Предки, предлагаемые человечеству наукой
Вопрос вопросов для человечества – проблема, лежащая в основании всех других и представляющая самый глубокий интерес в сравнении с остальными, – состоит в определении места человека в Природе и его отношения к вещественной вселенной.[1764]
Мир по сей день Сегодня мир пытается выбрать между Божественными Прародителями – будь то Адам и Ева или Лунные Питри – и Bathybius Haeckelii, студенистым отшельником морских глубин. Изложив оккультную теорию, мы можем теперь сравнить её с теорией современного материализма. Оценив каждую по достоинству, читатель волен выбрать любую из них.
Несколько утешиться в связи с отвержением наших Божественных Предков мы можем тем, что строго точной науки Геккелевские гипотезы принимаются не лучше наших. Враги его фантастической эволюции, более великие учёные, высмеивают филогенез Геккеля так же, как осмеют и наши Первые Расы. Мы с лёгкостью верим словам Буа-Рэймонду Дюбуа-Реймона о том, что
Древа происхождения нашей расы, обрисованные в «Schöpfungsgeschichte»,[1765] для критика истории имеют приблизительно ту же ценность, что и генеалогии гомеровских героев.
Но в таком случае каждому ясно, что наша гипотеза ничем не хуже. И так как сам Геккель признаёт, что ни геологическая история прошлого, ни история предков нынешних организмов никогда не «поднимется до положения “точных” наук»,[1766] то это даёт оккультной науке широкую свободу для своих замечаний и возражений. Мир может выбирать между учениями 694] Парацельса, «отца современной химии», и учениями Геккеля, «отца мифической Созуры». Большего мы не просим.
|
|
|
Не осмеливаясь на участие в споре таких ученых высоко эрудированных натуралистов, как дю Буа-Рэймонд Дюбуа-Реймон и Геккель, о нашем кровном родстве с
Теми [нашими] предками, что поднялись из разряда одноклеточных, червеобразных, бесчерепных, рыб, земноводных, пресмыкающихся до птиц,
мы можем поставить один-два кратких вопроса для осведомления наших читателей. Пользуясь случаем и имея в виду дарвиновскую теорию естественного Подбора отбора и т. д., мы спросим науку – относительно происхождения человеческого и животных видов, – которая из двух описанных здесь теорий эволюции более научна или, если угодно, более ненаучна?
1) Будет ли эта теория эволюции, которая сразу же начинается с полового размножения?
2) Или это учение, показывающее постепенное развитие органов; их уплотнение и размножение каждого вида сначала простым и лёгки делением одного индивида на два или даже нескольких; затем, новое развитие – первый шаг к виду, заключающему два отдельных и определенных пола, – к состоянию гермафродитному затем следующая ступень, гермафродит – первый шаг к виду, разделённому на два противоположных пола; затем снова род парфеногенезиса партеногенез, «девственное размножение», когда клеточки яйца яйцеклетки образуются в теле, исходя из него в виде атомарных эманаций и достигая зрелости вне его; и, наконец, после окончательного полового разделения начинается половое размножение человеческих существ?
|
|
|
Первая «теория» – вернее, «богооткровенное знание» – из этих двух возвещается всеми экзотерическими библиями, кроме пуран, особенно иудейской космогонией, а вторая, как уже объяснялось, входит в оккультную философию.
Ответ на наш вопрос мы находим в только что опубликованном труде Самуила Лэнга Самьюэла Лейнга – лучшего из непосвященных толкователей непрофессиональных пропагандистов современной науки.[1767] VIII-ю главу своей последней работы «A Modern Zoroastrian» автор начинает с упрёка «всем древним религиям и философиям» за «возведение мужского и женского начал в своих богов». На первый взгляд, говорит он:
Разница между полами столь же принципиальна, как и разница между растением и животным… Дух Божий, носящийся над Хаосом и порождающий Вселенную, это лишь отвечающая монотеистическим представлениям позднейшая редакция гораздо более древней халдейской легенды, описывающей сотворение Космоса из Хаоса благодаря сотрудничеству великих богов, мужского и женского начал… Таким образом, ортодоксальное христианство учит нас повторять «порождённый, а не сотворённый», что совершенно бессмысленно, или 695] {НЕОБОСНОВАННОЕ ОБВИНЕНИЕ ДРЕВНИХ} без смысла, – т. е., пример слов, которые, как и фальшивые ассигнации, не обеспечены реальным значением какой-либо идеи. Ибо слово «порождение» имеет чёткое значение, предполагающее сочетание двух противоположных полов для создания нового индивида.[1768]
|
|
|
Можно, пожалуй, согласиться со сведущим автором относительно нежелательности неточных слов, а также ужасно антропоморфного и фаллического элемента в древних Писаниях – особенно в ортодоксальной христианской Библии. Тем не менее, в данном случае, можно усмотреть два смягчающих обстоятельства. Во-первых, как уже в достаточной мере показано в двух наших томах, все эти «древние философии» и «современные религии» представляют собой экзотерический покров, скрывающий лик эзотерической Истины, и, как естественное следствие, все они аллегоричны, т. е., облечены в мифологическую форму, однако по существу они исполнены несравненно более глубокого философского смысла, нежели любая из так называемых новых, научных теорий. Во-вторых, от орфической теогонии до последней переработки Пятикнижия Ездрой, все древние Писания, изначально заимствовавшие все свои сведения на Востоке, подвергались постоянным изменениям как со стороны врагов, так и друзей, пока от первичной версии осталось лишь название, мёртвая оболочка, из которой постепенно был изъят дух.
|
|
|
Уже одно это должно бы показать, что ни один из ныне существующих религиозных трудов нельзя понять без помощи Архаической Мудрости, на первоначальном основании которой все они были построены.
