Шкала жизненного стресса Холмса – Рея 14 страница
Но погружаться в философские размышления о том, кто виноват в его болезни, Джонни в те минуты было некогда. Вера Никифоровна подводила итоги визита: «Давайте тогда, чтобы вам успокоиться (хотя она к тому моменту, наверное, уже понимала: это невозможно – пациент всё равно не поверит или начнёт тревожиться уже о чём-то другом!), мы завтра измерим Вам внутриглазное давление, а заодно сделаем периметрию».
Спавший обычно до обеда (точнее, до того времени, когда нормальные люди второй раз за сутки принимали пищу) Джонни попытался схитрить посредством вранья: «Ой, можно только не с утра записывать, а то у меня в 9 часов занятия со студентами первой парой?» (он с внутренней усмешкой вспомнил, как ему в медицинской карте поликлиники отметили должность «старший преподаватель») Но Вера Никифоровна была неумолима: «Хорошо, тогда я даю Вам направление на восемь ровно». И, словно читая мысли пациента, добавила: «Ничего. Встанете один раз пораньше. Я через день к восьми на работу хожу!»
Когда на следующее утро практически не поспавший Джонни пришёл в поликлинику, его ждал ещё один неприятный сюрприз: ему категорически отказались делать периметрию. Он сначала подумал с ужасом, что его перенесут на другой день, придётся снова так рано вставать… Но нет. Тётка, к которой его направили, просто нагло отказалась, заявив: «Это долгая процедура. Мне некогда этим заниматься! Пусть Котейкина, которая Вас направила, сама делает, если хочет!»
|
|
|
«Вот это поворот! Ну и работнички же здесь!» – мрачно подумал Джонни. Но ещё больше теперь его мысли были заняты другим. Враждебно настроенная тётка всё-таки снизошла измерить ему давление, опуская специальные грузики на открытые глаза, однако расшифровать не удосужилась, предоставив это Вере Никифоровне. В результате, Джонни предстояло несколько часов провести в мучительной неопределённости, то и дело напряжённо вглядываясь в отпечатки и пытаясь понять их смысл.
Наконец, когда в два часа дня начался приём Котейкиной, Джонни пришёл первым к ней в кабинет. Сразу же заметив пятикопеечные зрачки пациента, Вера Никифоровна поспешила его успокоить: «Я сейчас схожу за таблицами для расшифровки и линейкой, но уже вижу, что давление у Вас нормальное с двух сторон». Вскоре она вернулась и торжественно объявила: «По семнадцать миллиметров оба глаза. Это вполне нормально. Так что можете не переживать по этому поводу в ближайшем обозримом будущем!»
Прекрасно понимая бессмысленность своего вопроса, по крайней мере, применительно к данному адресату, Джонни всё же попробовал ещё раз робко поинтересоваться: «Откуда же у меня тогда такие спецэффекты, то есть, искажения зрения?!»
|
|
|
В ответ, Вера Никифоровна лишь печально покачала головой: «Не знаю. Чтобы начать отвечать на Ваш вопрос, нужен хороший аппарат, позволяющий видеть состояние всех слоёв сетчатки, а не такой убогий офтальмоскоп, как здесь у нас. Это нужно обращаться в специализированное учреждение». Наивно надеясь, что, не имея возможности разобраться самой, бабка направит его в «Микрохирургию глаза», где он когда-то восхищался тем, как там всё шикарно организовано, или хотя бы в «Институт Гельмгольца», Джонни скромно поинтересовался о наличии такой перспективы. Но в ответ врачиха лишь тяжело вздохнула: «У нас очень ограниченная квота. Поэтому мне запретили направлять пациентов без крайней жизненной необходимости, и даже без премии могут оставить, если буду отсылать налево и направо. Потом, там Вам всё равно скорее всего скажут, что это следствие общего заболевания, и отправят к неврологу в свою поликлинику. Поэтому я Вам советую с врача этой специальности у нас здесь в поликлинике и начать, если Вы у неё ещё не были. Только нужно у терапевта направление взять, потому что в силу несовершенства наших новых порядков я Вас к ней направить напрямую не могу…»
|
|
|
Джонни, конечно же, был зол, но в то же время не мог не впечатлиться проницательностью бабки, словно прочитавшей в его памяти, как в своё время врачиха института имени Фёдорова заявила ему: «Это у Вас от… невроза», и отправила обратно к «невропатологу» в районную поликлинику.
