Дезертиры трудового фронта и нарушители светомаскировки. 1 страница
Великая Отечественная война 1941-1945гг. привела к невиданным прежде потерям Красной Армии не только в живой силе, но и в технике. За весь период боевых действий против нацистской Германии советские войска безвозвратно лишились 96500 танков, 317500 орудий, 88300 боевых самолётов[613]. Только в ходе военной кампании лета и осени 1941г. потери РККА в технике составили 20500 танков, 17900 самолётов, 101100 орудий и миномётов, а также 6,29 млн. ед. стрелкового вооружения всех видов[614]. Между тем фронт постоянно требовал новых поступлений танков, самолётов, артиллерийских орудий и прочей техники. Для этого потребовался перевод советской промышленности на военные рельсы.
Во многом он был осуществлён ещё в предвоенный период. Фактически сразу после разгрома Франции и её союзников немецкими войсками в июне 1940г. государство начало мобилизацию промышленности. 27 мая 1940г. был принят указ о «О повышении роли мастера на заводах тяжёлого машиностроения», а затем указ от 26 июня 1940г. перевёл промышленные предприятия на 8-часовой рабочий день и на 7-дневную рабочую неделю. Также этот закон запретил самовольный уход рабочих и служащих с предприятий и из учреждений – отныне только директор предприятия или начальник учреждения могли санкционировать смену места работы. Самовольный уход карался тюремным заключением на срок от 2-х до 4-х месяцев, а за прогул рабочий наказывался исправительными работами на срок до 6 месяцев с удержанием 25% заработка[615].
|
|
|
Впоследствие государство продолжало курс на общее ужесточение трудового законодательства. К примеру, 10 июля 1940г. вышел указ «Об ответственности за выпуск недоброкачественной продукции и за несоблюдение обязательных стандартов промышленными предприятиями». 10 августа 1940г. появился указ «Об уголовной ответственности за мелкие кражи на производстве», а 19 октября 1940г. – «О порядке обязательного перевода инженеров, техников, мастеров и квалифицированных рабочих с одних предприятий и учреждений на другие».
Об ужесточении государственной политики свидетельствует и почти полное прекращение применения условного осуждения граждан по делам о прогуле без уважительных причин и самовольном уходе. Во многом это было следствием того, что уже 15 августа 1940г. Пленум Верховного суда СССР издал постановление «О недостатках практики по делам о самовольном уходе рабочих и служащих и о прогулах без уважительных причин». Документ указал на недопустимость условного осуждения или наказания ниже низшего предела, установленного законом. Это не означало невозможность подобных мер наказания, но принять их мог только Верховный суд СССР в исключительных случаях в надзорном порядке[616].
|
|
|
Примерно в это же время коллегия Наркомата юстиции СССР дважды рассматривала вопросы применения Указа от 26 июня 1940г., отдав под суд нескольких судей за либеральное отношение к совершившим прогул работникам. Был уволен нарком юстиции БССР, отказавшийся привлекать к уголовной ответственности за прогулы временных и сезонных работников, так как полагал, что действие Указа распространяется лишь на постоянных работников того или иного производства. Строгие предупреждения от наркома юстиции СССР Н.М. Рычкова получили также наркомы юстиции УССР, Узбекской и Азербайджанской ССР[617]. Тем самым государственные органы власти дали понять, что либеральное, мягкое отношение к виновным в правонарушениях такого рода недопустимо.
Такие суровые меры со стороны Советского государства привели к значительному росту количества осуждённых. Только за второе полугодие 1940г. по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940г. были осуждены 2094000 человек, что соответствовало 63,7% общего количества всех осуждённых граждан Советского Союза[618].