Но вернёмся к прямому ответу, которого мы ждём от науки на свой прямой вопрос. Его даёт тот же автор, когда, следуя своей мысли о ненаучном обожествлении сил Природы в древних верованиях, он выносит им такой обвинительный приговор:
Наука, однако, совершает досадную ошибку, считая половое размножение первоначальным и единственным способом воспроизводства, так как микроскоп и скальпель натуралиста вводят нас в новые миры жизни, о которых мы даже не подозревали [?].
Настолько «не подозревали», что первоначальные способы бесполового «воспроизводства», во всяком случае, должны были быть известны древним индусам – вопреки утверждению С. Лэнгом Лейнга об обратном. Уже цитировавшиеся слова в Вишну Пуране из «Вишну-пураны» об установлении Дакшей «полового сношения как способа размножения» лишь после целого ряда иных «способов», которые перечисляются там,[1769] затрудняют отрицание этого факта. Кроме того, обратите внимание на то, что это слова из экзотерического труда. Далее С. Лэнг сообщает нам:
696] Значительно бóльшая часть живых форм – по числу, во всяком случае, если не по размерам, – возникла без помощи полового размножения.
Затем он приводит в пример монерона Геккеля, «размножающегося посредством самоделения делением». Следующую стадию автор показывает нам в клеточке ядра клетке с ядром внутри, «которая делает абсолютно то же самое». На дальнейшей стадии
Происходит не деление организма на две равных части, а лишь набухание небольшой его части… которая, наконец, отделяется и начинает самостоятельное существование, вырастая до размеров родителя благодаря врождённой способности вырабатывать новую протоплазму из окружающих неорганических материалов.[1770]
Затем появляется многоклеточный организм, который образуется посредством
Зародышевых почек, имеющих у них вид спор или одиночных клеток, исходящих от родителя… И вот мы стоим на пороге той системы полового размножения, которая стала, [в настоящее время], правилом для всех высших семейств животных… Обладая преимуществами в борьбе за жизнь, этот организм сумел увековечить себя… и развил особые органы, позволившие приспособиться к изменённым условиям. Так, со временем прочно установилось различие между женским органом, или яичником, содержащим яйцо, или первичную клетку, для развития из него нового существа, и мужским органом, вырабатывающим оплодотворяющую спору, или клетку… Это подтверждается эмбриологией, показывающей, что эмбрион человеческих человека и животных высших видов принимает определённый пол лишь по достижении значительного развития в своём росте… У огромного большинства растений и у некоторых животных низших семейств… мужские и женские органы развиваются у одной и той же особи, которую мы называем гермафродитом. Иная преходящая форма Ещё одну переходную форму составляет парфеногенезис партеногенез, или девственное размножение, при котором зародышевые клетки, аналогичные, по-видимому, во всех отношениях яичными клеточками яйцеклеткам, сами развиваются в новых индивидуумах особей без всякого оплодотворяющего элемента.[1771]
Всё это нам прекрасно известно, как и то, что ничего из вышесказанного никогда не применялось весьма сведущим английским популяризатором теорий Гексли-Геккеля к человечеству. Он применяет это лишь к частицам протоплазмы, растениям, пчёлам, улиткам и так далее. Но, чтобы не отступать от теории происхождения, он не должен был бы отступать и от онтогенезису онтогенеза, где, как нам говорят, действует фундаментальный биогенетический закон, согласно которому:
Развитие эмбриона (ontogeny онтогенез) сжато и сокращённо повторяет эволюцию расы вида (phylogeny филогенез). Такое повторение тем совершеннее, чем лучше сохранён оригинальный эволюционный порядок (palingenesis палингенез) в непрерывной наследственности. С другой стороны, оно будет тем менее совершенным, чем больше происходило незаконных развитий (caenogenesis), вследствие различных приспособляемостей случайных видоизменений внесено в наследственность различными адаптациями (кеногенез).[1772]
697] {РАЗЛИЧНЫЕ ФОРМЫ РАЗМНОЖЕНИЯ} Это показывает нам, что каждая живая тварь и создание на Земле, включая и человека, развилась от единой первичной формы. Физический человек должен был пройти в своей эволюции те же стадии размножения, что и прочие животные. Сначала он делился; затем стал гермафродитом, рождавшим потомство парфеногенерически партеногенезом (по беспорочному принципу); следующая стадия была яйцеродной – сначала «без всякого оплодотворяющего элемента», затем «посредством оплодотворяющей споры»; и лишь после окончательного утверждения двух полов человек чётко разделился на «мужчину и женщину» и половое размножение превратилось в общий закон. Всё это имеет научное обоснование. Остаётся лишь одно: дать ясное и всестороннее описание процессов такого дополового размножения. Это сделано в оккультных книгах и кратко обрисовывается автором в первой части этого тома.
