Старые опыты в пользу horror vacui 1 страница

Стр 1 из 51Следующая ⇒

Предисловие

УДК 1(091) ББК 87.3 3 9!

Издание осуществлено при финансовой поддержке

Российского гуманитарного научного фонда

(проект M О3-03-00388д)

Зубов В. П.

3 91 Избранные труды по истории философии и эстетики. 1917— 1930 / Сост. М. В. Зубова. - М: Индрик, 2004. - 448 с: ил.

ISBN 5-85759-291-1

Книга В. П. Зубова (1900-1963) «Избранные труды по истории философии и эстетики- продолжает серию «Русские философы XX века». В книгу вошли ранние работы В. П. Зубова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые из них были написаны еще в гимназические и студенческие годы. Основную часть книги составляют труды Б. П. Зубова, относящиеся к периоду его работы (с 1923 по 1930 год) в Государственной Академии художеств, Это, главным образом, исследования по истории русской и немецкий философии и эстетика XVIII—XIX веков. Также впервые публикуются статьи, подготовленные для словаря эстетических и художественных терминов.

Книга предназначена для широкого круга читателей, интересующихся вопросами философии, эстетики, филологии, истории, богословия, мировой культуры,

УДК КОЯ) ББК 87.3

ISBN 5-85759-291-1

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Нет граней между наукой и метафизикой, наукой и поэзией, наукой и религией: человек един и его духовное око едино».

В. П. Зубов, неопубликованная статья о Гёте

В предлагаемую вниманию читателя книгу «Избранные труды по философии и эстетике» Василия Павловича Зубова (1900-1963) вошли сочинения, написанные им в 20-е годы и сохранившиеся в его архиве. Большая часть из них публикуется впервые.

В. П. Зубов — выдающийся русский мыслитель, историк науки, ученый-энциклопедист. Его называют гуманистом ', историком идей и «русским Леонардо». Подобные сравнения не случайны. В. П. Зубова роднит с итальянскими гуманистами природная одаренность натуры, глубина и разносторонность научных интересов, приверженность к изучению античной науки, архитектуры, философии и их влияния на последующие поколения ученых, обращение к биографическому жанру.

Имя В. П. Зубова хорошо известно как у нас, так и за рубежом историкам науки, архитектуры и искусства по таким его книгам, как «Историография естественных наук в России» (1956), «Леонардо да Винчи» (1961), «Очерки развития основных понятий механики» (1962), «Аристотель» (1963), «Развитие атомистических представлений до начала XIX века» (1965)². Большое количество статей и рецензий было опубликовано на русском, французском, немецком и английском языках. В. П. Зубовым переведены на русский язык и сделаны комментарии к важнейшим научным трактатам средневековых авторов: Николая Орема, Жана Буридана, Томаса Брадвардина, а также переведены и прокомментированы труды Леона Батти-ста Альберти, Леонардо да Винчи и Даниеле Барбаро.

При жизни автора была издана только малая часть его научного наследия. Со многими трудами В. П. Зубова читатели смогли познакомиться только в последние годы. Так, в 2000 году увидели свет «Труды по истории и теории архитектуры». В эту книгу вошли главным образом неизданные работы, написанные В. П. Зубовым в сороковые годы. Основу сборника составили монографии «Византийский архитектор» и «Архитектура Западного Средневековья (по данным литературных источников)». В конце книги помещены очерк о жизни и деятельности В. П. Зубова и библиография его трудов, насчитывающая более двухсот произведений. Неожиданным для многих было появление в 2001 году книги В. П. Зубова «Русские проповедники. Очерки по истории русской проповеди», которая была написана в конце 20-х — начале 30-х годов. Здесь автор впервые раскрыл философию русской проповеди как теорию выражения христианской истины в устном слове. В. П. Зубов, как и многие русские религиозные философы, понимал необходимость сохранения для будущих поколений тех духовных ценностей, которые он воспринял в семье, а также в годы учения в гимназии и университете. Об этом, в частности, свидетельствует и написание работ, публикация которых была невозможна при его жизни.