После начала Великой Отечественной войны жёсткая трудовая политика Советского государства получила логическое продолжение. 26 декабря 1941г. по инициативе наркома юстиции Н.М. Рычкова вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР. Согласно ему, все рабочие и служащие обоего пола предприятий военной и обслуживающих её отраслей промышленности на период войны были признаны мобилизованными и закреплялись на своих предприятиях для постоянной работы. Поэтому «в целях полной ликвидации всё ещё имеющих место самовольных уходов рабочих и служащих с предприятий военной промышленности» сроки тюремного заключения за означенные правонарушения были повышены до 5-8 лет[619]. Самовольный уход работника с такого предприятия стал рассматриваться как «трудовое дезертирство» и перешёл под юрисдикцию ВТ.
|
|
|
В 1942-1943гг. по инициативе Политбюро ЦК ВКП (б) действие Указа от 26 декабря 1941г. было распространено на прочие отрасли советской промышленности, не связанные с ВПК напрямую: угольную, нефтяную, текстильную промышленность, на железные дороги и предприятия Наркомата путей сообщения (НКПС), а также наркоматов речного и морского флотов, предприятия Главмеди наркомата цветной металлургии и наркомата бумажной промышленности[620]. Фактически советская промышленность в 1940-е гг. была полностью переведена на военные рельсы, а положение рабочих на большей части советских заводов фактически было приравнено к положению военнослужащих РККА.
|
|
|
Данные изменения напрямую касались Ярославской области, которая относилась к числу развитых в промышленном отношении регионов СССР. К 1940г. в области насчитывалось 12629 промышленных предприятий, на которых в общей сложности работал 236981 человек[621]. Только число крупных промышленных предприятий составляло 587 со среднегодовым числом рабочих более 204000 человек (12 предприятий - машиностроение, 9 – химическая промышленность, 18 – текстильная, существовали также многочисленные заводы и фабрики лёгкой и пищевой промышленности)[622]. Ярославская промышленность производила практически всю продукцию, необходимую для нужд фронта: грузовые автомобили, речные и морские суда, авиадвигатели, электромоторы, станки и т.д.
После начала Великой Отечественной войны на промышленных предприятиях Ярославской области при 7-дневной рабочей неделе для взрослых был введён 11-часовой рабочий день, а также обязательные сверхурочные работы. Рабочее время существенно возросло также и по причине отмены выходных дней и отпусков работников. Руководящие работники предприятий переводились на казарменное положение[623]. Жёсткой регламентации подверглась работа всех учреждений – они должны были начинать работу с 9:00. Всё это привело к переходу военных заводов на круглосуточную работу и суточный график – о результатах работы руководство заводов было вынуждено ежедневно докладывать в Москву[624].
Перевод промышленности на военные рельсы и мобилизация рабочих привели к тому, что виновные за невыполнение плана или распоряжений вышестоящего руководства наказывались по законам военного времени. В начале 1942г. государство издало ряд новых законов, жестоко каравших дезертиров производства и определявших сам порядок их преследования.
Во-первых, 3 января 1942г. вышло постановление СНК СССР №6 «О порядке направления в военные трибуналы дел о преступлениях, предусмотренных Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941г». В данном документе и разъясняющем его смысл директивном письме Наркомата юстиции СССР и Прокурора СССР от 4 января 1942г. утверждалось право прокуратуры выносить постановление о привлечении обвиняемого к ответственности немедленно, то есть без предварительного расследования. Материалы уголовного дела в отношении «дезертира производства» передавались в ближайший ВТ, который рассматривал такие дела во внеочередном порядке без права обжалования и без внесения в подготовительное заседание[625].
Во-вторых, 11 января 1942г. вышел секретный приказ НКВД, Наркомата юстиции и Прокурора СССР №00296/0038/14сс «О розыске лиц, дезертировавших с предприятий военной промышленности». Отныне их розыск производился даже на основании заочного приговора ВТ, вынесенного по представлению прокуратуры, он был бессрочным и возлагался на органы РКМ. В том случае, если обвиняемого в «трудовом дезертирстве» гражданина не удавалось задержать в рамках местного розыска, его объявляли во всесоюзный[626]. Тем самым и в данном вопросе можно отметить схожесть ситуации в советской промышленности и в РККА.
Помимо прямого дезертирства с военных предприятий, в предвоенное и военное время государство достаточно строго карало рабочих за более мелкие нарушения трудовой дисциплины - прогулы, самовольный уход с предприятий или сон во время работы. Это подтверждают воспоминания старожилов и ветеранов труда. Согласно им, за прогул свыше 20 минут или частые опоздания без уважительных причин рабочий мог быть отдан под суд ВТ, а за опоздание на работу из его зарплаты в течение полугода высчитывались 30% [627].
