РЕВОЛЮЦИОННАЯ ГРОЗА НАД РОССИЕЙ 28 страница

¹ См.: Плеханов Г. В. Соч. Т. XIII. С. 94-100.

195

враги России, — писал он. — На это мы ответим: мы стоим на точке зрения международного социализма, но это нисколько не мешает нам всем сердцем любить Россию. Нам глубоко жаль тех матросов и солдат, кровь которых льется на Дальнем Востоке, а осиротелые семьи мыкают горе на родине по прихоти шайки бандитов, управляющих Россией. Мы сочувствуем работникам, одетым в военные мундиры, так же горячо, как и всему трудящемуся населению этой страны. Но мы знаем, что у этого населения нет более злого и опасного врага, чем царское правительство, и что за победоносный исход войны, затеянной этим правительством, тяжелее всего поплатилось бы это население. Поэтому мы прямо и смело говорим, что не могли бы радоваться такому исходу. Из этого, однако, не следует, что мы могли бы или хотели бы помогать японцам» ¹.

Таким образом, Плеханов выступил в период русско-японской войны не просто как революционер-пацифист, провозглашающий лозунг мира в сочетании с призывом к свержению самодержавия (именно так поступали Мартов и другие члены редакции «Искры»), а как политик, который видит в военных неудачах царизма средство приблизить начало революции. И в этом он явно сближался с большевиками, которые тоже выступали в 1904 — 1905 гг. за поражение царизма в войне как пролог революции. Однако Плеханов проявлял в данном вопросе очень большую щепетильность. Примером этого может служить его отношение к участию в Парижской конференции революционных и либерально-оппозиционных партий и организаций России, состоявшейся осенью 1904 г. Инициатором ее созыва был видный финский общественный деятель Конни Зиллиакус, связанный, как выяснилось позже, с японским военным атташе в Петербурге полковником Акаши и получавшим от него довольно крупные суммы денег на работу по «разложению» царской империи изнутри. Сначала ничего не подозревавший Плеханов как председатель Совета РСДРП переписывался с Зиллиакусом и даже несколько раз лично встречался с ним на предмет участия российских социал-демократов в Парижской конференции. Однако к началу сентября в Швейцарии была получена информация о том, что предполагаемые партнеры по переговорам — польские социалисты-пепеэсовцы во главе с Ю. Пилсудским и Финляндская партия активного сопротивления во главе с Зиллиакусом связаны с японцами. После этого Совет РСДРП срочно пересмотрел свое прежнее решение, и 15 сентября 1904 г. Плеханов сообщил Зиллиакусу об отказе участвовать в конференции, намекнув, что некоторые из ее будущих участников не чужды определен-

¹ См.: Философско-литературное наследие Г. В. Плеханова. М., 1973. Т. II. С. 34.

196

ного политического авантюризма «в вопросе, касающемся победы японского буржуазного правительства» ¹.

В ряде статей, посвященных анализу ситуации на Дальнем Востоке, Плеханов, используя материалы отечественной и иностранной печати, показал закономерность военных поражений России, порожденных глубоким кризисом самодержавного строя. Просчеты русской дипломатии, авантюризм придворной камарильи, бездарность генералов, коррупция, плохое снабжение армии — все это соединилось вместе, чтобы продемонстрировать миру гнилость существующей в России политической системы и страшную отсталость ее общественно-экономического строя, которые уже невозможно было компенсировать храбростью, выносливостью и послушанием русского солдата. Кстати говоря, обо всем этом Плеханов знал не только из газет. Летом 1904 г. на курорте Беатенберг он познакомился с командиром ставшего легендарным крейсера «Варяг» Всеволодом Рудневым, который приехал лечиться в Швейцарию после ранения и контузии. Не раз они гуляли вместе вдоль берега Тунского озера, беседуя о войне и положении дел в России. Это была очень колоритная пара: обласканный царем новоиспеченный флигель-адъютант и злейший враг самодержавной системы. Однако взаимная симпатия победила, и беседы, которые они вели на отдыхе, оказались приятными и полезными обоим.

Несколько позже, летом 1905 г., когда русско-японская война уже шла к концу, Плеханов откликнулся на просьбу редакции французского журнала «La vie socialiste» высказать свое мнение по вопросу об отношении социалистов к проблеме патриотизма. Его статья так и называлась «Патриотизм и социализм». Как марксист-ортодокс Плеханов защищал еще здесь даже весьма двусмысленный и сомнительный тезис Маркса и Энгельса о том, что рабочие не имеют отечества. Однако он делал акцент на том, что интернационалистская позиция социал-демократов вовсе не тождественна равнодушию к национальной культуре, языку, традициям и обычаям, наконец к родной земле как естественной среде обитания каждого народа. И при коммунизме, продолжал Плеханов, ссылаясь при этом на известного французского социалиста Жана Жореса, национальные различия останутся естественными гранями «великого коммунистического человечества завтрашнего дня», когда идея «Отечества» отступит перед несравненно более широкой идеей Человечества.

