Шкала жизненного стресса Холмса – Рея 10 страница
При этом Джонни, конечно, до некоторой степени раскаивался в своей неразумности, из-за которой в своё время безвозвратно уничтожил материалы, потрясающую ценность которых для его теперешней деятельности он тогда «по молодости, по глупости» не сумел достойно оценить. Абсурдный сбой в рациональности собственного мышления, толкнувший его на столь обидно неосмотрительный поступок, сам Джонни характеризовал как «экзистенциальный парадокс логики атеиста». Он с детских лет много думал о смерти, и в первую очередь о том, чем она больше всего пугала его: «Мой поток сознания прервётся навсегда. Я никогда уже не сумею ни о чём подумать, узнать новое и т.д.» Грубо говоря, как когда лампочка перегорела и уже не сможет засветиться снова. Казалось бы, какая разница ему будет тогда, кто о нём какие мысли подумает? Ведь он же абсолютно точно никогда уже об этом не узнает! Да если бы у него имелась возможность воскреснуть хоть в каком-то виде, наверное, плевать тогда уже на любой позор или подобное!
Однако почему-то всё же такой «эпикурейский» аргумент нисколько не успокаивал Джонни. Видимо, в тех следах деятельности, которые останутся после него, он хотел видеть некое символическое продолжение себя – увы, единственно доступное смертному человеку. И в этом контексте мысли о перспективе не оставить потомкам («духовным», разумеется, учитывая своих детей у него быть не могло) кроме сплошного позорища и поводов для насмешек были для него невыносимыми. По этой причине Джонни боялся даже качать порнушку с торрентов, представляя, как наследники его компьютерной техники будут веселиться, с интересом разглядывая материалы его смачной коллекции, ориентированной в основном на фетишистов со специфическими наклонностями, одним из которых, очевидно, являлся он сам (и притом довольно махровым!).
|
|
|
Сходные чувства Джонни испытывал, также представляя себе, как после его безвременной кончины (в высокой вероятности которой в ближайшее время при его слабом здоровье он нисколько не сомневался!), найдя в его компе чужие материалы заведомо конфиденциального характера (которые он, разумеется, не имел абсолютно никакого морального права таким подлым образом себе копировать) его посмертно морально осудят, и у него по очевидным причинам тогда уже не будет совершенно никакой возможности оправдаться или хотя бы как-то объяснить своё ужасное поведение.
Ситуация ещё как назло усугублялась тем, что Света не раз беседовала с ним о смерти. Она даже призналась ему в том, как её к изучению клинической психологии и психотерапии, а затем к работе с самоубийцами, привёл собственный страх перед «последней чертой», отделяющей человека от вечного небытия. Такие откровения Светы заинтриговали Джонни. Он думал: конечно, помирать почти никто не хочет, но всё же безумно интересно, почему некоторые этого так диспропорционально сильно боятся, пытаются научиться контролировать свой страх… даже выбирают ради этого для себя соответствующий род деятельности. Именно Света, кстати, тогда рекомендовала ему почитать книжку И. Ялома «Экзистенциальная психотерапия».
