Шесть правил, которым я собираюсь следовать весь выпускной год и которые, я надеюсь, хоть немного смягчат маразм моего пребывания здесь, хотя ручаться в этом я бы не стала. 15 страница
– Точно, – энергично кивнул Маркус.
– Например? – спросил Лен.
– Лен, я считаю, что «Хаотическому Мирозданию» пора выбираться из подвала.
Лен позеленел.
– Гм. Флю. Гм. Мы не готовы к шоу.
Бриджит запрыгала от возбуждения.
– А какой тогда смысл в группе, если не выступать? – пожал плечами Маркус.
– Мы выступаем…
– В четырех стенах твоего подвальчика. А я говорю о настоящем шоу.
– Я не знаю. Гм, – хмыкнул Лен, поглядывая на меня.
– Я думаю, это замечательная идея, Лен. Я ужасно хочу послушать «Хаотическое Мироздание». – Последние слова я произнесла с ненамеренным сарказмом, заметив, какими взглядами обменялись Бриджит и Маркус. Лен ничего не увидел.
– Гм. О’кей. Где?
Повисла тишина.
– Есть идея! – провозгласила Бриджит. – Дом Синяка!
Раздались стоны.
– Ее дом самый большой из всех, – сказала Бриджит. – И она единственный человек, который может организовать вечеринку за такое короткое время.
Бриджит была права. Огромный особняк Сары с видом на океан был единственным в районе, который выглядел, как те дома в кино, где устраивают забойные вечеринки. Остальные развлекались в темных сырых подвалах или в сомнительных кварталах, населенных малоадекватными стремными личностями. Синяк была экспертом по части вечеринок. По всему дому она расставляла огромные бочки со спиртным, так что никому не приходилось давиться в очереди, чтобы выпить. Не забывала прикрывать мебель специальными чехлами и стелить коврики на паркет.
|
|
|
Она не забывала запирать ценности родителей в кабинете отца, потому что это была единственная комната, где не было кровати, а все кровати на вечеринках были задействованы, все до единой. Так я слышала. Я давно перестала ходить на ее сборища.
– Ты права. Гм. Но она не согласится.
– Она желала Маркусу смерти от передоза, – встряла я.
Маркус повернулся к Бриджит и сказал:
– Эти двое – прекрасная пара, такие пессимисты…
– Типа того, – согласилась Бриджит.
Лен и я просто тупо стояли, молясь про себя, чтобы их разговор вернулся в прежнее русло. Наконец Бриджит сказала:
– Синяк сделает это, потому что она, типа, захочет спасти положение. Она найдет денег на вечеринку. Будь убедительной – как в своих заметках. А не дурой какой‑то.
– Я? Почему я? – Почему тяжелая судьба вечера танцев легла тяжким грузом на плечи самого антисоциального элемента в школе? Есть же Тэрин Бейкер, в конце концов…
– Потому что ты единственная из нас, с кем она будет разговаривать, – ответил Маркус.
В тот момент, когда он произнес эти слова, я знала, что он прав. Конечно, я должна это сделать, поскольку я единственная, кто мог общаться с Сарой на ее уровне, как бы прискорбно это ни звучало.
|
|
|
– Ты должна, типа, хорошенько расцеловать ей задницу.
– Вот уж повезло.
В класс ввалились разгромленные участники митинга.
– Извини, – сказал Лен.
– Да, я тоже прошу прощения за то, что вынуждена целовать задницу Саре.
– Нет. Гм. Я извиняюсь за то, что наши планы сорвались. Вот. Гм.
О, моя скорбная судьбина: меня больше никогда не пригласят на танцы! У него нет ни малейшего представления о том, насколько мне все равно.
– Я действительно ни капли не расстроена, – сказала я. – Думаю, мы еще повеселимся.
– Правда?
Веселье – понятие, чуждое нам обоим. Мы действительно прекрасная пара.
– Слушай, я в прошлом году не ходила, и мне, честно говоря, все равно. Я даже ходила покупать антибальное платье…
Упс. Как только я об этом сказала, то сразу и пожалела. Мне бы не хотелось, чтобы кто‑нибудь из присутствующих вспомнил о синем платье, в котором я была на прошлый Новый год – реликт из древней школьной эпохи.