В немалой степени строгие меры воздействия объяснялись оборонным значением выпускаемой продукции. Во время войны подавляющее большинство промышленных предприятий страны в целом и Ярославской области в частности выпускали различную продукцию для нужд фронта. В частности, две промартели Гаврилов-Ямского района также выполняли военные заказы, что повысило продолжительность рабочего дня на 1-2 часа[628].
В силу этого понятие «оборонное значение» трактовалось крайне широко. Консервный завод в посёлке Поречье Ростовского района изготавливал большое количество консервов для частей Действующей армии на фронте, поэтому подход к вопросу о дисциплине на данном предприятии был строг: за прогул работы и допущенный брак виновных увольняли или арестовывали.
Похожие воспоминания о военных годах – длительный рабочий день, отсутствие выходных и праздничных дней, вычеты из зарплаты за опоздания и т.д. - сохранили рабочие в других регионах страны[629]. Власти с пафосом, присущим той эпохе, утверждали: «Вся наша страна своим огромным напряжённым трудом участвует в этой войне. Каждый должен видеть и чувствовать, что впереди него стоит красноармеец или командир на фронте, который героически жертвуя своей жизнью, дерётся с врагом»[630]. Таким образом, государство стремилось установить жесточайшую дисциплину в промышленности, поскольку остро нуждалось в военной продукции для фронта. Добиться расширения производственных мощностей оно могло лишь экстенсивным путём, за счёт существенного урезания прав рабочих, падения их уровня жизни.
В то же время трудовая дисциплина на предприятиях советской промышленности далеко не всегда соответствовала ожиданиям власти. 23 июля 1942г. Угличский горисполком издал распоряжение о немедленном прекращении нарушений дисциплины на предприятиях города, многие из которых выполняли оборонные заказы[631]. В распоряжении отмечались «разгильдяйство, расхлябанность» рабочих и служащих отделов горсовета, а также руководителей организаций и предприятий. В числе нарушений трудовой дисциплины были особо отмечены частые уходы с работы ранее установленного срока, гуляние по городу в рабочее время, хотя конкретных фактов и цифр в постановлении означено не было.
Не был исключением и Ярославль - один из наиболее развитых в промышленном отношении городов в европейской части РСФСР, где проживало большое число рабочих. Количество осуждённых по указам военного времени здесь также было немалым – лишь суд Резинокомбинатского района г. Ярославля и только за январь 1942г. рассмотрел 72 дела по самовольному уходу с работы рабочих и служащих и по 54 из них вынес обвинительный приговор. При этом подобные дела рассматривались в максимально сокращённые сроки, за 5 дней[632].
Нередко причиной нарушений трудовой дисциплины было соответствующее поведение начальства данных предприятий. В частности, как писал в совершенно секретном специальном донесении на имя начальника ЭКУ НКВД СССР старшего майора госбезопасности П.Я. Мешик начальник УНКВД по Ярославской области майор госбезопасности В.В. Губин, управляющий Ярославской областной конторой нефтебазы З., директор Рыбинской нефтебазы Х. и его заместитель С. вместо деловой работы систематически пьянствовали в служебное время[633]. Такое отношение к делу высокопоставленных работников и несоблюдение правил пожарной безопасности привело к крупному пожару на нефтебазе вечером 16 мая 1942г. По итогам расследования Х. и С. были привлечены к уголовной ответственности.
Не были исключением и военные объекты. О случаях нарушения на них трудовой дисциплины секретарю Ярославского обкома ВКП (б) Н.С. Патоличеву докладывал начальник УНКГБ по Ярославской области капитан госбезопасности Носов. В совершенно секретном донесении говорится об отсутствии воинской дисциплины на артиллерийской базе №34 близ г. Рыбинска[634]. В значительной степени нарушения трудовой дисциплины на военных объектах объяснялись низкой культурой труда, нехваткой профессиональной и военной подготовки сотрудников.
Но грозные постановления органов власти и прямая угроза тюремного заключения не приводили к существенному улучшению ситуации. Нарушения трудовой дисциплины продолжались и в дальнейшем. Только в оборонной и машиностроительной промышленности Ярославской области в 1944г., по официальным данным, до 3000 рабочих покинули производство без уважительной причины[635]. По мнению заместителя секретаря обкома ВКП (б) по оборонной и машиностроительной промышленности В.М. Маркова, данное обстоятельство «серьёзно снижает уровень производительности труда», так как за 1944г. по причине брака, простоев, невыполнения норм выработки и самовольных прогулов рабочих было потеряно 6,5% роста производительности труда или «около 40 млн. руб. валового выпуска продукции»[636]. Существенные убытки государства негативно сказывались на снабжении воюющей Красной Армии оружием и боеприпасами.
