Шкала жизненного стресса Холмса – Рея 6 страница
Со временем, по мере приближения первого приёма врача, как это обычно случалось у Джонни, пессимизм начал брать верх в таком внутреннем диалоге. Тревожные мысли его метались теперь между «у меня найдут страшную смертельную болезнь типа рака» и «ну разумеется, меня ни в какой продвинутый диагностический центр не направят, и я их не заставлю! А потом опять напишут какой-нибудь липовый диагноз типа «ВСД»!..»
Мрачные предчувствия Джонни, казалось, начали сбываться, когда после нескольких секунд небрежного вождения датчиком УЗИ-стка нашла в его в организме серьёзные проблемы...
Однако вскоре, к его огромному удивлению, перед ним случайно открылась удивительная возможность проверить медицину «на вшивость», практически не вкладывая ощутимые денежные средства, которых у него, разумеется, практически не было. Это произошло при следующих обстоятельствах.
Еврей Саша, когда-то работавший вместе с ним в одном институте, собирался подкинуть ему очередную порцию халтурки. Последнее слово здесь было уместно, впрочем, не только в смысле характера делового взаимодействия между ними, но и как уместное описание того, насколько «ответственно» Джонни подходил к своей деятельности, цинично рационализируя для себя «как мне платят, так я и тружусь!..» Суть работы была такова: Шеф (и соплеменник, разумеется) Саши Исаак Моисеевич был не по годам продуктивен в своей научной работе, несмотря на свои почти восемьдесят лет чуть ли не каждый месяц сочиняя новые учёные труды. Только вот незадача: он так толком и не освоил язык, на котором писал для свои коллег в «цивилизованных странах», а потому был вынужден воспользоваться услугами Джонни по переводу. Нет, разумеется, с трудом полученная в своё время тройка по английскому в аттестате об окончании убогой средней школы могла бы стать для кого-то непреодолимым препятствием к лингвистической деятельности. Но не для Джонни! Ему удалось найти в интернете и бесплатно скачать пиратскую версию шикарной программы, демонстрировавшей чудеса искусственного интеллекта в сфере машинного перевода, после чего полученный текст оставалось, по сути, лишь немного подкорректировать и стилистически пригладить... Благодаря такой «автоматизации производственного процесса» Джонни уже было не так обидно из-за того, как его используют в качестве дешёвой рабочей силы, пользуясь неизменно бедственным материальным положением исполнителя заказов.
|
|
|
Однако на сей раз Джонни отнёсся к предложению Саши без особого энтузиазма. Ему почему-то сразу же вспомнилась книга известного американского психотерапевта (и соплеменника Александра, разумеется) И. Ялома, которую Джонни читал, сидя в очередях в поликлинике №666. Нет, разумеется, вообще Джонни крайне скептически относился в таким вещам, считая их дорогостоящей пустой болтовнёй. Однако в том мучительном положении, в котором он на тот момент находился, Джонни считал для себя позволительным цепляться за любой шанс, сулящий ему хоть немного уменьшить тревогу. В своей книжке «Экзистенциальная Психотерапия» И. Ялом рассказывал о том, как смертельно больные раком люди вдруг открывали для себя. как бестолково они прожили свою жизнь, поскольку постоянно старались кому-то угодить, не смели отказать, исполняя тем самым, по сути, всю дорогу чужую волю, в результате чего у них не оставалось времени на реализацию собственных насущных потребностей.
|
|
|
Размышляя над этим в процессе телефонного разговора с Сашей, Джонни вдруг подумал: какого хрена?! Но одного желания непременно не позволить себя использовать, пусть единственный и последний раз (ведь он собирался умирать в ближайшее время!) было мало – необходимо ещё найти в себе силы фактически отказать собеседнику, с чем у него всегда было сложно! Но деваться было некуда, и Джонни принялся робко мямлить: «К сожалению, я больше не смогу заниматься этой работой, мне сейчас совершенно не до этого!» Саша же, пусть и совершенно не ожидавший отказа, сразу нашёлся что сказать. Он принялся лестно расписывать, как профессор филологии Сара Ицхаковна, подруга Исаака Моисеевича, высоко отзывалась о качестве прошлых переводов, высылавшихся ей для проверки.
