Шесть правил, которым я собираюсь следовать весь выпускной год и которые, я надеюсь, хоть немного смягчат маразм моего пребывания здесь, хотя ручаться в этом я бы не стала. 17 страница
Джесс Дарлинг равняется Джейн Свит. Вот все, что мне нужно было знать. Выхода не было: Хай превратила мою жизнь в низкобюджетное индийское кино. Хотя я уверена, что ее ушлые адвокаты посоветовали ей не связываться со мной, чтобы я не подала на нее в суд за клевету. (Как тот, кто прячется за «Дном Пайнвилля».) Однако все, кто меня знает, меня узнают. Я‑то знаю, а один человек – это уже много. Вот почему я не хотела читать ее книгу. Я не хочу вкладываться в ее известность никаким боком.
Может быть, Хай изначально хотела написать книгу о вымышленных персонажах, но потом передумала, поприсутствовав на невыразительном прослушивании Бриджит. Или, возможно, она планировала унизить Бриджит, сказав ей, что та недостаточно талантлива, чтобы играть саму себя. Все, что я знаю, – фильм будет еще хуже книги. Я предвижу тот день, когда Бриджит невинно зайдет в кино посмотреть новую романтическую комедию с Джулией Робертс и совершит публичное самоубийство при виде рекламного ролика «фильма Хай».
А истерию Бриджит поощрять не следует. Я попыталась перевести диалог в другое русло. Если безумие Бриджит все нарастало по мере того, как приближался день официального релиза книги, моя собственная психическая стабильность тоже шаталась при мыслях о Колумбийском университете. Январь уже так скоро. Мне надо собраться с мыслями.
– Тэрин вчера разговаривала со мной, – сказала я.
|
|
|
– Правда? Я думала, она, типа, немая или еще что.
– Обычно да, но она изменила себе и сообщила, что Пол был очень разочарован, когда узнал, что я решила не подавать документы в Колумбийский университет.
– Почему ты так сделала?
– Не знаю…
Бриджит серьезно посмотрела на меня.
– Похоже, что ты, типа, ждешь какого‑то разрешения или еще чего‑то.
Мой аргумент прилип к небу. Она была права. Я ждала, когда другие люди скажут мне, что я должна подать документы туда. Я хотела, чтобы как можно больше людей убедили меня в том, что если я соберусь поехать в Нью‑Йорк, я не умру, потому что именно сейчас мнение всех гораздо важнее, чем мнение кого‑то еще.
С девяти часов утра никто ничего не знает. Споры окончены. Ученые мужи могут до посинения доказывать простым американцам, что результат вполне предсказуем, однако когда доходит до дела, выясняется, что их авторитет практически равен нулю.
Раньше, впрочем, как и сейчас, я абсолютно не готова к этой трагедии. Не думаю, что кто‑нибудь вообще был готов к ней, а те, кто утверждает обратное, лгут. Я не знаю, что сказать по поводу того печально знаменитого дня, потому что никак не могу осознать масштабы катастрофы. Я уверена, что жизнь после трагедии уже не будет прежней, но не знаю, что именно изменится. И я поступила так, как поступаю всегда в подобных ситуациях: я сделала вид, что это несущественно. Я вовсе не горжусь тем, что веду себя таким образом, но ничего не могу с этим поделать. Это – реальность. Жестокая, страшная, но все же реальность.
|
|
|
Как этот дневник, например.
Как бы то ни было, сейчас все более‑менее становится снова «нормальным», я даже утратила представление о том, что будет с нами в будущем, поэтому понятия не имела, что делать с Колумбией.
– Ну, типа, мы с Перси хотим, чтобы ты подала документы, – продолжала Бриджит. – Что в этом такого страшного? Если даже поступишь, ты не обязана будешь там учиться.
Видите, в чем она ошибается? Если поступлю, я должна буду туда поехать. Так предначертано судьбой. Но если не подам документы, я не буду ни о чем волноваться. Она и Пепе не могут заставить меня это сделать, но я им все равно благодарна.
Позже, когда я рассказала обо всем этом Лену перед уроком здоровья и сексуальности, он сказал мне, что я должна обязательно подать документы в Колумбийский университет, потому что он стоит гораздо выше Эмхерста, Пьедмонта, Суартмора и Уильямса в последних рангах «Ньюз» и «Уорлд Рипорт», плюс к тому «Лига плюща» всюду высылает своих рекрутеров, а именно этим я и хотела заняться после того, как окончу школу.
|
|
|
Но всего этого было недостаточно, вот почему я, видимо, не очень хорошая девушка.