– Ага. Гм. Мы назовем это «Антитанцы», если ты не возражаешь против моего заимствования.
– Нет, я копирайтов не ставлю.
– Гм. Копирайт. Забавно.
Ничто не звучит менее забавно, чем слово «Забавно», не сопровождаемое ни единым, даже самым захудалым смешком. И здесь у Лена много общего со мной.
|
|
|
– Ты можешь даже надеть. Гм. Свое антибальное платье.
Маркус и Бриджит чуть из окна не выпали, когда он это заявил. Я подпрыгнула.
Бедняга Лен! Он был единственным из нас, кто и понятия не имел, что я отдала это платье в Армию спасения, надев всего один раз. Он понятия не имеет, что я никогда не смогла бы снова надеть его, потому что оно слишком сильно напоминало о той ночи, изменившей мою жизнь, слишком сильно напоминало о… ну, вы знаете. О Нем.
Нет нужды начинать заново, верно?
Двадцать первое ноября
Мне требуется пересадка кожи. Мои губы превратились черт знает во что после многократных целований чужих задниц за сегодня.
Бриджит была права. Сыграв на честолюбии Сары и предложив ей роль спасительницы, я поняла, что она готова на все. Но не так‑то легко было убедить ее позволить выступить в своем доме группе «Хаотическое мироздание».
– Боже мой! Почему это я должна разрешить мистеру Съем Пончик переступить порог своего дома?
Для меня всегда звучит странно, когда кто‑то называет Маркуса его старой кличкой. Он больше не ест чертовы донатсы, насколько знает Лен. И вообще, почему Маркус должен быть с Леном честнее, чем со мной? Маркус переимел кучу девиц в свободное время и обожает их белье «неделька».
|
|
|
– Я жду ответа, – напомнила Сара, топнув ногой. – Почему я должна впустить в дом этого фрика?
Фрик. Фрик‑шоу. Ага!
– Потому что группа соберет большую толпу слушателей, это как шоу талантов, понимаешь? Ребята придут из‑за того, что эта группа – фрики. Многие придут, чтобы убедиться, что «Хаотическое Мироздание» – клевые парни. А еще больше придут, чтобы посмотреть, как те облажаются.
Сара секунду поразмыслила. Невзирая на безусловную мощь моего аргумента про шоу талантов, я все же думаю, что Сара согласилась именно потому, что считает меня Загадочным Разгребателем Дерьма со «Дна Пайнвилля». Она испугалась, что если разочарует меня, то я непременно настрочу о ней много лестного, тем более что я о ней знаю много всего. Довольно нелицеприятного.
– Если они облажаются, я поставлю настоящую музыку.
– Значит, ты позволишь им сыграть?
– Да, – ответила она. – Они могут выступить в игровой комнате.
В доме Сары было много необычных комнат. Игровая комната, как она ее называла, была миниатюрной копией концертного зала, там была даже маленькая сцена для караоке. Но для антитанцев эта комната станет дебютной площадкой для «Хаотического Мироздания». Игровая комната для Мастера игры. Отлично.
– Клево, – ответила я. – Я скажу им.
Затем Сара помчалась к Скотти и Мэнде, которые на миг отвлеклись от обмена слюной и услышали: «Боже мой! Я спасла вечеринку! Я устраиваю цитата – антитанцы – конец цитаты».
– Что за на фиг антитанцы? – спросил Скотти.
Затем Сара объяснила, как она видит это альтернативное мероприятие и бла‑бла‑бла… Мэнда чуть с ума не сошла от радости.
– Клево, я смогу надеть свое трахательное платье!
Скотти внезапно очень заинтересовался.
– Трахательное платье? – проговорил он, понимающе поиграв бровями. – Я‑то думал, у тебя все платья – трахательные.
Лицо Мэнды исказилось. Только ей было позволено признавать собственную физическую непривлекательность. Вот что делало ее сильной женщиной. Она шмякнула Скотти по башке своим блокнотом.
– Заткнись, придурок.
Я думаю, что после трех месяцев общения они уже не столь ослеплены сексом. Скотти и Мэнда наконец‑то увидели друг друга по‑настоящему. Врагами. Я не могла дождаться, когда они порвут друг с другом.
– А мальчики придут в костюмах, – сказала Сара.