Аналогично обстояла ситуация и на предприятиях химической промышленности. Заместитель секретаря Ярославского обкома ВКП (б) по химической промышленности И.П. Тельнов сделал на областной партийной конференции вывод о «неудовлетворительном состоянии» производственной дисциплины. Для подтверждения своих слов он привёл следующие цифры. Количество рабочих, самовольно оставивших работу, возросло с 560 человек в 1943г. до 806 человек в 1944г., а число прогульщиков тоже не уменьшалось[637].
Ещё более резкие оценки состояния дел в промышленности на упомянутой выше VI областной партийной конференции 24-26 февраля 1945г. прозвучали из уст прокурора Ярославской области И.Д. Иванова. Он, в частности, заявил: «Мы бы могли дать значительно больше боеприпасов и вооружения фронту если бы у нас с организацией труда и с дисциплиной обстояло бы значительно лучше, чем в настоящее время»[638]. В подтверждение своих слов И.Д. Иванов привёл ряд цифр. В частности, только с завода №36 в течение двух недель дезертировали 218 человек из 277, мобилизованных по решению Ярославского обкома ВЛКСМ. С предприятий оборонной промышленности, по данным областного прокурора, дезертировали 52 члена и кандидата в члены ВКП (б) или ВЛКСМ, то есть лиц, считавшихся «сознательными»[639]. Добиться снижения дезертирства в июле-августе 1944г. в 5,4 раза государству удалось лишь на предприятиях тяжёлой промышленности. В то же время, как утверждал И.Д. Иванов, в текстильной промышленности оно продолжало возрастать и в 1945г. Наряду с дезертирством, прогулами или опозданиями рабочие использовали ещё один способ избежать работы – нанесение себе лёгких телесных повреждений или безопасных для собственного здоровья ожогов. Только за август 1942г. и только в Рыбинске было зафиксировано 27 случаев такого рода[640].
Несмотря на столь плачевные цифры, в постановлении VI областной партийной конференции металлообрабатывающая и химическая отрасли промышленности были названы работающими «лучше других в области»[641]. Во многом это объясняется гораздо более низкими показателями прочих отраслей промышленности области. Особенно негативно оценивалась работа лёгкой промышленности, где план выполнялся лишь на 70%, что считалось «недопустимо плохим» и «совершенно неудовлетворительным» показателем. Решением Ярославского областного совета депутатов трудящихся №1070 от 9 ноября 1942г. был снят с занимаемой должности начальник управления лёгкой промышленности Попов, а также предупреждены о возможном привлечении к ответственности директор Галичского кожевенного завода Иванов и директор Тутаевского овчинно-шубного завода Баскаков. В качестве причин постигших их наказаний были названы ослабление трудовой дисциплины и систематическое невыполнение государственного плана 1942г[642].
Похожие факты были выявлены и в сельской местности. В частности, при проверке Ростовской и Угодичской МТС в мае 1943г. были обнаружены частые нарушения трудовой дисциплины, в результате чего на Ростовской МТС несколько человек были привлечены к судебной ответственности[643]. В 1942г. на Козской МТС Пречистенского района лишь за первое полугодие под суд за различные нарушения трудовой дисциплины были отданы 25 трактористов[644].
Не стала исключением и военная отрасль промышленности. Если официальная партийная пропаганда уже в первые недели Великой Отечественной войны утверждала о резком росте производительности труда на Рыбинском полиграфическом заводе, отсутствии нарушений трудовой дисциплины и правил внутреннего распорядка[645], то органы госбезопасности оценивали ситуацию иначе. Начальник УНКВД по Ярославской области майор госбезопасности В.В. Губин писал о «плохой организации труда на заводе и низкой трудовой дисциплине», открыто признав факты не только самовольного ухода рабочих с завода, их отказа от работы, а также отсутствие эффективных мер по наведению строгой трудовой дисциплины на предприятии со стороны дирекции. Слова Губина подтверждает статистика: вместо 552 миномётов, которые Рыбинский полиграфический завод должен был изготовить и сдать по плану, изготовлено было только 443, а принято военпредом 400. В итоге Губин сделал вывод об угрозе срыва государственной программы по выпуску полиграфическим заводом в ноябре 1941г. 700 штук батальонных 82-мм миномётов[646]. В условиях тяжёлых оборонительных боёв под Москвой и недостатка вооружения во фронтовых частях РККА в период последующего контрнаступления советских войск такой факт выглядел достаточно серьёзным и крупным преступлением.
