РЕГУЛЯЦИЯ СОСТОЯНИЙ СУБЪЕКТОВ

С РАЗНЫМИ ТИПОЛОГИЧЕСКИМИ ОСОБЕННОСТЯМИ

Регулирующие воздействия психологов, врачей, педагогов на лю­дей могут быть разнообразными. Различны и реакции на эти воздействия. Одни люди более внушаемы, поэтому легче подвергаются регулирующим воздействиям других людей (внушаемость выше у людей со слабой нервной системой, Ю. Е. Рыжкин, 1977), другие менее внушаемы. Лица с сильной нервной системой больше ориентируются на собственное мнение. В связи с этим нельзя не вспомнить высказывание И. П. Пав­лова, что религия больше нужна людям со слабой нервной системой, ищущим под­держки извне. Отсюда и использование психотерапевтических воздействий, в том

числе и аутогенной тренировки, должно быть различным для лиц с разной силой не­рвной системы. Больший эффект у лиц со слабой нервной системой достигается в том случае, когда сеанс психорегулирующей тренировки проводит психолог, врач. У лиц с сильной нервной системой больший эффект от психорегулирующей трени­ровки достигается в том случае, когда субъект сам регулирует свое состояние.

Субъекты со слабой нервной системой имеют меньший порог фрустрированно-сти, чем субъекты с сильной нервной системой. Кроме того, у первых фрустрация чаще выражается в интрапунитивной форме, при которой человек испытывает по­давленность, тревогу, обвиняет себя в неудаче, считая себя бездарным, бестолковым и т. п., а у вторых — в экстрапунитивной форме, при которой человек видит причину своих неудач в окружающих, в сложившейся ситуации. У первых может пропасть желание выполнять деятельность, у вторых появляется стремление во что бы то ни стало доказать свою правоту и случайность неудачи. Из-за этого они часто вступают в конфликты с руководителями, педагогами, тренерами.

По данным Б. В. Суслова (1972), похвала положительно влияет на лиц со слабой нервной системой и не оказывает влияния на лиц с сильной нервной системой. Пори­цание отрицательно влияет как на тех, так и на других, но в большей степени на «сла­бых».

Естественно, регуляция состояния тех и других должна быть разной. Лиц со сла­бой нервной системой рекомендуется чаще подбадривать, поощрять, а на их неудачи не реагировать критикой, упреками и тому подобными отрицательными воздействи­ями. Субъектов с сильной нервной системой, если они не проявили полностью своих возможностей, недостаточно серьезно отнеслись к работе или заданию, можно и кри­тиковать, не боясь вызвать у них упаднического настроения. Однако и в этом случае не надо перебарщивать, чтобы не поколебать их уверенность в своих силах.

Соответственной должна быть и тактика общения людей в процессе совместной деятельности. Нельзя набрасываться с упреками на человека со слабой нервной сис­темой всей группой после его неудачного действия, так же как нецелесообразно де­лать замечания в процессе деятельности: это лишь вызовет у него дополнительное психическое напряжение, нервозность, неуверенность в себе, боязнь ошибки. Наобо­рот, после неудачного действия товарищи по группе должны успокоить его, подбод­рить.

7.5.       СВЯЗЬ СВОЙСТВ ТЕМПЕРАМЕНТА И ЛИЧНОСТИ

СО СВОЙСТВАМИ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ

Как уже говорилось, в настоящее время в большинстве исследова­ний изучаются не типы темперамента, а его свойства, состав и методы изучения кото­рых у разных авторов очень расходятся. Это значительно затрудняет решение вопро­са о том, какие типологические особенности с какими свойствами темперамента свя­заны.

В лаборатории В. С. Мерлина этот вопрос изучался в качестве основного. Однако применявшиеся для суждения о тех или иных свойствах темперамента объективные (часто — физиологические) показатели очень разнородны и неясно, в какой степени отражают (и — отражают ли) они только то свойство, к которому отнесены. Отсюда и

Таблица 7.2 Связь нейротизма с силой нервной системы (% случаев)

 

 

Нейротизм	Сила нервной системы
	большая	средняя	малая
высокий (п = 171)	22,8	19,3	57,9
низкий (п = 146)	28,0	24,8	47,2

противоречия в получаемых зависимостях различных свойств темперамента от типологических особенностей проявления свойств нервной системы.

