В организации и ведении военной разведки. 8 страница
В связи с переходом на нелегальное положение советские военные разведчики вынуждены были приспосабливаться к установившимся для европейцев в Китае традициям (прави- лам повседневного поведения в быту) и соблюдать все то, чем, имея широкие официальные возможности, они повсеместно пренебрегали.
 |
1927 год — переломный в организации и ведении военной разведки
Первое, с чем сталкивался нелегальный работник в Китае, это с существовавшей там оплатой труда рикш, носильщиков, ресторанной и домашней прислуги. Все, за исключением при- бывших из Советской России, платили указанным категориям китайцев гроши. Советские же представители были слишком щедры, и эта щедрость с первых шагов пребывания в Китае расконспирировала нелегальных работников.
Рикша, который привозил с вокзала в гостиницу ино- странца и за свой труд вместо положенных 40–50 центов получал доллар, от гостиницы уже не отходил, а оставался ждать щедрого пассажира, чтобы вновь заработать. При этом он рассказывал своим коллегам, что привез большевика. Кроме того, рикша должен был еще заплатить за право стоять у гос- тиницы постовому полицейскому, конечно, объяснив и ему, почему он это делает.
И как только «щедрый» пассажир появлялся в дверях гос- тиницы, на него набрасывались все стоявшие здесь рикши с предложением услуг, при этом поднимался невероятный шум, а часто и завязывалась драка. Попытки уйти пешком не давали желаемых результатов. За незадачливым нелегалом увязыва- лись пять-шесть рикш со своими двухколесными колясками, которые, продолжая ругаться, поминутно забегали вперед с настойчивым предложением своих услуг.
|
|
|
Шум у гостиницы и сопровождение европейца рикшами по улице приводили к тому, что щедрый пассажир попадал под наблюдение.
Чрезмерные чаевые, даваемые гостиничной прислуге, в Китае также были большой редкостью. Удивительнее всего было то, что чем больше китайской прислуге давали на чай, тем хуже она к таким жильцам относилась. Неопытному человеку могло показаться, что прислуга, получив щедро на чай, будет и вежливее, и обходительнее с ним. Однако стоило только по- внимательнее присмотреться, как бросалась в глаза сначала какая-то снисходительность, а потом и вызывающая небреж- ность. Нужно было знать, что в гостиницах на чай нужно было давать только старшему бою, который уже сам распределял полученные деньги между младшими боями.
Нелегальный работник в отношении оплаты домашней прислуги ничем не должен был отличаться от других ино-
| |
Глава 2
странцев. Это было очень важно для конспирации, так как китаец мог понять и переварить все, что угодно, но только не расточительность. Повышенная оплата китайцу казалась подо- зрительной и даже опасной, он старался доискаться причины такой щедрости, советовался с кем ни попадя, прибегая при этом к немилосердному вранью и все время преувеличивая получаемые суммы. Ясно, что это вызывало со стороны властей сначала подозрительность, а потом и слежку за незадачливым посланником Советской России.
|
|
|
В пекинском полпредстве в целях пропаганды нового социалистического образа жизни для боев была установлена помесячная плата в полтора раза выше, чем в других иностран- ных посольствах, установлен 8-часовой рабочий день, и один день в неделю был выходным. И несмотря на то что среди боев велась усиленная политическая и просветительная работа и многие из боев считались коммунистами, они никак не могли уразуметь, почему им платили за выходной, хотя они в этот день не работали. Любопытно, что среди рикш, стоявших у ворот посольства, и полпредских боев утвердилось мнение, что большевики потому щедро платили, что у них деньги не свои, а ворованные и поэтому с них можно и должно было брать за все возможно больше.
Не так просто обстояло дело и с китайскими нищими, которым на улице ни в коем случае не следовало давать милос- тыню. Давший один раз всякий раз был обречен на «эскорт» толпы нищих, которые преследовали его, куда бы он ни пошел. Отделаться от преследования подачкой значило усугубить положение, так как следовало оделить всех, а стоило только остановиться и начать давать деньги, тут же из-за каждого угла начинали возникать все новые и новые страждущие.
|
|
|
Лучшим способом отделаться от приставаний нищих на улицах было проверенное средство — через боя давать еже- месячно старшему нищему (существовали и такие в иерархии попрошаек) на улице проживания небольшую сумму денег.