Не желая ещё сдаваться, Джонни даже своей мутной после бессонной ночи больной головой сумел вдруг вспомнить о том, ради чего, собственно, он в своё время прикрепился к поликлинике №2022, и поинтересовался у Веры Никифоровны: «А как же здесь, в нашей (Джонни сделал особое ударение на этом слове) поликлинике какой-то «исследовательский диагностический центр» открыли? Ведь у них-то наверняка имеется более современное оборудование? Может, всё-таки можно меня послать к ним?»
Но в ответ бабушка-врачиха опять печально покачала головой и цинично сказала: «Я-то могла бы выписать Вам направление. Но у них бесплатное только первое посещение, своего рода рекламное, завлекательное. А дальше Вам придётся им платить. И основное, что они там исследуют, когда к ним пациенты приходят, это возможность развести вас на деньги! Поэтому подумайте, а нужно Вам это на самом деле, или нет, и сможете ли Вы себе позволить их услуги»…
|
|
|
Завершив на этой мрачной ноте свой визит к доктору Котейкиной, Джонни спустился на первый этаж посмотреть расписание реально принимающих в поликлинике врачей, дабы выбрать потом себе в интернете среди них невролога с лучшими отзывами. Он уже прикинул в своих мыслях, как объяснит терапевту (через которого по новым порядкам лежал путь к специалистам) зачем ему нужен невролог, как вдруг его взор случайно опустился несколькими строчками ниже… Психиатр, психотерапевт, психотерапевт… Джонни не стал даже долго задумываться о том, почему в студенческой в основном по своему социальному составу поликлинике ЭТИХ (у него язык не поворачивался называть профессиональных мозг***бов врачами!) было больше, чем неврологов. Неужели и правда молодёжь сплошь и рядом сейчас такая, что в них настолько сильно нуждается?! Теперь у него вдруг возникло странное, стопроцентное убеждение: он знал, к кому терапевт непременно его направит! И при этой мысли Джонни испытал такое невыносимое отвращение ко всей этой мерзкой, жестокой и несправедливой по отношению к тяжелобольным людям вроде него системе, что перестал смотреть расписание врачей, плюнул и вышел из поликлиники с твёрдым намерением больше никогда туда не возвращаться.
Священная болезнь
Таким образом, Джонни ещё больше утвердился в тех выводах, которые он сделал о доступной ему медицине. Основывался он при этом, впрочем, не только на собственном опыте, но также на историях других людей, в том числе его товарища Андрея Денисова, особенно на событиях происшедших с тем несколько месяцев назад.
Их «дружба», как, впрочем, и подобное общение со многими другими людьми были построены не столько на общности интересов, сколько на простодушной доброте Джонни, которой Андрей пользовался. Впрочем, нужно отдать должное Андрею: у него имелись некие моральные понятия, не позволявшие ему брать из дома товарища ценные вещи на сумму, сильно превосходящую его непосредственные потребности, в первую очередь в алкоголе.
Когда-то в конце девяностых – начале двухтысячных Андрей был крутым бандитом (по крайней мере, в масштабах своего микрорайона), даже отбывшим срок за мелкие шалости (такие, как разбой, грабёж, тяжкие телесные). Теперь же он стал простым работягой – водителем, испытывавшим неукротимую тягу выпить, и, соответственно, злоупотреблявший алкоголем.
Подобно многим людям, увлекавшимся бухлом, Андрей долгое время особо не задумывался о здоровье, пока однажды ночью его не скрючила сильная боль в животе. К счастью, быстро приехала скорая и своевременно доставила пациента в больницу, где в экстренном порядке отправили на операционный стол. Андрей на всю оставшуюся жизнь запомнил фразы медработников о том, что ещё бы немного, и его бы не успели спасти.
Знакомясь с подобными историями, Джонни с одной стороны испытывал стыд за пациента, ставшего жертвой своего дурного пристрастия, а с другой – восхищался терпением и гуманизмом врачей, вынужденных латать тех, кто потом рано или поздно всё равно продолжит пить. Ведь именно благодаря профессиональному мастерству медицинских работников жизни безответственного больного теперь ничто не угрожало.