Так и должно быть, или же человек – существо особое. Оккультная философия может назвать его таким вследствие его явно двойственной природы. Наука же не может сделать этого, поскольку отвергает всякое влияние помимо действия механических законов и не признаёт никакого принципа вне материи. Архаическая наука допускает, что физический каркас человека должен был пройти все формы, от низшей до самой высокой, его нынешней формы, или от простейшей до сложнейшей, используя общепринятые термины. Но она утверждает, что в текущем Четвёртом Цикле этот каркас как уже существовавший среди образцов и моделей Природы в предшествовавших Кругах был полностью готов для человека в начале этого Круга.[1773] Монаде оставалось лишь войти в астральное тело Прародителей, чтобы вокруг туманного прообраза началось физическое уплотнение.[1774]
Что скажет на это наука? Она, конечно же, ответит, что, поскольку человек появился на Земле последним из млекопитающих, то, как и 698] этим млекопитающим, ему не нужно было проходить через описанные выше примитивные виды размножения. При его появлении способ его размножения уже утвердился на Земле. На это мы можем возразить: если до сих пор не найдено даже отдалённых признаков звена между человеком и животным, значит (если отвергается оккультная доктрина) человек должен был появиться в Природе чудесным образом, как Минерва в полном вооружении из головы Юпитера. В таком случае права Библия вместе со всеми прочими народными «Откровениями» с «Откровениями» других народов. Поэтому научное презрение, столь щедро изливаемое автором «A Modern Zoroastrian» на древние философии и экзотерические верования, преждевременно и необоснованно. Ничего не изменит и неожиданное обнаружение похожих на «недостающее звено» окаменелостей. Ни подобный образец в единственном экземпляре, ни сделанные на его основе научные заключения не смогут гарантировать, что это и есть тот самый давно искомый реликт, то бишь останки неразвитого, но некогда обладавшего речью человека. В качестве окончательного доказательства требуется нечто большее. Кроме того, даже «Бытие» выводит на сцену человека – своего Адама из праха – лишь там, где Тайная Доктрина оставляет своих «Сынов Бога и Мудрости» и переходит к физическому человеку Третьей Расы. Ева не «рождается», но выявляется из Адама по способу «Амёбы А», сокращающейся в центре и выделяющей Амёбу В – делением.[1775]
Точно так же человеческая речь не стала результатом развития различных животных звуков. Теория Геккеля о том, что «речь возникла постепенно из немногих простых животных звуков», так как подобная «речь до сих пор сохраняется среди немногих низших рас»,[1776] совершенно ошибочна, как заявляет об этом среди прочих и профессор Макс Мюллер. Он говорит, что никто ещё не смог удовлетворительно объяснить появление языковых «корней». Для человеческой речи необходим человеческий мозг. Размер мозга человека и человекообразной обезьяны в цифрах показывает всю глубину разделяющей их пропасти. Как сообщает Фогт, мозг гориллы, самой большой из обезьян, равен не более 30,51 куб. дюйма, тогда как средний мозг плоскоголовых австралийских аборигенов – самой низкоразвитой из существующих ныне рас – достигает 99,35 дюйма! Цифры – опасные свидетели и не могут лгать. Поэтому, по справедливому замечанию доктора Ф. Пфаффа, чьи предпосылки настолько же здравы и точны, насколько неразумны его библейские заключения:
Размер мозга самых близких к человеку обезьян не достигает и трети мозга его низших рас и даже половины мозга новорождённого младенца.[1777]
699] {ГОТОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ РЕЧИ} Из предыдущего легко заключить, что для доказательства теорий Гексли-Геккеля о происхождении человека требуется значительно больше одного «недостающего звена» – целая лестница постепенных эволюционных ступеней. Сначала науке необходимо найти их, а затем представить на суд мыслящей и рассуждающей части человечества, прежде чем она откажется от веры в Богов и в бессмертную Душу в пользу культа четвероруких предков. Безосновательные мифы приветствуются ныне как «аксиоматические истины». Даже Альфред Рессель Уоллэс Рассел Уоллес утверждает вместе с Геккелем, что первобытный человек был бессловесным обезьяноподобным существом. Профессор Джоли (Joly) отвечает на это:
По моему мнению, человек никогда не был тем pithecanthropus alalus, чей портрет Геккель изобразил так, будто видел и знал его, и чью странную и совершенно гипотетическую генеалогию он выводит от сгустка живой протоплазмы до человека, обладающего речью и цивилизацией, аналогичной австралийской и папуасской цивилизациям.[1778]
Среди всего прочего, Геккель часто напрямую конфликтует и с «наукой о языках». В своей критике эволюционизма[1779] проф. Макс Мюллер заклеймил теорию Дарвина как «уязвимую от начала и до конца». Фактически, лишь частичная истинность многих второстепенных «законов» дарвинизма не вызывает сомнений – де Катрефаж, по-видимому, принимает естественный подбор отбор, борьбу за существование и внутривидовые изменения как доказанные не раз и навсегда, но лишь временно. Но не худо было бы, пожалуй, теории «обезьяньего предка» противопоставить основные положения лингвистики:
Как и всё остальное в Природе, языки имеют фазы роста и т. д. Почти с уверенностью можно говорить о том, что большие языковые семейства проходят через три стадии:
1) Все слова представляют собой корни, непосредственно соседствующие в предложении (основные изолирующие языки).
2) Один корень определяет другой, и становится простым определительным понятием выступая лишь как определительный элемент (агглютинативные языки).
3) Определяющее понятие Определительный элемент (давно утративший своё определительное значение) образует одно целое с формативными со смысловыми элементами (инфлекционные флективные).
Проблема заключается в неясности происхождения этих корней. Как полагает проф. Макс Мюллер, существование этого готового речевого материала доказывает, что человек не может быть венцом длительного органического ряда. Потенциальная возможность образования корней составляет великую трудность, которую материалисты почти неизменно избегают.
700] Фон Гартман объясняет это как проявление «Бессознательного» и принимает это как убедительный довод против механистического атеизма. Гартман – замечательный представитель метафизики и идеализма нынешней эпохи.
Это утверждение никогда не опровергалось теми эволюционистами, которые отвергают пантеизм. Сказать вместе со Шмидтом: «Поистине, мы останавливаемся перед началом речи!» – значит признаться в догматизме и быстром поражении.[1780]
Мы с уважением относимся к тем учёным, которые как мудрецы своей эпохи говорят: поскольку доисторическое прошлое совершенно недоступно для непосредственного наблюдения, то мы слишком честны и слишком преданы истине – или тому, что считаем таковой, – чтобы спекулировать о неизвестном, предлагая свои недоказанные теории наравне с твёрдо установленными современной наукой фактами.