Сознательный пролетарий каждой данной страны, продолжал Плеханов, чувствует себя несравненно ближе к пролетарию другой

¹ См.: Шацилло К. Ф. Русский либерализм накануне революции 1905 — 1907 гг. М., 1984. С. 235-237; Тайны русско-японской войны. М., 1993. С. 43-46.

197

страны, чем к своему соотечественнику-капиталисту. «А так как по условиям современного мирового хозяйства социалистическая революция... должна быть международной, то в умах сознательных рабочих идея отечества, — объединяющего в одно солидарное и полное «исключительности» целое все классы общества, — по необходимости должна уступить место бесконечно более широкой идее солидарности революционного человечества, т. е. «пролетариев всех стран». И чем шире делается могучая река современного рабочего движения, тем дальше отступает психология патриотизма перед психологией интернационализма» ¹.

Конечно, Плеханов как правоверный марксист рисовал здесь крайне идеализированную картину. Пройдет десять лет, и он сам поймет, что интернационалистские тенденции общественного развития и интернациональные чувства пролетариата еще совсем не так сильны, как представлялось ему раньше, ибо динамика процесса интернационализации и реальный ход сближения наций были много сложнее и противоречивее любых книжных схем. Вместе с тем Плеханов совершенно справедливо подчеркивал, что интернационализм «вполне совместим с самой усердной, самой неутомимой работой на благо родной страны», т. е. с патриотизмом, но это отнюдь не означает, что в вопросах войны и мира, международной торговли и колониальной политики социалисты всегда и во всем должны поддерживать правительство собственной страны, поскольку интересы прогресса и революции (а для Плеханова они были неотделимы друг от друга) — превыше всего ².

А тем временем в российской социал-демократии продолжал раскручиваться маховик межфракционной и внутрифракционной борьбы, причем центристская позиция Плеханова, хотя и с явным креном в сторону поддержки меньшевизма, вызывала неудовлетворенность и раздражение обеих враждующих сторон. Большевики видели в нем перебежчика, бросившего их в самый драматический момент раскола, а меньшевики, и прежде всего их лидеры, не могли забыть о позиции Плеханова на II съезде РСДРП и подчеркнутой независимости некоторых его последующих суждений. Не налаживались и личные отношения Плеханова с Мартовым, Аксельродом, Даном и особенно с Троцким.

Одно из первых столкновений в редакции меньшевистской «Искры» произошло уже в декабре 1903 г., когда Плеханов попытался доказать, что не стоит печатать протоколы II съезда Заграничной лиги русской революционной социал-демократии и ту часть протоколов II съезда РСДРП, которая фиксировала споры, разгоревшиеся при выборах центральных учреждений партии. По его

¹Плеханов Г. В. Соч. Т. XIII. С. 269.

²Там же. С. 269-270.

198

мнению, широкая гласность в подобных вопросах могла повредить престижу партийных лидеров и партии в целом и вызвать неблагоприятную реакцию у рядовых социал-демократов. Такая позиция свидетельствовала о том, что внутрипартийную демократию Плеханов понимал довольно своеобразно, но остальные члены редакции «Искры» настояли на необходимости полной публикации партийных документов.

Весной 1904 г. отношения Плеханова с меньшевиками еще больше обострились. На этот раз причиной конфликта послужила публикация в марте статьи Троцкого «Военная кампания "Искры"» где он упрекал ЦК РСДРП и ряд большевистских партийных комитетов в России в том, что они в своих листовках взяли слишком «антибуржуазный» тон, тогда как в действительности русская буржуазия не имела к дальневосточной авантюре царизма никакого отношения и была настроена против войны. Плеханов не разделял подобных взглядов и использовал факт публикации статьи Троцкого без его ведома как повод для крупного разговора с Мартовым и другими меньшевистскими лидерами. Он заявил, что не может работать в коллегии, систематически пропускающей статьи Троцкого, который «понижает своими писаниями литературный уровень «Искры». При этом вопрос ставился Плехановым ультимативно: либо Троцкий перестанет сотрудничать в газете, либо он сам уйдет из редакции, поскольку для него «морально невозможно работать при сотрудничестве Троцкого» ¹.

