налётов на Люфтваффе на Гаврилов-Ям или Ростов была мизерной[776]. Как правило, немецкие самолёты подвергали атакам промышленные центры Ярославль и Рыбинск.
Однако нарушения упомянутых правил населением были регулярными. На оперативном совещании в УНКВД по Ярославской области от 20 ноября 1941г. начальник ОСБП Смирнов докладывал, что только по областному центру за нарушение светомаскировки было привлечено около 4000 человек, в том числе 150 человек были приговорены к различным срокам лишения свободы, а остальных подвергли штрафу[777]. Для сравнения: в блокадном Ленинграде за два года войны за злостное уклонение от правил ПВО был осуждён 441 человек[778]. В то же время Смирнов признавал, что нарушения светомаскировки продолжались, несмотря на репрессивные меры. О наиболее характерных примерах правонарушений такого рода лаконично повествовали газетные заметки военных лет[779].
В целом, как утверждал комендант г. Ярославля полковой комиссар Г. Григорьев, «некоторые жители города беспечно относятся к противовоздушной защите». Очевидно, он лакировал действительность, потому что вышеприведённые цифры свидетельствуют о многочисленных нарушениях горожанами правил МПВО. Тем более что дальше Григорьев также признавал данный факт и прямо утверждал, что «свет, проникающий через щели, демаскирует целые кварталы, районы»[780].
Мнение полкового комиссара Г. Григорьева разделял корреспондент газеты «Рыбинская правда» К. Михайлов. В его заметке, вышедшей примерно в то же время, что и статья Григорьева в «Северном рабочем», также говорится об «отдельных» нарушителях светомаскировки. Но чтение данной заметки не оставляет сомнений в том, что подобных нарушителей было много. Даже ночью центральный проспект и набережная г. Рыбинска были демаскированы. Далее он перечисляет 9 конкретных правонарушителей[781]. Сведения, приводимые Михайловым, опровергают мнение о редкости случаев нарушения режима светомаскировки в Ярославской области.
Иногда работники милиции проводили настоящие рейды по городам с целью проверки соблюдения режима светомаскировки. В частности, в конце 1941г. за нарушения было отключено электричество в 9 домах посёлка Бутусова и в доме №34 по улице Гражданской. Ряд лиц за злостное несоблюдение правил светомаскировки был привлечён к административной и уголовной ответственности[782].
Иногда правила светомаскировки грубо нарушали ответственные партийные работники, которые категорически не желали признавать своей вины и платить штрафы, так как не видели в своих действиях крупного правонарушения[783]. Сроки наказания колебались от 6-8 месяцев исправительно-трудовых работ до 1 года лишения свободы. Вина этих людей заключалась также в неудовлетворительной организации МПВО.
Вероятной причиной столь частых нарушений закона в первые дни и недели Великой Отечественной войны стали относительная удалённость фронта от территории Ярославской области и сформировавшаяся в результате массированной официальной пропаганды устойчивая вера большей части населения СССР в быструю и достаточно лёгкую победу над любым врагом. Поэтому жители области просто не могли предположить, что их малая родина уже скоро подвергнется мощным атакам германской авиации.
Воздушные налёты Люфтваффе на территорию Ярославской области стали реальностью после того, как 14 октября 1941г. успешно наступавший на Москву вермахт взял г. Калинин. Возникла прямая угроза немецкого вторжения в северные районы области. Линия советско-германского фронта на некоторых участках проходила в 100-200 км от их границ.
О силе бомбардировок свидетельствуют следующие цифры. В общей сложности только за октябрь 1941г. немецкая авиация совершила до 100 групповых и одиночных налётов на расположенные на территории области объекты. В результате этих атак погибли 327 человек, 552 были ранены[784].
Сам областной центр не подвергался воздушным налётам, но серьёзно пострадали окрестности Рыбинска[785]. Первоочередной целью германской авиации были железные дороги, станции, эшелоны с войсками и промышленность Ярославской области. Таким образом, налёты были относительно избирательными, наносились по военным целям и сравнительно мало затрагивали жилые кварталы.
Угроза Ярославлю и Ярославской области сохранялась и в последующие военные годы. После поражения вермахта под Москвой зимой 1941-1942гг. и освобождения гг. Калинин и Клин линия советско-германского фронта проходила в 350 км от Ярославля и Рыбинска, что не являлось существенной преградой для немецких самолётов. Даже к весне 1943г., после потери немцами Демянского и Ржевско-Вяземского плацдармов, линия фронта проходила уже в 450-500 км от крупнейших городов Ярославской области, что тоже не защищало их от вероятных бомбардировок[786].