Китайская полиция часто использовала нищих или одетых в лохмотья филеров для слежки за подозрительными лицами. Эту слежку очень трудно было обнаружить, так как нищие раз- бивались по участкам и не могли заходить на чужую террито- рию. Поэтому за наблюдаемым при попадании его на «чужую»
| |
1927 год — переломный в организации и ведении военной разведки
территорию следовал новый нищий, который, прося милосты- ню, даже и не скрывался от объекта наблюдения. Нужно было очень хорошо знать все уловки нищих, чтобы разобраться, просят у вас милостыню или за вами следят. Поэтому лучше всего было откупиться от попрошаек, но если и после этого за вами на протяжении двух-трех улиц продолжали идти нищие, это могло означать только одно — за вами началась слежка.
|
|
|
Расконспирировались советские работники не только сво- ей щедростью, но и неумением одеваться и пренебрежением местными правилами «хорошего тона».
В Китае европейцев было не так уж много. Поэтому на них обращалось больше внимания, хотя бы в силу того, что «они приметнее». Здесь все привыкли видеть европейцев всегда чис- то и аккуратно одетыми сообразно требованиям моды. И все, кто был одет небрежно или не по сезону, являлись исключени- ем, и для таких в Китае установилось название «русский боль- шевик». Именно большевик, так как русские белогвардейцы одевались либо под европейцев, либо ходили в лохмотьях.
Неумение одеваться ни в одной стране так не бросалось в глаза, как в Китае, и это требовалось учитывать каждому не- легальному работнику. Часто бывало, что наш работник был одет вполне прилично и даже по моде, но костюм на нем сидел так небрежно, что сразу выдавало в нем «русского большевика». Особая небрежность у советских работников проявлялась в завязке галстуков и их расцветке.
В 1926 г. один из инструкторов, «дельный работник по линии ОГПУ», приехал в Пекин в закрытом френче. В Пекине купил костюм и вместо верхней рубашки под пиджак надел ночную сорочку типа «гейша». Приколол булавкой галстук и в таком виде днем пришел в полпредство. Другой наш сотруд- ник пришел обедать в столовую фешенебельной гостиницы в пижаме. По требованию обедавших здесь иностранцев ему было предложено покинуть столовую.
В 1926 г. на японском пароходе, следовавшем от Дайрена до Шанхая, сотрудник пекинской центральной резидентуры И. В. Лебедев стал невольным свидетелем следующего ин- цидента. Публики на пароходе было очень много, и среди пассажиров, как установил он сам, было еще двое русских, ему незнакомых. Паспорта какой иностранной державы были
| |
Глава 2
у «товарищей», Лебедев не знал. Во время первого обеда эти двое «иностранцев», не зная названия блюд по-английски, после закуски показали бою на первый номер. Слуга принес суп. Съев его, «иностранцы» вновь ткнули в карточку. Им снова принесли суп. Боясь еще раз заказать то же блюдо, они ткнули наугад в конец карточки. Им принесли фрукты. Прибывшие на заграничную работу русские, смущенные еще больше, быстро съели по груше и ушли из столовой.
Как только «иностранцы» появились в столовой во вто- рой раз, бои сразу принесли им по два супа и десерт. Скон- фуженные «иностранцы» поспешно съесть поданные блюда, ушли в свою каюту и больше оттуда не выходили. На палубе и в столовой долго еще острили по поводу того, как обедали
«два большевика». И где бы они после этого ни встретились со своими попутчиками, кличка «большевик» присохла к ним на- мертво. Ясно, что если эти двое русских ехали на нелегальную работу, то к ней лучше было и не приступать.
Иногда к провалу приводили буквально мелочи, на кото- рые дома не обращаешь внимания.
Один довольно крупный нелегальный работник, летом 1927 г. приехавший в Китай из Латвии, щеголял в кепке с клеймом: «МОСКВОШВЕЙ, МОСКВА, ИЛЬИНКА». Конечно,
и иностранцы могли покупать в России все что угодно, но чтобы иностранец покупал в Москве одежду, поверить было очень трудно.
Очевидно, что на нелегальную работу в Китай следовало посылать сотрудников разведки с иностранными паспортами, и в первую очередь в города, где имелись иностранные концес- сии, — в Шанхай, Тяньцзин, Харбин и в меньшей степени — Пе- кин. В этих городах иностранцев было достаточное количес- тво, и «замаскироваться» не представляло особого труда.