Больше всего совпадающих у разных авторов данных получено в отношении ней­ротизма. Какими бы методиками не выявлялась степень нейротизма и сила нервной системы, результат однозначен: большим нейротизмом обладают лица со слабой нерв­ной системой и меньшим — лица с сильной нервной системой (В. Д. Небылицын, 1966; В. В. Белоус, 1970; Е. П. Ильин, 1976а (табл. 7.2); Ю. А. Катыгин и др., 1979). Одна­ко это опять только тенденция, не обязательная для каждого субъекта.

Другие типологические особенности различаются у лиц с высоким и низким ней­ротизмом в меньшей степени. Так, согласно данным Ю. А. Катыгина и соавт., разли­чия по подвижности нервных процессов между лицами с высоким и низким нейро­тизмом составили 10 % (бо'льшая подвижность характерна для лиц с низким нейро­тизмом). Различия найдены и по «внешнему» балансу: среди лиц с высоким нейротизмом преобладание возбуждения встречалось реже. Таким образом, для лиц с низким нейротизмом более характерны, чем для лиц с высоким нейротизмом, силь­ная нервная система, подвижность нервных процессов и преобладание возбуждения по «внешнему» балансу. По данным И. П. Петяйкина (1975) — это типологический комплекс, характерный для решительных.

Экстраверсия—интроверсия.Связи этого свойства темперамента с типологиче­скими проявлениями свойств нервной системы посвящено больше всего публикаций, носящих, к сожалению, в основном теоретический характер.

Прежде всего, нужно отметить публикацию Г. Айзенка (Н. Eysenk, 1957), связы­вающего интровертированный тип поведения с преобладанием возбуждения над тор­можением, а экстравертированный тип поведения — с преобладанием торможения, которое медленно исчезает (инертно). Л. Мартон и Я. Урбан (1966) высказали пред­положение, что интроверты имеют сильную нервную систему и преобладание воз­буждения над торможением, а экстраверты — слабую нервную систему и преоблада­ние торможения. С этим не согласился Д. А. Грэй (1968), который, наоборот, интро-вертированность связывает со слабой нервной системой. Его предположение основывается на теоретических положениях, высказанных К. Юнгом и И. П. Павло­вым, а также на некоторых экспериментально полученных фактах.

К. Юнг считал, что экстраверты предрасположены к истерии, а интроверты — к психастении. Известно, что И. П. Павлов первоначально связывал истерию с преоб­ладанием торможения, а неврастению — с преобладанием возбуждения. Отсюда Г. Ай-зенк, вероятно, и сделал вывод, что экстраверсия связана с преобладанием торможе­ния, а интроверсия — с преобладанием возбуждения. Как отмечает В. Д. Небылицын

(1966), это довольно смелое решение вопроса, так как наличие преобладания одного из процессов в патологии еще не говорит, что в норме у этого больного было такое же соотношение между возбуждением и торможением.

Естественно, это предположение, не подкрепленное серьезными фактическими данными, вызвало возражения со стороны ряда исследователей, и в первую очередь со стороны В. Д. Небылицына. Он указывает на то, что позже И. П. Павлов изменил свои представления о природе истерии и психастении и связывал их различие с соче­танием слабой нервной системы и художественного типа — в первом случае, и слабой нервной системы с мыслительным типом — во втором случае. Кроме того, и методи­чески, с точки зрения В. Д. Небылицына, Г. Айзенк и его сотрудники допустили ошиб­ку, объединив все виды «внутреннего» торможения (условное, запредельное, диффе-ренцировочное) в один вид — «временное» торможение. Это привело к тому, что по­тенциал торможения измерялся Г. Айзенком тестами, имеющими мало общего с приемами определения динамичности торможения и с индикаторами павловского внутреннего торможения. Эти тесты, напоминающие скорее пробы на выявление пси­хического утомления или на запредельное торможение, не могут, по мнению В. Д. Не­былицына, быть индикаторами павловского торможения и поэтому сравнение дина­мичности возбуждения (скорости развития условного возбуждения) со скоростью развития «реактивного» (по Г. Айзенку) торможения не правомерно.