|
|
|
Джонни, естественно, сразу же взбесила столь наглая и беспардонная попытка им манипулировать, а также обидный сам по себе для него факт стороннего контроля выполнявшихся им заданий. В порыве гнева, охватившем его, ему захотелось резко сказать: «Вот пусть Сара Ицхаковна и переводит эти сочинения дальше! Небось, она – то не станет трудиться за такие деньги, и с возмущением отворотит свой кривой шнобель от подобного предложения, сочтя его оскорбительным!» Однако внятно произнести сию гневную речь у сотрясаемого нервным напряжением от неприятного разговора Джонни не вышло – она застряла у него мучительным комком в горле, из которого в итоге вырвалось лишь неловкое бессмысленное клокотание.
Немного придя в себя, Джонни решил сменить тактику. Он вдруг подумал: Какого хрена? Скажу, как есть! После чего принялся мямлить о том, как ему плохо, ужасное самочувствие, собирается помирать и всё такое. И соответственно, не до переводов и вообще какой бы то ни было работы совершенно! Саша не счёл объяснения Джонни «отмазкой», но в то же время и не воспринял их всерьёз. Он принялся успокаивать собеседника: «Да ладно тебе!, Я уверен, на самом деле у тебя не всё так плохо! Ты просто мнительный очень! Это у тебя просто внушение и психосоматика!»
|
|
|
Услышав последнюю реплику, Джонни едва не потерял окончательно контроль над собой от ярости. В его голове промелькнуло: «Я тебе покажу «мнительный» и «самовнушение», тварь жидовская! Хорошо бы тебя так скрутило – интересно, как ты тогда будешь вякать про «психосоматику»!» Джонни уже собирался высказать Саше в гневном порыве всё, что он думает о представителях его нации вообще и о нём персонально в частности и послать его на х** с его «заманчивым» предложением, но при попытке открыть с этим рот горло снова свело мучительным спазмом, а потому поневоле пришлось излагать более «вежливую версию: «Тебе просто не понять этого! Люди так любят говорить про «внушение», пока их самих не коснётся!»
Однако представитель избранного народа, жаждущий получить в своё распоряжение дешёвую рабочую силу, легко сдаваться не собирался. С презрительным намёком, сразу же взбесившим его собеседника (о чём тот, впрочем, не посмел заявить открыто), Саша поинтересовался: «Это врачи тебе сказали про какой-то неблагоприятный прогноз, или ты сам почитал в интернете, поставил собственной персоне диагноз и «накрутил» себя? Какие современные диагностические исследования тебе проводили?»
Высказанное предположение так возмутило и разозлило Джонни, что он даже не сразу смог ответить из-за комка в горле и неприятной сухости во рту. А когда к нему снова вернулся дар речи, ему захотелось максимально уязвить собеседника, желательно переходя на личности, дабы отбить у того желание подкалывать его таким образом. Стараясь говорить как можно спокойнее, чтобы голос не дрожал от обиды и прочих негативных эмоций, Джонни сказал: «Возможно, это ты или кто-то из твоих близких и знакомых себя «накручивает», а мне лично хватает ума понимать: когда мне *физически* (он сделал особое ударение на этом слове, словно стараясь максимально подчеркнуть его важность в данном контексте) плохо, тому непременно должны быть причины в виде реальных дисфункций организма, видят их врачи поликлиники №666, или нет!»
К этому моменту Саша, судя по всему, уже понял бессмысленность спора с безнадёжно упёрнутым Джонни относительно его болезни, а потому решил подойти к вопросу диагностики больного (как ему представлялось, практически полностью по части психики) немного с другой стороны. Он сказал: «Ну-ну, давай не будем буйствовать раньше времени», после чего изложил организационную идею, перед которой, как он справедливо предполагал, его собеседник не сможет устоять. Предложение Саши было связано с женщиной – врачом по имени Людмила Васильевна, которая в значительной мере помогла спасти его давнего друга и коллегу Вениамина, своевременно обнаружив у него на УЗИ зловещее новообразование. В результате Беня (как ласково величал его Александр) потерял одну почку, но зато остался жив. А «Люда», как с особым удовлетворением отметил Саша, всю жизнь проживший под каблуком своей единственной супруги, стала пятой по счёту женой Вениамина!