Но в то же время – и это не могло не поражать Джонни – с точки зрения ментального здоровья для Андрея на тот момент самое «интересное» только начиналось. Закодировавшись на год после внутреннего кровотечения, по прошествии нескольких недель вынужденного воздержания от алкоголя Андрей из крутого мачо – грозы своего хулиганского квартала превратился в человека, звонившего Джонни чуть ли не со слезами всё новых опасений за своё здоровье, и спрашивавшего перепуганным тоном: «я скоро умру, да? Я так не хочу и боюсь этого!»
Джонни, безусловно, был поражён метаморфозой, происшедшей с его товарищем, а также тем, какое влияние одно – единственное вещество, а также резкий отказ от него, может иметь на психику человека. Теоретически он, разумеется, знал о том, что вначале анксиолитическое (противотревожное) действие алкоголя связано с его воздействием на рецепторы гамма – аминомасляной кислоты (ГАМК) – основного тормозящего, то есть, «успокоительного» нейромедиатора в ЦНС. Однако со временем наступает «адаптация» – активность ГАМК-А рецепторов снижается. С другой стороны, в ответ на «успокаивающее» действие алкоголя повышается активность рецепторов важного возбуждающего нейромедиатора – глутамата. И при таком раскладе уже попробуй только бросить пить! Нарастает тревога. В тяжёлых случаях необузданная спонтанная нервная активность может приводить к галлюцинациям (зрительным, слуховым и тактильным) и судорогам (которые могут оказаться смертельными). Нередко развивается вегетативная дисфункция с выраженной симпатической активацией, проявляющейся симптомами типа «панических атак». Могут возникать нарушения сердечного ритма, способные иногда (особенно в условиях уже развивающегося стеноза (сужения) коронарных артерий, питающих кровью сердце) приводить к внезапной смерти.
После вынужденного отказа от алкоголя у Андрея в тот период развился ряд специфических фобий, главной и самой мучительной среди которых был страх умереть от обезвоживания. Как понял Джонни, она была спровоцирована частым мочеиспусканием вследствие хронического простатита (который, кстати, как он догадывался, в какой-то мере мог иметь функциональную, нервную природу). Андрей теперь очень боялся, по его собственным словам, «выссать всю воду и умереть», а данная ему урологом рекомендация пить больше воды, казалось, лишь подкрепляла опасения. Джонни попытался успокоить товарища, внушая ему: «При обезвоживании гипоталамус чувствует повышение осмотического давления, и возникает сильная жажда». Но Андрей перебил его: «Так мне постоянно хочется пить! У меня ощущение, что я выссываю (таково было использованное им выражение) ещё больше!» Крайне встревоженный и не в силах успокоиться, Андрей поинтересовался: «Слушай, а есть какие-то признаки обезвоживания, того, когда в организме не хватает воды?» Джонни, желая успокоить товарища и в то же время не ударить лицом в грязь признания собственной некомпетентности в медицинских вопросах, начал перечислять навскидку первые пришедшие ему в голову вероятные признаки, типа впалых глаз, бледности и сухости кожи, которые Андрей, разумеется тут же обнаружил у себя. Пытаясь исправить ситуацию, Джонни посмешил заверить: «Да ничего страшного! Тем более, объём циркулирующей крови у тебя вряд ли снижен!» Андрей, естественно, тут же спросил: «А как его проверить?» Джонни, не раздумывая долго, назвал пришедшие первыми ему на ум ортостатические симптомы: «Например, когда человек резко с кровати встаёт, у него темнеет в глазах, кружится голова, начинает быстро колотиться сердце…»
Теперь, когда Андрей вдруг понял, что у него именно так и происходит практически каждый раз, когда он собирается идти утром в туалет сразу после пробуждения, не по себе стало уже им двоим, поскольку Джонни уже не знал теперь, как заверить товарища в отсутствии реального риска обезвоживания. Наконец, Андрей дрожащим голосом нарушил паузу: «Может, есть какие-то способы сделать так, чтобы вода в организме задерживалась?» Джонни сначала такой вопрос показался глупым и абсурдным. Он подумал: «Тебе отёки нужны, что ли, воду в организме «задерживать»»?! Но, понимая как Андрей всё воспринимал в сложившейся ситуации, решил изложить свои соображения без неуместной иронии. Джонни сказал: «Это тебе тогда нужно употреблять в пищу больше солёного, а оно уже за собой внутрь воду потянет!»