|
|
|
Джонни также очень удивила её реакция, когда он рассказал, как помимо страха смерти ему ещё доставляет значительный дискомфорт неотступно преследующее его с детства ощущение «постоянного плохого самочувствия», которое, по его словам, один умный доктор назвал «нереальностью окружающего». Света тогда сразу как бы понимающе кивнула головой и сказала: «Да, такое бывает у многих страдающих неврозами…» Джонни комментарий сразу не понравился, и он поспешил уточнить: «Я не знаю, как там у кого из тех, с кем ты имела дело, но у меня это следствие физического заболевания, с которым мне когда-нибудь хочется разобраться, поскольку, во-первых, оно, несомненно, подрывает моё здоровье и наверняка убьёт ещё до старости, а во-вторых, постоянно терзает меня этим ощущением, разделившим со своим приходом мою жизнь на «до» и «после». В ответ на это Света улыбнулась, будто немного даже грустно, и сказала: «Эти тоже все уверены полностью у них непременно тяжёлый смертоносный недуг органического происхождения, потому что психологические корни без помощи специалиста самому проблематично выяснить и признать». После этого сказала: «Как-нибудь, когда у тебя будет лучше с деньгами… я понимаю, как сейчас с этим сложно, конечно, но зато тогда ты сможешь почувствовать себя другим человеком, и будут другие возможности, поэтому не стоит затягивать… Я тебе очень советую начать пробовать терапию… Станет гораздо легче, другое качество жизни, вот увидишь…»
|
|
|
Когда Джонни услышал такую рекомендацию, он так обалдел, что даже не сообразил сразу, смеяться ему или приходить в ярость. Промелькнула мысль: «Она правда настолько недалёкая?! Серьёзно думает я буду платить деньги, за которые вынужден работать несколько дней, такой же дуре за час фантастических высеров о том, как я сам якобы себе надумал свою болезнь – ведь какие ещё у этих психолухов могут быть интерпретации?! Ну и ну!.. Я её гораздо умнее считал!..»
|
|
|
Видимо, заметив озлобленный, если не сказать свирепый взгляд собеседника, Света решила пока дальше не пытаться развивать тему (возможно, как посчитал Джонни, не желая терять такого полезного человека, хотя в данной ситуации имел место тот редкий случай, когда взаимодействие с другими людьми было подлинно взаимовыгодным, а не происходило так, чтобы его просто использовали)…
Но, как бы там ни было с перспективами его личной психотерапии, после задушевных бесед на столь серьёзные и порой довольно мрачные темы, у него сформировался своего рода мысленный рефлекс на тему memento mori применительно ко всему, что было связано с данным человеком, и это в итоге стало аргументом против того, чтобы хранить её неблаговидным образом добытые конфиденциальные данные. Чтобы не было и мысли потом «дать задний ход», Джонни даже выполнил низкоуровневое форматирование диска, исключающее перспективы восстановления, хотя обычно не любил процесс уничтожения информации, вызывающий у него неприятные ассоциации с безвозвратностью, сродни финалу человеческой жизни…
Потом, много лет спустя, пытаясь выудить в своей дрянной памяти обрывки уничтоженных материалов (и очень боясь переврать важные вещи, как неизменно случается в подобных ситуациях) он не мог себе простить подобного малодушия, как и удаления с компьютера текста книжки «Последний танец», очень заинтересовавшей его, но в то же время пугавшей своим содержанием. В конце концов, он мог где-нибудь спрятать эти документы в запароленном архиве, который хранить в скрытой папке (нужно только где-то тогда записать волшебное слово, и адрес, учитывая его «привычку» всё забывать и терять!) И это стоило тех небольших усилий – ведь ценность спасаемых таким образом уникальных и познавательных материалов была на самом деле, объективно для него гораздо выше каких-нибудь роликов с порнушкой, скачиваемой, простите, на «пару раз подрочить».
В итоге, с горем пополам, Джонни удалось восстановить из памяти некоторые конкретные симптомы, беспокоившие клиентов Светы, упорядоченные им для удобства перечисления по системам организма, начиная со зрения (потеря которого пророчески очень пугала его, ещё с тех времён, когда на плакате у кабинета окулиста в детской поликлинике он с ужасом рассматривал множество острых предметов, воткнутых в глаз ребёнка; наверное, нынешние психолухи бы сказали советские медики подобными изображениями травмировали психику впечатлительных детей, таких, как в своё время маленький Джонни,– цинично думалось ему теперь).
