Шива-янтра Ганеша-янтра 16 страница
Агхори медитирует на горящих трупах, чтобы вытолкнуть сознание за пределы всех личностных ограничений. Плотные слои, образующие индивидуальность, оказывают самое упорное сопротивление, и здесь требуется железная воля, чтобы рассредоточить их. Агхори не оставляет никаких шансов возможному усилению Эго. Садханы агхоры разрушают всё до самого основания и начинают перестройку на совершенно иной почве. Тогда ничто не страшно, поскольку новая личность формируется так, что она полностью уповает на Волю Бога. Кханда-манда-йога — хорошая иллюстрация подхода агхоры к развитию личности. Вималананда описывает это так:
«Одной из наиболее трудных садхан агхоры является кханда-манда-йога. Последователь кханда-манда-йоги обрубает свои руки и ноги ножом мясника и швыряет их в ревущее пламя. По истечении двенадцати часов эти конечности возникают из огня и воссоединяются с телом. Некоторые садху могут выполнять эка-кханда-йогу, отсечение одной части конечности, к примеру, ступни. Немногие, подобно Телангу Свами, могут выполнить три-кханда-йогу, которая включает отсечение трёх частей, к примеру, ступни, голени и бёдра. Однако очень, очень немногие —до сегодняшнего дня всего один или двое — могут выполнить нава-кханда-йогу, в которой задействовано девять частей, включая голову.
«Но ни с чем, даже с нава-кханда-йогой, не сравнится агни-кханда-йога, в которой гуру накаляет щипцы добела, а затем вводит их под кожу ученика в районе шеи и проводит вниз вдоль позвоночника. Йог, который действительно укреплён в своём бытии, даже не вздрогнет при этом.
|
|
|
«Это физическая кханда-манда-йога, и у неё много достоинств, включая неуязвимость для любого оружия и даже бессмертие. Это действительно замечательная садхана, хотя я подозреваю, что можно потерять сознание при виде крови, которая сопровождает её реальное выполнение. Большинство людей слишком привязаны к своим телам и ужасаются даже от самого намека, что некая часть их тела может быть отсечена. Очевидно, что выполнять кханда-манда-йогу можно только в том случае, если достигнута определённая степень объективности в отношении своего тела. Но, видишь ли, это очень непросто, это возможно только в условиях полного контроля над Кундалини-Шакти.
«Ментальная кханда-манда-йога — это нечто другое, она относится к мысли. Известно ли тебе, что мандана (созидание) и кхандана (разрушение) постоянно происходят внутри тебя? Если ты разлучен с любимой женщиной, ты будешь непрестанно излучать из своего сердца желания увидеть её, быть с ней, обнимать её и т. д. Ты продолжаешь проецировать эти желания до тех пор, пока не увидишь эту женщину и не удовлетворишь свои желания. В этот момент спроецированные формы разрушаются. Это форма кханданы, но она несовершенна. Ты избавишься от желаний, но лишь на короткое время, пока всё не начнётся снова, потому что ты проецируешь её образ таким, каким ты хочешь её видеть для собственного удовольствия, а этот образ будет постоянно меняться, так как твои желания постоянно меняются, и сама она постоянно меняется.
|
|
|
«Большинство людей совершенно не осознаёт, что эти мысли — всего лишь временные проявления. Они пытаются цепляться за них или избегать их, в зависимости от того, приносят ли они их уму удовольствие или боль. Подлинная кхандана уничтожила бы это желание окончательно. Подлинная кхандана — это абсолютное и необратимое разрушение той фальшивой личности, которая состоит из желаний, вкусов, антипатий и всего прочего, что накопилось в результате миллионов рождений. Лишь когда все несовершенные проекции уничтожены, ты сможешь увидеть то, что реально. Другой стороной кханданы служит мандана. Подлинная мандана — это проекция неизменной формы, создание подлинной личности. Ментальные кхандана и мандана составляют настоящую кханда-манда-йогу.
