Jean Binta Breeze. Dubbed Out.
Зимой 1995 года (путаю даты: может, годом раньше, годом позже) я пробирался меж кучно наросших ларьков к станции метро «Евроазиатская». Под ногами чавкала незамерзающая грязь. Шел мимо потертой черной «Валгаллы» с объявлением под ветровым стеклом: «Куплю золото, ордена, медали, часы!» Передние двери авто приоткрыты, видна нога в джинсовой брючине и сапоге с соляными разводами по коричневой коже. Из легковика доносится музыка – прислушиваюсь, но не слышу. Эта радиопередача не для меня, это для ноги в ботинке. Мой карман почти пуст. Сигарет бы взять… У метро в одном из ларьков продают поштучно. Говорящей саламандрой проскальзываю меж овощных ларьков и палаток. Прилавок закрыт прозрачной пленкой, внутри посередине горит свеча. Только так на морозе можно сохранить дорогущие гранаты, экспортные мандарины, у которых между мякотью и кожурой целый сантиметр, огромные ватные помидоры, безвкусные огурцы в аппетитных пупырышках. Цены – я не смотрю на них. Где-то позади пленки шуршит женщина, закутанная в платки, упакованная в телогрейку с белым халатом поверх. Продавщица. Душа базара. Хозяйка овоще-фруктовой горки.
М.О.Р.О.З.И.С.О.Л.Н.Ц.Е.Д.Е.Н.Ь.Ч.У.Д.Е.С.Н.Ы.Й.
Приходится повторять и повторять эту мантру, чтобы не сдохнуть, как белый медведь в черном вигваме. Я реально опаздываю на место встречи, где ждут Барабасс и кто-то, кого он хотел со мной познакомить. Они приняли приглашение прибыть в гости. Им не приходится мерзнуть на ледяном ветру – ждут внизу, на платформе, в центре зала. Легко проскальзываю сквозь турникет, придержав хищные жвалы, так и норовящие перекусить пополам. Не потому, что нет денег (в то время турникету приносили в жертву пластмассовый жетон, заменивший советские пятаки), а потому, что не надо никуда ехать, только спуститься и сразу же вновь подняться с подхваченными братцами-бредренсами.
|
|
|
Метро чудесно и полезно! Зимой удобно забивать стрелки. Мы используем это уголовное по происхождению словосочетание, чтобы точнее определять наше положение в четырех углах квадратной реальности. Едешь по эскалатору вниз, и земля в буквальном смысле уходит из-под ног, а на твой ауроконтур, не торопясь, натягивается уютный Аид. Душновато, но дышать можно, хотя некоторые задыхаются. Таким рекомендуют посидеть полчаса на «Нилусовской». Говорят, полезно для астматиков.
Говорят, для астматиков полезно и марихуану курить. Что-то я сомневаюсь. Но с марихуаной никто ничего точно не знает, все друг на друга орут и готовы броситься в драку. В драку в Тоскве вообще бросаются, как моржи в прорубь – охнув и зажмурившись.
Я увидел в центре платформы Барабасса с рюкзаком и бас-гитарным чехлом у ног, а рядом с ним паренька пониже ростом, в большой вязаной шапке кофейного цвета с темно-зеленым орнаментом. Помахал рукой, телепатируя: «Хорошо, что нашел вас тут, извините, что опоздал!» Они приехали на очередной фестиваль, посвященный Бобу Марли, их ежегодно кто-нибудь где-нибудь проводил. Иногда фестивалей проводилось сразу несколько, казалось, что и группы выступают везде одни и те же. Трудно сказать, что решил бы сам мистер Марли, попади он в Тоскву на один из таких фестивалей. Думаю, его проглючило бы не по-детски. Но мистер Марли умер, а мы еще нет, и вот устраиваем фестивали в его честь.
|
|
|
Айшаман и Барабасс собирались впервые показать совершенно новый проект в большом, не самом уютном клубе в фойе бывшего кинотеатра «Фаэтон». Руководитель локейшена, жесткоглазый дядько под сороковник, в кепке набекрень и кожаной косухе, присердечился к реггей и принялся приглашать то «Армию Джа», то Уроя с очередным сменным составом, потом сам спродюсировал что-то вроде ска-шансона. Пел дядько хрипловато и лихо, прихлопывая ладонью по ляжке:
Хлоп в лоб, ой как цепляет конопля.
Бог мой, ведь я люблю тебя, о Джа!
И все в таком роде. Его клуб назывался «ЭнВэЭм». Некоторые расшифровывали аббревиатуру: «На старт! Внимание! Марш!» Другие проводили параллели с ЭВМ и КВН. Дядько усмехался и зарабатывал, а может, отмывал, а может, просто кайфовал. Меня он не полюбил при первой встрече. Чем-то я ему не приглянулся, и он давай наезжать! Имя ему было Кочергин, родом из неожиданного Даугавпилса, имелось и прозвище на латышский лад – Алчнис. Впрочем, это другая история. А я намеревался поведать лишь о том, как впервые появился Ай.
|
|
|
На платформе «Евроазиатская» мы стукнулись кулаками, как это заведено у настоящих растаманов. Обменялись парой шуток, поднялись наружу, прошли по морозу на улицу Дубова, дом 12. Едва перешагнув порог комнаты, Ай вытащил из рюкзака свои картинки, ими он заполнял все попадавшиеся листки бумаги, куски картона, блокноты, тетрадки и обрывки. Орнаменты и фигуры, словно сошедшие со стотысячелетних скал, дробящиеся квадраты, треугольники, ломаные линии и точки, лунные зайцы, говорящие койоты, прозрачные орлы.
- Выбирай! – сказал Ай. Я выбрал рисунок с круглоголовым приплюснутым существом, поднявшим передние конечности над макушкой, как гуманоид в скафандре.
- Кто это? – спросил я.
- Человедь-медведевек, – объяснил Айшаман. – Когда он вдыхает, кто-то умирает, когда выдыхает, кто-то рождается. Если чихнет, получаются двойняшки или тройняшки! Но его сила только на Севере легка, чем ближе к Югу, тем тяжелее ему дышится. И девушка твоя пусть выберет себе что-нибудь, не стесняется!
|
|
|
Королева незадолго до того поселилась со мной. Она тоже выбрала себе рисунок.
Постелил гостям на полу, набросав кучей старые пальто, шинель, толстое одеяло, подушки и пледы. Вчетвером теснились в одной комнате, но это входило в условия игры. Ощущение общности дарило чувство особого покоя. Центральное отопление накачивало в комнату жар. Бренчали внизу трамваи. Брякал, поквакивал, тарахтел, чем-то грохал Тосквомонстр. Выблевывал и глотал поезда, самолеты, деньги, отбросы, преступления, чудеса и нас. Мы прятались от Тосквожора за рваной тканью гитарных аккордов и покорябанных риддимов – призрачных образов небывалых островов. Тоскворон вился над нами на электрическом ветру. Барабасс воткнул в мой двухкассетник стандартную 90-минутку с Пабло Мозесом на обеих сторонах. Включив автореверс, я выключил свет. Ай произнес задумчиво, с оттенком метафизического сомнения выделяя начала ключевых слов:
- Один человек по имени Пятница был на самом деле Четвергом, и так страдал от загрязнения окружающей Среды, что однажды заснул от огорчения во Вторник, а проснулся только в следующий Понедельник, пропустив Субботу и Воскресенье… Спокойной ночи!
Мы заснули. Дурные сновидения не посетили меня. Как и любые иные.
Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 17; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!