Шкала жизненного стресса Холмса – Рея 7 страница
Джонни не мог не отметить с раздражением, как его собеседник плавно перешёл от якобы абстрактного примера на вполне конкретную личность. А Саша тем временем продолжал развивать свою идею сразу по нескольким сильно бесившим Джонни направлениям, с одной стороны, противопоставляя западный уклад «проклятому совку» (чем злил Джонни как ярого сторонника политического строя СССР), а с другой – и это раздражало ещё больше – указывал в качестве причины полностью и бесповоротно отравившего ему существование недуга «всё в голове», т.е. неправильные мысли и поступки:
«В цивилизованном мире, если человек видит, что вообще запутался и его жизнь идёт куда – то не туда, он отправляется к психотерапевту. И не видит в этом ничего зазорного! А не так, как у нас, когда люди всю жизнь в подобной ситуации ходят достают врачей, требуя непременно найти у них какую-нибудь «настоящую» (по их «просвещённому» суждению, разумеется) болезнь! И ты знаешь что интересно? Хотя в то же время очень печально, конечно, когда люди оказываются в итоге в такой ситуации по своему губительному для них же неразумию, если не сказать глупости! Со временем, причём даже раньше срока в среднем по сравнению с другими, нормальными людьми, теми, кто так не заморочен, у них действительно возникают и быстрее прогрессируют уже вполне реальные смертоносные болезни: гипертония, стенокардия, диабет и т.д. И ничего удивительного: ведь мысли – то материализуются! Словно незримые высшие силы в итоге посылают нам именно то, о чём мы их подсознательно просим, даже сами того не понимая! Поэтому я и сказал тебе о важности психотерапии как важнейшего средства понять, осознать и подкорректировать/проработать свои в корне неверные глубинные установки... Но у нас на Руси, к сожалению, такой подход к решению вопроса не в моде. Здесь, когда в нечастые моменты проблеска реального восприятия мира ты удручён своим бытием, принято пойти в ближайший винный магазин и купить самое доступное по цене (учитывая уровень трудолюбия и соответственно уровень дохода нашего народа) психотропное средство. После чего, разумеется, непременно сразу выжрать всю бутылку, беседуя «за жизнь» в компании себе подобных и постоянно вопрошая их «ты меня уважаешь?» Ну а потом, конечно же, лежать обоссанным где-нибудь за гаражами...»
|
|
|
Столь презрительное упоминание незавидного повседневного существования значительной части его соотечественников, среди которых весь такой чистенький, благородный, интеллигентный Александр представлялся ему инородным телом, до предела разъярило Джонни. Он гневно подумал: «Ты о каком народе, интересно, говоришь как «своём»?! Точно ничего не попутал, жидовская морда?! Нет, это НАШ, русский народ лежит под забором обоссанный, задолбавшись гнуть спину за несчастные копейки на представителей ТВОЕГО – ростовщиков грёбаных!..»
|
|
|
Однако если отодвинуть в сторону эмоции, эта мысль показалась Джонни слишком «нацистской», не выдержанной в стиле пролетарского интернационализма, а потому неправильной. И, разумеется, её никак нельзя было озвучить в разговоре с Сашей. А потому Джонни пошёл другим путём и произнёс, стараясь сделать свой тон как можно более язвительным:
«Я не знаю, где ты умудрился нацеплять на извилины своего мозга столько изощрённого эзотерически – фрейдистского высера, но он совершенно некорректен и несправедлив как в целом по существу, так и применительно ко мне лично. По твоей версии, мне стало плохо, когда я понял, как мало мне удалось добиться на крысиных бегах по жизни. Во-первых, у человека могут быть вообще иные ориентиры, отличные от вбитых тебе наглухо в голову идеологами общества потребления и соответственно другие источники самооценки. А во-вторых – и это главное – я вообще-то практически постоянно плохо чувствую себя и испытываю ощущения нереальности уже давным-давно, большую часть своей жизни, начиная примерно с 13 лет. Да и до того времени у меня много раз случались эпизоды...»
|
|
|
Видимо, не желая дожидаться, пока его собеседник ещё долго будет упорствовать в заблуждениях (как он имел привычку характеризовать пространные разглагольствования Джонни), Саша аккуратно (то есть, дождавшись паузы) перебил: «Голубь ты мой...»