«Есть только два пути выполнить кхандану и мандану, точно так же, как есть два подхода к медицине: внешний и внутренний. Либо ты вызываешь доктора, который тебя лечит, либо ты исцеляешь себя своей силой и волей — третьего не дано. Подобно этому кхандана может быть внешней, когда желание полностью насыщается, или она может быть внутренней, когда желание полностью контролируется. Подавление желания ничего не даёт. Подобно свёрнутой пружине, подавленное желание остаётся в покое, пока на него оказывается давление. Когда давление убирается, желание высвобождается с необычайной мощью. Истинная мандана может произойти только в том случае, если ваше желание, направленное на ограниченные, преходящие формы, исчезнет либо через удовлетворение, либо через контроль».
|
|
|
Внушив мне идею ниямы, Вималананда начал долговременные занятия по садхане, что представляло для меня разновидность кханда-манды, в её простейших формах, «для детей». Разрушив одно из моих предвзятых понятий о духовных практиках, он затем предлагал мне маленькие кусочки информации, один за другим, из которых я должен был синтезировать новую концепцию. Потом он испытывал меня безо всякого предупреждения, чтобы убедиться, что я всё правильно понял, поскольку, как он говорил, «суть испытания состоит в том, чтобы испытать человека, когда он меньше всего этого ожидает и менее всего к этому подготовлен. Тогда ты получишь представление о том, что он знает на самом деле». Только убедившись в том, что я что-то понял, он переходил к следующему шагу.
|
|
|
Имя и форма
Раз или два в месяц, когда на него находило хорошее настроение, Вималананда брал с собой меня и Рошни в храм Лакшми-Нараяны в центре Бомбея, чтобы посмотреть на лик Божий. Изображения в этом храме высечены из чистого белого мрамора, и их изящество и величие трогают сердце благоговейного созерцателя. Все тамошние обитатели — попечители, священнослужители, хранители — знали и любили Вималананду, за исключением музыкантов, которые завидовали его исключительным музыкальным способностям. После того как мы делали жертвоприношения, Вималананда садился за фисгармонию, играл и пел во славу Нараяны и Лакшми. Звук его голоса, сладкие пары фимиама и необыкновенное спокойствие, неизменно запечатленное на ликах Повелителя и его Спутницы, явственно наполняли зал сладостным томлением влюблённого по своей Ненаглядной.
После одного из таких походов, когда мы возвратились домой и я налил Вималананде стакан виски, он заговорил, и в его глазах стали проблескивать слёзы, по мере того как чувства выходили из берегов его повседневной личности:
«Ты видел, как был сегодня одет Нараяна? Так прекрасно! Знаешь, у тебя ведь есть выбор: поклоняться Богу или как бесформенному Абсолюту, или как наделённому формой. Я всегда советовал всем поклоняться Богу с формой. Все мы — человеческие существа. Если Бог сотворил нас по своему образу и подобию, то почему бы нам не придать Богу свой образ? Гораздо легче поклоняться Богу в человеческой форме. Можешь ли ты охватить безмерность всех миллиардов вселенных? Нет, н-е-т. Но можно понять сострадание в глазах Иисуса или очарование во взгляде Кришны.
«Каких только глаз не встретишь в этом мире! Некоторые очаровательны, другие жестоки и расчётливы, некоторые безжизненны. Но ни у кого не было таких глаз, как у Кришны и Иисуса. Их взгляд сводит с ума от любви. Глаза Кришны чаруют, они настолько полны благостью, что превращают тебя в лунатика. А глаза Иисуса? Они просто переполнены божественным состраданием. О мой Боже! Когда я думаю о глазах Иисуса, я думаю о его груди. До чего же она должна быть широкой, чтобы он мог прижать к себе всех и принять все их кармы, сказав: «Придите и припадите ко мне»
«В последнее время я стал задумываться над тем, — нерешительно начал я, опасаясь задеть его чувства, — что фактически я был рождён и воспитан в христианстве, а вот теперь я здесь занимаюсь агхорой. Я знаю, что ты предан Христу, но нет ли во всём этом некоего противоречия?»
«А ты не забыл Христа? Ты всё ещё любишь его?» — мягко спросил Вималананда.
«Да».
