Шкала жизненного стресса Холмса – Рея 13 страница
Джонни находил в этом плане показательным то, как бета-адреноблокаторы задвинули на задний план в лечении артериальной гипертензии. Хотя эти препараты несколько уменьшали смертность (зачастую аритмическую, вегетативно обусловленную) мужчин, перенесших инфаркты миокарда, они не защищали от инсультов. В этом плане более перспективными оказывались лекарственные средства, воздействующие на долгосрочные механизмы регуляции давления, такие как ингибиторы АПФ и блокаторы ангиотензиновых рецепторов и не затрагивающие непосредственно (нор-)адреналиновую «скорую помощь», защищающую в какой-то мере от острых эпизодов ухудшения мозгового кровоснабжения.
Многие женщины оказывались вынужденными со временем испытать на себе оборотные стороны своей относительно более долгой продолжительности жизни ввиду сурового и беспощадного закона природы, согласно которому нервные клетки не только не восстанавливаются, но главное – не делятся! Как у человека есть через некоторое время после рождения около восьмидесяти шести миллиардов нейронов (и примерно столько же служебных глиальных клеток, как выяснила одна тётенька из Бразилии; Джонни восхищался трудолюбием этой женщины, терпеливо пересчитывавшей нервные клетки, когда её соотечественницы смотрели сериалы) – новых не будет; они лишь вымирают даже при самом нормальном стечении обстоятельств, скажем, по двести тысяч в день, и их становится всё меньше.
|
|
|
Когда у ВСД-шницы происходит компрессия магистральной артерии, питающей кровью голову, она может сильно «получить по мозгам» два раза: сначала наступает кислородное голодание/ишемия, а затем, когда циркуляция восстанавливается («реперфузия») ущерб может быть нанесён за счёт «активного кислорода»/свободных радикалов. В результате, может иметь место многократный более массовый по сравнению с нормальным «падёж» нервных клеток.
И, как итог, со временем мы видим бабушек с отсутствующим взглядом, которых возят на инвалидных колясках. Дедушкам, конечно, такое не то чтобы не грозит, но просто они к тому времени, как правило, после своих инфарктов уже давно уехали на других тележках в мир иной, а потому большинству из них не «светит» дожить до такой деменции. Как говорится, кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
Об этих и других подобных жизнеутверждающих перспективах (к симптоматике ВСД могли вести разнообразные патологические механизмы – выше приведены лишь пара иллюстративных примеров) Джонни очень хотел рассказать тем, кто любил на стенах групп контактика разглагольствовать на тему «от ВСД не умирают». И в то же время из «социальной психологии» он знал: если ты действительно хочешь в чём-то убедить людей, увлечь, повести за собой, то мало просто их напугать – за это его и так уже повсюду люто ненавидели в соответствующих тематических сообществах. Нужно было также показать страждущим выход из сложной ситуации, причём такой, который будет эффективно работать. Дело оставалось, таким образом, за «немногим» – найти его самому! Но для этого, как ему представлялось, нужны в первую очередь основательные, глубокие и разносторонние знания.
|
|
|
Поэтому второй важнейшей составляющей в деятельности Джонни должно было стать серьёзное и бескомпромиссное самообразование. Для претворения её в жизнь он снова откопал у себя дома книжку «Медицина для идиотов» и более простую и тонкую «Медицина для полных идиотов», которые и раньше пытался читать, но не смог осилить. Ведь не менее остро, чем обиду по поводу изгнания из групп вк, Джонни также чувствовал недостаточность знаний, в которых так нуждался.
Да, ему было очень сложно: он практически ничего не понимал и не мог запомнить, да к тому же ещё то и дело находил в читаемой книжке страшные болезни, от которых сразу же начинал жутко бояться умереть в самом ближайшем будущем. Но в то же время у него была цель, ради которой стоило терпеть эти невзгоды.
|
|
|
Так прошло несколько месяцев, пока однажды Джонни вдруг внезапно не почувствовал: у него творится что-то совершенно неладное со зрением! И не стоит даже пытаться себя обманывать и успокаивать. К сожалению, это была вполне реальная и серьёзная проблема. Ужасная мысль о том, каково это остаться совершенно слепым, особенно когда у тебя нет на белом свете никого: ни родных, ни друзей, не давала ему покоя. А потому уже на следующий день после осознания этого безрадостного обстоятельства Джонни сидел на приёме у окулиста в поликлинике №666. Нет, разумеется, у него по-прежнему не было оснований приходить в восторг от этого заведения, но идти ему всё равно было больше некуда.