В других же городах Китая мнимому иностранцу «замас- кироваться» было практически невозможно. В провинциаль- ных городах Китая проживало, как правило, не более 15–20 иностранцев, которых все знали как облупленных, и всякий вновь прибывший становился предметом всеобщего внима- ния и расспросов, особенно со стороны компатриотов, что неизбежно приводило к провалу. Поэтому для нелегальной работы в провинциальных городах Китая лучше и проще было
| |
1927 год — переломный в организации и ведении военной разведки
перекрашиваться в бывших белогвардейцев. Работать под ино- странца в Китае было проще с паспортом стран-лимитрофов, ранее входивших в состав России: безопаснее — как выходец из Эстонии и Литвы, хуже — из Латвии (к латышам в Китае относились по неведомым причинам недоверчиво). При от- правке в Китай с паспортами пограничных с СССР стран не- обходимо было иметь в Харбине и Шанхае агентов, близких к представителям этих стран, под поручительство которых можно было легко получать визы.
В каждом городе Китая с иностранным паспортом можно было прожить два-три месяца, не вызывая никаких подозре- ний. После можно было начинать подыскивать себе службу во всевозможных конторах и предприятиях. Ознакомившись с посетителями кофеен и столовок, можно было в таких городах, как Харбин, Тяньцзин и Шанхай, создать себе ложный источ- ник доходов от различного рода спекуляций.
Иметь представительства от какой-либо иностранной фирмы было несколько сложнее, так как нужно было обяза- тельно провести две-три операции, иначе возникало подо- зрение, что представительство дутое. Конечно, если предста- вительство было настоящее, тогда картина менялась.
В указанных городах было так много всякого люда, тор- говавшего воздухом, что увеличение их числа на одного-двух таких же ничьих подозрений не должно было вызвать, а общи- тельный и ловкий разведчик мог легко притвориться дельцом. Лучшей дутой спекуляцией в Китае была игра на курсе денег. Прочитав в газетах, что курс доллара упал, можно было тут же, не вызвав ни у кого подозрения, пустить слух, что вами были куплены иены тогда, когда курс местного доллара был выше, и что вы на этом заработали.
Невзирая на все вышесказанное, подобное положение разведчика никак нельзя было рассматривать как успешную
«легализацию», и требовались более продуманные и про- считанные подходы к этому непростому делу, от которого зависели вопрос выживания разведчика в стране пребывания и эффективность его работы.
Уже во второй половине апреля 1927 г. (еще до принятия майских решений Политбюро ЦК ВКП(б)) начался перевод резидентур Северного Китая на нелегальное положение.
| |
Глава 2
В качестве центральной нелегальной резидентуры в том регионе Китая была определена харбинская (наряду с про- должавшей параллельно действовать «главной» резидентурой под «легальным» прикрытием генконсульства в Харбине). Предполагалось подчинить ей резидентуры, находившиеся в Мукдене, Тяньцзине, Пекине, Хайларе и Дайрене. Однако часть этих резидентур к тому времени была уже провалена, и речь шла не о переводе их на нелегальное положение, а о создании в Северном и Северо-Восточном Китае, включая Харбин, ка- чественно новых резидентур. Перманентно существовавшая угроза закрытия консульств в Северной Маньчжурии приво- дила к констатации очевидного факта — разведчики с совет- скими паспортами не сегодня, так завтра не смогут больше оставаться в пределах Северной Маньчжурии. В этой связи было решено использовать сотрудников IV управления, ко- торые могли находиться в Китае по иностранным паспортам. Одновременно рассматривалась возможность переброски в Китай «…образовавшегося на Западе некоторого резерва работников-иностранцев (немцев, французов)». Однако все это было на уровне умозрительных схем, далеких от действи- тельности.
Между тем резидентуры под официальным или полуофи- циальным (структуры КВЖД) прикрытием продолжали вести разведку в Северном, Северо-Восточном и Центральном Китае, невзирая на все ранее принятые решения Центра.
Захват документов центральной пекинской резидентуры провалил резидентов в Харбине, Мукдене, Калгане, Шанхае, Ханькоу. Провал не сказался только на положении одного Д. Ф. Попова, резидента в Ханькоу при генконсульстве (без за- нятия официальной должности), которое было открыто при уханьском правительстве (Ханькоу, Учан и Ханьян составляли мегаполис Ухань).
Остальные же резиденты подлежали немедленному отзы- ву во избежание провокаций со стороны китайских властей. Одновременно требовался тщательный анализ имевшейся агентурной сети, чтобы избежать возможного провала.
