Неисполнение К., являвшимся генеральным директором общества, требований законодательства Российской Федерации о проведении обществом обязательного аудита. 18 страница
Таким образом, отношения, связанные с управлением юридическими лицами, по существу и составляют содержание так называемых корпоративных отношений в любых организациях, а подотрасль гражданского права, регулирующую эти отношения, можно называть "корпоративным правом".
Игнорирование управленческой природы корпоративных правоотношений приводит к тому, что на этом фоне совершенно непонятными и не охваченными правовым регулированием остаются отношения между единственными участниками (учредителями) и созданными ими юридическими лицами и с членами органов управления этих юридических лиц. Хотя совершенно очевидно, что в унитарных организациях существуют такие же управленческие отношения, как и в корпоративных.
Ряд исследователей в последнее время совершенно справедливо обращают внимание на управленческий элемент в корпоративных отношениях, отмечая, что "благодаря корпоративным правам участники корпорации могут участвовать в различных формах в управлении корпорацией и ее имуществом (выделено мной. - О.Г.)" <1>. Е.А. Суханов к числу гражданско-правовых отношений относит "отношения, связанные с управлением имуществом организаций (большинство из которых являются корпоративными, основанными на членстве их участников)" <2>. При этом в целом корпоративные отношения указанные авторы относят к числу имущественных. Некоторые исследователи, признавая наличие отдельных управленческих элементов в корпоративных отношениях, тем не менее даже неимущественные управленческие правомочия пытаются трактовать как имущественные. Например, Д.В. Ломакин отмечает: "...голосуя на общих собраниях участников предпринимательских корпораций по вопросам распределения прибыли, что служит проявлением неимущественного участия в деятельности корпорации, ее участники (члены) тем самым реализуют и свое имущественное участие" <3>.
|
|
|
--------------------------------
<1> Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 2011. Т. I: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права. С. 125 (автор - В.С. Ем).
<2> Там же. С. 66.
<3> Ломакин Д.В. Корпоративные правоотношения: общая теория и практика ее применения в хозяйственных обществах. М., 2008. С. 104.
Однако в свете управленческой природы корпоративных отношений говорить о том, что участники юридического лица (корпорации) управляют его имуществом, вряд ли уместно. Наоборот, в силу принципа отделения с формально-юридической точки зрения имуществом юридического лица управляет сама организация посредством своих органов, но никак не участники, которые утрачивают всякую правовую связь с этим имуществом после внесения его в уставный капитал корпорации. При этом отчетливо проявляется неимущественный характер управленческих отношений между участниками (учредителем) и юридическим лицом. Безусловно, конечная цель участия, например, в коммерческих организациях - это получение прибыли. Однако субъекты приобретают корпоративные права в первую очередь для того, чтобы управлять юридическим лицом, получать право корпоративного контроля и освободить себя от ответственности по обязательствам юридического лица в обороте. Как справедливо отмечает А.А. Зурабян, "членам корпорации интересно не получение самого имущества корпорации, которое они могут получить только в рамках обязательственных отношений по выплате дивидендов/распределению прибыли/выплате ликвидационной квоты... а организация управления соответствующим юридическим лицом (его имущественным субстратом) в целях достижения тех задач, которые ставили перед собой субъекты права при вступлении в корпоративные отношения (получение прибыли для коммерческих организаций, достижение социально-политических и иных общественно значимых целей для некоммерческих корпораций)" <1>.
|
|
|
--------------------------------
|
|
|
<1> Зурабян А.А. Корпоративные правоотношения как вид гражданских правоотношений: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 8, 9.
Показательно, что последовательное рассмотрение права членства как субъективного гражданского права неизбежно приводит исследователей к выводу о том, что оно является неимущественным правом управленческой природы. Так, Е.А. Крашенинников и Ю.В. Байгушева, опираясь преимущественно на немецкую правовую доктрину, характеризуют право членства как "право на участие в образовании воли объединения" <1>. При этом указанные авторы различают участие и право членства, говоря, что можно быть участником объединения, но при этом не обладать правом членства. Например, вкладчики в товариществе на вере, являясь участниками товарищества, не обладают правом членства, так как "не могут участвовать в управлении делами и тем самым в образовании воли (выделено мной. - О.Г.) товарищества" <2>. Это, по существу, подтверждает, что так называемое "право членства" в юридических лицах имеет особый субординационный (управленческий) неимущественный характер.