Джонни ужасно бесило такое презрительно-покровительственное обращение, словно намекавшее на глобальную незрелость его личности даже несмотря на почтенный уже, казалось бы, возраст. Ему хотелось гневно сказать: «Голубями будешь называть участников парада с радужными флагами! А я совсем не таков, как ты знаешь!» Ведь, в конце концов, на самом-то деле у него была не гомо–, а, как шутливо любил называть её Саша, моно– сексуальная ориентация, как бы намекая на то, что Джонни всю жизнь являлся (и, очевидно, был обречён остаться!) своим собственным брачным партнёром. Нет, разумеется, будучи образованным человеком, Александр понимал некорректность такого словоупотребления, но, тем не менее, надо думать, находил его забавным, а потому без лишних колебаний применял к собеседнику, когда подворачивался удобный случай. Однако, как это неизменно случалось, Джонни не решился отчитать собеседника, а потому у него получилось лишь ещё сильнее разозлиться.
|
|
|
А Саша тем временем развивал свою мысль:
«Но я не говорил, что у тебя только сейчас или сравнительно недавно всё началось! Просто твоё состояние даже чисто физически в силу психосоматических факторов заметно ухудшилось как раз именно тогда, когда очень тяжело заболела и умерла твоя мама. И ты оказался перед фактом, что она никогда более не сможет кормить тебя на средства из своей пенсии. К тому же, теперь тебе поневоле приходилось брать на себя ответственность за свою жизнь, так как свалить её оказывалось совершенно не на кого – ты окончательно и бесповоротно остался совсем один!..
Но началось у тебя всё это, правильно, гораздо раньше. Потому что, как давно ещё отмечали мудрые люди, всё на самом деле идёт из детства. Ты знаешь, я сейчас вспоминаю твои рассказы о том, как над тобой издевались, как тебя постоянно унижали сверстники, ребята постарше и даже (наверное, самое обидное в такой ситуации) помладше сначала в детском саду, а затем в школе, пользуясь твоей практически полной неспособностью эффективно себя защитить. Эти заведения чуть ли не каждую ночь являлись тебе в столь часто мучивших тебя кошмарных снах в образе тюрьмы. А наутро, просыпаясь, ты пытался скрыться от этого наваждения в мире своих навязчивых фантазий, однако, не смея сопротивляться, ты лишь дрожал внутри, когда тебя снова вели навстречу твоим мучителям. При таком раскладе уже не кажется удивительным, почему тогда ты так часто болел простудой, едва ли не каждую неделю или практически сразу после того как только вроде немножко выздоравливал.
Слушая твои истории, я вначале удивлялся: каким образом ты можешь таким спокойным, хладнокровным тоном повествовать о том, что в своё время столь сильно травмировало твою детскую душу?! Но теперь понимаю: к тому времени ты уже давно и «благополучно» успел «соматизировать» невыносимые иначе переживания, спрятавшись от них при помощи механизма диссоциации в коконе своей «дереализации»!»
Слушая Сашу, Джонни всё больше внутренне напрягался, навязчиво прокручивая в голове, как он сейчас примется шаг за шагом развенчивать высказанную ему ересь. Однако, словно предчувствуя такой поворот событий, его собеседник неожиданно поспешил подытожить: «Любопытно было побеседовать, конечно же. Но у меня, увы, в отличие от некоторых нет времени сидеть целый день исследовать свой организм со всех сторон с целью непременно найти в нём какую-нибудь болячку, а затем в пространных выражениях обсуждать результаты своих изысканий с сердобольными слушателями до тех пор пока у них терпение окончательно не иссякнет. У меня, как ты знаешь, есть семья, работа и множество прочих обязательств. Тебя же, надеюсь, заключение Людмилы Васильевны немного успокоило в твоих необоснованных страхах за состояние здоровья. Тем более, в её квалификации нет реальных оснований сомневаться.. А я, тем временем, пойду другими насущными делами заниматься...»