Джонни не удивлялся тому, как у многих пациентов «клиники неврозов» летали перед глазами «мушки» или «мошки». Сам Джонни страдал от таких зрительных помех со времён своей юности, когда он не раз, перепуганный, ходил к офтальмологу районной поликлиники, пытаясь узнать «насколько это опасно». Смущённая врачиха тогда могла лишь сказать уклончиво про «следствие общего заболевания», мол, попробуй с этим к неврологу – однако с последней он к тому моменту уже достаточно испортил отношения, сначала жалуясь ей не раз на ужасное самочувствие, а затем пытаясь получить справку для поступления в вуз. В итоге Джонни на какое-то время «успокоил» себя тем, что прежде умрёт от проблем с другими органами, например, той же печенью, нежели ослепнет от мушек, или точнее от вызвавших их появление нарушений в организме.
Однако помимо всякой дряни (мушек, полупрозрачных «проволочек» и т.д.), летавшей перед глазами и соответственно (как он начал понял, достигнув некоторого, хотя и по-прежнему совершенно недостаточного и потому неудовлетворительного понимания соответствующих патологических процессов) плавающих в стекловидном теле, пациенты клиники неврозов также жаловались на многое другое со стороны зрения. Теперь, пытаясь рассказать об этом в группах вк, Джонни оставалось лишь мучительно раскаиваться в удалении материалов, полученных от Светы, а также сокрушаться о своей ужасной памяти, в которой никакие систематические знания особо не задерживались, за исключением лишь, пожалуй, самых пугающих образов (Иногда Джонни предпочитал говорить об этой своей проблеме в нейроанатомических терминах, мол, он запоминает не гиппокампом, как нормальные люди, а миндалевидным телом, отвечающим за долгосрочную фиксацию негативных эмоций). В его воспоминаниях из прочитанных тогда эпизодов остались лишь некоторые особенно устрашающие. Например, описания «видений». на которые жаловались некоторые. Сюда относились «тараканы» или прочие мелкие насекомые и вообще животные, как бы ползавшие у некоторых (в основном) в периферическом поле зрения, странные мерцания или мелькания поблёскивающих объектов. Эти образы врезались в его память, поскольку впервые узнавая про них из историй пациентов, Джонни с ужасом думал: «Неужели и я стану таким?! А вдруг и у меня такие глюки не за горами?!» Какое-то число больных в клинике неврозов жаловались также на «зрительные искажения», природу которых Джонни либо в своё время не удосужился уточнить, либо попросту не запомнил, и скорее первое (иначе, наверное, напугался бы так, чтобы сохранить в памяти хотя бы общую идею).
Со стороны органов слуха у многих подопечных Светы в ушах шумело (возможно, как в советской ночной ТВ-передаче «не забудьте выключить телевизор» или как-то иначе) и даже дребезжало…
Много жалоб было на боли в шее и вообще «позвоночнике», а также «в области сердца». Но, как ни странно, в тот период Света до некоторой степени смогла убедить Джонни в возможной психофизиологической природе таких явлений. Точнее, дело даже было скорее не только и не столько персонально в ней, а в том, что у Джонни с тех пор как он всерьёз стал интересоваться этой проблематикой (связи материального, т.е. «физического», физиологического и ментального в генезе различных соматических симптомов), в голове завёлся своего рода «дух противоречия», отражающий точку зрения, оппозиционную его собственной. Джонни называл его своим «внутренним психолухом» (в дальнейшем – ВП, не подумайте, пожалуйста, что Владимир сами понимаете кто) и часто вёл с ним горячую, непримиримую полемику внутри своей башки. Другим людям, конечно, можно было убеждённо сказать: я не верю во всякую там психосоматику и тому подобную ерунду! Но смысл обманывать себя самого?! Поэтому частенько приходилось вести напряжённую дискуссию со своим непримиримым внутренним голосом. И тогда в голове Джонни завязывался продолжительный «сократический диалог», словно в ней происходила пирушка (συμπόσιον, в латинском написании symposion, откуда, видимо, пошли наши слова типа симпозиум) древнегреческих педерастов... простите, философов, дружно насиловавших его мозг в поисках истины, которая, как всегда, оказывалась «где-то там»…
Например, применительно к скелетно – мышечным симптомам типа дискомфорта в груди полемика могла выглядеть примерно таким образом:
ВП: Твой любимый «остеохондроз» – диагноз, которого нет нигде в цивилизованном мире – совковый миф, изобретённый тогдашними некомпетентными врачами, видимо, из соображений политической целесообразности. Ведь у строителя коммунизма не может же быть невроза! Так волнующие тебя «проблемы с позвоночником» возникают вследствие твоей постоянной тревожности, а отнюдь не потому, что, как ты себе внушаешь, «там генетически дефективная ткань плохая сама по себе». Она просто не предназначена природой находиться в постоянном стрессе, который ты сам себе создаёшь. Когда вследствие непрерывного психоэмоционального напряжения твои мышцы скованы спазмом день за днём, год за годом, то никакой здоровый хребет такой нагрузки не выдержит – он просто на это не рассчитан. В нормальных условиях дикой природы если тебе как слабому животному повезёт спрятаться от хищника, и он себя не сожрал, то стресс спадает. Но в данном случае ты не можешь убежать от себя, от дури в своей башке, терзающей не только голову, но и весь твой организм… Так происходит, когда у тебя нет достаточных навыков преодоления твоих насущных проблем. В этом плане задача <психо>терапевта заключается в том, чтобы научить клиента эффективному решению жизненных задач. Тогда непродуктивное соматизируемое внутреннее напряжение уходит, давая твоему телу возможность почувствовать себя комфортно. Но этим очень важно начать заниматься своевременно, не откладывая в долгий ящик обращение за помощью к специалисту, пока не начали развиваться или по крайней мере не зашли слишком далеко развивающиеся на почве психосоматики уже реальные заболевания, которых ты так боишься.
Дж: Ах, ну конечно же, у меня дефекты ткани от «психоэмоционального стресса»! Только ничего, если я уже родился кривой?! Когда моя мама впервые увидела своего новорождённого ребёнка, то (как она мне зачем-то рассказала на закате своих лет) в ужасе всплеснула руками и сказала: «какой урод!» Интересно, как я успел так себя механически деформировать нервным напряжением, едва вылезя из пи***?!.. Не иначе, занимался этим ещё в утробе матери!..
ВП: Примечательно, как родители – невротики своими неосторожными высказываниями травмируют своих детей с такого раннего возраста, а потом удивляются, какими те вырастают!
Дж: Какое всё-таки у вас мозг**б*в любопытное восприятие ситуации, однако! Больше смущает не когда, допустим, родился ребёнок с синдромом Дауна, а если мать в закономерном порыве негативных эмоций его идиотом назовёт – тут сразу прямо «ой, всё», психическая травма на всю жизнь, детерминирующая дальнейшее развитие!
ВП: А тебя не настораживает, как кое-кому проще себя уродцем с рождения назвать, лишь бы не утруждаться ответственностью за свой невроз?! «Я калека от природы! Пожалейте меня! Позаботьтесь обо мне!» Удобная позиция, не правда ли?! Вот она, вторичная выгода!
Такой диалог Джонни с внутренним психолухом в его голове мог продолжаться довольно долго (с обсуждением того, как сулившиеся Джекобсоном плюс двадцать лет к жизни в результате систематических занятий мышечной релаксацией оказались по большей части мифом, а многих панические атаки кроют именно при попытке расслабиться и т.д., поэтому тут всё отнюдь не так просто), но если резюмировать основные пункты, они сводились к следующему:
В то время как нельзя полностью отрицать роль психофизиологических механизмов в возникновении и усугублении болей в спине и груди, изначальная их причина может заключаться во врождённых дефектах.
Подобным образом, неоднозначным может быть происхождение «шаткости», мучающей многих ВСД-шников. С одной стороны, значительный вклад могут вносить нарушения связи с проприоцепторами, сигналы от которых информируют мозг о положении тех или иных частей тела, например, конечностей. С другой – некую роль здесь может играть мышечное напряжение, возникающее под влиянием психоэмоциональных факторов или «ваготоническая» реакция на (ментальный) стресс (когда парадоксальным образом в условиях опасности идёт не симпатическая, а парасимпатическая активация; сигнал по блуждающему (vagus) нерву замедляет и заставляет слабей сокращаться сердце, в результате чего в голову приходит меньше крови и т.д.). Ведь не зря же много раз люди отмечали, как у них в условиях сильного душевного потрясения «земля уходит из-под ног».