Однако, опровергнув попытку Г. Айзенка экспериментально подтвердить свою гипотезу о связи экстраверсии—интроверсии с павловским представлением о балан­се нервных процессов, В. Д. Небылицын не опровергнул правомерность самой гипо­тезы Г. Айзенка. Ведь использование негодных для доказательства способов без на­личия данных, противоречащих выдвигаемой гипотезе, еще не говорит о том, что она неверна.

Попытку подтвердить гипотезу Г. Айзенка и даже расширить ее предприняли вен­герские исследователи Л. Мартон и Я. Урбан. Они связали экстраверсию—интровер-сию не только с балансом нервных процессов, но и с силой нервной системы. Авторы рассуждали при этом следующим образом. По В. Д. Небылицыну, низким показате­лям выработки условного возбуждения часто соответствуют высокие показатели вы­работки торможения и наоборот, т. е. имеются антагонистические отношения между возбуждением и торможением. По Г. Айзенку, такие же отношения существуют меж­ду экстраверсией и интроверсией, определяющей, по его мнению, скорость образова­ния временных связей.

Однако рассуждения авторов не точны, в связи с тем, что скорость угасания они приняли за показатель баланса нервных процессов, исходя из представлений, что чем быстрее угаснет условная реакция, тем больше торможение превалирует над возбуж­дением. Между тем скорость угасания скорее является показателем инертности нерв­ных процессов, а не баланса между возбуждением и торможением.

Особо следует остановиться на работе английского психолога из Оксфордского университета — Д. А. Грэя. Он предпринял довольно основательную попытку путем сравнения и обобщения литературных данных доказать, что интровертированность в понимании западных психологов соответствует слабой нервной системе в понима­нии наших отечественных психологов.

Исходной предпосылкой для Д. Грэя явилось положение о том, что лица со слабой нервной системой имеют более высокую интенсивность возбудительного процесса,

чем лица с сильной нервной системой. Приняв это «ключевое понятие павловской теории» (заметим, отнюдь не бесспорное) за параметр уровня активации, Грэй пере­кидывает с помощью этого параметра мостик между параметром силы и параметром экстраверсия—интроверсия, который, по Г. Айзенку, связан с уровнем активации.

Ошибочность такого подхода состоит в том, что свойство нервной системы, т. е. физиологический параметр, приравнивается к поведенческой характеристике, кото­рая в принципе не может быть тождественна любому свойству нервной системы. Она может быть только интегральным выражением этих свойств. Да и сам Д. Грэй в своей статье пишет о том, что не только сила, но и подвижность нервных процессов могут являться двумя подфакторами, формирующими третий — экстраверсию—интровер-сию. Правда, в дальнейшем при обсуждении вопроса об этой своей позиции автор как-то быстро забывает.

Главная ошибка в его доказательствах, приведенных весьма обстоятельно, состо­ит в том, что, найдя что-то общее в проявлении силы нервной системы и экстравер­сии— интроверсии, автор тут же отождествляет их. Имеет место и предвзятая интер­претация ряда фактов в пользу своей гипотезы, хотя они могут быть объяснены и с других позиций. Показателен в этом отношении пример с сопоставлением им крити­ческой частоты мельканий фосфена (КЧФ) с критической частотой слияния свето­вых мельканий (КЧМ). Правильно подметив, что в трактовке этих показателей в теп-ловской школе имеется явное противоречие (КЧФ рассматривается как показатель силы, а КЧМ — как показатель лабильности), Д. Грэй легко соглашается считать и КЧМ показателем силы (в связи, очевидно, с тем, что в одной работе была показана связь интроверсии с высокой КЧМ), иначе отпало бы одно из доказательств его гипо­тезы.