Безрадостные ожидания Джонни снова подтвердились, и в который раз его страдания от неизлечимости своей болезни усугублялись моральной тягостью от её непонятности даже для докторов (подробнее изложение этой истории см. в «ВСД: Психолухи вас обманывают!»):
Сначала окулист сказал ему в сердцах: «Да не знаю я, что у Вас такое случилось с глазами! И не пытайте меня больше по этому поводу! Если считаете это следствием своего общего заболевания – идите к неврологу!»
|
|
|
Потом Джонни десять раз подставлял свою задницу для уколов якобы чудодейственного отечественного средства под названием «Мексидол», искренне недоумевая при этом: «интересно, они действительно надеются ЭТИМ вылечить мои глаза?!»
Наконец, когда очевидное (относительно бесперспективности пытаться исправить его зрительную патологию сомнительным лекарственным препаратом) выяснилось, его отправили в соседнюю поликлинику № 1332, где невролог «более высокого уровня», как официально обозначался её статус, небрежно выслушав, заявила ему следующее: «пусть Ваша доктор изыщет возможность сделать МРТ, и если там ничего страшного не найдут – идите к психотерапевту».
Как и следовало ожидать, в итоге Джонни пришлось «лезть в трубу» (испытав в ней «для полного счастья» паническую атаку!) в левой конторе за свои последние деньги, где его ещё и обманули на пятьдесят рублей! Районная же невролог, разумеется, ничего не изыскала, кроме выданной в итоге своему пациенту настоятельной рекомендации «посетить психотерапевта». Последнее особенно впечатлило, точнее, возмутило Джонни, когда она обмолвилось про «работу» с упомянутым специалистом, а не просто выписку психотропных препаратов. Для него это был культурный шок: ему не верилось, каким образом человек, хоть с каким-нибудь медицинским образованием может верить в перспективу лечить отёк и прочие патологические изменения внутри глаз одной болтовнёй! Они меня совсем за идиота держат, что ли?! – удивился он про себя.
Поэтому не удивительно, что после такого афронта Джонни в который уже раз проклял поликлинику №666 вместе с её постоянными обитателями, снова сделав вывод о бесперспективности для себя посещений этого отстойника медицины, и принял для себя твёрдое (или, по крайней мере, так ему казалось) решение не посещать более это злосчастное заведение без крайней необходимости. Он решил сосредоточиться как можно больше на том, чтобы в недолгое время оставшееся время, отведенное ему судьбой, сосредоточиться на решении важных задач, главной среди которых он считал изучение своей загадочной болезни.
Так прошёл примерно год. Невзначай задумавшись как-то над тем, как много времени уже истекло, Джонни горестно осознал, как мало ему удалось успеть. Сколько всего было вокруг, чего он не знал и даже не понимал! Сторонников тоже так толком и не нашлось совершенно. Собеседники в группах вк по большей части крутили пальцем у виска. А часики-то тикали! Его зрение за последний год заметно ухудшилось. Читать напечатанный текст становилось всё труднее, да и на экране не очень. Всё тяжелее угнетала мысль: «я совершенно не хочу так скоро ослепнуть!»
В сложившихся обстоятельствах Джонни пришлось принять непростое решение: дать медицине ещё один шанс помочь ему поправить основательно пошатнувшееся здоровье. Тем более для этого неожиданно подвернулось благоприятное, как ему вначале показалось, обстоятельство. А дело было так:
Джонни регулярно получал в один из своих многочисленных электронных почтовых ящиков информационный спам из института, где когда-то работал вместе с тем самым евреем Сашей. Точнее, по лености и тупости своей Джонни так до сих пор не разобрался, как отписаться из тамошнего списка рассылки. Прежде же чем удалить скопом накопившиеся в ящике письма, Джонни зачем-то проглядывал по диагонали их заголовки с шальной мыслью «а мало ли, вдруг там найдётся что-то интересное для меня?»