Поэтому границы [метафизических] знаний лучше предоставить времени как лучшему испытанию для истины.[1781]
В устах материалиста это звучит мудро и честно. Но когда такой ученый, как какой-нибудь Геккель, сказав, что «исторические события прошлого», «имевшие место много миллионов лет назад[1782]… стали навсегда недоступными для непосредственного наблюдения» и, что ни геология, ни филогения[1783] не могут и «не поднимутся до положения настоящей “точной” науки», настаивает затем на развитии всех организмов «от низшего позвоночного до высшего, от амфиокса до человека», – мы требуем более веских доказательств, нежели приводимые им. Одних только «эмпирических источников знания», превозносимых автором «Anthropogeny» – когда он вынужден довольствоваться такой квалификацией таким ограничением в собственных воззрениях, – не достаточно для разрешения проблем, выходящих за границы их области, да и не подобает точной науке полагаться на них.[1784] Если они «эмпиричны» – о 701] {УЧЁНЫЕ-НАРУШИТЕЛИ ГРАНИЦ} чём неоднократно заявляет сам Геккель, – то, с точки зрения точного исследования, когда они уходят в отдалённое прошлое, они не лучше и не достовернее наших оккультных учений Востока, и как те, так и другие, должны быть отнесены на один и тот же уровень. Его филогенетические и палингенетические теории встречают у учёных не бóльшую благосклонность, нежели наши циклические повторения эволюции великих и малых рас и первоначальный порядок Эволюции. Ибо настоящая точная наука, пусть и материалистическая, должна тщательно избегать любых не подлежащих проверке домыслов, короче говоря, всех suppressio veri[1785] и suggestio falsi.[1786] Задача представителей точной науки – вести наблюдение в избранных ими отраслях за явлениями Природы, отмечать, табулировать, сравнивать и классифицировать факты вплоть до малейших деталей, доступных наблюдению чувств с помощью тончайших механических приспособлений, имеющихся благодаря современным открытиям, но не уносясь в метафизических полётах фантазии. Всё, на что у них есть законное право, это корректировка с помощью физических инструментов недостатков или иллюзий их грубого зрения, слуха и других чувств. Но они не в праве выходить за границы метафизики и психологии. Их долг – проверять и исправлять уточнять все факты, попадающее под их непосредственное наблюдение, и пользоваться опытом и ошибками Прошлого в попытках проследить действие какого-либо конкретного сцепления причин и следствий, которое – лишь при постоянной и неизменной повторяемости – можно назвать закономерностью. Вот что должен делать учёный, чтобы быть учителем людей и сохранить верность своей первоначальной программе естественных и, или физических, наук. Всякое уклонение от этого царственного очевидного пути становится спекуляцией.
Но как же на самом деле поступает поступают сегодня многие так называемый называемые учёные? Они врываются в сферу чистой метафизики, в то же время высмеивая её. Они тешатся поспешными выводами, называя их «дедуктивным законом, исходящим от вытекающим из индуктивного закона» –, составляющего часть теории, извлечённой из глубин их собственного сознания – сознания совращённого и изъеденного односторонним материализмом. Они пытаются объяснить «происхождение» вещей, которые пока лелеются только в их собственных концепциях. Они обрушиваются на многовековые тысячелетние духовные верования и религиозные традиции и всё, кроме собственных предубеждений, обличают как суеверие. Они разрабатывают теории о Вселенной, космогонию, развившуюся посредством слепых, механических сил одной лишь Природы, гораздо более чудесную и невероятную, чем даже та, что основана 702] на предположении fiat Lux ex nihilo,[1787] и пытаются удивить мир своей дикой теорией. Но поскольку известно, что теория эта рождена мозгом учёного, она принимается на слепую веру как высоко научная и как результат науки.
Неужели подобные оппоненты могут устрашить оккультизм? Ни в коем случае. Ибо с подобными теориями истинная наука обходится не лучше, нежели эмпирическая наука с нашими. Геккель, задетый в своём тщеславии замечаниями дю Буа-Рэймонда Дюбуа-Реймона, не устаёт публично сетовать на его критику своей фантастической теории происхождения. Восторгаясь «чрезвычайным богатством эмпирических доказательств», он называет невеждами тех «признанных физиологов», что возражают против каждой его гипотезы, извлечённой из этого «богатства», и заявляет:
Если многие и даже некоторые известные учёные считают всю филогению воздушным замком, а генеалогические древа [от обезьян?] пустой игрой воображения, то этим они лишь обнаруживают своё неведение о том богатстве эмпирических источников знания, о которых уже говорилось.[1788]
Откроем «Словарь Вебстера» и прочтём в нём определение слова «эмпирический»:
Зависящий лишь от опыта или наблюдения без должного внимания к современной науке и теории.
Это приложимо к оккультистам, спиритуалистам спиритам, мистикам и т. д. Дальше:
Эмпирик – тот, кто ограничивается результатами собственных наблюдений [что относится к Геккелю], кому не достаёт знаний… Невежественный, непризнанный практикант практик, обманщик, шарлатан.
Ни один оккультист или «маг» никогда не награждался худшими эпитетами. Но оккультист остаётся на своей метафизической почве и не пытается относить своё знание, плоды своего своих личных наблюдений и опыта, к разряду точных наук современной учёности. Он держится в пределах своей законной сферы, где он является мастером хозяин. Но что же думать о закоренелом материалисте, перед которым чётко определена его область, но который говорит, что
происхождение человека от других млекопитающих, преимущественно от катаррхинских узконосых обезьян, есть дедуктивный закон, неизбежно вытекающий из индуктивного закона теории происхождения.[1789]
«Теория» это просто гипотеза, суждение предположение, но не закон. Утверждение обратного это одна из многих вольностей, которые позволяют себе сегодня учёные. Они провозглашают абсурд и прячут его за щитом науки. Дедукция из теоретических спекуляций есть ничто 703] {ГЕКСЛИ ПРИМЕНЯЕТ «ТУШИТЕЛЯ» «ОТМЕНЯЕТ ПОЛОЖЕНИЕ»} иное, как спекуляции на основании спекуляций. Как уже показал Сэр Уилльям Гамильтон, слово «теория» употребляется в настоящее время
весьма свободно и не по назначению… что оно может превратиться в гипотезу зачастую в смысле гипотезы. «Гипотеза» же обыкновенно употребляется как ещё одно обозначение «предположения», тогда как термины «теория» и «теоретический» должны употребляться как противоположные терминам «практика» и «практический».