Сходный путь доказательства связи экстраверсии—интроверсии с силой нервной системы избрал К. М. Гуревич (1970). Ссылаясь на то, что интроверты лучше, чем экстраверты, выполняют задания, близкие по смыслу к операторским, и что в такой деятельности более эффективны лица со слабой нервной системой, он делает вывод, что «слабые» и интроверты имеют много общего. Однако этому выводу противоре­чат данные его ученика В. Ф. Матвеева, который нашел, что с операторской деятель­ностью лучше справляются субъекты с сильной нервной системой.

Вообще, проще прямо измерить силу нервной системы у экстравертов и интро­вертов, что и сделали П. А. Жоров и Л. Б. Ермолаева-Томина (1971), правда, на ма­лом контингенте испытуемых (35 человек). По их данным, экстраверсия чаще совпа­дает со слабой нервной системой, а интроверсия — с сильной нервной системой.

В лаборатории В. С. Мерлина найдено, что интроверсия связана со слабой нервной системой.

В то же время прямое сопоставление этих свойств, осуществленное В. М. Криво (1972), не выявило различий по силе нервной системы между экстра- и интровер­тами.

В ходе обследования 450 человек (Е. П. Ильин, 1976а) были выделены две край­ние группы: у одних по опроснику Айзенка было 16 баллов и больше (экстраверты), у других было 10 баллов и меньше (интроверты). В этих группах по методике «теп-пинг-тест» была определена сила нервной системы. Как видно из табл.7.3, среди ин­тровертов несколько чаще встречалась средняя сила нервной системы, а среди экстра­вертов — малая сила нервной системы. Однако различия не столь велики, чтобы можно было считать, что интроверты — это лица с более сильной нервной системой, а экс-

Таблица 7.3 Связь экстраверсии—интроверсии с силой нервной системы (% случаев)

 

 

Группы обследованных	Сила нервной системы
	Большая	Средняя	Малая
Интроверты (п = 74)	28,4	31,1	40,5
Экстраверты (п = 93)	26,8	22,7	50,5

траверты — с менее сильной нервной системой. Данные показывают, что это лишь слабо проявляемая тенденция.

Все же можно отметить, что эти результаты совпадают с данными П. А. Жорова и Л. Б. Ермолаевой-Томиной и подтверждают в некоторой степени гипотетические представления Г. Айзенка, Л. Мартона и Я. Урбана.

Вопреки мнению ряда авторов, что у экстравертов подвижность нервных процессов выше (П. А. Жоров и Л. Б. Ермолаева-Томина), такой зависимости на нашей выбор­ке не обнаружилось (выделялись лица с высокой общительностью — больше 15 бал­лов и с низкой общительностью — 8 баллов и меньше).

Не вызывает сомнений связь ригидности—лабильности установок с подвижно­стью—инертностью нервных процессов: у ригидных инертность больше (Н. Е. Вы­готская, 1975). По данным В. П. Михайловой и И. М. Палея (1967), устойчивость фик­сированной установки больше у лиц с сильной нервной системой.

Эмоциональная возбудимость, по данным сотрудников В. С. Мерлина, связана со слабой нервной системой, преобладанием возбуждения над торможением и подвиж­ностью нервных процессов. Это соответствует скоростному типологическому комп­лексу, о котором говорилось выше.

Чувствительность как общее свойство человека в связи со свойством силы—сла­бости нервной системы изучалась в лаборатории Б. М. Теплова. Было показано (В. Д. Небылицын, 1966), что у лиц со слабой нервной системой абсолютные пороги ощущений меньше, чем у лиц с сильной нервной системой. Это значит, что лица со слабой нервной системой более чувствительны.

Связь слабости нервной системы с высокой чувствительностью (слуховой, про-приорецептивной, электрокожной) получила подтверждение в работах В. С. Горожа­нина (1971), М. Н. Ильиной (1981), Н. Д. Скрябина (1981). Отсюда становятся по­нятными корреляции друг с другом абсолютных порогов зрительных, слуховых и электрокожных ощущений, выявленные в исследованиях В. С. Горожанина (1971), Н. М. Пейсахова (1974) и В. М. Русалова (1979): ведь общим компонентом для всех видов чувствительности является свойство силы—слабости нервной системы, кото­рое отражает, как говорилось в главе 4, уровень активации в покое. Именно различия в уровне активации покоя обусловливают различия в абсолютных порогах, т. е. чув­ствительность.

