III. Проблема церебральной локализации кататонии 2 страница
Эй видит в этом новом, только что провозглашенном им принципе двойственного расстройства основное возражение, которое можно выдвинуть против творчества Пьера Жанэ: «То, что, возможно, он слишком углубился (в джэксоновском понимании) в патологическую регрессию личности, рассматривая ее как исключительно расстройство способностей, то есть как серию утрат функций, не включая в свою систему игру склонностей, всех конкретных элементов личности, иначе говоря, рассматривая ее совершенно формальным образом» [15, с. 103]. По существу, это основная критика, которой можно подвергнуть теорию диссоциации Жанэ, которая, как мы говорили, возможно, оказала большее влияние на концепцию Блейлера о шизофреническом Spaltung, чем концепция конституции бессознательной системы с процессом торможения. Вместе с тем в юбилейном издании, преподнесенном в 1940 году Пьеру Жанэ, работа Анри Эя, тогда еще находящегося в расцвете джэксоновского периода творчества, посвящена как раз «Жанэ и Джэксону», как если бы он по-прежнему считал, что концепция первого близка концепции второго. Жюльен Руар еще вернется к этой конфронтации в «Evolution psychiatrique» в 1950 году [30]. Именно на этот последний текст станет ссылаться Эй, когда в 1973 году при подготовке переиздания в серии «Rhadamante» монографии 1938 года он попросит своего соавтора уточнить его нынешнюю позицию. Отмечают, что в тексте, составленном им по этому поводу [15, с. 200-205], он в меньшей мере отмежевывается от нео-джэксонизма, который они совместно развивали в 30-е годы, чем от теории органодинамизма, которую Эй развивал самостоятельно после Второй мировой войны в третий и последний период своего творчества. Руар, который подчеркивает, что этот нео-джэксонизм был для него важным этапом, вызвавшим более выраженный интерес к психоанализу, отмечает четыре фундаментальных отличительных момента: 1) подчиненность бессознательного сознательному; 2) иерархизирующая генетика как причина этой подчиненности. Руар показывает, что в психоаналитической концепции психического развития существует психотическое ядро, не интегрирующее, не подчиняющееся, но остающееся неизменным и вневременным; 3) бессознательное принято за нижний уровень. «Преграды менее значительны между уровнями, чем в рамках личности, располагаются не горизонтально между пластами, но вертикально в направлении хода жизни» [15, с. 204]; 4) наконец, сложность в определении места патогенной органичности. Употребляя в связи с последним пунктом о разногласии слова «патогенная органичность», Руар усиливает искажение смысла, превращающее органодинамизм в органицистскую теорию в медицинском смысле, а не в значении философии Спенсера, искажение смысла, утвержденное Историческим словарем французского языка Рея, который определяет его следующим образом: «Более новый термин (1936), связывающий психическую патологию с органическим нарушением». Датируя появление в нашем языке этого составного слова 1936 годом, лексиколог определяет его место в заметке, появившейся в «Encephale» в том же году. В 1975 году Эй пытается разрешить это недоразумение с целью опровержения его, противопоставляя этой механистской организации собственный динамический органицизм, тот, на который его вдохновили идеи Джэксона. Вместе с тем теперь Эй стремится объяснить генезис совокупности психопатологии не только расстройством Сознания, — наивысшей функции нервной системы. Отныне для описания процесса — генератора психических заболеваний он прибегает к другой модели расстройства — модели расстройства психического тела. Теперь мы хотим показать, в чем заключается исследование шизофренических психозов, такое, каким оно предстает в посвященных ему текстах, которые мы отобрали для сборника, и констатация невозможности использования джэксонизма при их структурном анализе, который Эй проводил для того, чтобы иначе сформулировать свою теорию, такая новая формулировка соответствует конечному периоду его творчества. Начиная с 1948 года Эй начинает публиковать свои «Психиатрические исследования», являющиеся отрывками «Естественной истории сумасшествия», желание написать которую у него возникло еще 20 лет тому назад. В седьмом исследовании (том I) рассматриваются принципы органодинамистской концепции психиатрии, в которой после всего сказанного мы без особого удивления обнаружим бок-о-бок два имени: Хьюлингс Джэксон и Пьер Жанэ. II том (1950), посвященный семиологическим аспектам, содержит объявление о томе III «Невротические и психотические структуры», и, наконец, томе IV «Порождающие соматические процессы», оба должны вот-вот выйти в печати. А ведь если том III появился в 1954 году, то в нем рассматривается структура исключительно острых психозов. Почему никогда не были опубликованы исследования, посвященные шизофрениям, паранойе и парафрениям (именно в них речь идет о психотических структурах, аннексированных для тома, который готовят к печати), а также порождающим соматическим процессам? В нашем понимании во время их редактирования Анри Эй, должно