Пока Лен говорил, Маркус ерзал на стуле, словно хотел мне что‑то сказать. Я действительно хотела это услышать: еще одна причина считать меня плохой девушкой.
– Маркус, – смело окликнула я, – тебе есть что добавить к нашему разговору?
Большой шаг вперед. Первый раз кто‑то из нас просит другого уделить ему внимание, с тех пор как мы с Леном стали встречаться. Мы даже прекратили наши ежедневные пародии на диалоги.
Маркус сел вполоборота.
– Нечего, – ответил он.
– О, – я была разочарована.
– Но, – продолжил он, – Глэдди хочет кое‑что тебе сказать. Ты должна поговорить с ней, она плохого не посоветует.
– Приму к сведению, – вяло отозвалась я.
– Ты должна чаще навещать ее, – сказал он, обернувшись ко мне полностью.
– С чего ты взял? Может быть, я каждый день прихожу, когда тебя нет, – ответила я. По моей просьбе Линда ознакомила меня с его расписанием, так что я знала, когда можно было приходить без опаски.
– Потому что ты не приходишь.
Я покраснела. В самом деле, я приходила к Глэдди только один раз после Дня благодарения.
|
|
|
– Глэдди сказала мне, она вообще многое мне рассказывает.
Прежде чем он смог сказать еще что‑то, Брэнди показала нам нечто, похожее на жирный сандвич.
– Что это такое? – громко спросила она. Никто не ответил, но это ее не смутило. – Верно! Кусочек реальности! Реальный женский презерватив, вот что это такое!
Пока Брэнди сыпала обвинениями в адрес альтернативных форм контрацепции, я пыталась представить себе, о чем разговаривают Маркус и Глэдди. Очевидно, нечеловеческое обаяние Маркуса побуждает Глэдди снова и снова рассказывать ему то, о чем я тоже пытаюсь ему сказать, точнее, пыталась. До того как узнала его получше. Но Глэдди? Она беззащитна. Мне остается только надеяться, что Маркус не принимает настолько всерьез откровения девяностолетней маразматички. Или наоборот.
Пятнадцатое декабря
Кто‑то решил помериться силами с Хай…
ПРЕДПОЧТЕНИЯ КАКОЙ СИСЯСТОЙ ЧИРЛИДЕРШИ СМЕСТИЛИСЬ С ЕЕ ПРИДУРКА‑ДРУЖКА НА НОВОЯВЛЕННОГО ГИТАРНОГО БОГА?
МЭНДА!!! И Маркус!!!
МАРКУС!!! И Мэнда!!!
– Ты собираешься бросить меня ради этого долбанного гитариста? – орал Скотти перед уроком здоровья и сексуальности.
– Скотти! Прекрати быть таким самодовольным самцом! Я не потерплю ни морального, ни физического давления на себя.
– Собираешься?
– Прошу тебя.
– СОБИРАЕШЬСЯ?! – заорал он, хватая ее за руку.
– Если я и брошу тебя, то ради человека, который лучше чувствует женщин! – Она укусила его за руку и побежала в класс.
Я думаю, что, слушая в течение сорока минут, как Брэнди распинается о фаллопиевых трубах и крайней плоти, Скотти и Мэнда достаточно разогрелись и приготовились помириться. Как только урок закончится, они непременно уединятся, чтобы довольно злобно потрахаться, а остаток дня будут ходить, держась за руки.
Однако я не была полностью уверена в том, что Мэнда не увлечена Маркусом. Но ничего не могла с собой поделать и спросила его об этом.
– Я не получал письма, – ответил Маркус. – Думаю, я не вхожу в круг респондентов.
– Гм. Какое письмо? – спросил меня Лен.
На сей раз послание со «Дна Пайнвилля» Лен не получил, а я ему тут мозги конопачу. Девушка называется.
– Со «Дна Пайнвилля».
– И что там было?
– Ну, среди прочего то, что Мэнда хочет Маркуса.
– Мэнда хочет тебя?!
Голос Лена дрогнул от ужаса. Что? Как только дела пошли в гору, Мэнда собирается внести в группу разлад? Может быть, она – вторая Йоко Оно?
Маркус пожал плечами.