При этом, однако, не следует думать, что наличие общего компонента уничтожает межанализаторные различия в чувствительности, они остаются. Но если сравнить два субъекта, то, несмотря на то что в разных анализаторах чувствительность у того и другого разная, субъект А, имеющий слабую нервную систему, будет превосходить субъект Б, имеющего сильную нервную систему, по чувствительности всех анализа-

торов. Конечно, это только теоретическая схема, которая на практике может иметь и исключения. Так, Т. А. Ратанова (1990), в целом признавая связь чувствительности со свойством силы нервной системы, нашла среди высокочувствительных несколько лиц с сильной нервной системой, а среди низкочувствительных — несколько человек со слабой нервной системой. Отсутствие связи силы нервной системы и чувствитель­ности было выявлено в ряде случаев и другими авторами.

Такие противоречия теоретическим представлениям о связи чувствительности и свойства силы можно объяснить, с одной стороны, тем, что чувствительность может определяться не только свойством силы (уровнем активации в покое), но и другими причинами, а с другой стороны, тем, что однократные определения типологических особенностей в ряде случаев, в силу колебательности физиологических процессов, могут показывать временное состояние человека, в результате чего выявляется нети­пичное для него проявление свойства нервной системы.

Несомненно, имеет значение и жесткость критериев, По которым человека отно­сят в группу «сильных» или «слабых». При мягкости критериев часть «слабых» мо­жет попасть в группу «сильных», и тогда различия между группами размываются. Так, в работе М. Н. Ильиной при изучении связи слуховых порогов с силой нервной системы последняя определялась по двум методикам — «теппинг-тесту» и рефлексо-метрической («наклон кривой»). Было выявлено, что при делении испытуемых на «сильных» и «слабых» по рефлексометрической методике среднегрупповые разли­чия между группами по абсолютному порогу проявлялись хуже, чем при делении испытуемых на группы по методике «теппинг-тест». Это как раз может служить под­тверждением вышесказанного.

В. Д. Небылицын в качестве характеристики темперамента выдвинул активность. Активность как общая характеристика темперамента проявляется, по мнению В. Д. Небылицына, в моторике, общении и умственной деятельности. Доказательством общности свойства активности он считал полученные его сотрудниками факты, со­гласно которым и моторная активность и умственная коррелировали с одним и тем же параметром ЭЭГ, а именно с суммарной энергией по диапазонам бета—1 и бета—2 лобного отведения. В качестве моторной активности рассматривались индивидуаль­ный (оптимальный) темп двигательных актов, склонность индивида к разнообразию действий, предпринимаемых по инструкции, и потребность индивида в двигатель­ной деятельности (под которой понималось желание испытуемых выполнять не обя­зательные в эксперименте действия). Умственная активность определялась также при выполнении экспериментальных заданий, причем главным было определение коли­чества задач, решавшихся испытуемым по желанию. Существенным недостатком яв­лялось то, что моторную и умственную активности изучали разные исследователи на разных, очевидно, людях, поэтому не сделана корреляция между показателями мо­торной и умственной активности, что напрашивается само собой, если речь идет об общей активности, т. е. активности, проявляемой одними лицами в большей мере, чем другими, независимо от сферы ее проявления. Это значило бы, что двигательно вы­сокоактивный должен быть и умственно высоко активным, и наоборот. Таким обра­зом, гипотеза В. Д. Небылицына имеет право на существование, но подкрепления фактическим материалом в должной мере не получила.

Кроме того, возникает вопрос и по поводу того, насколько проявленная испытуе­мыми в различных экспериментальных заданиях активность отражает их генетиче-

ски обусловленные различия в проявлении активности, потребность в активности, и насколько эта потребность связана со свойствами нервной системы. Таких данных у В. Д. Небылицына не было.