Сам по себе вопрос об отношении различных слоев российской буржуазии к войне с Японией и о том, в какой мере царизм учитывал ее интересы при выработке своего внешнеполитического курса, достаточно сложен и требует гораздо более гибкого и дифференцированного подхода, чем тот, который продемонстрировали Троцкий и Плеханов. Первый склонен был, по-видимому, отождествлять буржуазию с теми либералами, которые подобно П. Б. Струве стояли на грани «пораженчества», что было явным преувеличением, а второй слишком прямолинейно представлял себе взаимоотношения «базиса» и «надстройки», приписывая самодержавному государству роль чуть ли не слуги российского и международного капитала, что также сильно упрощало ситуацию.

Но на первый план при этом выходил все же чисто личный момент. Дело в том, что Плеханова уже давно раздражала сама манера поведения Троцкого, его цветистый литературный стиль,

¹ Письма Ю. О. Мартова и П. Б. Аксельрода. С. 102. В очень интересных неизданных воспоминаниях «Телега жизни» М. А. Сильвин, кооптированный в 1904 г. в ЦК РСДРП, писал, что Плеханов совершенно не выносил Троцкого. «Писатель!! Скажите лучше — писец!» — говорил он о нем (РЦХИДНИ. Ф. 563. Оп. 1. Д. 5. Ч. 1. Л. 141).

199

излишняя самоуверенность и нескромность. Любовь Аксельрод писала об одном из заседаний редакции и сотрудников «Искры»:

«На последнем собрании сотрудников мне ужасно не понравился Троцкий. Он нахален до неприличия, очень легкомысленный и очень уж большой Streber (карьерист. — нем. ). К тому же он крайне банален, чем в значительной степени и обусловливаются его моментальные успехи. На все статьи он предлагает свои услуги, лезет и несносен. Понимаю вполне, почему его так невзлюбил Георгий Валентинович» ¹.

Для понимания внутриискровских конфликтов большой интерес представляет еще одно письмо той же Любови Аксельрод к сестре Иде, датированое апрелем 1904 г. Она сообщает, что Плеханов подал в отставку, ибо страшно недоволен хозяйничаньем в «Искре» меньшевиков. Со слов Плеханова, Л. И. Аксельрод сообщает, что в газете появлялось много бестактных статей, которые ему даже не показывали. Особенно не нравились Плеханову статьи Троцкого. Недоволен он был и тем, что в редакции недоброжелательно относились к самой Л. И. Аксельрод, которую Плеханов считал своей ученицей. Слышала Л. И. Аксельрод от Плеханова и жалобы на В. И. Засулич и П. Б. Аксельрода, якобы систематически «изменявших» ему после приезда за границу Ленина и Мартова. В итоге у Плеханова постепенно созрело решение отойти от редакционных дел и заняться исключительно разработкой теоретических вопросов. «Стала невыносима ему эта вечная драка то с одним, то с другим, — писала Л. И. Аксельрод. — Это, конечно, чрезвычайно печально для партии, но для него действительно выхода нет... Казалось бы, что они (меньшевики. — С. Т.)должны были держаться Георгия Валентиновича, а они вместо этого старались всеми силами столкнуть его» ².

Надо сказать, что меньшевики хладнокровно и со знанием дела просчитали все возможные варианты разрешения редакционного конфликта. Допустим, рассуждали они, требования Плеханова будут выполнены, но без Троцкого «Искра», несомненно, потускнеет, а Георгий Валентинович, войдя во вкус, станет предъявлять все новые и новые претензии, пока не превратит редакцию в послушную исполнительницу своей воли. Если же уйдет Плеханов, то общественный резонанс от такого шага будет явно не в пользу меньшевиков, и, учитывая его высокий авторитет в РСДРП и во II Интернационале, можно ожидать возникновения весьма невыгодной для меньшевистских лидеров ситуации и в России, и за границей. Не исключался и такой вариант, при котором в отставку уходил уже не Плеханов, а все другие редакторы «Искры». Можно было,

¹РЦХИДНИ. Ф. 527. Оп. 1. Д. 17. Л. 21.

²Там же. Д. 13. Л. 11-12.

200

наконец, передать ведение газеты в руки Ленина, который довел бы ее, как самоуверенно думали меньшевики, до полного банкротства. Один из вариантов предусматривал передачу Плеханову журнала «Заря».

В конце концов возобладало мнение, что разрыв с Плехановым, который помимо работы в редакции «Искры» выполнял еще обязанности председателя Совета партии, переложил бы ответственность за углубление партийного кризиса на меньшевиков. Поэтому при посредничестве П. Б. Аксельрода начались поиски взаимоприемлемого решения, и в итоге Троцкий на время уехал в Германию, а Плеханов, наотрез отказавшись стать единоличным редактором «Искры», остался членом ее редакционной коллегии.