Но современная наука, по-видимому, отменила это положение и высмеивает саму идею. Философы, материалисты Материалистически мыслящие философы и идеалисты Европы и Америки могут согласиться с эволюционистами относительно происхождения человека, но эта теория никогда не станет общей истиной для настоящего метафизика. Он утверждает, что материалисты никогда не смогут обосновать свои произвольные предположения. Совсем не сложно доказать, что обезьянья тема[1790] Фогта и Дарвина, породившая в последнее время столь необыкновенные вариации у последователей Гексли и Геккеля, гораздо менее научна – противореча основополагающим законам самой же темы, – чем вообще возможно представить нашу тему. Читателю следует лишь обратится к превосходному труду «The Human Species» французского натуралиста де Катрефажа, и он тотчас убедится в правоте нашего утверждения.
Более того, никто, кроме рьяного материалиста, не станет колебаться в выборе между эзотерическим учением о происхождении человека и теориями Дарвина. Вот описание Дарвином «ранних прародителей человека»:
Когда-то они, должно быть, имели шёрстный покров, и у обоих полов была борода. Вероятно, у них были остроконечные и подвижные уши и имелись хвосты с надлежащей мускулатурой. Их тела и члены приводились в движение многочисленными мышцами, которые ныне проявляются лишь в редких случаях, но составляют норму для четвероруких… Ступня тогда была цепкой, судя по большому пальцу эмбриона. Наши прародители, несомненно, жили на деревьях и обитали в основном в тёплых, лесных краях. У самцов были огромные собачьи клыки, служившие им грозным оружием.[1791]
704] Дарвин связывает человека с группой хвостатых катаррхинов (catarrhines) узконосых:
и, следовательно, отодвигает его назад на целую ступень эволюционной шкалы. Английский натуралист не довольствуется утверждением своих позиций на основании собственных доктрин и, как и Геккель, прямо противоречит в этом вопросе одному из фундаментальных законов, составляющих главное очарование дарвинизма.
Далее сведущий французский натуралист показывает, как нарушается этот фундаментальный закон:
В действительности, по теории Дарвина, изменения происходят не случайно и не во всех направлениях, но управляются известными законами, вытекающими из самой организации. Как только организм изменился в определённом направлении, он может подвергаться затем вторичным и третичным видоизменениям, но навсегда сохранит печать первоначального вида. Это закон сохранения постоянного характера постоянных характеристик, и лишь он один позволяет Дарвину объяснить разветвление на группы, а также особенности и многочисленные связи последних. Именно в силу этого закона всё потомство первого моллюска было моллюсками, а всё потомство первого позвоночного было позвоночным. Ясно, что это одна из основ доктрины. Следовательно, два существа двух разных типов могут иметь общего предка, но один не может происходить от другого.
Человек и человекообразная обезьяна демонстрируют весьма резкий контраст в отношении типа. Их органы… почти полностью соответствуют друг другу, но их расположение отвечает совершенно разным целям. У человека их расположение способствует его прямохождению, а у обезьяны оно приспособлено для лазанья… В этом заключено анатомическое и механическое различие… Один взгляд на страницу, где Гексли бок о бок поместил изображение скелетов человека и самых развитых человекообразных обезьян, даёт достаточно убедительное доказательство этого.
По логике закона сохранения постоянного характера постоянных характеристик, из этих фактов следует, что человек не может происходить от предка, который уже сформировался как обезьяна, так же как бесхвостая (catarrhine) узконосая обезьяна не могла произойти от хвостатой узконосой обезьяны. Ходящее животное не может происходить от лазающего. Это хорошо понял Фогт.
Относя человека к приматам, он без колебаний заявляет, что самый низший класс обезьян прошёл поворотный пункт (общего предка), знаменующий возникновение различных типов этого семейства и приобретение ими отличий. [Как уже было показано, этого предка обезьян оккультная наука видит в самой низкоразвитой человеческой группе атлантического периода]. Тогда нам придётся отнести происхождение человека за пределы к периоду до появления последней обезьяны [что подтверждает нашу доктрину], если мы хотим оставить дарвиновской доктрине один из самых настоятельно необходимых законов. Это приводит нас к prosimiae полуобезьянам Геккеля, к Loris, Indrisлориевым, индриевым и т. д. Но эти животные тоже относятся к лазающим, и мы вынуждены идти ещё дальше в поисках своего первого прямого предка. Однако, от них Геккелевская генеалогия приводит нас к сумчатым. От человека до кенгуру расстояние, конечно, немалое. Итак, ни в ныне существующей, ни в вымершей фауне нет никаких признаков промежуточных типов, которые могли быть поворотным пунктом. Но подобная 705] {АБСОЛЮТНО ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ ПИФЕКОИДНЫЙ АНТРОПОИДНЫЙ ЧЕЛОВЕК} трудность весьма мало смущает Дарвина.[1792] Нам известно, что отсутствие сведений по такого рода вопросам он считает доказательством в свою пользу. Без сомнения, это так же мало смущает и Геккеля, который допускает существование абсолютно теоретического питекоидного антропоидного человека.