Столь плачевное положение дел не было случайным. Не подвергая ревизии трудовой подвиг советского народа в суровые годы Великой Отечественной войны 1941-1945гг., мы не должны забывать о наличии в отечественной промышленности военной эпохи большого количества факторов, способствовавших частым нарушениям трудовой дисциплины рабочими, включая и прямое дезертирство с предприятий.
В первую очередь, необходимо выделить тяжёлые условия труда работников, присущие всем видам промышленности, включая те, что имели оборонное значение. Как свидетельствуют материалы партийных конференций районного и областного уровня, в 1940-е гг. на предприятиях ощущался недостаток топлива, качество питания оставалось неудовлетворительным, а сами цеха были грязными и холодными[647]. Все эти факты вкупе способствовали утрате интереса к работе со стороны части сотрудников, и, соответственно, вели к частым болезням, иногда даже смертельным случаям, а также прогулам и опозданиям. Даже на предприятиях треста «Главмука» за 1944г. было зафиксировано 3 смертельных случая, а также 61 несчастный случай на производстве, большей частью тяжёлые[648]. Ещё более страшные цифры приводятся в работе современного исследователя О.Н. Скибинской относительно завода «Победа рабочих». В 1943-1944г. на заводе в совокупности произошло 94 несчастных случая, а в здравпункт завода только за январь 1943г. с различными заболеваниями без утраты работоспособности обратился 1301 человек[649]. Кроме того, на заводе были случаи заболевания туберкулёзом в тяжёлой форме и малярией. Ситуация в данном вопросе не менялась вплоть до конца войны, что признавали и руководители обкома ВКП (б), а выполнение и перевыполнение спускаемых сверху государственных планов шло за счёт постоянного невнимания к нуждам работников, их здоровью. При этом обращаться в другие больницы Ярославля рабочие не имели права.
Иногда партийные и государственные органы признавали свою ответственность за неудачи, хотя и пытались приуменьшить их масштаб и возложить вину на руководящих работников среднего и низового звена. По утверждению авторов отчётного доклада XII Ростовской районной партийной конференции ВКП (б) 23 января 1943г., «кое-кто из директоров и руководителей предприятий старается…прятать свою плохую работу за трудности военного времени». Ими упоминались директора Борисовского сушильного завода Казаков и Лагуточкин, так как на данном предприятии отмечались систематическое невыполнение планов и слабая трудовая дисциплина[650]. Схожим образом охарактеризовал подобных руководителей секретарь ярославского обкома ВКП (б) А.Н. Ларионов в докладе на XIV пленуме 30-31 октября 1942г.: «…на некоторых наших заводах и фабриках в качестве руководителей сидят не советские хозяйственники, не большевики-руководители, а какие то чинуши, бюрократы, чёрствые и безчеловечные люди»[651]. Уже в конце войны и в первые послевоенные месяцы были сняты с работы и получили строгие выговоры по партийной линии директор Ярославского горпищекомбината Баузин, начальник спецотдела Облпищепрома И.В. Смирнов и заместитель управляющего Облпищеснабсбыта И.П. Сагалович. Причины оставались прежними – «очковтирательство», многочисленные злоупотребления по службе, пьянство на работе и в командировках[652].