– Почему она должна, гм, хотеть тебя?
– Ну так получилось, – лениво протянул он..
– Но она же тебя ненавидела.
– Так получилось, – снова протянул он, зевнув.
Разумеется, так получается все время. Девочки сначала ненавидят тебя, потом хотят. Ничего особенного. Зевок. Эти девочки, которые сначала ненавидят, потом хотят, потом снова ненавидят тебя, так утомляют. Так устаешь от них, от ненависти, от желания, потом снова от ненависти, что хочется просто завалиться спать. А если Мэнда или кто‑нибудь из этих девочек ждут тебя под одеялом, то проще трахнуть их, чем объяснять, почему не хочется. Трахнуть и забыть. Зевок. И комнату прибрать для следующей девочки, которая тебя хочет.
Господи. Мой дневник нужно пустить на растопку.
Быстро сменим тему: я была удивлена, что мои отношения с Леном не угодили в рассылку. Но потом я поняла, что парочка ботаников – это не бог весть какая новость.
Кто бы ни писал это, он кое‑что смыслил в технологии. Я спрашивала отца об этом, однако мое любопытство было лишь наполовину попыткой наладить с ним отношения. Мать с тревогой наблюдала за тем, как мы не разговариваем друг с другом, считая виной всему «тот глупый кросс», нанесший «непоправимый урон отношениям отца и дочери».
Это звучало так:
– Пап?
Молчание.
– У меня к тебе технический вопрос.
Невнятное бурчание.
– Насчет компьютеров.
– Ну что еще? – спросил он горько, его голубые глаза померкли. С того самого трагического дня дочь методично разрушает его мечты.
Я рассказала ему, что «Дно Пайнвилля» анонимно посылает письма с публичного компьютера, и администрация не может вычислить автора, и бла‑бла‑бла.
Отец слегка оживился и начал сыпать терминами типа «перенаправленный маршрут», «свободный прокси» и «удаленные логи», пока у меня в глазах не потемнело.
Затем я поблагодарила его и вышла из комнаты, понимая в ситуации не больше, чем до этого. Если бы объяснение папы не было таким длинным, я бы, возможно, что‑нибудь и поняла, но сейчас я вынесла только какие‑то крупицы знания, что все же лучше, чем ничего. Кто бы это ни делал, он выполняет свою домашнюю работу. Возможно, это тот же человек, которого мы должны поблагодарить за перепуганное расписание в сентябре, что привело только к дополнительным двум неделям в июне.
Кто бы это мог быть? Я уже вычислила двоих из нашей школы, кто был достаточно умен, чтобы взяться за это. У Лена есть соображалка, однако он никогда не поставит под угрозу поступление в Корнуолл. И Маркус любит розыгрыши, но он тоже, как и я, не дружит с техникой. Да и по правде, «Дно Пайнвилля» – не в его стиле.
Все, что я знаю, это: если Маркус и Мэнда будут вместе, моя жизнь потеряет всякий смысл.
Я очень устала. Помимо возможных шур‑мур Маркуса и Мэнды, сложностей с подачей документов, «Тупоголовых девиц», я еще стала чьей‑то девушкой. Кранты.
Восемнадцатое декабря
Я не собиралась это читать. Я не собиралась сдаваться. Это продолжалось три дня.
В первый день Бриджит еще пыталась уважать мои чувства и не особенно много распространялась об этом.
– Джесс, это не так плохо.
– Прекрати! Я ничего не хочу об этом слышать.
– Ладно, – отозвалась она. – Но тебе и правда незачем расстраиваться. Тут все приукрашено.
– Ни единого слова!
– Хорошо.
Все это было бессмысленно, ведь Сару‑то не заткнешь. Даже она умудрилась потрясти меня в очередной раз, заявив, насколько герои «Тупоголовых девиц» не похожи на свои прототипы.
– Боже мой! Цитата – Кара – конец цитаты окажется толстухой! Я же не толстая! И моя семья богата, так что мы не цитата – белый мусор – конец цитаты.
Ее аргументы не убедили меня в том, что «Кара» и Сара не похожи.
– Цитата – Рэнда – конец цитаты не может заставить мальчиков влюбиться в нее, а Мэнда может, и еще как.
– Ну да. – Это было близко к правде, но все еще не совсем. Мэнда не заставляет мальчиков влюбляться, она заставляет их хотеть ее.