Тем не менее напряженность в отношениях с меньшевиками сохранялась. Дан, например, прямо говорил о Плеханове: «Не свой». В ноябре 1904 г. Плеханов еще раз «взбунтовался», резко выступив против издания параллельно с «Искрой» популярной рабочей газеты «Социал-демократ» с участием Рязанова, Троцкого и других «сомнительных» литераторов. При этом он опять пригрозил выходом из редакции. Наконец, в начале 1905 г. возникли трения из-за планов кооптации в редакцию «Искры» Ф. И. Дана, которого Плеханов тоже недолюбливал.

Формально Плеханов не раз бравировал своим «беспристрастием» в партийных делах, заявив, например, на январской сессии Совета партии в 1904 г., что не принадлежит ни к «большинству», ни к «меньшинству» ¹. Однако в выигрыше от этой позиции Плеханова неизменно оказывались в тот период меньшевики.

Возьмем для примера статью Плеханова «Централизм или бонапартизм?», опубликованную в первомайском номере «Искры» за 1904 г. С «меньшинством», писал он там, у нас нет ни программных, ни тактических разногласий. В самом деле, разве Аксельрод, Засулич, Мартов и Потресов не принимали самого деятельного и плодотворного участия в выработке и защите нашей программы? А каким химическим реактивом можно открыть «ересь» в резолюции Потресова об отношении к либералам, принятой на II съезде чуть ли не всеми большевиками? Предложенная Мартовым формулировка первого параграфа устава действительно хуже ленинской, но все же это частный вопрос по сравнению с тем, из-за чего борются во всем мире ревизионисты с ортодоксами. «На том основании, что я с большим одобрением отнесся бы к исключению из списков социал-демократии господина Бернштейна, отрицающего все основы революционного социализма, вовсе еще не следует, что я должен враждовать с т. Мартовым, предложившим свою формулировку первого параграфа. Господин Бернштейн — неисправимый ревизионист, и

¹ См.: РЦХИДНИ. Ф. 563. Оп. 1. Д. 5. Ч. 1. Л. 107.

201

мы обязаны до конца бороться с ним в интересах пролетариата; а т. Мартов — непримиримый враг ревизионизма, ортодокс чистейшей воды, и мы обязаны идти с ним рука об руку и плечо с плечом в интересах того же самого класса. По отношению к господину Бернштейну надо быть как можно более неуступчивым, а по отношению к товарищу Мартову надо быть уступчивым как можно более», — писал Плеханов ¹.

Совсем иную характеристику давал он большевикам, упрекая их в том, что они, подобно одному старому попугаю, который и в дождь, и в зной повторял заученную им фразу: «Скверная погода!», тоже все время кричат по адресу меньшевиков: «Оппортунизм, оппортунизм!» Ссылаясь на письмо в «Искру» членов большевистских Уфимского, Среднеуральского и Пермского комитетов РСДРП, где говорилось о праве ЦК «раскассировать» любой партийный комитет и лишить прав любого члена партии, Плеханов нарисовал следующую картину ленинской диктатуры над партией: «Вообразите, что за Центральным комитетом всеми нами признано пока еще спорное право «раскассирования». Тогда происходит вот что. Ввиду приближения съезда ЦК всюду «раскассировывает» все недовольные им элементы, всюду сажает своих креатур и, наполнив этими креатурами все комитеты, без труда обеспечивает себе вполне покорное большинство на съезде. Съезд, составленный из креатур ЦК, дружно кричит ему «Ура!», одобряет все его удачные и неудачные действия и рукоплещет всем его планам и начинаниям. Тогда у нас действительно не будет в партии ни большинства, ни меньшинства, потому что тогда у нас осуществится идеал персидского шаха. Щедрин говорит, что, когда Мак-Магонша спросила у этого повелителя «твердых» магометан, издавна пользующегося правом «раскассирования», какая из европейских стран нравится ему больше всех остальных, он, не колеблясь, ответил: «Россия» — и тотчас же кратко пояснил свою мысль: «Jamais politique, toujours hourra! et puis фюить!» («Никакой политики, всегда «Ура!» и потом — фюить!» — С. Т.). У нас тогда будет как раз это самое: Jamais politique, toujours hourra! et puis... раскассирование... » ²

Полная реализация ленинского организационного плана, как считал Плеханов, привела бы к тому, что в рядах партии «очень скоро не осталось бы места ни для умных людей, ни для закаленных борцов, в ней сидели бы лишь лягушки, получившие, наконец, желанного царя, да Центральный Журавль, беспрепятственно глотающий этих лягушек одну за другой» ³.

¹Плеханов Г. В. Соч. Т. XIII. С. 85-86.

²Там же. С. 90.

³Там же. С. 92. Плехановым использована здесь басня И. А. Крылова «Лягушки, просящие царя».

Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 53; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 23 24 25 26 272829 30 31 32 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!