Надо сказать о фундаментальном исследовании творчества Л. Б. Альберти, завершенном в 1945 и опубликованном полностью только в 2001 году. Сейчас эта книга переводится на французский язык и в ближайшее время будет издана в Париже.

Три главы из этой книги уже опубликованы в сборнике «Albertiana» (2000 и 2001). В 2002 году во Владимире в сборнике «Зубовские чтения» были опубликованы три главы из рукописи «Семейная хроника. Полежаевы — Зубовы». В издательстве «Алетейя» готовится сборник его статей «Из истории мировой науки».

До последнего времени самые ранние произведения В. П. Зубова не были известны читателям и не было известно имя В. П. Зубова как философа. Издать его труды в серии «Русские философы XX века» предложил А. П. Огурцов, которому приношу свою глубокую благодарность. В настоящий сборник вошли произведения, написанные В. П. Зубовым с 1917 по 1930 год.

В. П. Зубов рано сформировался как ученый. От своего отца, Павла Васильевича Зубова (1862-1921)³ — термохимика, нумизмата и скрипача, он унаследовал проницательный ум, добросовестность, трудолюбие, любовь к науке и музыке. С детства он изучал немецкий и французский языки, учился игре на фортепиано. Развитию филологических интересов Василия Павловича много способствовал талантливый учитель русского языка и литературы во Флеровской гимназии — Владимир Михайлович Фишер.

Восемнадцати лет, после окончания гимназии с золотой медалью, Василий Зубов поступил в Московский университет, но уже в августе следующего года был мобилизован в Красную армию. По состоянию здоровья (сильная близорукость) его освободили от строевой службы и определили писарем в 1 -ю запасную артиллерийскую бригаду, располагавшуюся в Ходынских казармах⁴. Ночевать разрешали дома. Транспорта не было, и поэтому приходилось ходить пешком (путь от дома до казарм занимал два часа). Направляясь со службы в Румянцевскую библиотеку, Василий Павлович неизменно заходил в собор Василия Блаженного, своего небесного покровителя. В дневнике философа читаем: «На обратном пути — фантастический собор Василия Блаженного в мягкой ночи, среди снегов. Он пережил поляков, французов, — переживет и нас...»; «Поистине, и часы имеют удельный вес! Три часа в Румянцевской уравновешивают четыре часа хождения и шесть часов Ходын-ской бессмыслицы...»⁵.

В эти годы Василий Павлович читал «Добротолюбие», Симеона Нового Богослова, о правилах восточного монашества⁶. «Из Добротолюбия решил выписать все тексты, показывающие содействие благодати в приобретении аскетических добродетелей» ; «...читал Добротолюбие и особенно живо ощутил, что все аскетические нормы здесь не налагаются извне на жизнь, а вырастают из жизни. Практика предваряет теорию, интуиция рефлексию (особенно у ранне-египетских и афонских аскетов). Читая эти аскетические главы, понял, что религия — сплошная динамика, развитие, что религиозной души нельзя себе представить в статическом состоянии»; «Как страшно подумать, что неусыпное Око, пронзительное и острое, зрит все сокровенные помыслы каждого человека; что душа человека открыта очам ангельских... сонмов, что скрытое от людей явно для обитателей небесных сфер во всей неприкрашенности! Тогда понятны слова апокалиптика Иоанна, что очи Христовы — как пламень огненный. А самое слово „Всеведающий" — понятно в его таинственной глубине».

«В Великую Субботу причащался. Чрез Евхаристию достигается единение со всей Церковью, пусть внешне я оторван от других ее членов... По поводу песнопений думал: в комментарии к Данте я читал, что Херувимы — хранители высшего знания и Серафимы — хранители высшей любви. Оттого Херувимы — „многоочитии" и Серафимы „шестокрылатии". Это эмблемы горних созерцаний и парения небесной любви...»