Целями Люфтваффе в Ярославле и Рыбинске стали такие крупные и важные промышленные объекты, как моторный завод, завод по изготовлению резинотехнических изделий и авиамоторный завод. О степени важности для советской военной экономики данных предприятий свидетельствует тот факт, что 40% всей продукции резиновой промышленности СССР и большая часть всей продукции шинной промышленности приходились на завод по изготовлению резинотехнических изделий. Кроме того, ярославские и рыбинские заводы изготавливали автомобили, самолёты, танки и артиллерийские орудия для РККА. Поэтому, стремясь вывести из строя советскую военную промышленность, немцы подвергали массированным воздушным налётам гг. Ярославль и Рыбинск.
Особенно сильными были атаки на Ярославль в ночь на 10 и в ночь на 21 июня 1943г., когда Люфтваффе сбросили на город 1766 и 1366 фугасных и зажигательных бомб соответственно. Серьёзно пострадали промышленные объекты, а число жертв составило 231 человек убитыми и 600 ранеными[787]. Потери Люфтваффе были невелики: были сбиты 2 в первом случае и 5 во втором, хотя в атаках участвовали свыше 100 самолётов[788].
Разрушительные авиационные налёты Люфтваффе на территорию Ярославской области в 1941-1943гг. убедительно свидетельствуют о том, что необходимость соблюдения правил светомаскировки была суровой необходимостью, а не прихотью властей.
Между тем, как в областном центре, так и в периферийных районах области, режим светомаскировки в течение всего военного периода продолжал нарушаться. Немаловажную роль в этом сыграли недочёты в работе милиции. Согласно данным доклада «О работе уч. уполномоченных городских отделений милиции города Ярославля с 1.01. по 10.12. 1942 года», участковые не проводили систематической работы по подготовке населения к ПВО. Хотя для проверки режима светомаскировки в г. Ярославле привлекалось одновременно до 100 милиционеров, а в июне 1943г., во время ожесточённых налётов германской авиации на город, в Ярославле прошли сразу три массовые проверки с участием 300-350 милиционеров, работников УНКВД по Ярославской области и бойцов МПВО[789], дежурные у домов даже в центре Ярославля были названы в докладе «редкостью музейной»[790]. С нарушителями светомаскировки органы РКМ почти не боролись.
Вывод авторов доклада звучал крайне критично: хотя УМ неоднократно бросало весь аппарат на решение данной проблемы, в том числе привлекая военнослужащих РККА, из-за «массовых нарушений положение с этим вопросом … обстоит неблагополучно»[791].
Нарушения светомаскировки были составной частью неблагополучного положения с ПВО в Ярославской области. Бойцам МПВО не хватало дисциплины и, как следствие, ощущался недостаток боевой подготовки. На закрытом собрании парторганизации штаба МПВО г. Ярославля 16 ноября 1942г. прозвучали фразы о «недисциплинированности и разболтанности командного состава», под которыми понимались опоздания на занятия и прямой отказ от них[792].
Иногда командование и бойцы сил МПВО даже совершали грубые преступления. Они использовали служебное положение в личных целях, сдавая автомобиль МПВО за деньги различным организациям или за взятки освобождая своих подчинённых от военного призыва[793]. В конце 1942г. был снят с должности и отдан под суд начальник штаба МПВО Кагановичского района Доброхотов, а его водитель Лодыгин получил выговор. Весной 1943г. строгий выговор с предупреждением, с занесением в личное дело за аналогичное превышение полномочий получили начальник штаба МПВО г. Ярославля капитан Сажин и начальник боепитания Сибриков[794].
Низкую дисциплину бойцов МПВО был вынужден признать и помощник начальника отдела противохимической защиты (ПХЗ) штаба МПВО г. Ярославля Л. Савицкий. 2 февраля 1943г. на страницах «Северного рабочего» он опубликовал статью, в которой назвал участие в группе самозащиты «обязанностью, определённой советскими законами военного времени». Между тем бойцы групп самозащиты опаздывали на занятия, иногда пропускали их, спорили с командирами. Критике в статье были подвергнуты начальники убежищ А.И. Густова, С.О. Абрамова и начальник группы самозащиты молокозавода Капустин[795].
Положение дел в райцентрах обстояло аналогично. В частности, в г. Переславле только за август 1942г. за нарушение светомаскировки были привлечены к ответственности 16 человек, а ещё 1 – за нахождение без пропуска на улицах города после 0:00. По всей видимости, данные цифры были каплей в море, поскольку из доклада заместителя начальника ОСБП младшего лейтенанта милиции А. Ранжина очевидны массовость подобных нарушений и отсутствие решительной борьбы с ними. Ранжин докладывал, что «в городе можно наблюдать массовые нарушения светомаскировки (не маскируются целые окна)»[796].