быть, констатировал, что если джэксоновская модель идеально соответствует исследованию острых психозов, то для исследований хронических психических заболеваний, каковыми для него являются невротические структуры и хронический бред, она не подходит. Известно, что это привело к тому, что он письменно зафиксировал различие между делирием (делириум) бредового опыта и делирием — бредом исключительно в значении немецкого слова Wahn. Знаменитое исследование No 23 посвящено полиморфному приступу бреда, описанному в 1886 году Леграном, учеником Маньяна (1835-1916), в его диссертации «О бреде у дегенератов» как архетип острого делирантного психоза. В данном исследовании не содержится библиографических указаний, поскольку, как уточняется в примечании, этот «синдром» никогда после описания три четверти века тому назад не рассматривался таким образом, то есть соответственно нео-джэксоновской системе психического заболевания. Не удивительно, что том III завершается исследованием (No 27), в котором рассматривается «Структура и разрушение структуры сознания». Констатируют, что действительно Эй описывает эту структуру, напомнив о философской проблеме, которую ставит сознание, исходя из того, что клиника острых психозов позволяет установить такое расстройство структуры. Иначе говоря, Эй остается верным той традиции французской школы, согласно которой психопатология является психологией, которая наблюдается в болезненных состояниях и которая позволяет устанавливать, что есть нормальные психологические феномены; и не наоборот, как в немецкой школе, где из нормальной общей психологии, каковой ее определяет философия, выводятся психопатологические изменения, проявляющиеся в болезненных состояниях. Особо отметим вывод исследования No 27 — последнего в томе III, который является не чем иным, как объявлением об изменении предмета исследований: отныне это уже не психопатология сознания, но психопатология личности, что должно было составлять содержание объявленного, но так и не изданного тома IV. К счастью, заполнить образовавшийся пробел помогло появление других текстов, посвященных шизофреническим психозам, где подтверждалось, что именно констатация невозможности применить к этой группе психозов джэксоновскую модель сумасшествия, основанную только на расстройстве сознания, привела Эя к преображению в последней части его творчества, на основе нео-джэксонизма он развил оригинальную теорию, хоть и его производную — органодинамизм. Сейчас 1989 год, мы присутствуем на VIII Всемирном психиатрическом конгрессе в Афинах, на котором эта эволюция кратко очерчена в представленном Василием Капсамбелисом сообщении [19], запланированном организационным комитетом в симпозиуме по истории психиатрии, где, к нашему изумлению, «chairman» — руководитель секции, специалист в этой области, попросил нас прежде представить неизвестного ему автора этой теории. Для него это был случай узнать и то, что в 1950 году Эй был также организатором I Всемирного конгресса, Парижского, как был он и основателем Всемирной Психиатрической Ассоциации, затем на протяжении четверти века ее генеральным секретарем, а, следовательно, тем, кто стоял у истоков нашей афинской встречи. В программе Парижского конгресса стоял вопрос о психопатологии бреда. В ходе подготовительного собрания «Эволюсьон Психиатрик» 13 июня 1950 года Анри Эй представил конгрессу четыре доклада: доклады П. Гиро (Париж), В. Майер-Гросса (Дюнфрис), G. E. Morselli (Новара) и H. G. Rumke (Утрехт) в тексте, который мы включили в данный сборник, поскольку это сообщение дало ему повод уточнить его собственную позицию относительно вопроса, который он вскоре разработает в третьей и последней части творчества (VII). Этот финал открывают два переходных текста. Первый — доклад Эя на «Symposium sobre esquizofrenia», на который Хуан-Хозе Лопес-Ибор пригласил в 1955 году в Мадрид ведущих европейских экспертов, чтобы подвести итог в вопросе шизофренических психозов: «Органо-динамическая концепция шизофрении» («Conception organodinamica de la esquizofrenia») [27]. Согласно органо-динамической концепции, которую представлял в то время Анри Эй, шизофрения начиналась только с аутистической организации (мы подчеркиваем второе слово в этом выражении, чтобы еще раз напомнить точный смысл динамического органицизма) мира и личности. Целью этого симпозиума была подготовка II Международного конгресса, который должен был состояться двумя годами позже в Цюрихе под председательством самого К. Г. Юнга и полностью посвятиться группе шизофренических психозов в честь школы в Бюргхолцли. Представленный Анри Эем анализ понятия шизофрении, его единства и разнообразия являет собой один из редких текстов, которые он написал, перевел на английский язык и опубликовал два года спустя в «American Journal of Psychiatry» [12], потому что известно: в отличие от многочисленных переводов на другие языки, практически ни одно фундаментальное произведение не было переведено при его жизни на новый международный научный язык психиатрии, чем в какой-то мере объясняется пережитый ими период испытаний. Исключение