Предисловие

«Дни солнечные. Ночью выпал снег... Помню слепого у дверей Казанского собора! Аллегорично! Это — я сам у дверей богопознания. Был в часовне Иверской Божией Матери... Все судьбы моей жизни незримо и таинственно предопределяются отсюда»; «Возникла мысль написать о толкованиях Песни Песней» ; «Сегодня в Румянцевской библиотеке после Ходынки... я углубился в жития, месяцесловы, календари, мартирологи совершенно...» .

В эти трудные и голодные годы В. П. Зубов особенно внимательно изучал житие святого Мартина Исповедника. «Все отчетливее вырисовывается облик его: неутомимого, упорного, милостивого, смиренного. Все отчетливее рисуется он, как преемник Петров, — Камень Церкви»¹⁰. Василий Павлович, так же как и его родители, деды и прадеды, был прихожанином храма святого Мартина Исповедника, расположенного на Большой Алексеевской, недалеко от Таганской площади.

О разнообразии интересов юного ученого можно узнать из тех же дневниковых записей: «От отца, преданного нумизматике, я унаследовал любовь к редкостным и диковинным темам...»; «Люблю все редкое, исключительное, неповторимое, единственное: редкие монеты, редкие скрипки, редкие пальмы, редкие книги, — чудеса, своевольно нарушающие „уставы естества"».

Василий Павлович «...никогда не забывал бросить взор на пройденный путь». 31 декабря 1919 года он записал в дневнике: «Пусть Новый год — условность, пусть астрономия и повседневность к нему безразличны, — всё же в этот день невольно размышляешь о прошлом и думаешь о будущем. Что сделано за год? Изучал без плана разнородные области. Изучал Ж. де Местра, Веневитинова¹¹, Агриппу Нет-тесгеймского, французских символистов, житие св. Мартина Исповедника, вопрос о Митре. Но сколько зачахших, неразвившихся ростков: мистерии, философия истории, проблема „ничто" ¹², догматические споры 1-го Вселенского собора, мистика запахов, и etc. etc.»¹³.

О широте его научных интересов также свидетельствует и перечень книг, которые Зубов читал в те годы и постоянно записывал их названия в дневнике. Приведу только некоторые выдержки из него: «...из-за болезни остался дома... чтение самое разнообразное: Baudissin о Ίάω, Lenormant — Lettres assyriologiques, 6-я сатира Юве-- нала, Батюшков, Новалис, Флоренский. На ночь — Николас медвежья лапа Р. Зотова»¹⁴; «На ночь читал Державина. Как странно слились в нем русское просторечье с античным содержанием»¹⁵; «Читал Пушкина. Дома создалось настроение только для чтения „сыскных" романов¹⁶: Монтепена, Понсон-дю-Террайля. (Вчера читал Les Vampires Фейада.)»; «Весь день читал Плиния, Арнобия, Геродиана, Тита Ливия, Павсания, Каллимаха в изд. Эрнести, Геродота Раулинсона, Аммиана Марцел-лина и пр. и пр. Рылся в пачках диссертаций, но не был вознагражден за труд: не нашел подходящего. После обеда — читал Mйm[oires] de l'Acad[йmie] des Inscriptions] (их 50 томов — все в нижней библиотеке). Falconnet о бэтилях. Вечером читал Lenormant'a. Словом, как рыба в воде, я плавал в книгах».

«В холодной Университетской библиотеке читал Lex[icon] Rцscher. Тишина такая, что слышишь, как кровь шумит в ушах и стучит сердце. Потом в Румянцевской»; «В библиотеке все та же тишина, спокойный свет электричества, зеленые лампы. Вернулся как в давно знакомое пристанище».

По дневниковым записям можно также определить излюбленный круг музицирования Василия Павловича — Бах, Бетховен, Дебюсси, Лист, Прокофьев, Глазунов, Стравинский, Вагнер, Метнер, Штейнберг. «Был в малом зале Консерватории... Дебюсси, который меня привлек, был отменен. Но и Juille я слушал с удовольствием. Думалось: в музыке — наиболее оголенное обнаружение Абсолютного. В звуках

божественная сущность обнаруживается прямо, без посредников (вспомним гармонию сфер). Все больше понимаю, что это время голодал по ритму: мало играл _и совсем не читал стихов. А ритм для души это тот же хлеб для тела».