И вот однажды так он заметил письмо, в теме которого стояли слова «прикрепление к поликлинике». Нет, разумеется, мимо *такого* Джонни с его болезненным интересом к системе здравоохранения просто не мог пройти! А когда он пробежал глазами содержание, сообщение заинтриговало его ещё больше. Смысл послания сводился к следующему: сотрудников института приглашали прикрепиться в рамках системы обязательного медицинского страхования (ОМС) к поликлинике №2022, дабы помочь ей не утратить ведомственный статус из-за малого числа пациентов. В свою очередь, данное учреждение сулило своим будущим пациентам уникальную возможность обследоваться в «оснащённом по последнему слову техники научно-исследовательском диагностическом центре».
Конечно, имей Джонни в те минуты возможность хоть немного рассуждать критически, он бы задался вопросом: «а зачем, интересно, тогда такая элитная поликлиника клянчит, чтобы к ней приписывались?! Ведь если действительно там всё обстоит так шикарно, то от одних многочисленных сотрудников института отбоя быть не должно!..» Но увы! Джонни в порыве радостной надежды опять повёл себя так, как и прежде всякий раз, когда его обманывали, а случалось это так часто, что он мог вполне претендовать на звание «заслуженный лох Российской Федерации»…
Следуя инструкции, приведённой в письме, Джонни на следующий же день приехал в профком института с заявлением… Потом какое-то время он об этом даже не думал, считая происшедшее странным курьёзом: «Ну конечно же, они там сразу разобрались, что я давно не их сотрудник!» Но каково же было его удивление, когда однажды, заглянув вообще по совсем другому вопросу на «портал городских услуг», он увидел там поликлинику №2022 в качестве организации здравоохранения, к которой был прикреплён!
Несказанно обрадованный, Джонни тут же решил записаться к окулисту. Из трёх доступных докторов он выбрал Веру Никифоровну Котейкину, о которой в интернете имелся очень положительный отзыв: «Очень хорошая и внимательная врач. Была у нее на приеме, спасибо большое». Джонни, правда, немного насторожила заключительная фраза: «Надеюсь, она еще долго будет работать в поликлинике». Подобно тому, как обычно долгих лет желают тем, кто уже прожил немало и потому может скоро откинуться, здесь явно виделся намёк на почтенный возраст «доброго и внимательного» доктора. Осознав этот момент, Джонни вначале сильно забеспокоился: «Смогут ли её старческие глаза разглядеть, в чём непорядок с моими, а утомлённый годами мозг понять смысл и значение увиденного?!» Однако тут же застыдился собственного эйджизма/геронтофобии, а потому не стал уже пытаться перезаписываться к другому специалисту, а лишь решил надеяться, что у Веры Никифоровны ещё остались, как говорится, порох в пороховницах и ягоды в ягодицах.
В день приёма вначале дела, казалось, пошли удачно. Джонни на удивление для самого себя уверенно сообщил регистраторше, заводившей карту, что он сотрудник института. Потом, правда, Джонни слегка растерялся, когда она спросила про должность. Ведь в своё время он работал в этом институте лаборантом. Но какую должность назвать сейчас? Сорокапятилетний лаборант?! Как-то не комильфо! Это звучит хуже, чем сорокапятилетний «девственник», что применительно к нему, конечно, также было несомненной правдой, однако проверить последнее они уж точно, к счастью, никак не могли!
Но думать долго над вопросом о собственной должности также было недопустимо – такое не может не настораживать. А потому Джонни был очень доволен собой, когда с несвойственной ему непринуждённостью и удивлённый собственной находчивостью проворно ответил: «старший преподаватель». Окрылённый своей удачей, он поднялся на второй этаж и направился бодрым шагом к кабинету.
Подходя к заветной двери, Джонни заметил около неё бабульку в белом халате, распекавшую на повышенных тонах привлекательную, модно одетую девицу. Джонни уселся напротив и принялся слушать их разговор, пялясь на молодую женщину.