С одной стороны, конечно, Джонни стало ужасно обидно, какой дешёвой рабочей силой он оказывался, раз Александр был заинтересован втягивать ради его убеждения ещё одного, причём, судя по всему, весьма квалифицированного в своей деятельности человека. Хотя, с другой стороны, на то же самое обстоятельство можно было посмотреть и с другой, более оптимистичной стороны. Ведь, по сути, он теперь получал в качестве дармового бонуса к своей зряплате от Саши ещё и бесплатное медицинское обследование, надо думать, куда более качественное по сравнению с тем, которое он проходил в поликлинике №666. А потому ради этого стоило даже пойти на жуткое потрясение, каким была для него поездка на метро на другой конец города, где ему также приходилось, шатаясь, идти пешком от поликлиники.
В свою очередь, надо думать, встреча с Джонни оказалась культурным шоком и для Людмилы Васильевны. За долгие годы своей карьеры в медицине она повидала много разных пациентов, в том числе странных, но пришедший к ней на сей раз был в некотором роде уникален. Да, многие из тех, кто приходил к ней на приём, были серьёзно обеспокоены опасностью для своего здоровья, с трепетом ожидая услышать приговор о наличии у них в организме зловещей опухоли, грозившей сделать их остаток жизни недолгим и мучительным. Встречалось немало и тех, кого принято называть ипохондриками, чьи страхи и переживания были диспропорциональны реальной угрозе их жизни. Однако свои опасения за собственную жизнь и состояния здоровья они формулировали в самых общих, неконкретных дилетантских терминах: «доктор, я боюсь, у меня серьёзные проблемы с сердцем...»
И совсем другое дело – Джонни, которого в известном смысле можно было назвать «профессиональным» больным. Людмила Васильевна выполняла ультразвуковую диагностику различных участков его организма в общей сложности полтора часа, за вычетом нескольких минут, в течение которых она меняла насадку прибора, чтобы делать эхокардиограмму. И на протяжении практически всего этого времени Джонни подробно излагал свои соображения о том, какие у него имеют место патологии. Причём не в общих нечётких обывательских выражениях страха перед опасной болезнью, а с указанием конкретного характера предполагаемых нарушений, типа «гипертрофия левого желудочка».
Словно пытаясь адаптироваться к его манере, Людмила Васильевна принялась комментировать диагностический процесс, как будто пытаясь поскорее успокоить своего необычного пациента: «Вот я сразу вижу, сердце у Вас сокращается хорошо... Печень практически не увеличена! Селезёнка нормальных размеров!..» (Она понимала важность последнего обстоятельства для Джонни, разглагольствовавшего про цирроз).
И даже в тех случаях, когда неожиданно выявлялись явные нарушения, Людмила Васильевна настойчиво пыталась убеждать встревоженного больного: «Это не страшно, ещё не катастрофа!» Так было, например, при случайном обнаружении аж четырёх узлов щитовидной железы, которые даже сам Джонни у себя почему-то не предполагал заранее (в конце концов, не мог же он всё время думать про рак в каждом своём органе!). Людмила Васильевна сразу же поспешила заверить: Они маленькие у Вас, размером меньше сантиметра, даже биопсию делать не будут! К тому же, обычно эти узлы доброкачественные. И даже рак щитовидной железы обычно растёт медленно!.. Она говорила с такой благожелательной убеждённостью, что Джонни почему-то не захотелось инициировать полемику («А если анапластический? Ведь он в прямом смысле слова душит человека очень быстро – с ним и года не протянешь! Я понимаю, обычно после 50, но вдруг именно мне так «повезёт»?!»)
Благодаря доктора и выходя из кабинета, Джонни не верил своим глазам: Людмила Васильевна вручила ему подробное описание результатов на семи листах формата А4 с личной печатью! Он ожидал, ему скажут «нечего переживать», максимум – вручат бумажку в стиле «филькина грамота»... В конце концов, зря что ли эта врачиха была в сговоре с Сашей убедить Джонни в отсутствии у него смертельной болезни, непреодолимо препятствующей выполнению работы по переводу?!..