Второй немаловажной причиной частых нарушений трудовой дисциплины, в том числе и дезертирства с предприятий, стали тяжёлые жилищные условия их работников. В частности, в январе 1942г. из-за недостатка топлива на грани остановки находилась фабрика «Красный Перекоп» в Ярославле. В специальном сообщении на имя секретаря обкома ВКП (б) М.Я. Канунникова начальник УНКВД по Ярославской области майор госбезопасности В.В. Губин и начальник Экономического отдела УНКВД старший лейтенант госбезопасности Соловьёв приводили факты отрицательных высказываний рабочих данного предприятия. Например, работница склада готовой продукции В. заявила: «Вот мы рабочие замерзаем в фабричных квартирах, нет воды, нельзя рук вымыть после работы. В магазинах нет хлеба, скоро все с голоду сдохнем». Схожие умонастроения рабочих также отмечались на фабрике «Красный Перевал» и на железнодорожном транспорте, жилищные условия работников которых тоже были крайне трудными[653]. Следствием этого стали прогулы и самовольные уходы с работы, причём, согласно официальной информации, виновные даже не порицались на собраниях общественности[654]. Отсутствие серьёзного наказания железнодорожников можно объяснить их переводом на положение мобилизованных лишь в 1943г.
Партийные инстанции Ярославской области также с завидной регулярностью констатировали тяжелейшие условия жизни в рабочих бараках и общежитиях. Типичные факты прозвучали в качестве примера на заседании XIV пленума обкома ВКП (б) 30-31 октября 1942г. Констатировались неподготовленность данных жилищ к зиме, давнее отсутствие ремонта, холод, отсутствие дров, чайников, кипятильников, бачков для воды, а иногда и освещения. В результате рабочие таких гигантов областной промышленности, как фабрика «Красный Перекоп», Ярославский паровозоремонтный завод (ЯПРЗ), комбинат имени В.И. Ленина и многие другие даже не могли нормально готовить себе пищу[655]. Крайне редко менялось постельное бельё. В столовых для рабочих было грязно, при этом не хватало ложек и тарелок[656]. Рабочие ночной смены железнодорожного депо Всполье во время обеда даже обнаружили в пище мышь[657].
В тяжёлых жилищных условиях проживали рабочие всех регионов страны. Многочисленные крупные недостатки в организации рабочего быта – отсутствие форточек, постельного белья, одежды и обуви в молодёжных общежитиях, плохое питание - были выявлены при проверках на Сталинградском тракторном заводе и на крупных оборонных предприятия в Свердловской области[658]. В рабочих бараках процветали грязь, голод, пьянство, воровство. Из-за отсутствия водоснабжения и медицинской помощи рабочие страдали от педикулёза. Кроме того, им не предоставляли отпуск.
Итогом подобных условий жизни рабочих стало массовое дезертирство с их стороны. Как отмечает современный исследователь А.Ю. Кодинцев, на заводе Автозапчасть в г. Чкалов из 100 человек, поступивших в 1941г. на работу из ФЗО, к маю 1942г. остались только 2. Ситуация оставалась тяжёлой даже в переломном 1943г., когда стратегическая инициатива прочно перешла в руки Красной Армии. Значительные цифры приводятся и в работах других современных историков: в общей сложности за январь-август 1942г. на предприятиях гг. Челябинск, Магнитогорск, Златоуст и Копейск было зафиксировано 16859 случаев прогулов[659], а с предприятий г. Новосибирска за 1943г. и первое полугодие 1944г. бежали 18959 работников[660]. В январе-августе 1943г. на крупнейшем заводе Урала «Уралмаш» 3077 человек оставили работу[661], однако фактически их не наказывали по причине занятости тюрем.
В Ярославской области дезертиры с «трудового фронта» также не всегда подвергались наказанию. В частности, подобная ситуация сложилась в Ярославском сельском районе по причине неудовлетворительной постановки работы по розыску дезертиров с предприятий военной промышленности и осуждённых по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940г. Правоохранительные органы даже в конце 1942г. не завели розыскных дел на эту категорию правонарушителей, за что заместителю начальника Ярославского РО НКВД лейтенанту милиции Гудину был объявлен выговор[662]. Тем самым следует признать неэффективной работу правоохранительных органов в данном направлении.
Не лучшим образом обстоял поиск нарушителей военных законов и в периферийных районах Ярославской области. По данным справки «О проделанной работе РОМ по отдельным видам работы по линии ОСБП управления милиции с 1-го января по 1-е ноября 1942 года», в результате проверки в первом полугодии 1942г. были выявлены плохое знание работниками милиции, особенно из числа вновь принятых участковых уполномоченных, самих военных законов и решений военных властей, отсутствие учёта нарушителей военных законов, неграмотное заполнение административных протоколов, волокита и халатность в РОМ и ГОМ, медлительность во взыскании штрафов с нарушителей военных законов. В ряде случаев органы РКМ элементарно не искали преступников, заочно осуждённых за бегство с предприятий[663].