Сам повышенный, немного эмоциональный тон доктора Котейкиной в этой беседе произвёл на Джонни сильное впечатление. Ему казалось, врачи, ведущие себя подобным образом, ушли в прошлое вместе с динозаврами. Ан, нет, оказываются, встречаются ещё такие экземпляры, пусть уже и в почтенном возрасте!
Джонни прислушался к разговору. Вера Никифоровна горячо внушала девке, что её первым приоритетом в сложившейся ситуации должно быть правильное лечение, а не то, что мазь ацикловир мешает наносить косметику! Интересно, на кого она в этом институте учится, а главное, каким местом, если ей тушь важнее, чем глаза?! – цинично подумал Джонни. Эта мысль, однако, у него вскоре сменилась другой, в которой он уже тревожился о себе. Получается, у неё герпетический кератит или подобное?! Это ведь штука заразная! Теперь Джонни уже жалел о том, что уселся так близко к девице, почти уткнувшись носом в её юбку и с энтузиазмом заядлого фетишиста вдыхал приятный аромат дорогого парфюма. Однако отодвигаться было поздно, да и глупо – как это будет выглядеть?
А тем временем Вера Никифоровна завершила разговор с девкой, и, повернувшись к Джонни, улыбнулась приветливо: «Вы ко мне? Заходите, пожалуйста!..» А потом, когда он робкими шагами вошёл в кабинет, добавила: «Присаживайтесь. Рассказывайте, с чем пожаловали…»
Но, как назло, именно в этот момент Джонни остро почувствовал в своей голове пустоту, словно все мысли вдруг покинули её, оставив лишь одну, дурную и беспокойную: «А не заразила ли меня случайно эта смазливая студентка?!» И тут же в его болезненном разуме завертелась ещё большая глупость: «В то время как нормальные, «настоящие» мужики заражаются от таких девок венерическими болезнями, я теперь боюсь ослепнуть из-за того, что пялился на неё со слишком близкого расстояния! Грёбаный позор!»
Джонни попытался взять себя в руки. Ведь, в конце концов, он пришёл сюда говорить совсем не о той ерунде, которая в те секунды была у него на уме! Однако с самообладанием в подобные моменты, у него, видимо, так и не сложилось, так как начал разговор он в итоге с ужасной глупости. Нет, в теории, конечно, Джонни прекрасно понимал, как бесит или как минимум негативно настраивает многих врачей, когда пациент сразу с порога заявляет, какие ему нужны диагностические исследования. И, тем не менее, на приёме у доктора Котейкиной почему-то первым делом пробормотал: поскольку у меня серьёзные проблемы со зрением, можно мне внутриглазное давление измерить? И тут же, словно осознав несуразность своей ошибки и спеша хоть как-то её загладить, добавил: «просто в другой поликлинике, где я был в прошлом году, мне окулист сказал регулярно за этим следить…»
Когда Джонни завершил эту свою вступительную тираду, Вера Никифоровна дружелюбно – снисходительно посмотрела на него таким взглядом, какого обычно удостаивают ипохондрически – истеричных барышень, и сказала: «Да вы не беспокойтесь так, пожалуйста, голубчик! Давайте, вы мне для начала расскажете, на что жалуетесь, и тогда уже можно будет решить, действительно ли у вас столь серьёзные проблемы, как вы о них переживаете, договорились? А в случае чего и давление измерим, если нужно, глазки ваши посмотрим…»
Услышав такое благожелательное предложение, Джонни принялся судорожно перебирать в уме, с каких из мучивших его многочисленных зрительных симптомов лучше начать. Ведь понятно, что всё рассказывать слишком долго – бабка слушать устанет! К тому же, нужно фильтровать, так как если он расскажет прямо о том, что больше всего беспокоит, типа того как видит свои отражения в стенах, врачиха ему может сказать: «Ой, а вот с этим Вам не ко мне! Идите, пожалуйста, в шестой кабинет – психиатр у нас там принимает!»
Когда Джонни, наконец, выбрал симптом, представлявшийся ему наиболее подходящим, поскольку сразу же должен был навести бабку на мысли о глаукоме, ответ поразил его: «Ну и что здесь особенного? Я тоже в темноте вижу радугу вокруг фонарей. Сама никак не соберусь – надо бы и мне тоже как-нибудь внутриглазное давление измерить…» С этими словами она принялась смотреть офтальмоскопом сетчатку пациента, на время утратившего дар речи.