Джонни растерялся. Конечно же, к тому времени, его больная голова накопила уже огромный опыт генерации бредовых идей, а также их рационализации с тем, чтобы не выглядеть дураком хотя бы перед самим собой, когда неизменно с треском проваливался очередной его «великий проект», в который вкладывалось столько душевных сил! Однако на сей раз Джонни даже не знал, как объяснить то, почему Людмила Васильевна так открыто и официально описала результаты выполненных на нём обследований, которые попросту не могли быть правдой! Он долго безуспешно ломал голову над этим вопросом, пока, наконец, его не осенила неожиданно разгадка парадокса, найденная им при помощи аргументации «от противного»:
Допустим, ему захотелось убедительно опровергнуть или хотя бы проверить некоторые из результатов исследований, выполненных Людмилой Васильевной. А где он может это сделать? Очевидно, не в поликлинике №666, в которой ему аналогичные диагностические процедуры сомнительной квалификации тётка делала явно «на отвали», причём с такой скоростью, с какой качественно их не выполнил бы даже величайший ас своего дела, каковым она явно не являлась! В другом госбюджетном «учреждении здравоохранения» его даже не примут, ибо уже приписан здесь и направления отсюда нет! А в платной делать... на какие шиши? Да и где гарантия, что, забрав его последние деньги, ему не сделают опять-таки халтурно, рассудив так: «этот несчастный лох нас не сумеет наказать, так ради чего стараться тогда, ковыряться долго, тщательно выясняя какие там у него проблемы со здоровьем?!» От последней, особенно обидной мысли у Джонни сильно сжалось всё нутро, словно он сразу вспомнил, как его всегда и везде обманывали, бессовестно пользуясь его беспомощностью и «неспособностью за себя постоять».
Таким образом, получалось, Людмила Васильевна в значительной мере, по сути, попросту исполнила «социальный заказ» Саши сформулировать результаты выполненных ею ультразвуковых исследований таким образом, чтобы успокоить Джонни, который – в чём она, несомненно, была уверена – даже не станет рыпаться перепроверять.
Понимая, как глупо он себя ведёт в сложившейся ситуации, Джонни, тем не менее, совершил ещё одну робкую попытку узнать через Сашу от Людмилы Васильевны «всю правду, сколь бы трагической она ни оказалась», о состоянии своего здоровья. Отдавая себе отчёт в том, чего в первую очередь опасался его собеседник, Джонни первым делом поспешил подчеркнуть: «ты можешь мне спокойно рассказывать – это никак не отразится негативно на выполнение взятых мной обязательств, моей работе по переводу и всё такое». Нет, разумеется в глубине души Джонни прекрасно понимал: сообщи ему сейчас Саша, что у него нашли рак, допустим, как он со страшной силой завоет, затрясётся, и если не умрёт сразу от нервного потрясения, то уж точно полностью утратит способность хоть как-то функционировать в решении даже простых бытовых задач, не говоря уже про сложную умственную деятельность! И ведь собеседник, зная его не первый год, наверняка мог подозревать, как всё будет обстоять в такой ситуации! Но, тем не менее, даже догадываясь об этом, Джонни продолжал настаивать, чуть не умоляя Сашу: «Пожалуйста, скажи мне всё как есть, очень прошу тебя! Ведь наверняка же Людмила Васильевна поделилась своими впечатлениями с тобой, когда вы общались после моего визита к ней на обследование!»
Но Саша, тоном человека, решительно настроенного говорить исключительно правду, поспешил заверить: «Нет, ничего особенного!» А когда Джонни принялся настаивать: «Ну ты можешь мне детально, насколько помнишь, прямо слово в слово передать её впечатления?!» В голосе Саши теперь слышалось свойственное некоторым интеллигентным людям стремление скрыть раздражение под оболочкой мрачности: «Собственно, главное я тебе уже передал, совершенно честно и откровенно. Не вижу смысла рассказывать тебе подробности, которые будут только зря тебя расстраивать!..» Но тут же, будто опомнившись, что последнее слово было совершенно неуместным и встревоженный им Джонни теперь его точно в покое не оставит, Саша продолжил: «Как я и сказал, Людмила Васильевна не обнаружила у тебя ничего страшного! Да, у тебя имеются там некоторые отклонения. Но ты, я надеюсь, сам понимаешь: в наше время, при современных методах диагностики, трудно отыскать абсолютно здорового человека, у которого результаты всех обследований были бы нормальны. И за полтора часа ультразвукового сканирования разных органов нарушения где-то найти можно у многих. Поэтому Людмила Васильевна не считает, что у тебя здоровье намного хуже среднестатистического представителя мужского пола твоего возраста, и главное – чего ты так опасаешься – не видит в ближайшее время непосредственной угрозы для твоей жизни! Единственное, где она сразу заметила у тебя значительные отклонения, о чём я тебе сказу не сказал, чтобы ты не обиделся и не начал напрасно буйствовать, – так это в ПСИХИКЕ!..»
