Delroy Wilson. Run Run
Черный квадрат вылетел из протонефтяных сверхглубин гипервселенной, раскрутился бумерангом и прилип к стене, сменив пропагандистский супрематизм на рекламный реализм.
-------------------------------
ПОСТЕР.
ПЛАКАТНЫЙ СТАЙЛ.
ШОУ-ИКОНИЧЕСКИЙ
СЛАЙД.
-------------------------------
Опасного вида чернокожий мужчина средних лет, присев на одно колено, хитро выглядывает из густых зарослей конопли выше человеческого роста. «Легалайз ит!» – подпись зелеными буквами в нижней части большого плаката. Это Питер Тош, доктор джунглей, всем своим видом являет могучую колдовскую силу традиционных африканских верований, способную управлять ядерной энергией и останавливать пули. Звучит революционный риддим, бас и ударник дробят ваши барабанные перепонки.
--------------
РЯДОМ ПЛАКАТ
НОМЕР ДВА:
ГОЛОВА-ОБЛАКО,
ЧЕЛОВЕК-ГОРА.
---------------
Увеличенный фотопортрет Его Императорского Величества Хайле Селассие I – анфас, в зрелые годы. Военный мундир и фуражка с кокардой украшают почтенного монарха. Уже недалек тот час, когда восставшие военные, тщательно подученные в СССР, свергнут последнего императора, наследника древнейшей иерархии. Конец благородного эфиопа будет печальным. Но память о нем – бессмертна. Вступает группа духовых, звукоинженер выкручивает ручку дилэй-эффекта, вопль трубы обрывается, повисает в пространстве, повторяясь и повторяясь…
…я медленно прихожу в себя после бронебойного джойнта. За окном владычествует глубокая ночь. Веселый Амстердам гуляет напропалую всего в паре десятков метров, но во внутренний двор старого сквота не долетают звуки внешнего мира. Мы сидим тихо-тихо, Джакоб и я, на высоких барных стульях. Из динамиков портативной стереосистемы, куда воткнут мп3-плеер цвета металлик, несутся дабовые версии инструментальных композиций Рико Родригеса. Джакоб в сто двадцатый раз недоуменно разводит руками.
|
|
|
- Просто поверить не могу, что ты спацифиздил эту штуку, – шепчет он.
- Истинно так, – развожу руками я.
На столе стынет сок в пакете, россыпью разлеглись пресные крекеры. Джакоб, не скрывая ужаса, буравит взглядом серебристый чемоданчик, украденный в сумятице после ресторанной стрельбы. Амстердам – лидер Западной Европы по количеству заказных убийств.
- Ты не знаешь, что теперь будет, – бормочет Джакоб. – И никто не знает…
Дрожит рука, остатки абрикосового сока из пластикового пакета не попадают в кружку, а выливаются мне на брюки. Пока замываю ткань у раковины, Джакоб всё шепчет свои мантры, причитает, как бы сам себе не веря. Парня немного клинит. Наша жизнь уже не будет такой, как прежде. А сквоттерское движение 90-х захлебнулось в собственном соку.
|
|
|
- Нас будут искать. Надо уходить в глубокий андеграунд… – Джакоб замолкает.
- Андеграунда не существует, – изрекаю я. – Все, что существует – это подбрюшье шоу-биза на кооперативном самофинансировании. Мы – в оверграунде.
Последний всхлип трубы стихает вдали. Закончил свою программу Рико Родригес. Взвывает ветер. Все же зима за окном, не надо забывать. В городе весело, но холодно. На улице – промозглая мокрень.
- Если они узнают, кто мы, нам конец, – Джакоб опять разводит руками. – А если узнают, где мы…
- Мы – в оверграунде, – повторяю я. – Лучше музыку включи.
Джакоб, не говоря ни слова, встает, делает шаг к столу. Он абсолютно спокоен. Похож на террориста-смертника, набирающего бледными быстрыми пальцами убийственно точный код на дисплее адской машинки. Джакоб набирает код на дисплее мп3-плеера. Через миг напряжённая тишина разряжается упругими бас-пружинами «Даб Синдиката». Эдриан Шервуд, «Он-Ю-Саунд». Это вам не шутки. Это даб-космизм.
- «Классикал Селекшан», часть первая, – объявляет Джакоб и снова садится.
Он любит точность, а я всегда уважал точных людей, даром что сам никогда не относился к их числу. «Ребята, я, кажется, в яблочко попал», – как прохрипел один подполковник, простреливший себе кадык. Чемоданчик серебрится. Что за тайны он хранит? Быть может, там шершавчики? Мне повезло, сегодня я украл макгаффин.
|
|
|
- Ты хотя бы знаешь, кто этот Стэффи, с которым я встречался? – спрашиваю я.
- Раньше не слышал, – качает головой Джакоб, – кто-то из знакомых Габриэля.
- Кто откроет тайну серебристого чемоданчика? – нараспев выговорил я. – Напряжение достигло высшей точки! У вас осталось всего сорок четыре секунды, Михаил. Будете звонить другу или возьмете поддержку из зала?
- Ты кого изображаешь? – удивляется Джакоб.
- Российское телевидение никогда не смотрел? – в ответ удивляюсь я.
Глаза Джакоба прозрачные, глубокие, я проваливаюсь в них, словно ныряю в холодное озеро в жаркий день. Но не тону. Выныриваю, гребу к берегу. Вылезаю и сажусь на высокий стул. Я в гостеприимном Амстердаме. Здесь принято называть вещи своими именами.
- Вообще никакого телевидения не смотрю, – отмахивается Джакоб. – Что мне там, дэйли ньюс фром Бабилан зазыривать? При поиске видеоинформации пользуюсь ю-тюбиком или пиринговыми сетями. Растафарианское культурное сопротивление рулит!
Я почесываю лоб. Ладони покалывает: сотни микроскопических ёжиков елозят по линиям судьбы. Будто напрямую подключился к интернетам: мириады гигов информации прокачиваются через настежь распахнутые чакры. Трясу головой, улыбаюсь. Я давно сошел с ума на дальней станции Сайдук и маячу на полустанке, а мимо проносится порожняком состав товарных мыслей. Стучат колеса гибловоза. Кругом темень.
|
|
|
РАСПЛАСТАЛАСЬ
ТЕНЬ
ИСПОЛИНСКОГО
АМСТЕРДАКЛЯ.
Страх-трах-трах в моих глазах. Средняя температура воздуха зимой +3 градуса Цельсия. Дуют пронизывающие морские ветры. Рекомендуется одеваться потеплее, особенно в январе и феврале.
- Может быть, нальем чернил и поплачем? – спрашивает Джакоб. – Все-таки февраль на дворе.
- Чего? – не понимаю я.
- Говорю, виски хочешь?
- А-а… Наливай.
Джакоб достает бутылку, стаканы. Плещет рыже-торфяная жидкость. Жутко хочется сказать нечто глубокомысленное, высказаться по-профессорски, дать экспертную оценку и принять мудрое решение, лишенное неоднозначности. Но придумать ничего не могу. Чешется лоб. Нам выпала последняя передышка перед отчаянным скачком Пригожина из оверграунда в хайграунд. Мы сидим на высоких барных стульях в тесном жилище Джакоба и трепещем перед неизвестностью. Нам страшно, мы маленькие и беззащитные на фоне разбегающихся Галактик.
- Пойду, отолью, – бросает Джакоб. – А то яйцо тут с тобой высидишь. Ух-ху-ху!
Юмор у него, конечно, тот ещё.
Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 18; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!