В тот момент Джонни словно физически ощутил, как у него застряла в горле горечью обиды фраза: «Да иди, конечно же, лучше сразу прямой дорогой на х**, не смею тебя задерживать!» Однако озвучить её, разумеется, он не мог, а потому, насколько умел, вежливо попрощался с собеседником, и погрузился в мрачные размышления...
Для Джонни пришло время подводить итоги взаимодействия, с одной стороны, с поликлиникой №666, а с другой – с Людмилой Васильевной. К сожалению, его иллюзии о том, чтобы с их помощью радикально продвинуться в понимании своей загадочной болезни не оправдались, а потому, пока он мог лишь поставить диагноз не себе, а медицине, в очередной раз оказавшейся для него по большей части бесполезной.
И в самом деле:
УЗИстка в поликлинике №666 проводила исследование слишком быстро, чтобы в его процессе хоть что-то действительно толком выяснить. Да и вообще у Джонни сложилось впечатление, что она и не умела этого делать. Особенно впечатляло его то, как настырно она требовала от него результаты старых обследований *до* сканирования и расспрашивала о симптомах. На основании такого её поведения у Джонни возникло предположение о том, что, вероятно, на самом деле практически ни хрена не умея выполнять ультразвуковое исследование, она по большей части писала своё заключение на основании рассказов пациента, чтобы откровенно не сочинять «от балды» – так куда меньше шансов капитально облажаться!
С другой стороны, Людмила Васильевна, бесспорно, являлась мастером своего дела. И пусть она повела себя недостаточно компетентно, не придавая серьёзного значения нарушениям мозгового кровообращения и работы сердца у Джонни, это не её вина. Ведь основной задачей Людмилы Васильевны как специалиста ультразвуковой диагностики было провести вверенное ей исследование и грамотно его описать, с чем она прекрасно справлялась в своей работе, выполняя сканирование тщательно и со знанием дела. Однако, к огромному сожалению, в ситуации с Джонни она находилась в сговоре с Сашей с целью дезинформировать больного человека о состоянии его здоровья – и в этом был её огромный минус.
Впрочем, справедливости ради, Джонни в процессе хождения по медучреждениям с удивлением открыл для себя и ряд неожиданных позитивных моментов, даже если каждый из них имел для него в итоге серьёзно негативные оборотные стороны. Первым положительным впечатлением для Джонни стало посещение знаменитого Института микроскопической хирургии глаза. Туда его направила окулист. Взглянув в глаза Джонни стоявшим в поликлинике №666 допотопным офтальмоскопом (и, как сразу с невыразимым ужасом подумал Джонни, увидев там «полный ППЦ»), она выписала и молча подала своему пациенту бумажку: «вот, съездите туда, пусть они посмотрят, у них лучше оборудование». А когда тут же затрясшийся Джонни попытался переспросить: «а что у меня такое?!», лишь добавила: «там Вам всё объяснят!»
Джонни не помнил потом, как, шатаясь и практически не спав перед этим всю ночь, он добрался до Института. Но там он был приятно поражён величием заведения, где даже такого бомжа, как он, приехавшего туда по системе ОМС, тщательно осматривали. И пусть это был бизнес от медицины, априорно вызывавший у нищего Джонни неприятие, здесь он был вынужден признать: похоже, эти люди действительно знают и хорошо делают свою работу.
Однако и в этом респектабельном заведении помочь ему не смогли, так как, по словам тамошней врачихи, его проблемы с глазами (с самой сетчаткой ничего особенного, только с питающими её кровью сосудами) были следствием общего заболевания. В выписке из Института его официально посылали обратно к неврологу районной поликлиники, собственно, изначально направившей его к местному окулисту. Круг, таким образом, замыкался!
Растерянный Джонни даже больше не мог там ничего сказать или спросить, выдавив из себя лишь последний за время этого визита вопрос: «могут ли мои проблемы с глазами, сосудами в них и симптомы типа постоянно летающих мушек и т.д. быть следствием шейного остеохондроза?» На что получил ответ: «Да, это у Вас от Вашего... невроза. Невропатолог Вам всё объяснит...»