Естественно, Джонни, которого сказанное не могло не задеть до глубины души (как, собственно, и предполагал вполне обоснованно Саша), услышав последнее предложение, принялся возмущённо возражать: «А ничего, что мне всё время ФИЗИЧЕСКИ ПЛОХО?! И наверное, я бы не беспокоился относительно «психики», не волновался так сильно о наличии у меня тех или иных заболеваний, если бы чувствовал себя хорошо, понимаешь?! А так... (Джонни всё больше повышал голос, не в силах сдерживать потом нахлынувших на него эмоций) КАЖДЫЙ ГРЁБАНЫЙ ДЕНЬ Я ЖИВУ В КАКОМ-ТО ДУРМАНЕ С НЕ ПОКИДАЮЩИМ МЕНЯ ОЩУЩЕНИЕМ НЕРЕАЛЬНОСТИ! Как проснусь утром, так меня сразу окутывает этот туман. И тебе не понять, как это ужасно осознавать: Я НИКОГДА УЖЕ НЕ БУДУ ЧУВСТВОВАТЬ СЕБЯ ХОРОШО!..
Терпеливо выждав, пока собеседник закончит поток своих излияний, Саша произнёс снисходительно – благожелательным тоном, каким интеллигентные люди обычно пытаются урезонивать «неадекватов» в общественных местах (и который в сложившихся обстоятельствах почему-то особенно бесил Джонни!): «Ну-ну, не горячись так, пожалуйста. Давай не будем буйствовать, а попробуем разобраться спокойно, хорошо?.. Боюсь, мой дорогой друг, ты недооцениваешь силу человеческого подсознания. Что я имею в виду? Давай с тобой рассмотрим отвлечённый пример:
Представь себе некоего человека N, лицо мужского пола, примерно сорока лет от роду. К столь почтенным годам у него нет ни собственной семьи (жены, детей и всё такое), ни приличной работы, ни друзей. Живёт он один у себя дома в ужасной грязи. И как ему тогда объяснить хотя бы самому себе (а кого ещё судьба его горемычная волнует – ведь близких-то нет у него никого нет и не будет!), почему он оказался в такой ситуации? Как дошёл до жизни такой?! Чисто логически, конечно, у него всегда есть вариант признать: «Наверное, я всю дорогу что-то делал не так, в чём – то неправильно поступал, а потому и очутился в том незавидном положении, в котором сейчас нахожусь!» Однако на уровне эмоций взять и прямо повесить себе на шею табличку «НЕУДАЧНИК» слишком невыносимо для и без того болезненно ранимого ЭГО. И ему приходится придумывать вроде как рациональное объяснение своей ситуации: «Я ничего не добился в жизни отнюдь не потому, что сам по себе являюсь никчёмным человеком. Просто все эти годы я страдал от непонятной никому (и в том числе врачам!) мучительной и, разумеется, неизлечимой болезни, непреодолимо мешавшей мне полноценно функционировать!.. Причём здесь важно подчеркнуть: работа упомянутого защитного механизма психики не осознаётся самим индивидом, а потому ему практически нереально самостоятельно в этом разобраться, не говоря уже про исправить. Для него оно соматизируется, трансформируясь в постоянно присутствующее ощущение «мне физически плохо!», и ему теперь кажется, что у него настоящая болезнь!» Таким образом, описанное тобой чувство, когда ты «живёшь словно в тумане», возникает как механизм диссоциации, призванный защитить тебя посредством изоляции от невыносимой реальности, которую твоё ранимое эго не готово принять...
Дата добавления: 2021-02-10; просмотров: 31; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!