В дневнике нет прямых упоминаний о нужде, голоде и о прочих житейских трудностях. Девятнадцатилетний юноша пишет о музыке, природе, храмах и прочитанных книгах, но между строк читается трагичность происходящих вокруг событий: «За домом пустынные сады, обнаженные деревья, пасмурный октябрь, тьма... сегодня холодные дали, пронзительный ветер, обнажившиеся аллеи. Было сознание какой-то обреченности. Холодный серп судьбы, блистающий на жатве мира... Разваливающийся павильон — он обречен быть сожженным зимой. Многие люди обречены, подобно зданиям»¹⁷; «Был в Казанском соборе, где служил св. Патриарх. Ощутил всенаполняющий, властно-широкий свет Иеговы: „Исполнь небо и земля славы Твоея". Ощутил незыблемость небесной иерархии. Здесь нет и не может быть революции. Сатана — первый и последний революционер. Всю литургию ощутил в виде концентрических кругов. Центр — евхаристия»¹⁸.

«Бунтующая метель. Мне всегда метель напоминала мятежную первую потенцию Шеллинга. Это — алкание без удовлетворения, движение без достижения (как революция!). Ветер вместе с тем напоминает метели, описанные в русской литературе не раз: от Пушкина до А. Белого. Метель — безумие, бунт темного. Поэтому-то она так тревожит слабую душу. Хаос вовне будит отзывы в хаосе внутри... В Румянцевской библиотеке спокойно, как в тихой бухте, куда не достигают бури. Вернулся, писал, лег в постель с лампадой. И сейчас шумит ветер. Уже в девять часов заблистали звезды».

Сочинения Зубова, созданные еще в гимназические и студенческие годы¹⁹, так же как и дневник, поражают глубиной и самостоятельностью мышления, лаконичностью и ясностью изложения. Все статьи, составившие данный сборник, написаны ученым, которому не было и тридцати лет. В книгу включен фрагмент доклада «Цвет в поэзии Лермонтова», написанного семнадцатилетним гимназистом. Юношеский задор и увлеченность чувствуется в работе «De defectu philosophiae», написанной, вероятно, в 1919 году. В той же тетради сохранился текст без названия, в котором остро ощущаются литературные, научные и политические веяния начала XX века.

В университете В. П. Зубов работал в семинарах у профессоров Г. И. Челпанова, Г. Г. Шпета, И. А. Ильина, А. Л. Кубицкого, П. Ф. Каптерева, слушал лекции Б. А. Фохта, И. В. Попова, С. Л. Франка и других крупных ученых. Сохранились его конспекты лекций по психологии профессора Г. И. Челпанова.

Особенно сильное влияние на формирование В. П. Зубова как ученого оказал отец Павел Флоренский. Об этом мы узнаем из дневника: «Вечером на заседании памяти Лопатина, в круглом зале Университета... был о. Павел Флоренский, к которому теперь отношусь как к священному авторитету, — с чувством почти таким, как относятся иноки к своему старцу» (16 апреля, четверг, 1920)²⁰.

Сокурсники В. П. Зубова в шутку, но не без основания, называли себя «последними русскими философами», поскольку весной 1921 года философское отделение было упразднено²¹. Разрушение системы высшего образования началось раньше. Весной 1920 года, проходя службу в Красной армии писарем, В. П. Зубов посетил Университет и увидел, какие резкие перемены произошли в нем. Университет «показался чуждым, мертвым, в особенности студенты-философы. Что такое как не нуль философия, не выросшая из правильно воспитанного христианского сознания? И разве страна, оплевавшая собственную религию, может построить прочную

Предисловие

философию, не восстановив эту религию? Разве философия не яд — вне Церкви?» (16 апреля)²².