– Я не ношу долбанные костюмы, – пробурчал Скотти себе под нос. – И Пи Джей тоже не наденет костюм. – Предполагалось, что Пи Джей встречается с Сарой.
– О, милый, – промурлыкала Мэнда, приглаживая его волосы, которые сама же разлохматила несколько секунд назад. – Но ты так сексуально выглядишь в костюме… – Она понизила голос, но ее шепот все равно был отлично слышен. – А ты знаешь, что случается, когда ты выглядишь сексуально…
Мы все знаем, что случается. Я помогаю организовывать мероприятие, которое станет им развлечением перед случкой. Если же они перепихнутся, я не думаю, что это будет слишком отличаться от того, что они ежедневно демонстрируют в холле. С того письма так и повелось, что Скотти с Мэндой всячески пытаются доказать публике, что у него может встать. Это дурдом. Они на переменках успевают столько, сколько я не делала за всю жизнь. Я им не завидую. Серьезно.
Мне они не нравятся.
Но мне внезапно становится жарко от возбуждения, и я понимаю, что просто дразню себя.
Наконец‑то Хоуп поймет, через что мне приходится проходить. Она единственная девственница, которую я знаю. Я имею в виду, что я думаю, будто это так. Иногда я иррационально, истерически боюсь, что она это сделала и ничего мне не сказала. Она встречалась с несколькими парнями в Теннесси, но ни один из них, по ее словам, не был достоин лишить ее девственности. А тот роман с парижанином, который случился у нее прошлым летом, привел лишь к тому, что она углубила свои знания о «французском» поцелуе. Но если Хоуп занималась сексом, она сохранит это в секрете, и не из‑за стыда, а потому что она знает, что эта новость нанесет непоправимый урон нашей дружбе. Это окажется единственной разницей между нами. Иногда лояльность требует лжи. Подумать только, сколько я утаила от нее за два прошлых года!
Проблема в том, что я ждала этого так долго, что весь смысл свелся к ожиданию. Ожиданию правильного человека, нужного времени. Когда придет время этим заняться, я хочу, чтобы у меня не осталось ни тени сомнения в том, что рядом не может быть никого другого, кроме него.
Вот почему я собираюсь умереть девственницей.
Подходящий человек – это не Лен, пошел он к черту со своими танцами. Я думала, это Маркус. Но я ошиблась. Ошиблась. Ошиблась. Я не могла ошибиться еще больше. Должно быть, я сошла с ума. Я читала, что подростковое безумие может быть вызвано переизбытком гормонов в мозжечке, «думающей» части мозга. Наше серое вещество «забивается» новыми клетками, и мы не можем принять правильное решение.
А мой мозжечок, должно быть, перемкнуло еще на прошлый Новый год.
Соедините безумный мозг, тело, бурлящее гормонами, и вам станет понятно, почему мы пьем, принимаем наркотики, протыкаем тела булавками.
Под «мы» я имела в виду подростков. Надо было говорить «они» – так поаккуратнее.
Шутка, как раз подходящая к моему статусу девственницы:
В: Как вы заставляете играть гормоны?
О: Говорю ей, что надену костюм на антитанцы.
Труд‑но, труд‑но.
Черт. Теряю.
Все, кроме девственности.
Двадцать второе ноября
Беги! Спасайся! Пока Г‑младший не начал свое восемнадцатилетнее царствование террора! О боже! А что, если это девочка? Крошка Бетани – как Доктор Зло и Мини‑Я.
АААААХХХХХХХХ.
Да, это правда. Бетани и Г‑кошелек состряпали нового монстра. Девочку или мальчика – не важно, это ужасно.
Мистер и миссис Докцилковски едва разделись на пороге, перед тем как сообщить эту новость.
– Мы ждем ребенка!
Я не могу описать тот оглушительный и обезоруживающий выплеск радости, исходивший от матери.
Папа хлопнул Г‑кошелька по руке – мол, молодец мужик.
Глэдди повернулась к Мо (она настояла, чтобы тот пришел: «Он почти член семьи») и сказала:
– Я же говорила, сынок кое на что способен.
Я просто стояла, огорошенная. Эта новость была последним, что я ожидала услышать от сестры. Мамочка Бетани – звучит абсурдно. Она слишком влюблена в себя и ленива. Она даже не могла пожаловаться, что ей приходится каждый день завивать ресницы – они у нее и так от природы загнутые.
