РЕВОЛЮЦИОННАЯ ГРОЗА НАД РОССИЕЙ 31 страница

Принципиально важна была и принятая в Женеве резолюция о поддержке РСДРП всех антиправительственных выступлений дру­гих революционных и оппозиционных партий и организаций, во многом воспроизводившая основные положения известной резолю­ции Потресова об отношении к либералам, утвержденной на II съезде РСДРП. В качестве условий такой поддержки фигурировали признание требования созыва Учредительного собрания и активное участие в деле вооружения народа. Подобное решение вполне уст­раивало Плеханова, так же как и отрицательное отношение участ­ников конференции к идее участия РСДРП во Временном револю­ционном правительстве, которую развивал тогда Ленин.

Однако когда на конференции было решено объявить ее делега­тов представителями лишь одной, меньшевистской фракции РСДРП и заменить ЦК и Совет партии новым руководящим орга-

¹ Плеханов Г. В. Соч. Т. XIII. С. 191.

217

ном — Организационной комиссией, состоящей из видных меньше­виков-практиков, Плеханов, остававшийся таким образом «без ра­боты», взбунтовался. Прошло несколько недель, и 29 мая 1905 г. он в знак протеста сложил с себя обязанности члена редакции «Искры» и председателя Совета партии, заявив, что остается вер­ным постановлению единственно законного пока общепартийного II съезда РСДРП о структуре ее центральных учреждений. И хотя В. И. Засулич готова была, по ее собственным словам, «разорваться на пять кусков», лишь бы не допустить такого «безобразия», как отставка Плеханова, ее товарищи по редакции «Искры» решили на этот раз не проявлять особой настойчивости в обращенных к Геор­гию Валентиновичу призывах сменить гнев на милость. Да и сам он, похоже, не склонен был менять своего решения. Разрыв, как помнит читатель, назревал давно, и теперь уже явно пора было переходить от слов к делу. Правда, Мартов, Потресов и Засулич направили Плеханову коллективное письмо с предложением взять свое заявление обратно, однако тот твердо стоял на своем, и его отставка стала фактом ¹.

Тягостную ситуацию немного скрашивали лишь новые литера­турные успехи Плеханова. В марте в партийной типографии вышел сборник его статей «На два фронта», в который вошли «Социализм и политическая борьба» и ряд других работ. Почти одновременно в Петербурге появился в магазинах еще один сборник статей Плеха­нова «За двадцать лет» — увесистый том объемом 650 страниц, где были собраны его экономические, философские, исторические и литературоведческие эссе конца XIX в. Наконец, в августе в Жене­ве была завершена работа над первым томом «Сочинений Г. В. Пле­ханова», куда вошли его работы 1878—1884 гг.

Ухудшение отношений Плеханова с членами редакции «Искры» оживило надежды большевиков на возможность возобновления де­ловых контактов с ним. Как вспоминал Г. Е. Зиновьев, который был тогда одним из руководителей Бернской группы большевиков, вес­ной 1905 г. Ленин дал ему поручение повидаться с Л. И. Аксельрод (Зиновьев был знаком с ней еще с 1902 г.) и дать ей понять, что большевики очень ценят Плеханова и будут рады, если он вновь станет сотрудничать с ними. Одновременно рекомендовалось под­черкнуть, что махизм отнюдь не является официальной идеологией большевизма, хотя Богданов и занимает среди большевиков очень видное положение. Очевидно, это поручение было дано Зиновьеву еще где-то в конце марта, поскольку в начале апреля он уже сооб­щил Ленину о результатах состоявшейся встречи с Л. И. Аксельрод, которая должна была передать все услышанное ею Плеханову ².

¹ Подробнее см.: Тютюкин С. В. Первая российская революция и Г. В. Пле­ханов. М., 1983. С. 52-56.

² См.: Известия ЦК КПСС. 1989. № 7. С. 168, 181-182.