Поэтому неудивительно, что в Чухломском районе области за первое полугодие 1942г. ни один нарушитель военных законов не был привлечён к ответственности, а в Арефинском, Красносельском, Нагорьевском, Ореховском и Первомайском районах число привлечённых не превышало 1-3 человек[664]. Закономерным выглядит вывод командования РКМ Ярославской области об отсутствии решительной борьбы с нарушителями военных законов в данных районах.
В некоторых случаях невыходы на работу объяснялись не дезертирством рабочих или их прогулами, а элементарной нехваткой питания и, как следствие этого, отсутствием физических сил. К примеру, в г. Архангельск – одном крупнейших портовых городов Европейского Севера СССР, принимавшем конвои союзников по антигитлеровской коалиции – норма выдачи хлеба в отдельные дни лишь немногим превышала минимальную норму блокадного Ленинграда. Фактически город голодал, что приводило к невыходу на работу 50% сотрудников всех городских предприятий по причине «безбелковых отёков»[665].
Третьим важным фактором, способствовавшим росту нарушений трудовой дисциплины, было невнимательное отношение к рабочим и колхозникам со стороны руководства фабрик и заводов, а также председателей колхозов. Ярким примером служат колхозы им. К. Тимирязева, «Красный огородник» и «Просвещение» Ростовского района, о чём сообщают докладные записки по итогам их проверок работниками райкома ВКП (б) [666]. В результате трудовая дисциплина в колхозе упала: колхозники «…на работу не выходят, что можно из колхозного добра тащат»[667]. Падение трудовой дисциплины в колхозе «Красный огородник» выразилось в следующих фактах. За плохое руководство бригадой и самовольное взятие лошади были оштрафованы на 100 рублей каждый бригадир и ездовой. Также у 18 колхозников скинули 155 трудодней, у 10 были сняты 5, у 6 – по 2, а у 2 – по 3 раза[668].
В общей сложности за 8 месяцев 1943г. в Ростовском районе 8 председателей колхозов были сняты с работы за «необеспечение руководства». Тем самым следует признать, что определённые меры по наведению порядка в вопросе о трудовой дисциплине принимались. Однако добиться улучшения работы председателей колхозов государство не смогло, что секретарь Ростовского райкома ВКП (б) по кадрам Шишкин объяснял недостатком квалифицированных руководящих кадров, необходимых сельскому хозяйству, так как, по его мнению, было «труднее изучать людей на сельхоз. работах»[669].
В то же время властные органы нередко старались не замечать подобных фактов, хотя периодическая печать Ярославской области не оставляла их без внимания. В частности, вопрос об игнорировании интересов трудящихся города и сельской местности поднимался на районных и областной партийной конференциях.
Власти районного и областного масштаба в значительной степени сами способствовали невнимательному отношению к работникам промышленности. Их острое неприятие вызывали критические материалы в СМИ, так как они «не передавали передового опыта». Очевидно, причина заключалась в жёстких оценках, данных прессой некоторым руководящим работникам. Партийные организации также совершенно игнорировали письма трудящихся с жалобами на трудные жизненные условия[670].
Четвёртой причиной, приводившей к нередким нарушениям трудовой дисциплины, был менталитет советских рабочих, отсутствие у них высокой культуры труда. Крайне критическую оценку ярославскому пролетариату дал в ноябре 1941г. на пленуме секретарь обкома ВКП (б) Н.С. Патоличев: «мы просто кустари, работающие на предприятиях с высокой техникой»[671]. Пример подчинённым подавали отдельные руководящие работники. В частности, в докладной записке на имя начальника УМ УНКВД по Ярославской области от 18 ноября 1942г. начальник Ярославского РО НКВД лейтенант милиции Гудин писал о пьянстве, организованном такими руководителями в честь 25-й годовщины Октябрьской революции, в колхозе «Страна Советов», швейной артели «20 лет РККА», на фабриках «Красные Ткачи» и «Красный Перевал». Данные правонарушения командование РКМ сочло настолько серьёзными, что было вынуждено доложить о них секретарю Ярославского сельского райкома ВКП (б)[672].
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 23; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!