Наконец, немного пришедший в себя Джонни поинтересовался:
– Вы уверены, что увидите там всё что нужно без закапывания?
– Да. А что вы хотите, чтобы я там увидела?
– Не то чтобы хочу… Просто беспокоюсь, чтобы не проглядели, понимаете?.. (После небольшой паузы, во время которой он мысленно подбирал наиболее подходящий «зловещий» вариант, Джонни добавил:) Например, отёк оптического диска зрительного нерва…
– Да, вижу я ваш диск.. И то, что отёка там никакого нет.
Вера Никифоровна принялась терпеливо объяснять, чем отличается один случай от другого и как ей это видно. Немного даже пристыжённый Джонни подумал при этом: «Так подробно рассказывает, как будто у меня когда-то будет возможность самому посмотреть!» А бабуля-врачиха, тем временем, словно желая подколоть пациента (или, по крайней мере, так ему самому показалось), добавила: «Главное, в Ваших глазах я вижу СТРАХ, и поэтому у Вас зрачки, как советские пять копеек, если вы ещё помните, как выглядела эта монета!» Джонни, конечно же, сразу понял смысл сказанного: Вера Никифоровна так прозрачно намекала, что могла неплохо видеть «дно» его испуганных глаз и без закапывания мидриатика!
Джонни теперь уже стеснялся спросить про пульсации вен, по которым (или, точнее, по их отсутствию) можно было сделать предположение о повышении внутричерепного давления. Но когда Вера Никифоровна заявила, что не видит у него с глазами ничего особо страшного, Джонни не удержался и спросил: а как же ангиопатия?!
Но смутить этим бабушку – ветерана офтальмологии ему не удалось нисколечко. Вера Никифоровна выразительно хмыкнула, пожала плечами и сказала тем (неприятным уже для Джонни) снисходительным тоном, которым объясняла про отёк диска: «И что здесь особенного?! Вы знаете, ко мне каждый год приходят сотни студентов. В основном не с жалобами на плохое зрение, заметьте, а вроде как здоровые, на профосмотр! И среди них у каждого второго ангиопатия! А им по двадцать лет всего! И знаете какова, я думаю, наиболее вероятная причина? Потому что вы (Вера Никифоровна сделала ударение на этом местоимении, словно желая подчеркнуть множественное число и общность по данному пункту Джонни с приходящими к ней на осмотр студентами) сидите вот так... (Доктор очень выразительно изобразила ужасно сутулую «задротскую» позу, в которой Джонни не мог не узнать себя, сидящего за компьютером, а потому даже невольно виновато улыбнулся). И у вас при этом могут сдавливаться позвоночные артерии, проходящие в шейном отделе по специальным каналам, образованным поперечными отростками. Активируется вегетативная нервная система, запускающая компенсаторную реакцию в ответ на угрозу ишемии ствола головного мозга. Усиливается напор по сонным артериям, повышается артериальное давление. В свою очередь, артерии сетчатки сужаются, как защитная мера…»
Джонни был впечатлён услышанным. Ведь он даже не говорил Вере Никифоровне ни слова про свои позвоночные артерии! Джонни также поймал себя на интересной мысли, показавшейся ему очень примечательной. По сути дела, с точки зрения (пусть и немного стариковской по стилю, из серии «компьютеры зло, не нужно за ними долго сидеть!») Веры Никифоровны он был в какой-то мере повинен в своей болезни. И Джонни, как ни странно, частично даже внутренне соглашался с этим. Когда же психолухи и иже с ними заявляли ему: «Ты болеешь, т.к. твоё тело в такой форме сообщает тебе, что ты неправильно живёшь», его это ужасно бесило! Получалось, признать себя ленивым раздолбаем, не способным последовательно заботиться о своём драгоценном слабом здоровье, оказывалось не так невыносимо для его ранимого ЭГО, как признать себя неправильным человеком, личностью в целом!
Дата добавления: 2021-02-10; просмотров: 26; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!