218

19 мая 1905 г. состоялось устроенное через все ту же Аксельрод свидание Плеханова с пятью делегатами III съезда РСДРП. По сви­детельству Аксельрод, Георгий Валентинович остался очень доволен этой беседой и выразил согласие вести дальнейшие переговоры с большевиками!. В начале июня Л. И. Аксельрод посетил большевик Г. Л. Шкловский, который делал авансы и своей собеседнице, и Пле­ханову, уверяя, что Ленин охотно уступил бы ему пост ответствен­ного редактора центрального партийного органа. «Хитрые люди это большинство, но уважаю их за то, что они хотят людей притягивать, а не отталкивать... » — писала Л. И. Аксельрод сестре Иде ².

Однако договориться с Плехановым большевикам так и не уда­лось. Георгий Валентинович был глубоко обижен тем, что в извеще­нии о III съезде РСДРП говорилось, будто неявка Плеханова и других членов Совета партии на съезд равносильна отказу выпол­нить волю партии и что тем самым они поставили себя вне ее рядов. Узнав об этом, Плеханов сказал Г. Л. Шкловскому: «Плеханова, батенька, нельзя исключить из партии, ибо Плеханов — это про­грамма партии, ее знамя». Не нравилось Георгию Валентиновичу и то, что Ленин не хочет рвать с Богдановым и Луначарским. В итоге переговоры зашли в тупик ³.

Вскоре после III съезда РСДРП большевистский ЦК принял решение о том, чтобы поручить Плеханову представительство в Международном социалистическом бюро и редактирование научно­го органа партии по типу журнала «Заря», если он признает закон­ность большевистского съезда и его решения (как известно, меньше­вистская конференция постановила считать их незаконными). Воз­можность сближения с Плехановым не исключалась большевиками вплоть до осени 1905 г., однако его новые публичные нападки на Ленина, а также антиплехановские настроения во многих больше­вистских организациях в самой России сделали реализацию этого плана невозможной. В августе 1905 г. Плеханов выпустил второй номер «Дневника», в котором наряду с несколькими прекрасными статьями («Патриотизм и социализм», «Князь Потемкин-Тавричес­кий») были опубликованы и «Выбранные места из переписки с друзьями», где автор в очень резкой форме полемизировал с Лени­ным, упрекая большевиков в игнорировании прямых указаний Эн­гельса о недопустимости участия социалистов в буржуазном рево­люционном правительстве.

Заметка Плеханова о восстании на броненосце «Потемкин», где он поставил вопрос о том, что для победы революции над старым режимом нужен переход хотя бы части армии на сторону народа и

¹ РЦХИДНИ. Ф. 527. Оп. 1. Д. 19. Л. 19-20.

² Там же. Л. 67-68.

³ См.: Пролетарская революция. 1924. № 1. С. 200-202; там же. 1927. № 1. С. 12-15.

219

что такой переход вполне возможен, получила неожиданное про­должение. Дело в том, что после того как в июле 1905 г. мятежный корабль был интернирован в Румынии, часть его команды разъеха­лась по различным странам мира, причем группа матросов-потем­кинцев, среди которых был и один из руководителей восстания Афанасий Матюшенко, прибыла в Женеву, где встречалась с Лени­ным и Плехановым. Георгий Валентинович и члены его семьи помогали морякам в поисках работы и жилья. Рассказ матроса Михаила Соломина о ходе восстания был записан в доме Плехано­ва одним русским студентом и напечатан в 1906 г. в петербургском журнале «Современный мир» под псевдонимом Матросов. Бывал у Плехановых и одесский меньшевик Константин Фельдман, приняв­ший активное участие в восстании на «Потемкине». По предложе­нию Плеханова он тоже написал воспоминания о потемкинской эпопее, ставшие ценным историческим источником. В дальнейшем К. И. Фельдман поддерживал связь с Плехановым и в 1917 г. стал видным членом возглавлявшейся им группы «Единство».