После этой рекомендации Андрей не звонил ему несколько дней. Джонни с циничной усмешкой думал про себя: «Неужели помогло и он успокоился?! Даже не верится!» И действительно, его оптимизм оказался необоснованным, когда Андрей позвонил и попросил навестить его в больнице, а ещё через пару недель, уже после выписки, рассказал более подробно о происшедшем.
Как выяснилось, в тот злополучный вечер Андрей долго не мог найти себе места, не в силах успокоиться после разговора с Джонни. Наконец, у него возникла шальная идея, не посещавшая его даже в тот период, когда он бывал сильно пьяным. Андрей взял с подоконника трёхлитровую банку с огуречным рассолом и принялся пить, не отрываясь.
Если бы у Джонни спросили, почему так не стоит делать, он бы, наверное, стал развивать какую-нибудь слишком эзотерическую для восприятия нормального человека идею про центральный миелинолиз (варолиева) моста вследствие резкого повышения концентрации натрия в жидкости, омывающей клетки головного мозга.
Однако в случае Андрея эффект оказался совсем иным и фактически скорее противоположным. Стоило ему поставить обратно уже почти пустую банку, из которой пил рассол, как он почувствовал сильное «давление на клапан» и едва успел добежать до туалета, где у него хляби анальные отверзлись с такой страшной силой, что он сидел в сортире практически безвылазно до тех пор, пока не позеленел и не потерял сознание. Жена вызвала скорую, забравшую Андрея в инфекционную больницу. Теперь у него действительно было серьёзное обезвоживание, и его сразу положили под капельницу.
Подробности этой истории Джонни узнал, разумеется, лишь после выписки Андрея. Однако теперь её детали вызывали у него сильное недоумение: ведь когда он приезжал навестить товарища через неделю с лишним после госпитализации, состояние пациента сотрудники больницы характеризовали как «средней тяжести». Соответственно, Джонни не мог не удивиться: интересно, каким образом Андрея так лечили, если через неделю после заведомо не инфекционной срачки он, согласно их же заключению, так толком и не оклемался?!
Были, конечно, в этой истории и тёмные пятна, а именно отсутствие сведений о том, какие бактериологические анализы сдавал Андрей в период пребывания в больнице. Тем не менее, она помогла Джонни утвердиться в своих выводах о системе здравоохранения РФ, сделанных на собственном опыте: Медицина нередко спасала людей, своевременно оказывая им экстренную помощь, даже зная, что эти люди продолжат и дальше «загонять себя в гроб», злоупотребляя алкоголем и прочими психоактивными веществами, а также многими другими формами нездорового поведения, вплоть до непосредственного суицида. Но те, кому удавалось эффективно помогать, обычно болели банальными хворями, для которых имелась хорошо отработанная схема лечения, не требующая больших затрат.
И совсем другое дело – случаи, подобные самому Джонни, когда патологический механизм ещё толком не изучен, не говоря уже про отсутствие действенных программ терапии (не психо-, разумеется!). Понятно, что в поликлиниках уровня №666 или №2022 никто не станет даже вдаваться в подробности. А давать халявное направление в рамках ОМС в какой-то продвинутый медицинский центр оборванцу вроде Джонни, с которого заведомо нечего было взять в материальном плане, желающих также было немного, точнее, практически совсем не было.
Таким образом, для Джонни оставался фактически лишь один путь. А именно, самостоятельно разбираться в своей болезни, опираясь максимально на материал, содержавшийся в историях, рассказываемых ему людьми, с которыми он общался. Так, много поучительного он нашёл для себя в автобиографических жизнеописаниях тех, с кем он контактировал в реальной жизни – тем же Андреем Денисовым и «братом» Николаем. Например, из общения с первым из них Джонни извлёк для себя важный урок о том, зачем люди пьют алкоголь, со временем всё больше злоупотребляя им.