В Ростове в 1943г., по сообщениям заведующего военным отделом райкома ВКП (б) Соловьёва, начальника городской пожарной команды А. Зайцева и районного пожарного инспектора РО НКВД, противопожарная безопасность и готовность города и района к противовоздушной и химической обороне (ПВХО) в целом находились в «неудовлетворительном» состоянии. Из 1270 рабочих фабрики «Рольма» только 679 были обучены в объёме 28-часовой программы ПВХО, то есть крайне слабо, в то время как 274 работника абсолютно не были обучены[797]. Обучение по ПВХО не было организовано также на водном транспорте Ростовского района, в ремонтной конторе и по Горкомхозу[798]. В городе и районе отсутствовали дежурства, а во многих школах, детских садах и государственных учреждениях в наличии не имелось даже первичных средств пожаротушения[799].
Вопрос о низкой готовности населения Ростовского района к ПВХО рассматривался местными партийными органами как крайне важный, так как он поднимался на XII районной конференции ВКП (б) 23 января 1943г. Докладчики признали данный вопрос нерешённым, так как обученными считались всего 50% населения района. В соответствующем «безобразном» состоянии находилось и большинство объектов МПВО – щели, укрытия, убежища химической защиты[800].
И в дальнейшем положение дел с нарушениями режима светомаскировки и правил ПВХО в области практически не изменилось. Хотя пресса ещё летом и осенью 1941г. неоднократно называла данный вид правонарушений «преступлением перед родиной», население продолжало их совершать.
Поэтому 8 июля и 18 августа 1943г. в Ростове, а 24 апреля 1944г. в Рыбинске были опубликованы приказы и постановления о необходимости борьбы с нарушителями режима светомаскировки. Дела виновных в невыполнении основных пунктов данных приказов должны были рассматриваться органами суда и прокуратуры в течение 24-х часов, а электроэнергия в частных квартирах, на предприятиях, в учреждениях и в воинских частях должна была отключаться за нарушения[801].
Таким образом, меры борьбы с нарушителями не менялись, а грозные приказы властей продолжали даже после поражения вермахта в Курской битве, выхода Красной Армии к границам СССР и, самое главное, перехода господства в воздухе к советской авиации, хотя вероятность новых воздушных налётов на Ярославскую область стала чрезвычайно низкой.
В целом, подводя итог, следует выделить следующие причины регулярных нарушений светомаскировки и правил ПВХО в Ярославской области во время Великой Отечественной войны. Во-первых, Ярославская область была далека от фронта в начальный период войны. Во-вторых, бомбардировкам Люфтваффе подвергались только крупные промышленные центры области, потому в сельской местности и райцентрах население их не знало, отсюда и нарушения. В-третьих, необходимо признать жёсткость режима светомаскировки и нередкие перегибы правоохранительных органов при осуществлении контроля за его исполнением. В-четвёртых, важную роль играла слабость подготовки участковых уполномоченных, осуществлявших руководство МПВО на уровне квартала, к решению задач. Пятой причиной был специфический трудовой менталитет населения, сравнительно низкая культура труда, привычка не соблюдать установленные правила.
В целом, нарушители военных законов составляли крупнейшую группу преступников 1940-х гг. Это подтверждают данные статистики, согласно которым за 1942-1945гг. по Указам Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940г., 28 декабря 1940г. и 26 декабря 1941г. было осуждено 7758000 человек, что составило 65,1% от общего количества осуждённых в Советском Союзе[802]. В общей сложности, за 1940-1956гг. по указам военного времени были осуждены 18046000 человек – 53% от общего количества осуждённых в эти годы, не считая осуждённых ВТ[803].
Такое положение было естественным, так как государство не могло обеспечить достойный уровень жизни советских рабочих в этот период. Война ещё более серьёзно его понизила. К тому же она привела к серьёзному размыванию профессионального рабочего класса СССР. Даже на выполнявшем оборонные заказы заводе «Красный Маяк» в г. Рыбинск не хватало работников, большую часть сотрудников составляли молодёжь в возрасте от 15 до 25 лет и женщины (1124 человека из 1657)[804]. На другом важном оборонном предприятии заводе «Победа рабочих» удельный вес женщин с 1941г. по 1943г. также возрос с 37,1% до 63,2%[805].
При этом отмена Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941г. произошла только 31 мая 1948г., хотя в ряде отраслей промышленности его применение завершилось уже с 1 апреля 1947г[806].
Как показывают вышеприведённые цифры, в тюрьмы были отправлены миллионы нарушителей военных законов. Но считать борьбу с «трудовым дезертирством» успешной не представляется возможным, поскольку острота проблемы как в стране в целом, так и в Ярославской области в частности не спадала, а подавляющее большинство беглецов правоохранительным органам поймать не удалось. Лишению свободы подверглись 20% из них[807]. Многие избежали подобной участи за счёт отправки в армию, поскольку арест большего количества «трудовых дезертиров» был просто опасен для обороноспособности государства. К тому же на всём протяжении войны и в первые годы после неё существовала главная причина «трудового дезертирства» - тяжёлый рабочий график и низкие условия труда на промышленных предприятиях. Фактически государство вводило в народном хозяйстве дисциплину военного типа, слабо считаясь с интересами рабочих.
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 18; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!