– И цитата – Гиджет – конец цитаты действительно симпатичная, как Бриджит, но она полный лузер! Боже мой! Все знают, что Бриджит – самая пробивная и тертая девка в нашей школе!
Зная Бриджит, я могу сказать, что это описание в точности соответствует ей. Бриджит‑то, может быть, и пробивная, и тертая девка, однако это не избавляет ее от чувства одиночества.
– Но цитата – Джейн Свит – конец цитаты – это вовсе не ты. Она тоже отличница, но на этом ваше сходство заканчивается. Так что… – сказала Сара, помахивая ядовито‑розовой книжкой перед моим лицом. – Почитать не хочешь?
– Нет, – ответила я, отводя глаза.
– Ладно. Твое дело.
На второй день я не могла никак выкинуть из памяти это розовое мельтешение перед глазами.
– А какая эта Джейн Свит?
– Боже мой! Она умная, тусуется на вечеринках и считается самой клевой девчонкой в школе. Цитата – Роза/Хай – конец цитаты даже обожает Джейн.
– Правда?
– Да! Она СОВСЕМ НЕ ТАКАЯ, КАК ТЫ! – с удовольствием проговорила Сара. – Ничего личного.
– Да брось.
Как я могла оскорбиться? Она была права. Джейн Свит ничего общего не имела со мной.
На третий день неоновые разводы, мельтешащие перед глазами, стали раздражать. Так что я попросила у Сары книгу.
– Боже мой! Я знала, что ты сдашься и прочтешь!
Она протянула ее мне. Я бросила взгляд на обложку.
Роза Каренна Уильямс была негласным лидером тусовки на Мэдисон‑авеню, модных богемных девочек, которые вели ночную жизнь на Манхэттене так, как это доступно только вольным богатым пташкам. Розу обожали, когда ей было тринадцать. Она нелегально демонстрировала нижнее белье в качестве модели, когда ей исполнилось четырнадцать. Rehabbed в пятнадцать. Вышедшей на сцену в шестнадцать. Дочь миллионера‑банкира и знаменитой актрисы, она жаждет нормальной жизни, которой у нее никогда не было. Она смело едет в затерянный городок в Нью‑Джерси и встречает там простодушных тупоголовых девиц и сборище дураков, чтобы с головой погрузиться в их жизнь…
Так было написано на клапане суперобложки.
Сюрреалистично – вот единственное слово, которым я могу описать ощущение от погружения в «вымышленный» мир этой книги. Я много раз должна была бросить чтение – не из‑за злости, а из‑за некоего дискомфорта. Как можно объединить вымышленное и настоящее? Хай удалось идеально сделать это, ее воображение оказалось более жизненным, нежели реальность.
Несмотря на эти обескураживающие открытия, я одолела «книгу» за три часа. Я бы управилась и за половину означенного времени, если бы не спотыкалась на искаженном говоре Хай. Где мой словарь сленга, когда он нужен?
Читая книгу, я многое узнала об отрицаниях действительности. Описания Хай Бриджит/Гиджет, Мэнды/Рэнды и Сары/Кары были очень точными. Но никто из них этого не заметил. Почему? Потому что она являла миру такие факты, которые девушки стремились спрятать даже от самих себя.
Сара/Кара: «Толстая курица, которая болтает языком без умолку и постоянно щелкает клювом» (Тупоголовые девицы, с. 22).
Перевод: страдающая излишним весом сплетница, которая лезет в чужие дела и безостановочно болтает о незначительных событиях.
Мэнда/Рэнда: «Тупоголовая „сиамская“ лялька, которая запрыгнет на твоего мужика, не успеешь ты и слова сказать» (ТД с. 43).
Перевод: двуличная шлюха, которая попытается заняться сексом с вашим мужчиной.
Бриджит/Гиджет: «Психичка, все мысли которой о том, что ее видок – это ее проблемы» (с. 18).
Перевод: помешанная на почве собственной красоты и считающая, что ее внешность – источник всех неприятностей.
Вы думаете, Хай по мне не проехалась? Мои неврозы – благодатный материал не то что для одной книги – для трилогии! А может быть, и для восьмитомника, типа «Гарри Поттера».
Но самые сокровенные мои мысли Хай никому не явила. Нет. Она сделала нечто худшее, чем показала всем меня настоящую.