--------------------------------
<1> Крашенинников Е.А., Байгушева Ю.В. Право членства // Вестник ВАС РФ. 2013. N 12. С. 72.
|
|
|
<2> Там же.
Право управления по составу входящих в него правомочий является неимущественным, но оно имеет имущественную ценность, и чем больший объем управленческих правомочий в него входит, тем больше оно стоит на рынке, если речь идет о коммерческих юридических лицах. Основанием возникновения права на управление в любых организациях, безусловно, является внесение имущества в юридическое лицо. Однако взамен внесенного имущества учредитель (участник) получает право управления, которое в целом носит неимущественный характер и складывается из различных неимущественных правомочий, к которым относятся в том числе право на дивиденд, право на ликвидационный остаток и т.д. Какие-либо права участников хозяйственных обществ в отношении имущества юридического лица с точки зрения субъективного права вообще отсутствуют. У них нет ни вещного права на имущество (право собственности на внесенное в уставный капитал имущество ими утрачено и принадлежит самому юридическому лицу), ни обязательственного права требования на получение дивидендов, ликвидационного остатка или иных выдач (правомочие требовать выплаты дивиденда возникает лишь после принятия управленческого решения о выплате дивидендов).
Поэтому по своему характеру "корпоративные" права на участие в распределении прибыли, на ликвидационный остаток будут представлять собой некие правомочия на участие в принятии соответствующих управленческих решений путем осуществления права голоса по соответствующим вопросам и сопутствующие им правомочия требовать от общества самого рассмотрения вопроса (включения в повестку дня) о выплате или невыплате дивидендов, о ликвидации общества и последующего определения причитающейся участникам ликвидационной квоты. С нашей точки зрения, было бы неправильным полагать, что само по себе действие юридического лица, заключающееся в рассмотрении вопроса о принятии того или иного решения, обладает какой-либо имущественной ценностью. Юридически защищенный интерес участников при такой конструкции будет удовлетворяться за счет совершения действий юридического лица неимущественного характера - рассмотрения обществом вопроса о выплате или невыплате соответствующих сумм.
Иногда в юридических лицах могут возникать права пользования участников имуществом организации, право на получение услуг и т.д. Однако данные права представляют собой имущественные правомочия, порождаемые реализацией права на управление юридическим лицом, поскольку появление таких прав основывается на принятии соответствующих управленческих решений. Такие имущественные правомочия, безусловно, имеют корпоративную природу, поскольку предоставляются именно в связи с наличием у участника права на управление и утрачиваются, если участник лишается членства (права управления). Эти правомочия неотделимы от права членства (управления) и не могут передаваться третьим лицам.
Поэтому так называемые имущественные корпоративные права по сути представляют собой управленческие правомочия все того же права на управление юридическим лицом. Иначе совершенно непонятно, как может существовать субъективное право на дивиденд (корпоративное право) без корреспондирующей с этим правом обязанностью общества принять решение о выплате дивиденда. Как известно, хозяйственное общество может и не принять решения о выплате дивидендов, более того, оно может вообще никогда не принять решения о выплате дивидендов, если деятельность общества окажется убыточной. Даже при наличии прибыли она может быть направлена на расширение производства и на иные цели, не связанные с выплатой дивидендов. Поэтому существование некоего субъективного корпоративного имущественного права на дивиденд и на ликвидационную квоту представляется необоснованным <1>. Безусловно, управленческие отношения в юридических лицах всегда имеют определенный имущественный контекст, проявляющийся в абстрактной возможности получать определенные выгоды от использования юридическим лицом имущества, переданного учредителями. Однако в юридическом смысле непосредственно имущественного содержания такие отношения не имеют, поскольку все правомочия в отношении имущества принадлежат не участникам (учредителям), а самому юридическому лицу.
--------------------------------
<1> В последнее время попытки принудительной реализации корпоративного права на дивиденд все чаще предпринимаются на практике. Однако суды последовательно отказывают в удовлетворении соответствующих исков, и правильность такой позиции подтверждалась в том числе Конституционным Судом РФ (см.: Определение Конституционного Суда РФ от 17.01.2017 N 1-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы акционерного общества "Управляющая компания "Арсагера" на нарушение конституционных прав и свобод статьями 32 и 42 Федерального закона "Об акционерных обществах"). В связи с этим в литературе активно обсуждается вопрос о необходимости совершенствования способов защиты корпоративного права на дивиденд путем закрепления в законе юридической обязанности по выплате дивидендов по привилегированным акциям (См.: Гаджиев Г.А. Легитимация идей "права и экономики" (новые познавательные структуры для гражданского права) // Вестник гражданского права. 2017. N 6. С. 152), а также допустимости исков о понуждении выплаты дивидендов по обыкновенным акциям в случаях, когда хозяйственное общество не принимает решения о выплате дивидендов ввиду злоупотребления правом.