Поскольку на основании самого же дарвинизма мы доказали, что происхождение человека следует отнести за пределы к периоду до восемнадцатой стадии, что обусловливает необходимость заполнить разрыв между сумчатыми и человеком, то согласится ли Геккель на существование четырёх неизвестных, промежуточных групп вместо одной? Готов ли он к такому дополнению своей генеалогии? На это я не берусь ответить.[1793]
Но просмотрите знаменитую Геккелевскую генеалогию в его «The Pedigree of Man», названную им «Генеалогический ряд человека». Во «Втором разделе» (восемнадцатая ступень) у него идут
Prosimiae Полуобезьяны, родственные Loris (Stenops) лори (тонкому) и Makis маки (лемуру), без костей сумчатых сумчатых костей и клоаки, с плацентой.[1794]
Вернёмся теперь к «The Human Species» де Катрефажа[1795] и рассмотрим его доказательства, основанные на самых последних открытиях, того, что prosimiae полуобезьяны Геккеля не имеют ни отпадающей перепонки (decidua) оболочки матки, ни разлитой диффузной плаценты. Как показывает французский натуралист, согласно фундаментальному закону самого Дарвина, они не могут быть предками даже человекообразных обезьян, не говоря уже о человеке. Но это нисколько не тревожит приверженцев «анималистической теории животного происхождения», ибо самопротиворечие внутренняя противоречивость и парадоксальность составляют самую суть современного дарвинизма. Пример – Гексли, который, показав в связи с ископаемым человеком и «недостающим звеном», что:
Ни в четвертичном периоде, ни в настоящее время ни одно промежуточное звено не заполняет разрыв между человеком и троглодитом
и что «отрицание этого разрыва предосудительно и абсурдно», великий учёный опровергает свои же слова, поддерживая всем своим научным авторитетом самую самую «абсурдную» из всех теорий – теорию происхождения человека от обезьяны!
Как говорит Катрефаж:
Эта генеалогия ошибочна от начала и до конца и основана на материалистическом заблуждении.
Действительно, происхождение человека Геккель основывает на семнадцатой и восемнадцатой ступенях, на сумчатых и prosimiae полуобезьянах – (genus Haeckelii?).[1796] Применяя последний термин к лемуридам лемуровым – т.е., делая из них плацентарных животных, – он допускает зоологическую ошибку. После того, 706] как он сам разделил животных по анатомическим различиям на две группы – indeciduata, которые не имеют deciduata (или особой перепонки, соединяющей плаценты), и на deciduata, которые имеют ее на животных с неотпадающей плацентой (не имеющих специальной оболочки, соединяющейся с плацентой) и животных с отпадающей плацентой, т.е., имеющих эту оболочку, – он включает prosimiae полуобезьян во вторую группу. Мы уже показали где-то, что говорят об этом другие учёные. По словам де Катрефажа:
Анатомические исследования… Милна Эдвардса Эдуардза (Milne Edwards) и Грандидье (Grandidier) над животными… не оставляют никаких сомнений в том, что prosimiae полуобезьяны Геккеля не имеют decidua и разлитой отпадающей оболочки матки и диффузной плаценты. Они являются indeciduata Это животные с неотпадающей плацентой. Поскольку нет никаких оснований считать их предками человекообразных обезьян, то, по установленному самим Геккелем принципу, их нельзя считать предками даже зоно-плацентарных обладющих поясковидной (зональной) плацентой млекопитающих… и следует отнести к толстокожим, беззубым неполнозубым и китообразным.[1797]
И, тем не менее, измышления Геккеля принимаются некоторыми за точную науку!
Отмеченная ошибка, если это действительно ошибка, даже не упоминается в «The Pedigree of Man» Геккеля в английском переводе Авелинга Эйвлинга. Если это можно оправдать тем, что, когда составлялись знаменитые «генеалогии», «эмбриогенезис prosimiae эмбриогенез полуобезьян ещё не был известен», то теперь он известен. Посмотрим, будет ли эта важная ошибка исправлена в следующем издании Авелинговского перевода, или семнадцатая и восемнадцатая стадии будут по-прежнему вводить в заблуждение профана, изображая их одним из истинных промежуточных звеньев. Но, как замечает французский натуралист:
Они [Дарвин и Геккель] неизменно используют один и тот же приём и принимают неизвестное как доказательство в пользу своей теории.
Вот что из этого следует: дайте человеку бессмертный Дух и Душу; наделите все живые и неживые создания монадическим принципом, постепенно развивающимся из латентной и пассивной в активную и позитивную полярность, и Геккель, что бы ни говорили его поклонники, утратит всякую почву под ногами.
Но даже между Дарвином и Геккелем есть важные расхождения. Первый прослеживает нас от хвостатого катаррхина узконосого, второй относит нашего гипотетического предка к бесхвостой обезьяне, хотя помещает его при этом на непосредственно предшествующую ей гипотетическую «ступень» – хвостатых mеnоcerca (девятнадцатую ступень).
И, всё-таки, у нас есть общее с дарвиновской школой понятие – это закон постепенной и крайне медленной эволюции, охватывающей многие миллионы лет. Основное расхождение состоит, по-видимому, в сущности примитивного «предка». Нам скажут, что Дхиан-Чохан, или «прародитель» Ману, существо 707] {СОЗУРА – ТВАРЬ, СОВЕРШЕННО НЕИЗВЕСТНАЯ НАУКЕ} гипотетическое и неизвестное на физическом плане. Мы же ответим, что в них верил весь древний мир и верят девять десятых нынешнего человечества, тогда как питекоидный антропоидный, или обезьяноподобный, человек – тварь чисто гипотетическая, творение Геккеля, неизвестное и не находимое на этой Земле. Более того, генеалогия этой твари – в том виде, как она разработана Геккелем, – противоречит научным фактам и всем данным, полученным благодаря открытиям современной зоологии. Она просто нелепа, даже как вымысел. Как коротко говорит де Катрефаж, Геккель «допускает существование абсолютно теоретического питекоидного антропоидного человека», – которого во стократ труднее принять, чем любого Дэва-предка. И это не единственный пример, когда он следует тому же методу при создании своей генеалогической таблицы. Фактически, он сам весьма наивно признаёт свои измышления. Разве не признаётся он в несуществовании своей созуры (четырнадцатой ступени) – совершенно незнакомого науке существа, – говоря за своей подписью, что
Её существование доказывается необходимостью промежуточного типа между тринадцатой и четырнадцатой ступенями [!].