Вот, к примеру, такой пассаж:
ДЖЕЙН УМНАЯ И ПРИКОЛЬНАЯ ДЕВКА, НИЧЕ НЕ СКАЖЕШЬ. МОЗГОВ У НЕЕ ХВАТАЕТ, ШОБ НЕ ПАРИТЬСЯ НАСЧЕТ ВСЯКОЙ ФИГНИ. ОНА С ПОМОЩЬЮ СВОЕЙ СИСТЕМЫ СТАЛА САМОЙ КЛЁВОЙ БАБОЙ В ШКОЛЕ. НО К НЕЙ ХРЕН ПОДСТУПИШЬСЯ.
Перевод:
ДЖЕЙН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УМНАЯ И СТИЛЬНАЯ ДЕВУШКА. ОНА УМНА НАСТОЛЬКО, ЧТО ЕЕ НЕ ВОЛНУЮТ МЕЛКИЕ ШКОЛЬНЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ. ЕЕ ИМЯ ИЗВЕСТНО ВСЕМ, ЕЙ ВСЕ ЗАВИДУЮТ. НО ОНА СЛИШКОМ ХОРОША, ЧТОБЫ С НЕЙ МОЖНО БЫЛО ИМЕТЬ ДЕЛО.
Не удивительно, что никто не ассоциирует Джейн Свит со мной. Джейн Свит – это та, которой хотела бы быть Джессика Дарлинг. Той, которой я могла бы стать. Может быть, сейчас, перед лицом дилеммы, мне стоит спросить себя: что будет делать Джейн?
Двадцать третье декабря
Книга Хай заставила меня заняться глубоким самоанализом, рыться в себе глубже, чем обычно, чем даже возможно.
Другое замечательное описание Джейн Свит, девушки, которой я хотела бы стать.
«…прет напролом, добьется чего хочет» (с. 57).
«…в ее глазах – успех, на пальце – платиновое кольцо, единственное украшение, которое ей нужно» (ТД, с. 93).
«…не позволяет никому издеваться над собой» (ТД, с. 198).
Осознание того, что я совершенно не такая, – суперуверенная, целеустремленная и независимая от мнения и действий других – слилось в моем сознании с тем фактом, что время подачи документов в Колумбийский университет истекает, и я больше, чем обычно, запаниковала насчет своего будущего.
В поисках ответа я перерыла все мои бумаги, оставшиеся после обучения на Летней программе, и нашла запечатанный конверт от Мака, единственное письмо‑рекомендация в Колумбийский университет. Вот что там было сказано. Вашему вниманию.
Как преподаватель Джессики Дарлинг по писательскому мастерству на Летней довузовской факультативной программе по искусству я читал ее работы с удовольствием и даже некоей завистью. Ее дневники пронизаны живым трепетом, энергией и самой жизнью – они излучают сияние молодости. Видя ее в классе, вспоминал собственные молодые годы, когда я был окрылен и беспечен.
Джессика – одна из самых одаренных молодых женщин, которых я когда‑либо встречал. Вы, разумеется, знаете, что в Колумбийский университет жаждут поступить очень многие талантливые студенты. Я знаю нескольких, кто получит отличную выгоду от обучения, которое предоставит ваш университет. Блестящая одаренность Джессики меркнет от той безысходности, которая ее окружает. Прочитав ее личные записи, я готов поклясться, что ее глубочайшие наблюдения, будучи забавными, живыми и правдивыми, довольно плоски по своей сути.
Джессика одержима глупыми банальностями, которые составляют неотъемлемую часть школьной жизни, потому что кроме этой жизни она ничего не видела. Ей нужны живые наблюдения, хорошая встряска, которую она, вне всякого сомнения, получит, вращаясь в разношерстном обществе Колумбийского университета и Нью‑Йорка. Этот интеллектуальный и эмоциональный «пинок» – мощная жизненная сила, в которой она нуждается и благодаря которой ее заметят и оценят по достоинству. Без этого, боюсь, она на всю жизнь останется «местечковой авторшей» и будет писать «в стол».
Как сказал Конфуций, «подлинное знание – это знать степень невежества другого». Лучшее для Джессики – это если она будет учиться, учиться так, как ей до сих пор было неведомо. И лучшим местом для этого я считаю один из самых великих университетов, расположенный в самом непредсказуемом городе мира.
Искренне Ваш,
Самуэль МакДугал.
Так что я была права. Мак считал меня поверхностной. Ну ладно, пусть потенциально талантливой.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 32; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!