В связи с тем, что управленческие отношения имеют неимущественную природу, нет никаких нормативных оснований говорить о том, что включение управленческих отношений в состав предмета гражданского права противоречит природе гражданского законодательства, которое согласно п. 3 ст. 2 ГК РФ не применяется лишь к имущественным отношениям, основанным на властном подчинении одной стороны другой. Следовательно, нет никаких препятствий для включения неимущественных субординационных отношений в предмет гражданского права. В то же время в п. 1 ст. 2 ГК РФ говорится о том, что гражданское право регулирует "имущественные и личные неимущественные отношения". Возникает вопрос: являются ли управленческие отношения личными неимущественными? Личные неимущественные отношения традиционно в доктрине гражданского права рассматриваются как неотчуждаемые, тесно связанные с личностью (право авторства, право на имя и т.д.). Очевидно, что управленческие корпоративные права не относятся к личным неимущественным правам в традиционном понимании.
Возможно, в некоторых юридических лицах, где личность участника (учредителя) имеет существенное значение, они и являются личными (например, в некоторых некоммерческих организациях, в полных товариществах и т.д.). Однако в большинстве случаев корпоративные отношения не носят личного характера хотя бы потому, что корпоративные права могут с той или иной степенью свободы отчуждаться и иным образом переходить от одного лица к другому (в виде продажи акций, долей участия в уставном капитале, паев и др.).
Могут ли в предмет гражданского права включаться неимущественные отношения, не носящие личный характер? Еще О.А. Красавчиков по этому поводу справедливо отмечал, что деление гражданско-правовых отношений на "имущественные" и "личные неимущественные" построено на совершенно различных критериях. Если бы за основу бралось единое основание, то соответствующие отношения следовало бы делить на "имущественные" и "неимущественные", с одной стороны, и на "личные" и "неличные" - с другой <1>.
--------------------------------
<1> См.: Красавчиков О.А. Гражданские организационно-правовые отношения // Категории науки гражданского права: Избранные труды: В 2 т. М., 2005. Т. 1. С. 45, 46.
Очевидно, что неимущественные отношения, регулируемые гражданским правом, не обязательно должны носить личный характер. Так, в известной и старой дискуссии о возможности существования неимущественных обязательств большинство высказывается за такую возможность. О неимущественном интересе в обязательстве писал Е.В. Пассек, который пришел к выводу, что "требование необходимости имущественной ценности действия как существенного условия действительности обязательства не может быть основываемо ни на природе гражданского права, ни на природе обязательства" <1>. Как указывает И.А. Покровский, начиная с Иеринга воззрение о возможности существования неимущественных обязательств одерживает верх <2>. При этом такие обязательства совершенно не должны быть связаны с личными неимущественными интересами, которые привязаны к человеческой личности вообще или к какой-то конкретной личности, а, как указывала цитируемая И.А. Покровским Комиссия по составлению проекта Германского гражданского уложения, "достоин охраны всякий интерес, который не нарушит границ закона или индивидуальной свободы. Нет надобности в иных границах, кроме той, которая требует, чтобы обязательство не противоречило закону или добрым нравам" <3>.
--------------------------------
<1> Пассек Е.В. Неимущественный интерес в обязательстве // Неимущественный интерес и непреодолимая сила в гражданском праве. М., 2003. С. 178.
<2> См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 135 - 138.
<3> Там же. С. 138.
Таким образом, гражданское право в принципе может регулировать неличные неимущественные отношения, в том числе отношения, основанные на методе частноправовой субординации. Категория управленческих гражданско-правовых отношений является, пожалуй, наименее разработанной в отечественной цивилистике, однако ряд ученых предпринимают попытки их обоснования <1>. В литературе постепенно все сильнее звучит идея об управленческих отношениях в корпоративном праве как об основном или одном из основных видов корпоративных отношений <2>. Например, возможность существования в частном праве управленческих субординационных отношений признает С.А. Синицын, отмечая, что они не до конца исследованы, однако связывает их исключительно с корпоративными организациями <3>. При этом указанный автор почему-то субъективное право корпоративного управления рассматривает не с точки зрения правомочий участников в отношении корпорации, а с точки зрения правомочий самой корпорации в отношении самой себя, что выглядит по меньшей мере странно: "Право на управление собственной деятельностью является субъективным правом юридического лица как самостоятельного субъекта гражданского права. Данное право возникает с момента создания юридического лица и содержательно имеет наиболее полный характер" <4>.