Но если так, то на столь же научных основаниях мы в праве утверждать, что существование трёх наших эфирных Рас и трёхглазых людей в Третьей и Четвёртой Коренных Расах также «доказывается необходимостью промежуточного типа» между животными и Богами. Что в этом конкретном случае могли бы возразить геккелианцы?
Ответ у них, конечно же, есть: мы не допускаем существования Монадической Сущности. Проявление Логоса как индивидуального сознания в животном и человеческом создании не принимается точной наукой, и это, конечно, не охватывает всего вопроса. Но неразрешимые для науки вопросы и её произвольные выводы в целом намного превосходят любую «экстравагантную» эзотерическую доктрину.[1798] Общая эпидемия не обошла даже мыслителей школы фон Гартмана. Они признают (более или менее) дарвиновскую антропологию, хотя тоже постулируют индивидуальное Эго как проявление Бессознательного (Западное представление Логоса, или Первичной Божественной Мысли). По их убеждению, физический человек эволюционирует от животного, но ум на его различных фазах совершенно независим от материальных факторов, хотя и нуждается в организме как в упадхи для своих проявлений.
708]
ПЛАСТИДУЛЯРНЫЕ ДУШИ И СОЗНАТЕЛЬНЫЕ КЛЕТОЧКИ НЕРВОВ НЕРВНЫЕ КЛЕТКИ
Но не видать конца подобным чудесам со стороны Геккеля и его Школы, которых оккультисты и теософы могут с полным правом считать материалистическими бродягами, нарушающими границы метафизических владений. Не удовлетворившись отцовством авторством Bathybius Haeckelii, они выдумали теперь «пластидулярные души» и «атомные души»[1799] на основе совершенно слепых, механических сил материи. Нам сообщают, что:
Изучение эволюции одушевлённой жизни показывает, что через удивительный ряд постепенных эволюционных стадий она поднялась с низших ступеней простой души-клеточки клеточной души до души человека.[1800]
Воистину «удивительный», ибо эта дикая фантазия строится на сознании «нервных клеток». Как он говорит нам:
Несмотря на то, что в настоящее время мы не можем полностью объяснить природу сознания,[1801] тем не менее, сравнительное и генетическое наблюдение его его сравнительное изучение и анализ его происхождения ясно показывает, что оно представляет собой лишь более высокую и сложную функцию нервных клеток.[1802]
Песнь Герберта Спенсера о сознании спета и, отныне, она может быть безопасно сложена и теперь, по-видимому, её можно спокойно снести в кладовую устаревших гипотез. Но куда заводят Геккеля «сложные функции» его научных «нервных клеток»? Опять-таки – прямиком к оккультным и мистическим учениям Каббалы о происхождении Душ как сознательных и бессознательных Атомов; к Монаде Пифагора и Монадам Лейбница и к «Богам, Монадам и Атомам» нашего эзотерического учения;[1803] к мёртвой букве оккультных учений, оставленных для 709] {ОСТОРОЖНОЕ ДВИЖЕНИЕ К МАГИИ} каббалистов-любителей и профессоров церемониальной магии. Ибо вот что он говорит, объясняя свою недавно разработанную терминологию:
Пластидулярные души. Пластидулы, или протоплазменные молекулы – мельчайшие, однородные частицы протоплазмы, – согласно нашей пластидулярной теории, суть активные факторы всех жизненных функций. От неорганической молекулярной души пластидулярную душу отличает наличие памяти.[1804]
Он развивает это в своей поразительной лекции о «Перигенезе пластидул, или волновых движениях живых частиц». Это усовершенствование теории дарвиновского «пангенезиса» и ещё одно приближение, осторожный шаг, к «магии». Первая, по объяснению автора «A Modern Zoroastrian»,[1805] состоит в предположении о том, что:
Некоторые из действительных тождественных атомов, составлявших часть тел Часть тех самых атомов, что составляли тела наших предков, передаются от поколения к поколению их потомству, вследствие чего мы буквально представляем собой «плоть от плоти» того первоначального создания, что развилось в человека.
Оккультизм же утверждает: (a) что со смертью человека жизненные атомы нашего жизненного принципа (праны) никогда полностью не утрачиваются; и что атомы, больше всего насыщенные жизненным принципом, – независимым, вечным, сознательным фактором, – частично передаются наследственностью от отца к сыну и вновь частично соединяются, составляя оживотворяющий принцип нового тела в каждом новом воплощении Монады. Ибо, (b) как Индивидуальная Душа всегда одна и та же, так и атомы низших принципов (тела, его астрального, или жизненного, двойника, и т. д.) неизменно привлекаются сродством и законом Кармы к одной и той же индивидуальности на протяжении целого ряда различных тел.[1806]
Справедливости ради, не говоря уже о логике, современным геккелианцам следовало бы вынести резолюцию, согласно которой «Перигенез пластидул» и прочие подобные лекции должны отныне печататься в одном переплёте с лекциями об «Эзотерическом буддизме» и «Семи Принципах человека». Это, во всяком случае, позволит обществу сравнить оба учения и решить, какое из них менее или более нелепо, даже с точки зрения материалистической и точной науки.
Относя каждый атом во Вселенной, одиночный или в какой-либо совокупности, ко Всеобъемлющему Единству, Всеобщей Жизни; не признавая в Природе ничего неорганического; и не ведая 710] такого понятия, как мёртвая Материя, оккультисты последовательны в своей доктрине о Духе и Душе, когда говорят о памяти, воле и ощущениях каждого атома. Но что может разуметь под этими качествами материалист? Закон биогенезиса биогенеза в том смысле, какой вкладывают в него последователи Геккеля, вытекает из незнания учёными оккультной физики. Мы знаем об «атомах жизни» и о «спящих атомах» и говорим о них, потому что видим в обеих формах энергии – кинетической и потенциальной – производные одной и той же силы, или Единой Жизни, которую считаем источником и движителем всего сущего. Но что наделило энергией и особенно памятью «пластидулярые души» Геккеля? «Волновое движение живых частиц» становится понятным на основании теории о Единой Духовной Жизни, вселенского Жизненного Принципа, независимого от нашей Материи и проявляющегося как энергия атомов лишь на нашем плане сознания. Именно это, будучи индивидуализировано в человеческом цикле, и передаётся от отца к сыну.