Тем не менее, Джонни из общих соображений на основании имевшихся знаний очень сомневался в самой возможности вылечить/устранить шаткость таких масштабов как у него чисто психологическими методами, и даже не представлял, как могли бы выглядеть инструкции, способные дать хоть какой-то эффект в этом направлении. Он также хорошо понимал в некоторых случаях истинное направление причинно-следственных связей. Например, его акрофобия (боязнь высоты) стала бы гораздо меньше, если бы его так не качало из стороны в сторону даже на поверхности земли.
Как ни странно, знакомясь с материалами из клиники неврозов, Джонни не придал должного значения неоднократным упоминаниям «перебоев в работе сердца», видимо, сочтя, что у людей чувствующих подобное действительно имеется какой-то «невроз» или подобная «дурь в голове». Не понимая толком сути происходящего, он тогда рассуждал так (основываясь на своих скудных познаниях в физиологии): если бы сердце действительно сделало перебой, т.е. перестало сокращаться хотя бы на пару секунд, они бы сначала сознание потеряли, а потом и вовсе откинулись вследствие необратимых изменений в мозге в отсутствие достаточного кислорода. А раз они выжили, чтобы рассказать об этом, наверняка у них просто «ползали тараканы в башке», генерируя такие рассказы.
Между тем, Джонни считал важным акцентировать внимание на аспектах симптоматики, имеющих физический механизм. Так, некоторые пациенты клиники неврозов страдали от геморроя. Можно, конечно, взглянуть на данный вопрос эзотерически, мол, ВСД – ещё тот геморрой. Однако такой подход ничего ровным счётом не даст для лечения в отсутствие понимания реального механизма. А ведь геморрой – это в первую очередь сосудистая проблема. И может быть важно разобраться, где блокируется венозный отток.
Джонни отметил для себя в изучаемых им материалах «от Светы», как многие жаловались на «жуткую сухость рук, особенно в холодное время года». Он помнил, как мама ещё в детстве доставала его мазать руки кремом, «а то у тебя будут «цыпки»». Джонни тогда не воспринимал эти рекомендации всерьёз, считая их своего рода «проекцией», поскольку у самой родительницы имелась такая проблема. Однако с годами он убедился в справедливости предостережения.
Джонни также в своё время любил иронизировать над тем, как его мама часто и подолгу «сидела в луже» – он так называл, когда она отмачивала ноги в тазу. Но много лет спустя стал раскаиваться в своём бездумном ёрничестве, когда у него самого в возрасте лет так на -дцать меньше, чем когда-то у родительницы, ступни и пальцы ног превратились в сплошные «натоптыши».
Многие пациенты клиники неврозов жаловались на «метеочувствительность», которую психотерапевты того же учреждения с «высоты» своих «знаний» обычно расценивали не иначе как проявления невежества, суеверия и самовнушения.
У Джонни, однако, на сей счёт имелось особое мнение, и он находил в этом плане весьма иллюстративной следующую историю, происшедшую вскоре после начала его просветительской деятельности по проблеме ВСД в контакте. К нему за советом обратилась девушка по имени Катя, поскольку,
как она объясняла потом, он «производил впечатление действительно знающего человека». Джонни обстоятельно расспросил свою собеседницу о беспокоивших её симптомах, после чего постарался объяснить, как самые неприятные ощущения у неё возникают в связи с эпизодами ухудшения мозгового кровообращения. Потом подробно рассказал о том, какие меры можно предпринять, чтобы уменьшить не только непосредственные проявления, но и негативные последствия в долгосрочной перспективе.
Дата добавления: 2021-02-10; просмотров: 33; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!