Осень 1905 г. принесла с собой невиданный еще подъем револю­ционного движения в России. Во время Всероссийской октябрьской политической стачки с 2 млн. участников судьба романовской монар­хии висела буквально на волоске. Царь оказался перед выбором: либо установление военной диктатуры, способной потопить револю­цию в крови, либо переход хотя бы к какому-то подобию конститу­ционного правления. 17 октября Николай II вынужден был выбрать второй вариант: «дарованная» в августе законосовещательная Госу­дарственная Дума превращалась теперь в законодательную, народу были обещаны гражданские права и свободы, а вскоре была объяв­лена и частичная политическая амнистия. Начались «дни свобод», когда РСДРП смогла перейти на полулегальное положение, свобод­но проводились митинги и собрания, открыто продавались револю­ционные газеты и т. д.

В этих условиях возникли реальные предпосылки для возвраще­ния лидеров русской революционной эмиграции на родину. В доро­гу собирались и большевики, и меньшевики, и эсеры. Заговорили о возвращении в Россию и в доме на улице Кандоль, где жили Плехановы. Именно в это время большевики сделали еще одну попытку договориться с Георгием Валентиновичем, причем Ленин счел необходимым даже специально запросить санкцию русской части ЦК на ведение таких переговоров. Обаяние имени Плеханова, его огромный авторитет в российских революционных кругах и во II Интернационале, мощный плехановский интеллект, как магнит, манили большевиков, стремившихся любой ценой перетянуть его на свою сторону. Поэтому в самом конце октября 1905 г., за несколько дней до своего отъезда в Россию, Ленин обратился к Плеханову с большим письмом. Он предложил встретиться для обсуждения во­проса о возможности возобновления сотрудничества после возвра­щения из эмиграции на родину. Поводом для письма послужило

220

решение большевиков приступить к изданию в Петербурге легаль­ной социал-демократической газеты «Новая жизнь». К участию в ее редакционной коллегии предполагалось привлечь, в случае согла­сия, и Плеханова, тем более что в России полным ходом уже шло объединение большевистских и меньшевистских организаций.

«Что мы, большевики, страстно желаем работать вместе с Вами, это мне вряд ли нужно повторять Вам, — писал Ленин. — ... Я знаю прекрасно, что все большевики рассматривали всегда расхож­дение с Вами как нечто временное, вызванное исключительными обстоятельствами. Спору нет, борьба часто увлекала нас на такие шаги, заявления, выступления, которые не могли не затруднять будущего соединения, но готовность объединиться, сознание край­ней ненормальности того, что лучшая сила русских с. -д. стоит в стороне от работы, сознание крайней необходимости для всего движения в Вашем руководящем, близком, непосредственном учас­тии, — все это было у нас всегда. И мы все твердо верим, что не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра наше соединение с Вами все же состоится, несмотря на все трудности и препятствия».

Пожалуй, Ленин из дипломатических соображений несколько переборщил, написав Плеханову, что тот на девять десятых согла­сен с большевиками (может быть, он вспомнил, как летом 1902 г., после той бури, которая разразилась в редакции «Искры» при обсуждении проекта программы партии, Плеханов написал ему, что на 75% они ближе друг к другу, чем ко всем остальным редакторам газеты ¹). Но в чем Ленин был безусловно прав, так это в том, что революция с поразительной быстротой сметала тактические разног­ласия между большевиками и меньшевиками. В заключение Ленин еще раз подчеркнул, что все большевики уверены в пользе, важнос­ти и необходимости совместной работы с Плехановым. Письмо было составлено с соблюдением всех правил вежливости: оно начи­налось с официально-торжественного обращения «Многоуважаемый Георгий Валентинович!» и кончалось не менее почтительными сло­вами: «Искренне уважающий Вас В. Ульянов» ².