Видоизменив дарвиновскую теорию, Геккель, по мнению автора «A Modern Zoroastrian», «более убедительно» полагает:
Что передаются [наследственностью] не тождественные те же самые атомы, а их конкретные движения и способы соединения.[1807]
Если бы Геккель или любой другой учёный лучше знал природу атома, то не стал бы вносить в теорию подобных изменений. На самом деле он утверждает то же самое, только в более метафизических выражениях, чем Дарвин. Жизненный Принцип, или Жизненная Энергия, которая вездесуща, вечна и неуничтожима, есть Сила и Принцип как нуменон ноумен, но при проявлении в Атомах становится феноменом. Это одно и то же и не может рассматриваться как отдельные понятия, разве только в материализме.[1808]
Своим дальнейшим заявлением об атомных душах Геккель наделяет их, на первый взгляд, таким же оккультным характером, как и Монады Лейбница:
711] {ЗНАЧЕНИЕ ДУШИ У ГЕККЛЯ} Недавняя полемика относительно природы атомов, которые в той или иной форме следует считать предельно малыми факторами во всех физических и химических процессах, проще всего разрешается, по-видимому, принятием концепции о том, что эти мельчайшие массы имеют в качестве силовых центров постоянную душу, что каждый атом обладает способностью к ощущению и движению.[1809]
Он ни словом не обмолвился о том, что это теория Лейбница, к тому же исключительно оккультная. Кроме того, его понимание слова «душа» отличается от нашего, ибо у Геккеля душа вместе с сознанием является лишь продуктом серого вещества мозга, тем, что, как и душа-клеточка клеточная душа,
Так же неразрывно связано с протоплазменным телом, как человеческая душа – с мозгом и спинным хребтом.[1810]
Он отвергает заключения Канта, Герберта Спенсера, дю Буа-Рэймонда Дюбуа-Реймона и Тиндаля. Последний выражает мнение всех великих учёных, как и величайших мыслителей нынешней и прошлых эпох, говоря, что:
Переход от физики мозга к соответствующим реалиям сознания немыслим. Будь даже наши умы и чувства так… просвещены, чтобы мы могли видеть и чувствовать самые молекулы мозга; будь мы в состоянии следить за всеми их движениями и группированиями… электрическими разрядами в них… мы всё равно ни на шаг не приблизились бы к решению проблемы… Для интеллекта пропасть между двумя категориями явлений так и осталась бы непреодолимой.
Но сложная функция нервных клеток великого немецкого эмпирика – иначе говоря, его сознание – не позволяет ему приобщиться к заключениям величайших мыслителей планеты. Он превосходит их своим величием. Он утверждает это и возражает всем:
Никто не в праве утверждать, что в будущем мы не сможем выйти за границы наших знаний, которые сейчас кажутся нам непреодолимыми.[1811]
И он цитирует введение к дарвиновскому «The Descent of Man», скромно прилагая к себе и своим научным оппонентам его слова:
Не те, кто знает много, а те, кто знает мало, всегда решительно утверждают, что та или иная проблема никогда не будет разрешена наукой.
Мир может быть спокоен: недалёк тот день, когда «трижды великий» Геккель к собственному удовлетворению докажет, что сознание сэра Исаака Ньютона физиологически было лишь отраженным действием рефлекторным движением (или бес-сознательным), вызванным перигенезом пластидул нашего общего предка и старого друга, монерона 712] Геккеля. Хотя упомянутый Bathybius был обнаружен и выявлен разоблачён как обманщик, симулирующий имитирующий органическую субстанцию, которой он не является, и хотя среди детей человеческих лишь Лотова жена – да и то только после своей досадной метаморфозы – может назвать своим предком щепотку соли, всё это нисколько не смущает Геккеля. Он по-прежнему будет хладнокровно утверждать, что лишь особый вид и движение призрака давно исчезнувших атомов нашего отца Bathybius’a – попадая через эоны времени в клеточную ткань серого вещества мозга каждого великого человека – вдохновили Софокла, Эсхила и Шекспира на написание их трагедий, Ньютона на его «Principia» «Начала», Гумбольта на его «Космос», и т.д. И они же вдохновили Геккеля на создание трёхдюймовых греко-латинских слов, претендующих на глубокий смысл, но в действительности… не означающих ничего.
Мы, конечно, прекрасно сознаём, что настоящий, честный эволюционист согласен с нами и первым скажет не только о неполноте геологических свидетельств, но и об огромных пробелах в цепи уже найденных окаменелостей, которые никогда не будут восполнены. Он также скажет, что «ни один эволюционист не считает, что человек произошёл от какой-либо из существующих или вымерших человекообразных обезьян», но что человек и человекообразные обезьяны эоны тому назад произошли, вероятно, от какого-то общего коренного типа. Тем не менее Кроме того, как указывает де Катрефаж, в подтверждение своих слов он сошлётся также на изобилие недостающих свидетельств, говоря, что:
Не все формы жизни сохранились среди окаменелостей, ибо вероятность сохраниться была весьма невелика… [даже у примитивного человека] ввиду обычая хоронить или сжигать своих покойников.
О том же говорим и мы. Будущее возможно может готовить нам открытие как гигантского скелета тридцатифутового атланта, так и окаменелостей питекоиду антропоидного «недостающего звена», только первое более правдоподобен вероятно.
713]
РАЗДЕЛ III
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 891; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!