При изучении дифференциально-психофизиологических аспектов спортивной и учебной деятельности выяснилось, что чем выше уровень мастерства, тем чаще среди более успешных встречаются лица с преобладанием возбуждения по «внутреннему» балансу. При сопоставлении этого факта с другими, в частности с тем, что при физи­ческом утомлении баланс сдвигается в сторону торможения, а при ограничении дви­гательной активности (например, у школьников в течение учебного года) баланс сдви­гается в сторону возбуждения, было высказано предположение, что «внутренний» баланс отражает потребность человека в двигательной активности. Если преобладает возбуждение по этому балансу, то потребность в активности и сама активность высо­кие, если же преобладает торможение, то потребность и активность низкие. Прове­денные Н. П. Фетискиным (1979) и Е. А. Сидоровым (1981) исследования подтвер­дили это. По данным первого, дневная двигательная активность студентов с преобла­данием возбуждения по «внутреннему» балансу была в два с лишним раза выше, чем у лиц с преобладанием торможения. По данным второго, высокоактивные на уроках физкультуры школьники имели, как правило, сильную нервную систему и преобла­дание возбуждения по «внутреннему» балансу. Таким образом, связь «внутреннего» баланса с двигательной активностью не вызывает сомнений. Однако возникает воп­рос, а обладают ли лица с высокой моторной активностью высокой активностью и в интеллектуальной деятельности?

Чтобы выяснить этот вопрос, Г. А. Машарова (неопубликованные данные) обсле­довала интеллектуально активных людей (которые признавались таковыми компе­тентными экспертами, хорошо знавшими этих людей на протяжении нескольких лет). Было выявлено, что в абсолютном большинстве случаев (в 75 %) имели преоблада­ние возбуждения по «внутреннему» балансу. Таким образом, предположение В. Д. Не­былицына начинает оправдываться, хотя окончательный вывод делать еще рано.

В ряде работ показаны связи типологических особенностей проявления свойств нервной системы со свойствами личности (по Р. Кеттелу).

Г. Б. Суворов (1981) на двух выборках с крайними проявлениями свойств нервной си­стемы выявил, что лица с сильной нервной системой имеют более высокие значения по факторам: С — высокое самообладание, G — упорство, ответственность, <2_Ш — хорошая кон­тролируемость эмоций и поведения, F— сдержанность, Q — уверенность в себе, Q, — низ­кая тревожность. Лица со слабой нервной системой имеют противоположные свойства: низкое самообладание; импульсивность, беспечность; слабую настойчивость; выраженное чувство вины; плохую контролируемость эмоций и поведения, высокую мотивацию, тре­вожность.

Лицам с подвижностью возбуждения присущи, по данным того же автора, склонность к сомнениям, подозрительность (фактор L), ориентация на внешнюю реальность (фак­тор М), а лицам с инертностью возбуждения — доверчивость и погруженность в себя.

Лицам с подвижностью торможения присущи слабая настойчивость (фактор G), склон­ность к сомнениям, подозрительность (фактор L), погруженность в себя (фактор М), спокойность, уверенность (фактор Q), критическая настроенность (фактор Q,), плохая контролируемость эмоций и поведения. Сопоставление этих характеристик приводит к выводу о слабости волевой сферы лиц с подвижностью торможения, что подтверждается и данными Н. Д. Скрябина (1972), нашедшего, что в типологический комплекс трусливо-

сти входит именно подвижность торможения. Лицам с инертностью торможения свой­ственны такие качества, как упорство, ответственность, доверчивость, ориентация на вне­шнюю реальность, чувство вины, консерватизм, хорошая контролируемость эмоций и по­ведения.

Для лиц с преобладанием возбуждения по «внешнему» балансу характерны открытость (фактор Л), самоуверенность (фактор Е), а для лиц с преобладанием торможения по этому балансу — замкнутость, критическая настроенность, зависимость.