11 апреля китайцы, сославшись на телеграмму, получен- ную из Пекина, предложили руководителю мукденской ре- зидентуры В. Т. Сухорукову выехать из Китая. У Центра были
| |
1927 год — переломный в организации и ведении военной разведки
свои виды на Сухорукова, его предполагали использовать для работы в Шанхае — внутриполитическая обстановка в стране пока еще позволяла перебрасывать проваленных резидентов с Севера и Северо-Востока Китая в его центральную часть.
13 апреля отбыл пароходом во Владивосток через Шанхай резидент в Тяньцзине «К. Силин».
16 апреля 1927 г. из Пекина в Читу выехал «центральный» пекинский резидент А. И. Огинский (до этого Пекин разными маршрутами покинули сотрудники резидентуры). На сле- дующий день во Владивосток выехал харбинский резидент Рахманин («Марк»).
После пекинского провала и отъезда Рахманина во Влади- восток, а потом в Читу удалось сохранить часть харбинской агентуры и даже завербовать новых агентов.
7 мая 1927 г. Касьянов («Маркус»), «временный агент» в Харбине, до перевода резидентуры на нелегальное положение заменивший Рахманина, докладывал в Москву, что из прежних сотрудников работали: «Молодой человек»; «А. И.»; «Искан- дер». Одновременно был завербован новый агент в главном полицейском управлении, от которого поступали данные о предстоявших арестах.
2.5. Попытки сохранения и развития агентурной сети в Шанхае
События в Пекине имели отголоски и в Шанхае, так как оказался проваленным шанхайский резидент И. Г. Чусов («Ра- китин»), сотрудник генерального консульства СССР. Против генконсульства в преддверии разрыва с Чан Кайши ожидались провокации.
8 апреля 1927 г. Чусов докладывал из Шанхая, что накануне вечером советское консульство по распоряжению властей сеттльмента было окружено полицией и белыми волонтерами. Пришлось уничтожить имевшиеся материалы. Генконсульство нападению так и не подверглось, но Чусов вскоре выехал в Москву.
Как раз в это время в Шанхае оказался К. Салнынь, направляв- шийся из Пекина в Кантон. Налет на советское полпредство на- рушил все планы «Гришки», и отъезд в Кантон отпал сам собой.
| |
Глава 2
Находившийся в те дни в Шанхае военный атташе Р. В. Лонгва в телеграмме, отправленной в Центр 16 апреля 1927 г., предложил временно оставить Салныня резидентом в Шанхае, а ему в помощь из Ханькоу вызвать Борового. В Тянь- цзинь Лонгва предлагал послать Петерсона из Ханькоу. Сал- ныню ехать туда не следовало, так как его там знали. Аппену и Чусову следовало уехать, хотя бы на время, считал Лонгва.
Работу Аппена в связи с разрывом коммунистов с гоминь- дановцами, отъездом руководителей в Ханькоу и прекращени- ем работы Военного отдела Лонгва вынужден был признать временно парализованной. Работу на Пекин предлагалось поручить Петерсону из Тяньцзиня.
Фамилия Петерсона, вновь назначенного резидентом в Тяньцзине, неоднократно упоминалась в перехваченной китайцами переписке с центральным пекинским резиден- том Огинским, однако это никоим образом не повлияло на решение Центра.
В связи с имевшимися сведениями о возможном захвате КВЖД Чжан Цзолинем и закрытием наших консульств в Ки- тае, а также приходом к власти в Японии «правого» кабинета Я. К. Берзин доложил 20 апреля заместителю председателя РВС СССР И. С. Уншлихту план реорганизации агентурной сети в Китае.
В Северном Китае все резидентуры подлежали переводу на нелегальное положение. Центральной нелегальной резиден- турой становилась харбинская резидентура с подчинением ей подрезидентур в Мукдена, Тяньцзине, Пекине, Хайларе и Дайрене. Харбинская нелегальная резидентура должна была установить связь с владивостокским разведпунктом и резерв- ную нелегальную связь с Читой. Так как работники с совет- скими паспортами не могли оставаться в пределах Северной Маньчжурии, было принято решение в качестве сотрудников нелегальной резидентуры использовать тех, которые могут жить по иностранным паспортам.
Для освещения приграничной полосы создавались агентурные пункты в районе ст. Пограничная (со связью на Владивосток) и ст. Маньчжурия (со связью на Читу). Влади- востокский разведывательный пункт делался центральным пунктом связи как с Севером, так и с Югом Китая.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 63; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!