Джонни всегда почему-то испытывал сильное возмущение, когда недалёкие, как ему представлялось, обыватели, ругали «алкашей» на чём свет стоит, называя их слабыми, безвольными людьми. И, будучи способным благодаря своему прогрессивному подходу к исследованию реальности видеть дальше и глубже их, понимал, как «бухло» давало возможность Андрею чувствовать себя сильным. Ведь росший в хулиганском районе Андрей попросту не мог себе позволить быть таким трусливым, как Джонни – тогда он попросту был не выжил в окружавшей его беспощадной среде обитания, нетерпимой к любым проявлениям физической или моральной слабости. И в то же время, отдавая себе отчёт в том, насколько важна роль наследования как на генетическом, так и на поведенческом уровне (когда знания передаются через явное или невольное обучение детей родителями, передающими как модель сценарии реагирования на те или иные жизненные ситуации), Джонни понимал: Андрей не виноват в том, что ему досталась неадекватная враждебной внешней среде бандитского района тревожная конституция нервной системы. Ведь отец Андрея, как оказалось, всю жизнь вынужден был сталкиваться с симптомами «ВСД».
Однако родитель долгое время находился под могущественной защитой от недуга, используя другое проверенное опытом тысячелетий средство (способствовавшее также чудесному исцелению Н. Куровской – лидера сообщества вк, чьи высказывания вызывали сильное омерзение у Джонни как виктимблейминг, подавление личной свободы и вообще шарлатанство), а именно, растворение своего индивидуального невроза в (говоря языком Фрейда) коллективном.
Религия очень действенно защищала отца Андрея от мучительных тревожных терзаний до одного крайне неприятного разговора с сыном. Слушая рассказ товарища об этом, Джонни пытался понять его мотивы тогда, в ходе того накалённого диалога с родителем. Вероятно, вполне осознанно или нет, но Андрей хотел найти для себя моральную опору в вере, подобную той, которая имелась у его отца. Но в то же время, сильно сомневаясь в устоях (и, возможно, стыдясь этого), пытался доказать себе их справедливость от противного, бросая им вызов. Слушая отца, утверждавшего:
«Бог справедлив, Андрюша. Ему известны все наши помыслы и поступки. Он видит, кто обижает слабых, и воздаст каждому за содеянное им. Но в то же время, Бог милосерден. Поэтому, даже если ты, влекомый соблазнами века, выбрал в жизни неправедный путь, ещё не поздно остановиться и покаяться…»,
с презрительной насмешкой Андрей вопрошал:
«Послушай, отец. Знаешь, завтра я собираюсь навестить одного лоха. Заберу у него всё самое ценное, а он сам мне это всё покажет и отдаст, дрожа, как бы я его не убил. И где же тогда будет твой Бох? Почему Он не протянет мощную руку свою и не защитит эту несчастную овцу, покорно ожидающую своей участи, а? Отец, ответь мне?»
После этого тяжёлого разговора жизнь отца Андрея резко переменилась к худшему. Его казавшаяся ещё вчера незыблемой вера словно надломилась, расколотая циничными доводами сына. Не в силах совладать со своими переживаниями, он стал пить. Сначала эпизодами, а потом, видимо, под влиянием опустившегося на него осознания своей греховности и слабости духа всё чаще. Он сначала даже не знал о том, что на следующий же день после злополучного разговора такого уверенного в своей крутости и безнаказанности Андрея арестовали (видимо, слова родительского увещевания всё же посеяли в грешной душе сына семена сомнения, и он не сумел хладнокровно и последовательно осуществить задуманное, или Джонни, категорически не веривший во вмешательство высших сил не знал, как ему ещё объяснить случившееся). Когда же пьяненький папаша всё же нечаянно узнал весть, от которой его тщательно оберегали окружающие (справедливо догадываясь, как она буквально добьёт его), он в редкие моменты протрезвления стал беспощадно винить себя в том, как мало сделал для того, чтобы наставить оступившегося наследника на праведный жизненный путь; от невыносимости осознания этого отец Андрея стал уходить во всё более лютые запои, пока, наконец, не умер от инсульта. Сыну же, на тот момент отбывавшему срок, не суждено было его больше увидеть, а когда он, наконец, вышел на свободу, время от времени одолевавшее его невыносимое чувство раскаяния и вины перед отцом, которого уже было не вернуть, толкало теперь уже Андрея искать утешения на дне бутылки.
Дата добавления: 2021-02-10; просмотров: 36; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!