На этот момент Джонни уже сделал для себя неутешительный вывод: если эти люди, бывшие. несомненно, прекрасными специалистами в своей узкой области, настолько не понимают в его недуге, раз так странно называют его остеохондроз, то делать ему здесь точно больше нечего!..
Впрочем, ради справедливости стоит отметить: были во взаимодействии Джонни с медицинскими учреждениями в те дни и положительные моменты. Взять, например, его визит к гастроэнтерологу в поликлинику №1332.
По мнению местного населения, это учреждение здравоохранения не только имело в 2 раза больший номер по сравнению с 666-й, но и настолько же лучшее качество обслуживания. Хотя, конечно, если тому же Джонни от первого из них пользы было ровно ноль, то при умножении этого числа на два получалось сами понимаете... И, тем не менее, он связывал большие ожидания с посещением тамошнего гастроэнтеролога. Ведь, как-никак, эта врач была единственным сотрудником поликлиники №1332, о котором в интернете был оставлен положительный отзыв, смотревшийся особенно впечатляюще на фоне восьмидесяти семи (!) негативных реакций на работу её коллег по учреждению. Джонни думал: мне хотя бы просто увидеть такого чудесного доктора, пусть даже она не пытается меня лечить, тем более всё равно это бесполезно!..
Визит в поликлинику №1332 начался для него с серьёзного испытания и без того в хлам расшатанной психики. Джонни пришлось более двух часов проторчать в очереди к заветному кабинету. И не просто пассивно сидеть, а поневоле слушать интригующие истории, рассказываемые другими пациентами, которые были одна другой «веселее». Так, например, бальзаковского возраста дама решила поведать своей спутнице о трагической судьбе своего родственника. «Ах, какой был мужчина! Военный! Настоящий полковник!» – печально вздыхала она. После чего принялась рассказывать, как однажды сей бравый воин почувствовал небольшой дискомфорт в грудной клетке. Будучи «солидным человеком со связями», при этом к тому же любящим определённость, он не стал долго гадать в вопросах, касающихся собственного здоровья, а потому вскоре в «генеральском госпитале» ему сделали «МРТ на самом лучшем оборудовании», показавшем, что у него был «ТАМ РАК ПОВСЮДУ!» Вследствие чего, как поведала женщина, вскоре так и зачах этот сильный, мужественный человек, несмотря на многочисленные попытки лечения разными методами: операции, радио- и химиотерапия. Лучше бы оставили его в покое и дали спокойно и с достоинством дожить отведённое Богом время,– мрачно подытожила рассказчица подробное описание тщетных попыток врачей помочь этому человеку, мужественно переносившему свою болезнь (как и подобает представителю его профессии!), продлить его мучения. Слушая эту историю, Джонни не только трепетал от страха «а вдруг у меня такое будет?», но и недоумевал: «Интересно, как такое вообще возможно?! «Спокойно и с достоинством»! Когда у тебя такая ужасная болезнь! Видимо, для этого действительно нужно быть настоящим полковником, а не такой трусливой размазнёй, как я, – печально подумал он.
А тем временем женщину, поведавшую о трагической судьбе военного, решила поддержать бабулька, также сидевшая в очереди, и, очевидно, не знавшая чем занять себя в ожидании приёма, кроме как принять участие в «увлекательной» беседе: «Знаете, я Вам очень сочувствую. Но Ваш-то родственник был уже за пятьдесят. А у нас вот мальчик ещё совсем... Плохая кровь у него была... Сгорел меньше чем за год... Несколько месяцев не дожил до двадцати пяти...»
Родственница поражённого раком полковника попыталась было возразить: «Это, конечно, очень печально. Но такое, к счастью, случается очень редко, когда вот такие молодые...»
Однако ей немедленно возразила ещё одна бабулька, подключившаяся к разговору: «Да ладно!.. Вон, у нас не так давно на работе... Совсем молодая ещё женщина!.. Не пила, не курила! Умница, красавица... И вдруг ни с того, ни с сего рак печени! Умерла через полгода в страшных мучениях! Лезла на стенку от боли!..»