Лица с преобладанием возбуждения по «внутреннему» балансу имеют высокое само­обладание (фактор С), упрямство, самоуверенность (фактор Е), социальную смелость (фак­тор Я), социальную открытость (вторичный фактор Q_u), Лицам с преобладанием тормо­жения по этому балансу более характерны замкнутость, критическая настроенность, низ­кое самообладание, застенчивость и конформность, робость, заторможенность в межличностных контактах.

В. А. Сальников (1987) нашел, что фактор G (упорство, ответственность) выражен боль­ше у лиц с инертностью возбуждения и преобладанием возбуждения по «внешнему» и «внутреннему» балансам, фактор Q_H) (хорошая контролируемость эмоций и поведения) — у лиц с инертностью возбуждения и торможения, фактор/(зависимость, подчиненность) — у лиц со слабой нервной системой.

Таким образом, связь свойств личности с различными типологическими особенностя­ми свойств нервной системы не вызывает сомнения, хотя интерпретация некоторых фак­торов у Р. Кеттела расплывчата, а порой и противоречива.

А. Г. Пинчуков (1976) сопоставил некоторые характеристики школьников, данные им учителями, с типологическими особенностями свойств нервной системы. Усидчивостью чаще отличались учащиеся с преобладанием торможения по «внутреннему» балансу, т. е. с малой потребностью в двигательной активности; напротив, среди неусидчивых чаще встречались лица с преобладанием возбуждения по этому балансу. Аккуратность более присуща школьникам с инертностью нервных процессов (особенно торможения), а сдер­жанность — с инертностью нервных процессов и с преобладанием торможения по «внешне­му» и «внутреннему» балансам (свойство силы нервной системы автором не изучалось).

По данным Нгуен Ки Тыонга (2000), многие личностные особенности связаны с типо­логическими особенностями проявления свойств нервной системы. Субъекты, «зависи­мые» от внешних воздействий пр*и принятии решений, чаще имеют слабую нервную си­стему, подвижность возбуждения и сдвиг «внутреннего» баланса в сторону торможения. У лиц, склонных к риску, чаще отмечается сильная нервная система и преобладание воз­буждения по «внешнему» балансу. Лица с сильной направленностью на процесс деятель­ности, а не на ее результат, чаще характеризуются слабой нервной системой, инертностью возбуждения, преобладанием возбуждения по «внутреннему» балансу, т. е. тремя из четы­рех признаков монотоноустойчивости. Монотонофильный типологический комплекс при­сущ и лицам, склонным к избеганию борьбы. Кроме того, входящие в этот комплекс слабая нервная система и преобладание торможения по «внешнему» балансу входят в комплекс боязливости. Этот комплекс отчетливо выражен и у лиц с застенчивостью. Очевидно, еще и поэтому данные лица склонны избегать борьбы. У субъектов с высокой самооценкой настойчивости более выражен типологический комплекс терпеливости, т. е. сильная нерв­ная система, преобладание торможения по «внешнему» балансу, инертность возбуждения. Лица с сильной выраженностью к лидерству характеризуются более сильной нервной си­стемой и подвижностью возбуждения.

Рассматривая эти связи, не стоит, конечно, их понимать так, что у каждого челове­ка, обладающего той или иной личностной особенностью, непременно имеются соот­ветствующие ей типологические особенности. Выявленные связи показывают лишь тенденцию, присущую некоторой общности людей данного возраста (в данном слу­чае — молодым, в возрасте 18-20 лет).

Контрольные вопросы

1. В каких личностных особенностях проявляются свойства нервной системы?

2. Оправдались ли представления В. Д. Небылицына о наличии такого свойства тем­перамента, как активность, и в чем?

3. Почему у одного и того же человека не могут быть одинаково хорошо выражены все способности?

4. Что означает, с позиции генезиса, обусловленность волевых качеств типологиче­скими особенностями проявления свойств нервной системы?

5. Почему разные люди на один и тот же фактор реагируют разными состояниями?

6. Почему у лиц со слабой нервной системой позже появляются состояния моното- нии и утомления?

7. Может ли быть одинаковая выносливость у лиц с сильной и слабой нервной сис­темой?

8. Как следует использовать похвалу и порицание при индивидуальном подходе к субъектам?

Глава 8

---

Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 629; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!