Нежелание Бетани иметь детей роднило нас, помимо коллекций дисков с музыкой и фильмами восьмидесятых. У меня не наблюдалось ни малейшего проблеска материнского инстинкта. Может быть, так мое тело реагировало на то, что я собираюсь умереть девственницей.
– Я хотела тебе сказать, – проговорила Бетани, похлопывая себя по все еще плоскому животу. – Не думай, что я растолстею.
Я сбилась со счета, сколько раз она говорила мне, что ее матка – зона, свободная от детей, именно по этой причине. «Как только беременные жены поправляются, мужья их бросают, – говорила она. – Такого со мной никогда не случится». Ее страх поправиться перекрывал тысячелетнюю историю генетики. По крайней мере, я так думала. Но оставить это так я тоже не могла.
– Бетани, я не думаю, что ты хочешь иметь ребенка.
Большая ошибка. Вам надо видеть выражение гнева и отвращения на ее лице, словно бы я закричала: Я НЕНАВИЖУ ДЕТЕЙ. УБИТЬ ИХ ВСЕХ. ВСЕ ДЕТИ ДОЛЖНЫ УМЕРЕТЬ, УМЕРЕТЬ, УМЕРЕТЬ!!!
Теперь я знаю, каково быть, например, Тэрин Бейкер – отверженной. Никто не разговаривал со мной, пока мы не сели за праздничный стол, и Глэдди тут же прошлась по поводу того, что я вчера не навестила ее.
– И почему ж ты не почтила нас своим присутствием?
– Я была занята, гм, уроки делала, – слабо выговорила я.
– Тутти‑Флюти говорит совсем по‑другому, – прокаркала она.
– Правда? И что же говорит Тутти‑Флюти?
– Он говорит, что у тебя появился парень!
Вплоть до этого момента моя мама не внесла в диалог ничего, кроме: «У моей детки будет детка!» Она повторяла это через равные интервалы, расстояние между которыми сокращалось по мере того, как кровь в ее венах сменяло «шардонне». Но, услышав слово «парень», она внезапно обратила на меня все свое внимание.
– Джесси! У тебя есть парень! Кто он?
– У меня нет парня, мам.
– А я слышала, что есть, – сказала Глэдди.
– И я, – поддакнул Mo.
– Не верьте всему, что слышите, – ответила я. – Особенно если это говорит Маркус Флюти.
– Извини, девочка! Но он сказал, что ты и этот его приятель Лен собираетесь вместе пойти на танцы, – сказала Глэдди.
– ТЕБЯ ПРИГЛАСИЛИ НА ТАНЦЫ? – одновременно воскликнули мама и Бетани.
– Нет!
– А я слышала…
Я пустилась в объяснения, что Лен пригласил меня, однако танцы отменили, и вместо этого мы завтра вечером организуем антитанцы.
Только представьте, какие крики ужаса испустили мама и Бетани, пораженные возможностью остаться без вечера танцев в честь начала каникул.
– Я не знаю насчет этого Лена, – проскрипела Глэдди, когда улеглось волнение. – Но Тутти‑Флюти ничего себе парнишка, верно?
– Да, – согласилась я. – Ничего себе.
– Плохо, что Тутти‑Флюти не интересуется тобой.
Ее слова припечатали меня сильнее, чем кулак Майка Тайсона.
– Ээээ…. – забормотала я подобно Лену. – Он… эээ… так сказал?
– О да, – ответила она. – Ему нравятся твои мозги, Джей Ди, но ты ему не нравишься, и прости меня, если я что не так сказала.
Нет. Все так. От стыда у меня навернулись слезы и капнули прямо в тарелку. Не важно, насколько мне больно, важно, что это неплохая новость, верно? Теперь я точно знаю, что Маркус меня больше не хочет. Его намерения в отношении Лена чисты как слеза.
– Этот Лен… да он из штанов готов выскочить ради тебя, – подмигнув морщинистым веком, проговорила Глэдди.
Она, мама и Бетани захихикали.
В течение всего разговора Г‑кошелек, Mo и папа были полностью поглощены собственной дискуссией о возвращении в игру Майкла Джордана. В такие моменты я особенно остро хочу, чтобы у каждого члена моей семьи были яйца. Включая меня.