Услышав эту последнюю трагическую историю, женщины в очереди стали охать и тяжело вздыхать, после чего принялись высказывать свои версии о том, почему молодёжь так мрёт нынче – от экологии до наркотиков. Не забыли помянуть «добрым словом» даже гормональные контрацептивы как дьявольский инструмент вмешательства в установленные свыше законы продолжения человеческого рода. Мол, мало того что кругом разврат и аборты делают налево и направо, так теперь ещё ТАКОЕ придумали!..
В этот «интересный» момент подошла очередь Джонни. Открывая дверь кабинета, он с ужасом сообразил, что забыл уже, о чём собирался рассказать врачу. Ведь все мысли его в эти последние минуты были заняты мрачным представлением себе судьбы той бедной молодой женщины, корчившейся в предсмертных муках в объятиях гепатоцеллюлярной карциномы. Самое время подумать об этом перед дверью кабинета, где будут смотреть твою больную печень, в том числе на предмет возможного наличия в неё такой же опухоли, – цинично ухмыльнулся про себя Джонни.
Однако гастроэнтеролог первым делом после осмотра немного успокоила его: печень не увеличена (находится у края рёберной дуги), селезёнка не пальпируется... Мол, явных, вопиющих признаков цирроза нет. Ознакомившись с противоречащими друг другу заключениями УЗИстки из поликлиники №666 и Людмилы Васильевны, врачиха выразительно хмыкнула. А Джонни подумал: «Надо отдать ей должное: в то время как другие врачи в подобной ситуации принимаются втирать про «разное оборудование», дескать, у нас здесь, к сожалению, более старое, она прямо назвала более правдоподобную причину расхождений: ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР!»
И вообще, в целом эта «чудесная доктор» оправдала ожидания Джонни, произведя на него весьма приятное впечатление. Так, она посоветовала ему не принимать дорогое лекарство – «гепатопротектор», рекомендованное участковым терапевтом из поликлиники №666 – мол, толку всё равно не будет от него, так зачем из своих скудных средств фармацевтические компании кормить?! Направлять Джонни в какой-то центральный институт выяснять «что у него там всё-таки с печенью» она также не видела смысла – скорее всего, болезнь его в любом случае неизлечима, а там из него только кролика подопытного сделают, подвергая небезопасным инвазивным процедурам, таким, как биопсия. А потому зачем тогда пациента туда слать, а главное, на фига?!
В то же время, гастроэнтеролог совсем без лечения Джонни также не оставила, выписав ему... слабительное. Конечно, он догадывался, какой логикой доктор руководствовалась, выписывая препарат на основе лактулозы, предназначенный нейтрализовать аммиак, не связываемый вполне больной печенью, чтобы данное токсичное соединение не ударяло по и без того явно больным мозгам. Однако в итоге лекарство принесло неожиданную пользу. Теперь, выходя из дома в магазин, Джонни уже не так боялся упасть от сильного головокружения, больше думая о том, как бы на виду у людей не обосраться!
Ещё одним позитивным моментом во взаимодействии Джонни с системой здравоохранения в тот период оказалась клиническая лаборатория. Вначале у него и относительно неё были подозрительные мысли: а вдруг ему там попросту вписывают результаты анализов «от балды»?! Однако они полностью развеялись благодаря одному неприятному и даже довольно опасному для него обстоятельству:
В тот злополучный день, когда Джонни ставил опыты над своим организмом, в результате чего ему потом к ночи стало плохо и пришлось даже вызывать скорую помощь, его угораздило сильно повредить себе мышцу на ноге. Как следствие, через два дня после этого ему даже трудно было идти из-за боли, когда он шёл в поликлинику №666. С одной стороны, сильный дискомфорт в конечности даже помогал Джонни в тот день, отвлекая его от мучительного головокружения, шаткости походки и обусловленного ими страха упасть на улице на глазах у людей. С другой... когда через неделю был готов биохимический анализ крови, не по себе стало не только самому Джонни, но и районному терапевту. Увидев результаты, врачиха принялась бормотать: «да, показатели у Вас не очень, конечно. Проблемы с печёнкой…»
Дата добавления: 2021-02-10; просмотров: 27; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!