составляет удивительный перевод «Сознания», «a phenomenological study of being conscious and becoming conscious», выполненный John H. Flodstrom, опубликованный в 1978 году издательством университета американского штата Индиана, благодаря которому уже после смерти Эй стал известен в Соединенных Штатах скорее как философ, чем как медик [17]. Эй прокомментировал этот II Всемирный конгресс в «Современном состоянии наших знаний о группе шизофрении» [11]. В нем он выражает некоторое разочарование тем, что там «очень серьезно… обсуждали лечение и патогенез шизофрении, считая достаточно установленными определение, границы и данные прогноза шизофрении», в то время как для него это суть проблемы, которую он должен был рассматривать прежде всего. Он был удивлен слабостью докладов психоаналитиков на этом конгрессе, среди которых единственным из великих был Юнг, выступивший с докладом, но не коснувшийся сути проблемы: «Если кто-то считает, что произведение Блейлера 1911 года было инспирировано работами Фрейда и Юнга, то можно лишь удивляться, что спустя пятьдесят лет бурные дискуссии ни о нарциссических неврозах, ни о взаимосвязи аутизма и сна и т. д. даже не были упомянуты!». Интерес конгресса был сведен к этиопатогенным исследованиям с опорой на гипотезу, что шизофренический процесс зависит от эндотоксических нарушений, — гипотезу, сформулированную на основании исследований о метаболизме индоловых веществ, о психозах, моделированных на ЛСД и известных тогда нейрохимических медиаторах серотонине и норадреналине. (Как раз в этом 1957 году в качестве особого нейромедиатора Карлссон вывел на сцену допамин, предшественник норадреналина, что должно было привести к появлению гипотезы о допаминэргической природе шизофрении.) В том, что касается лечения, звездой конгресса было сильное психофармакологическое течение. Эту область осветили Делей (Delay) и Деникер (Deniker), которые представили по такому случаю собственную классификацию психотропов, результаты лечения нейролептиками в данной группе психозов. Между тем в 1957 году обсуждаются соответствующие достоинства хлорпромазина и резерпина из-за воздействия последнего на метаболизм серотонина, которому отводили главную роль в патогенезе шизофрении. Такое торжество психофармакологии, которое, кстати сказать, предвещает конец другим видам лечения, называемым биологическими (лоботомия, инсулинотерапия), контрастирует с практическим отсутствием сообщений о психотерапевтическом лечении шизофренических психозов, о чем так сожалеет Эй: о столь долгожданном сообщении Фромм-Райхман (Fromm-Reichman) о месте психоанализа в их лечении, не прозвучавшем из-за смерти автора прямо накануне Цюрихского конгресса. Нужно ли усматривать в этом предзнаменование того, что концепт шизофрении, то есть представление, которое о ней сложилось в первую половину XX века, изжило себя? Вот таким было состояние науки по поводу рассматриваемого предмета через некоторое время после того, как Эй опубликовал второй из двух текстов, открывающих заключительную часть его творчества, период разработки на основе исследований шизофренических психозов органодинамизма в его завершенной теоретической формулировке. Речь идет о восьми главах, которые под общим заголовком «Группа шизофренических психозов и хронических делирантных психозов (Везанические организации личности)» составляют основную часть «Руководства по психиатрии» Медико-хирургической энциклопедии, изданием которой он руководил в 1955 году, ту часть, которую он хотел полностью составить сам, тогда как редактирование других частей (X, XI, XII, XIII, XIV, XV, XVI, XVII) доверил 132 сотрудникам, большинство из которых было отобрано среди членов Эволюсьон Психиатрик, общества, секретарем которого он в то время был. Собрание текстов, переиздание которых уже само по себе свидетельствует об очевидной необходимости данного сборника, стало недоступным современным читателям из-за того, что в этой энциклопедии, подвергающейся постоянному пересмотру, существует правило, согласно которому различные статьи, начиная с 1955 года, постепенно замещались более актуальными, которые, в свою очередь, уступали место последним новинкам авторов довольно пестрой теоретической ориентации. В издании 1995 года оставалось всего несколько глав этой части «Руководства», написанных авторами [6, 20, 24, 25], которые, как и мы, принадлежали к школе Анри Эя, написанных, к слову, таким образом, что молодому врачу, должно быть, чрезвычайно сложно предпринять углубленное изучение этой группы психозов путем чтения разнородных текстов, уже не связанных единством общей концептуальной мысли. Такое отсутствие единства в главах, посвященных шизофреническим психозам в современном варианте «Руководства по психиатрии», привело к тому, что их первое издание стало классикой франкоязычной психиатрической литературы, чтение которой и сегодня, через сорок лет после выхода, восхищает нас актуальным соответствием теоретической модели, которую Эй предложил тогда, этой обширной группе психозов. Именно это прекрасно поняли наши японские коллеги, которые, как