Вероятно, в начале 20-х годов была написана статья ", вошедшая в книгу под названием «...Об энергиях, ипостасях и сущности...». Она имеет глубокое религиозно-философское содержание. Сохранились черновик и часть текста, переписанного начисто. Причем верхняя часть первой страницы, где, вероятно, было название статьи, оторвана и в черновике, и в чистовике (возможно, для конспирации), при этом пострадал текст, находившийся на обороте.

Работа «Об абсолютном начале всякой метафизики» была написана В. П. Зубовым в 1921 году, во время его занятий на философском отделении в Московском университете и, возможно, предваряла выпускное кандидатское сочинение на тему «Предпосылки философии метафизического» (1922). Статья датирована и подписана: «Москва, 1921. В. Зубов», что свидетельствует о ее завершенности. (Печатается по рукописному тексту.) В этой статье В. П. Зубов, по его словам, «догматически сформулировал» основные свои положения о сущности философского знания. «Всякое истинное философское знание метафизично, подлинное знание знания всегда носит характер онтологический. Всякая онтология по существу рационалистична, но вся полнота бытия должна быть включена ею в пределы отвлеченного понятия».

Целостность религиозного мировоззрения лежала в основе всех трудов В. П. Зубова. Темы ранних его сочинений были продиктованы его собственными научными интересами, в отличие от более поздних, когда нередко приходилось так или иначе считаться с идеологическими требованиями времени.

В студенческие годы была написана и другая публикуемая в сборнике статья: «Натурфилософские взгляды Гёте» (январь 1922, рукопись). Работа, написанная молодым ученым, поражает глубиной и свежестью мыслей. Ранние философские труды В. П. Зубова, не подвергшиеся цензуре и официальному редактированию, имеют особую ценность.

Работа «Пути метафорологии» относится к 1922 году. На титульном листе, написанном черными чернилами, карандашом добавлено: «О некоторых предпосылках философии метафорического». Текст статьи написан в общей тетради с толстым черным переплетом (орфография и правописание — дореволюционные). По словам самого автора, он «ставит своей целью оправдание фигурального и тропического мышления, беря предметом рассмотрения метафору». Свое исследование он начинает «с метафорологии, как с учения о взаимодействии». Работа состоит из двух частей. В первой части автор «систематизирует фактический материал, исходя из явлений эстетических». Вторая — «заключает в себе принципиальный анализ метафорического мышления, вскрывая его роль в познании научном». Статья написана довольно сложным языком, в дальнейшем Василий Павлович будет стремиться даже об очень сложных проблемах писать ясно и доходчиво.

Перечень ранних своих сочинений (написанных до 1923 года) В. П. Зубов дал в автобиографии²⁵: «1. Понятие типа и протофеномен в натурфилософии Гёте. 2. Отношение знания к бытию в системе тождества Шеллинга и второй системы Фихте Старшего. 3. Проблема имен в философии. 4. Онтологический аргумент в интерпретации Канта и Гегеля. 5. О некоторых течениях русской мысли XIX столетия (Жизнь и мировоззрение И. С. Гагарина)».

Многие исследования, начатые в Университете, были продолжены В. П. Зубовым в стенах Государственной Академии художественных наук (ГАХН), куда он пришел с уже сформировавшимся кругом научных интересов.

Академия была создана в 1921 году как альтернативное научное учреждение, разрабатывающее дисциплины, не представленные в Российской академии наук, а именно: философию и психологию, теорию и историю живописи и архитектуры, всеобщую историю искусств, теорию и историю музыки и взаимодействие искусств. Регулярно издавались информационный бюллетень²⁶ и журнал «Искусство». Кроме того, сотрудники ГАХН активно участвовали в текущей художественной жизни, в организации и обсуждении художественных выставок в России и за границей. ГАХН соединила в своей структуре многие научно-исследовательские институты и привлекла к работе крупных ученых в области истории искусств, таких как А. В. Бакушинский, Б. Р. Виппер, А. Г. Габричевский, А. А. Сидоров, и многих других.

Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 40; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!