Вероятно, Плеханов прочитал это послание не без тайного удо­вольствия: как никак, а Гора все-таки пришла к Магомету! Однако ему вряд ли понравилось, что среди будущих редакторов «Новой жизни» Ленин назвал А. А. Богданова и А. В. Луначарского, фило­софские позиции которых явно не устраивали Плеханова своей неортодоксальностью. Несомненно, кольнула его и неосторожно брошенная Лениным фраза: «При таких условиях, кажется мне, Ваш переход к нам вполне возможен, и дело будущего объединения он не затруднит, а облегчит и ускорит». Ведь Плеханову совсем не

¹ Философско-литературное наследие Г. В. Плеханова. Т. I. С. 134.

² Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 47. С. 103-106.

221

хотелось бы, чтобы его сближение с большевиками рассматривалось как «переход» на сторону последних.

По признанию самого Плеханова, он долгое время хранил ле­нинское письмо, но «отклонил лестное предложение принять руко­водящее участие в работе товарищей большевиков» ¹. Неизвестно, было ли сделано это в форме ответного письма или Плеханов просто промолчал. Так или иначе, встреча Ленина и Плеханова не состоялась — иначе об этом помнили бы и ее участники, и их близкие. Своеобразным публичным ответом Плеханова на ленин­ское письмо стала его заметка «Новая жизнь» в третьем, ноябрь­ском номере «Дневника социал-демократа». В ней не без злорадст­ва отмечалось, что в новой большевистской газете Ленин сотрудни­чает уже не только с философами-идеалистами, но и с литератора­ми-декадентами. Это был намек на то, что в «Новой жизни» печата­лись один из зачинателей русского символизма Н. Минский (Н. М. Виленкин), поэт К. Д. Бальмонт и др. Однако не следует забывать об одном немаловажном обстоятельстве, во многом объяс­нявшем столь «странное», по мнению Плеханова, сотрудничество лидера большевиков с более чем далекими от марксизма писателями и поэтами: увлеченные вихрем революции, они искренне восхища­лись в то время борьбой рабочих и посвятили ей несколько ярких произведений, очень созвучных настроениям широких демократи­ческих кругов русского общества. Напомним, что стихотворение Константина Бальмонта «Русскому рабочему» начиналось словами: «Рабочий, только на тебя надежда всей России», а в «Гимне рабо­чих» Минского были такие строки:

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Наша — сила, наша — воля, наша — власть.

В бой последний, как на праздник, наряжайтесь!

Кто не с нами, тот — наш враг, тот должен пасть...

И хотя сегодня становится как-то неуютно от последнего поэти­ческого лозунга, его приходится воспринимать уже не просто как проявление большевистского максимализма и нетерпимости к ина­комыслию, а как отражение определенного психологического на­строения значительной части русского общества, в том числе и интеллигенции в период революционного вихря.

Так или иначе, никакого организационного сближения между Плехановым и Лениным в конце 1905 г. не произошло, а вскоре этот вопрос сам собой сошел с повестки дня.

Наступившее в октябре — ноябре 1905 г. временное равновесие правительственных и революционных сил не могло сохраняться долго, поскольку обе противоборствующие стороны стремились к победе. В ноябре в Петербурге прошла еще одна массовая полити-

¹ Плеханов Г. В. Соч. Т. XIX. С. 388.

222

ческая стачка, огромное влияние приобрел столичный Совет рабо­чих депутатов, где тон задавал появившийся нелегально в России еще в феврале Троцкий и периодически появлялись возвратившиеся после издания манифеста 17 октября на родину Ленин, Мартов, Засулич, Дейч. В ноябре произошло новое крупное восстание на Черноморском флоте под руководством лейтенанта Петра Шмидта. Разрасталась аграрная революция. Чувствовалось, что дело идет к решающему открытому столкновению революционеров с царским режимом. Недаром в третьем, ноябрьском номере своего «Дневни­ка» Плеханов писал, что рабочие-дружинники по примеру народо­вольцев 70 — начала 80-х годов прошлого века должны срочно учиться владеть оружием. «Умение хорошо владеть оружием долж­но стать в нашей среде предметом законной гордости со стороны тех, которые им обладают, и предметом зависти со стороны тех, которые его еще не достигли. Ввиду неслыханных зверств, совер­шаемых контрреволюционерами, мы в свою очередь должны быть готовы на все. Конечно, кровопролитие не может быть привлека­тельно ни для кого, кроме озверевших и опьяневших горилл из черных сотен; но оно начато не нами, и еще покойный П. Л. Лавров справедливо сказал, обращаясь к русскому революционеру: «Не ты виной, когда в бою кровь неповинная польется! Без жертв, без крови, без борьбы народам счастье не дается» ¹.