Двадцать третье ноября
Антитанцы войдут в историю Пайнвилля как одно из лучших и самых шумных событий.
Антитанцы войдут и в мою собственную историю, как один из самых странных вечеров в жизни, с того момента, как я села к Лену в машину, и до того мига, как он отвез меня домой.
Давайте не будем вдаваться в подробности попыток мамы и сестры навести на меня марафет – я решительно отвергла их попытки сделать из меня роковую женщину, мой выбор – любимые джинсы и футболка с эмблемой Тура Джексонов 1984 года. Пройдем мимо скучной прелюдии, во время которой мама, папа, Бетани, Г‑кошелек, Глэдди и Mo выстроились на лестнице, чтобы надлежащим образом встретить моего «нового парня». Пропустим часть, где мы с Леном обменялись неловкими комплиментами, к вящей радости нашей аудитории, и направились к дверям. Лен приехал на отцовском синем «Сатурне», у которого было примерно столько же шарма, сколько у гигантского кадиллака из семидесятых.
– Джесс? Я не могу. Гм. Сделать это, – сказал он, едва повернув ключ в замке зажигания.
– Что? Ты не можешь выступать?
– Гм…
– Можешь, Лен!
– Просто слишком много. Гм. Давления.
– Я знаю, этой ночью ты просто докажешь всем, что ты лучший…
Он захныкал.
– Расслабься, Лен! Ты замечательно выступишь! Ты же много репетировал, да?
Руки Лена стиснули руль.
– Верь мне, – сказала я, нежно погладив его плечо. – Ты отлично сыграешь.
Он снова захныкал, как доберман, которому французский пудель надрал задницу.
Лен оказался предусмотрительным и провел звуковой контроль еще утром, так что все, что ему оставалось делать, это трястись в ожидании выхода. Когда мы приехали, стало еще хуже. Полукруглый подъезд к дому Сары был заполнен машинами и молодежью. Да, эта вечеринка на пути к тому, чтобы стать легендарной. Не только старшеклассники, но и прочие подростки были открыты для секса, наркотиков и рок‑н‑ролла. Все пребывали в особенно праздничном настроении, потому что Пайнвилль отделал Истленд с разгромным счетом 21:7.
– Боже мой! – закричала Сара, увидев меня и Лена. – Я дико рада тебя видеть! – Она смачно расцеловала меня. Пиво, очевидно, разжижило ее мозги до предела.
– Боже мой! Лен! Сегодня большой вечер, не так ли? – Она ткнула его локтем под ребра, едва не сбив с ног.
– Гм. Мне нужно отойти. Гм. До начала шоу. Извините.
И он поспешил прочь с гитарой, перекинутой через плечо. Я не знаю, где он надеялся отсидеться в одиночестве, ведь дом был набит битком. В течение пяти секунд я вычислила Скотти, который выглядел до крайности несчастным в своем костюме, и Мэнду, просто излучавшую секс в своем черном платье, у которого не было ни спины, ни переда, с разрезом до промежности. Было бы вернее назвать его идеей платья, нежели настоящим платьем. Никто из них ничего не сказал мне, поскольку их рты были полны слюной друг друга.
Как бы то ни было, вечеринка очевидно приобрела мифический размах, ибо я увидела даже Тэрин Бейкер. Угадайте, кто был с ней?
– Привет, Джессика!
– Привет, Пол! – Я гордилась собственной крутостью. Такой, что я поприветствовала Тэрин, которая тихо выглядывала из‑за его плеча.
– Привет, Тэрин! Как поживают параллелепипеды? – Это я к теме нашего репетиторства.
Она пожала плечами и обвела взглядом комнату, словно искала нечто особенное, как охотник, надеявшийся получить десять очков, если поймает поющую рыбу.
– Ты уже послала запрос в Колумбийский университет?! – прокричал Пол между глотками пива.
ПИВО! О боже. Я надеялась, что, увидев меня с пивом, не вспомнит он о том, как я блевала этим пивом ему на ботинки.
– Джессика?! – крикнул он громче, думая, что я не слышу. – Ты уже подала документы в Колумбийский университет?!
– Вообше‑то…
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 31; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!