мы уже говорили, опубликовали перевод текстов как самостоятельное издание, хоть в данном случае мы и сделали несколько иной редакционный выбор. Подзаголовок этого настоящего Руководства по хроническим делириям — «Везанические организации личности» — ясно указывает на то, что, по мнению Эя, если проблема хронических делириев остается проблемой динамики организации (мы вновь подчеркиваем это слово, чтобы обозначить смысл), которая их подразумевает и даже провоцирует, то теперь речь идет об изучении организации личности или, если угодно, диахронической структуры этих организаций. Более невозможно ограничивать себя, как в случае острых психозов при исследовании их синхронной структуры, являющейся, согласно джэксоновской модели, следствием единственного расстройства сознания. «Порядок синхронических структур сознательного существа (поле сознания как актуальность опыта, пережитого со своим показателем реальности) и диахронический порядок сознательного существа (существа, осознающего себя как личность, идентифицирующаяся как автор собственной личности)» [15, с. 233] придают форму «психическому телу». В сводке ключевых понятий, сосредоточенных в конце «Руководства по галлюцинациям», Эй пишет: «Жизнь является необходимым условием психической жизни, но условием недостаточным для психического тела. Последнее выходит за границы своей организации порядка витальности с тем, чтобы заместить его порядком личной автономии» [14, с. 1436]. Таким образом, именно эта связь, этот интермир соединяет биологический мир и мир психологический, это орган взаимосвязи физического и морального. «Психическое тело не накладывается… на живое тело как всадник, сидящий на лошади «как влитой», оно в нем рождается и питается, превосходя или «сублимируя» свои «inferiora», не прекращая черпать в них силы, необходимые для его формы, а последние при этом гарантируют первым их эффективность. Таков план психического тела, которому его динамизм обеспечивает не его психологическую обусловленность по отношению к окружающей среде, но его свободу… Психическое тело — вербальное сопряжение «Я» с его миром, с ним самим и с Другим в его сосуществовании» [14, с. 1437]. Эй может в словаре-дополнении к тому же «Руководству» давать определение органо-динамической модели психического заболевания, которое осуществляет синтез между элементами, ценность которых она последовательно выявляет: «Модальность органицистской или организмической концепции психического заболевания, которая не признает традиционную механистскую модель, у которой она заимствовала только общий тезис: соматическую основу психической патологии» [14, с. 1446]. Эй обозначает таким образом различие между моделью организмической — собственно его моделью, и органомеханицистской, но он ее «естественно» противопоставляет «психодинамической модели, которая, обращаясь к понятиям реакции, проекции бессознательного и более широко — к интенциональности, ориентирована на нормальные формы защиты психического организма, а не на его дезорганизацию», тогда как «органо-динамическая модель, напротив, определяет и трактует поле психопатологии с точки зрения ее дезорганизации». Отсюда четыре основных принципа, которые здесь Эй располагает в обратном порядке по сравнению с тем, как они сформулированы в его произведении: «организация психического тела (архитектоника); — гетерогенность или аномия психопатологического феномена в целом; — классификация психических заболеваний на основе модальностей различных (синхронического и диахронического) разрушений структуры сознательного существа; — подчиненность негативному нарушению позитивного динамизма, который проявляется в феноменологии клинической картины» [14, с. 1466]. Последний принцип — напоминание о нео-джэксоновской основе организмической модели психического заболевания. В разделе «Руководство по психиатрии» из Медико-хирургической энциклопедии Эй, оставаясь верным неизменной позиции французской школы, согласно которой существуют не только параноидные формы шизофрении, но и другие хронические бредовые состояния, и, следовательно, отрицая чрезмерное распространение блейлеровского концепта, что произошло в других странах, различает, в соответствии с вышеупомянутым третьим принципом, группу шизофрении и группу хронических бредовых состояний: «… Род устанавливается не шизофренией, но… бредовыми (везаническими) формами личности, одним из видов которых является шизофрения». Относительно этого структурного разграничения мы отсылаем к тому же тексту Эя, потому что для этого сборника мы отобрали семь глав, посвященных группе шизофренических психозов и девятую — «Выводы о структурных взаимосвязях между группой шизофрении и группой бредов», оставляя в стороне восьмую, посвященную группе хронических бредовых состояний. Точно так «Учебник по психиатрии», начиная с его первого издания (1960), включает в разделе II «Хронические психические заболевания» две отдельные главы: VII «Хронические бредовые состояния»;
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 244; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!