«Хорошо. Потому что если бы ты ответил мне по-другому, я велел бы тебе убираться отсюда! — Он улыбнулся. — Что такое, в конечном счёте, божество? Божество — это Единое Сознание, выраженное особым способом, определённый аспект реальности, обладающий специфической формой. Таким образом, все божества в некоторой степени ограниченны. Иисус был великим существом, но даже он обладал некоторыми ограничениями. Это относится к Раме, Кришне, это же относится и к Шиве. Любое существо, обладающее именем и формой, ограничено по крайней мере этими именем и формой».
«Разве Адвайта-Веданта не учит, -— уточнил я, — что Абсолют истинен, а Относительное, то есть Проявленная Вселенная имени и формы, — это иллюзия, и поэтому надлежит поклоняться лишь Высшему?»
«Кто говорит так? — взорвался он. — Лишь одна из версий Адвайта-Веданты учит этому, та версия, которую распространял Шанкарачарья. Другие версии Адвайта-Веданты не столь ограниченны. Однако верно то, что Высшее выходит за пределы имени и формы, вот почему я считаю, что божествам лучше совсем не поклоняться».
Я смущённо взглянул на него. Он обожал найти слабость в моей обороне. Будучи некогда борцом, он им оставался.
«По-моему, лучше поклоняться Единому, стоящему за всеми божествами, и при этом уважать и ценить божества за то, как прекрасно они исполняют роли, присвоенные им. Понимаешь, что я имею в виду? Здесь есть одно тонкое различие. Ты любишь божеств, но поклоняешься Абсолюту, который создал их и пребывает в них. Поклонение божеству — это хороший способ выйти на духовную тропу. Тому есть много причин, но основная состоит в том, что легче любить форму, чем бесформенное. Тебе необязательно представлять Вселенскую Реальность как Шиву — пожалуйста, выбери Кришну или Иисуса. Если твоё поклонение будет наполнено искренностью и любовью, ты придёшь к Богу, в какой бы форме ты его ни представлял».
«То есть противоречие возникает лишь тогда, когда начинаешь отличать одно божество от другого, как если бы они действительно разнились?»
«Именно так. Ты поклонялся Иисусу с рождения. Можешь ли ты забыть Иисуса сейчас, даже если бы захотел? Нет! Иисус никогда не отпустит твою руку, даже если ты попытаешься от него сбежать. Вот какова глубина его сострадания к тебе. Но он никогда не будет вмешиваться или скорбеть, если ты захочешь поклоняться Богу в другой форме. Иисус не заботится о форме, он заботится лишь о чистой любви.
«Ты начал поклоняться Иисусу и должен продолжать поклоняться ему. Тем не менее твоя личность сможет развиться быстрее, если ты будешь выполнять некоторые садханы агхоры, поскольку твоя личность содержит компоненты, от которых следует избавиться».
«Это, наверное, как гасить огонь огнём? Использовать жёсткие меры, дабы справиться с собственной жёсткостью?»
Он покачал головой в знак согласия, и пригубил виски. «Знаешь, сегодняшние фальшивые свами и другие так называемые эксперты все говорят и говорят о Сатья-юге, «Золотом Веке», и Кали-юге, «Железном Веке». Почему бы им не объяснить всё напрямую, а не ходить вокруг да около?» Он быстро воодушевлялся своим любимым предметом.
«Это подобно отличию золотого меча от железного. Оба предназначены для того, чтобы прорубаться сквозь Ашта паша. Восемь Ловушек, которые привязывают нас к миру: похоть, гнев, жадность, заблуждение, зависть, стыд, страх и отвращение. Золотой меч рубит не очень хорошо. Возьми золотой меч и вступи в бой — сам увидишь почему». Мы вместе посмеялись над этим. «Люди Золотого Века не могли быть хорошими бойцами, они верили в мандану, но не в кхандану. Они верили в то, что человеку следует устранить Ашта паша, создавая новые благоприятные самскары (черты характера), которые, укоренившись в индивиде, в конце концов рассеют все его ограничения.
«В Кали-юге люди верят в кхандану. Железный меч рубит очень хорошо, и разве большинство современных людей не убийцы? В нынешнем мире либо убиваешь ты, либо убивают тебя. Слово пашу означает «пойманный в ловушку». Пашу также означает «зверь». Как только ты попался в одну из Восьми Ловушек, ты уже не лучше, а скорее даже хуже, чем зверь.