--------------------------------
<1> См., например: Харитонова Ю.С. Управление в гражданском праве: проблемы теории и практики. М., 2011.
<2> См.: Морозов С.Ю. Метод юридического равенства сторон и принцип подчинения в корпоративном праве России // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2017. N 2. С. 181 - 191.
<3> См.: Синицын С.А. Абсолютные и относительные субъективные права. Общее учение и проблемы теории гражданского права: сравнительно-правовое исследование: Монография. С. 375 - 377.
<4> Там же. С. 377.
Однако очевидно, что никакого права на управление собственной деятельностью (а по сути - права в отношении самого себя) с точки зрения модели субъективного гражданского права нет и быть не может. Если использовать обязательственно-правовую терминологию (общие положения которой применимы к требованиям из корпоративных отношений), в данном случае имеет место совпадение кредитора и должника в одном лице, что влечет сразу же прекращение этого правоотношения с момента создания юридического лица. Любое управление в общественных отношениях предполагает наличие субъекта управления и субъекта, которым управляют (объекта управленческого воздействия). Представить субъекта и объект управления в одном лице немыслимо, а юридическое лицо, обладающее субъективным правом на управление собственной деятельностью, сильно напоминает унтер-офицерскую вдову, которая сама себя высекла. Поэтому говорить о субъективном праве на управление можно лишь в понимании конструирования нового субъективного корпоративного права управления юридическим лицом со стороны другого субъекта (или нескольких субъектов) гражданского права, противостоящего субъекту, которым управляют.
Если же рассматривать управленческие правомочия юридического лица в отношении самого себя, то в лучшем случае можно говорить об автономии воли этого лица и его правоспособности, а в худшем - об управленческих "внутрикорпоративных" отношениях, которые, однако, либо гражданско-правовыми не являются, либо вообще относятся не к правовым, а к фактическим отношениям.
И.С. Шиткина отмечает, что "разграничение корпоративных отношений от иных гражданско-правовых отношений основано на присутствии в них управленческого элемента" <1>. М.А. Егорова развивает концепцию "управленческого правоотношения" в корпоративном праве, в основе которого лежит "феномен частноправовой власти корпоративного содержания" <2>. А.Е. Молотников отмечает, что корпоративные отношения - это организационно-управленческие отношения <3>.
--------------------------------
<1> Корпоративное право: Учебный курс: В 2 т. / Отв. ред. И.С. Шиткина. Т. 1. С. 63.
<2> Координация экономической деятельности в российском правовом пространстве: Монография / Отв. ред. М.А. Егорова. М., 2015. С. 290.
<3> См.: Молотников А.Е. Ответственность в акционерных обществах. М., 2006. С. 5.
Отношения субординации (власти-подчинения) существуют во многих гражданско-правовых отношениях. Можно вспомнить об обязательных указаниях, которые может давать одна сторона другой в отношениях между основным и дочерним хозяйственными обществами, в договорных отношениях. Например, в силу п. 3 ст. 748 ГК РФ подрядчик обязан исполнять полученные в ходе строительства указания заказчика, если они не противоречат договору и не представляют собой вмешательства в оперативно-хозяйственную деятельность подрядчика. Это не означает, однако, что данные отношения носят публичный характер.
Сам принцип свободы договора и метод дозволительности правового регулирования предполагают, что стороны любого гражданско-правового договора могут предусмотреть в договоре право одной стороны давать другой стороне обязательные для исполнения указания, построенные на началах гражданско-правовой субординации. Диспозитивность и свобода договора в частном праве позволяют строить гражданско-правовые отношения по модели частноправовой субординации, когда их участники добровольно соглашаются с тем, что одна сторона будет давать другой обязательные для исполнения указания и та будет им подчиняться. В отличие от обязательственных прав требования, содержание которых изначально определяется соглашением сторон, содержание обязательных указаний заранее неизвестно и определяется в момент их выдачи, полностью завися от дискреционного усмотрения управомоченной стороны. Это позволяет рассматривать их как локальные властные веления, которые должна исполнять обязанная сторона.
Дата добавления: 2021-04-15; просмотров: 79; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!