В то же время Плеханов предупреждал, что к восстанию нельзя относиться легкомысленно, особенно в такое время, когда «ружья и револьверы начинают стрелять сами собой». Поэтому 3(15) декабря 1905 г. в письме, направленном в редакцию французской социалис­тической газеты «L'Humanité», Плеханов предостерегал русских социал-демократов от преждевременного, неподготовленного восста­ния, которое могло бы в создавшихся условиях лишь спасти старый режим, дав реакции предлог для усиления репрессий. Звать рабо­чих к неподготовленному восстанию, по мнению Плеханова, значи­ло бы толкать их к поражению ².

Плеханов все чаще и чаще думал теперь о возвращении в Рос­сию. В ноябре он побывал в русском консульстве в Берне, чтобы похлопотать о получении паспорта и встретил там весьма благоже­лательный прием, услышав что-то вроде того, что теперь в России нужны именно такие люди, как он. Казалось, все шло как нельзя лучше, но тут Плеханов тяжело заболел. Врачи подозревали, что у него начинается туберкулез гортани, и Георгий Валентинович вы­нужден был поселиться в Монтре и ездить оттуда на лечение в Лозанну.

Мучительнее всего была даже не сама болезнь, а те нравствен­ные страдания, которые испытывал при этом больной. Состояние

¹ Плеханов Г. В. Соч. Т. XIII. С. 352.

² L'Humanité. 1905. 18 décembre.

223

неопределенности, тоски, какой-то безнадежности буквально давило Плеханова. 4 декабря 1905 г. он писал в Женеву жене, своему «милому Розику», которая, пожалуй, одна до конца могла понять, что творится у него в душе: «Ох! Надо мне ехать. Поедем, невмого­ту мне здесь. Меня тянет в Россию. Я теперь точно дезертир, и все мне противно, я даже работать почти не могу, а это редко бывает со мною. Поедем, а то я с ума сойду. Мое место теперь в России... Будем спешить, а то я дойду Бог знает до чего. Право, я теперь кажусь себе дезертиром, а это самая презренная порода людей. Не затем я жил и работал, чтобы сидеть теперь спокойно, когда там идет борьба» ¹.

18 декабря 1905 г. Плеханов направил в Петербург письмо, в котором сообщал, что, несмотря на запреты врачей, советующих ему либо делать операцию, либо лечиться в Алжире, он решил ехать в Россию. «Поездку в Россию все считают безумием, — писал Плеханов. — Но мы недаром переживаем безумное время. Я еду... » ²

Одновременно Плеханов изложил свои взгляды на тактику рос­сийской социал-демократии в создавшейся ситуации. Он подчерк­нул, что для пролетариата выгоднее всего было бы отсрочить реши­тельное столкновение с правительством: апеллировать к силе нужно тогда, когда эта сила есть, а когда ее нет, нужно методично и настой­чиво наращивать ее путем ведения революционной агитации, сохра­няя при этом необходимое хладнокровие. Между тем и большевист­ская «Новая жизнь», и меньшевистское «Начало» — две самые вли­ятельные петербургские легальные социал-демократические газеты того времени — явно хотели как можно скорее довести дело до развязки, что не могло не настораживать Плеханова. Не разделял он и чересчур оптимистических прогнозов Троцкого и Парвуса, рато­вавших в «Начале» за «перманентную» революцию и правительство «рабочей демократии», тогда как, по мнению Плеханова, еще не пришло время рвать с теми слоями буржуазии, которые могли бы поддержать натиск народа на абсолютистский режим ³.

---

Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 41; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!