«Сегодня все мы пашу, животные на заклание, пойманные в Восемь Ловушек. Лучший способ избавиться от Ашта паша в Кали-юге — это прорубиться сквозь них тантрой и агхорой. Если ты выдержишь боль, когда твоя личность отрывается от тебя, тогда ты сможешь пожертвовать собой. И тогда ты умрёшь для мира, где создаются новые самскары. Вот в чём суть агхоры».
Мне даже стало жаль себя: я так крепко застрял в силках, что, видимо, здесь не обойтись без кровопролития.
Как обычно, он перехватил мою мысль. «Может, ты думаешь, что только развратники, едоки мяса и наркоманы — звери? О нет. Тантры говорят о духовных пашу, которые столь же звероподобны, но в другом смысле. Духовные пашу имеют сектантскую природу, они порочат всякого, кто не разделяет их веру или поклоняется другому божеству. Они больше озабочены внешней чистотой, но не внутренней, они любят устраивать шоу из своих ритуалов. Многие брахманы, люди так называемой духовной касты, — всего лишь худшие образцы пашу.
«Только пашу, звероподобный человек, думает, что различные божества в корне отличаются друг от друга. Только он способен на убийство ради того или иного Бога. Мусульмане приобрели дурную славу с самого начала, убивая неверных — тех, кто верил не так, как они. А чем занимались христиане в течение стольких веков? Они, как и мусульмане, убивали неверных, но что ещё хуже, протестанты и католики истребляли друг друга столь же безжалостно. А ради чего? Ради того, чтобы провозгласить монополию на любовь к Иисусу. Что может быть нелепее?»
«И всё это тянется до сих пор. Северная Ирландия, например...»
«Да, всё это происходит и сегодня, и не только среди христиан. В рамках ислама шииты и сунниты всё ещё убивают друг друга. Здесь, в Индии, ещё куда ни шло — люди убивают друг друга по другим причинам — хотя индусы и мусульмане до сих пор время от времени нападают друг на друга. И даже среди индусов некоторые последователи Кришны иногда притесняют последователей Рамы, и наоборот, а многие почитатели Вишну полагают, что поклонение Шиве или Богине — вздор.
«Во всём мире истинно духовные люди никогда не обращают внимание на внешние обличья человека — на каком языке он говорит, какому богу он поклоняется. Они смотрят лишь на внутреннее бытие. Поэтому я говорю тебе, забудь весь этот вздор, оставь пашу их споры и поклоняйся Богу в той форме, которая тебе подходит».
«При условии, что я знаю, как это делается», — добавил я, намекая на дальнейшие наставления.
«Конечно. Ты должен обладать по крайней мере грубым пониманием процесса, дабы продолжать его надлежащим образом. Если чертёж правилен, постройка обречена на правильность, это мой принцип. По-моему, первый шаг в духовности состоит в том, чтобы перестать привязываться к внешним вещам. Держаться в стороне от мира и в особенности от сектантства такого рода — это и значит приближаться к своему божеству. Насколько ты привязан к миру, настолько ты отчуждён от Бога. Привязавшись к Богу, ты неминуемо отходишь от мира.
«Мне кто-то однажды сказал, что знаменитая скульптура Родена Мыслитель — хороший пример отрешённости. Я ответил: «Мыслитель — это просто мышление. Он не настолько углубился в себя, чтобы дойти до полного самозабвения. Если бы он смог это сделать, ему бы не пришлось прилагать такие громадные усилия, чтобы думать. Очевидно, что он всё ещё привязан к своим чувствам. И вообще он смахивает на гориллу».
Мы снова рассмеялись, и Вималананда чуть повысил голос.
«Думать о своих ограничениях — это ещё не значит изменять их. Более того, если думать о них сверх меры, то, скорее всего, их усилишь. Вот почему я не слишком высокого мнения о большинстве психологов. Они тратят своё время, чтобы заставить своих пациентов вспомнить всё плохое, что с ними произошло, и совсем не пытаются стереть эти дурные воспоминания и заменить их хорошими самскарами, как это делаем мы, когда визуализируем божество».
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 815; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!