Шесть правил, которым я собираюсь следовать весь выпускной год и которые, я надеюсь, хоть немного смягчат маразм моего пребывания здесь, хотя ручаться в этом я бы не стала. 10 страница
И с этими словами мудрая старая женщина снова превратилась в утомительную болтушку, которую я знала всю мою жизнь.
Глэдди явно живет в соответствии с философией «Я выбираю хорошее настроение». Она всегда выглядит счастливой, и раньше я думала, что это лишь проявление легкого старческого слабоумия. Но, возможно, она такой и родилась. У нее это в крови, и, скорее всего, все гены счастья достались Бетани, а не мне.
Я боюсь думать о будущем. Нет, я просто в ужасе, и у меня не хватает слов, чтобы описывать все это в деталях. Тем не менее Глэдди сегодня мне помогла. Конечно, это мелко и глупо, но я поняла, что не должна продолжать делать то, чего не хочу, начиная с соревнований по бегу. Не нравится мне соревноваться. И никогда не нравилось. Теперь же, когда об аттестате больше волноваться не следует, зачем вообще заниматься тем, что мне так не по душе? Я должна делать что‑то, что важно для меня, а не накапливать лишнюю информацию для анкеты. Я так долго жила для приемной комиссии и теперь с трудом представляю себе, что же мне на самом деле нравится.
Надо подумать.
Первое октября
Дорогая Хоуп!
Пайнвилльекая школа приняла совет президента близко к сердцу. У нас все теперь стало как обычно. Выборы характеров класса отлично это иллюстрируют:
Атлет класса: Скотти Глейзер
Красавица класса: Бриджит Милхокович
Флиртовщица класса: Мэнда Пауэр
|
|
|
Болтушка класса: Сара Д’Абруцци
И последнее по списку, но не по значению…
Умник (Умница) класса: я (и Лен Леви)
Гм… Звучит знакомо, не так ли? Возможно, потому, что в восьмом классе мы получили те же самые титулы. Я удивлена, что ты так и не выиграла звание Художника класса. Единственное отличие от восьмого класса заключается в том, что те, кто занимается подготовкой школьного ежегодника, добавили теперь некоторые новые категории и отменили правило, разрешающее только один титул на одного человека. Скотти также стал Красавцем класса и самым популярным, последний титул он разделил с Мэндой, чей социальный статус в школе поднялся до умопомрачительных высот, после того как она спарилась с королем Скоттом. Бестолковая Парочка получила лучших друзей. Меня избрали обреченной на успех, снова вместе с Леном. Наличие новых титулов дало возможность даже Маркусу Флюти войти в ряды победителей. Я бы с удовольствием обменялась парой шуток с ним на тему его общепризнанного имиджа нонконформиста класса. Но я не могу. Это не так‑то просто, хотя я знаю, что ты считаешь наоборот.
Предсказуемо твоя,
Дж.
Октябрь
Второе октября
Мы с Бриджит сидели в аудитории и наблюдали за тем, как Скотти и Мэнду чествовали наподобие рок‑звезд.
|
|
|
– Самые популярные, на сцену! Красавица/Красавец, приготовиться! – вопила Хэвиленд.
Фотограф набрал около дюжины учеников, собравшихся у подножия лестницы, которую покрыли золотой краской и вдобавок блестками. Низшие сословия снизу вверх смотрели на своих идолов, которые восседали так высоко, как им и полагалось по статусу самых популярных. Я смотрела на все это и думала, что это отвратительное действо полностью противоречит тому, что всю нацию призывают повсеместно проявлять бдительность, смелость и доблесть. Я размышляла, как раскрыть эту тему в новой статье для «Крика чайки», когда Бриджит прервала ход моих мыслей своим очередным искренним вопросом:
– Почему никто, вообще, не воспринимает меня серьезно?
– Что ты имеешь в виду?
– Красавица класса, – она высунула язык. – Беееееее.
Боже мой.
– Бридж, я тебя сейчас отшлепаю. Не будь одной из тех красоток, которые хотят быть обычными на вид девушками, чтобы их воспринимали серьезно. Это оскорбительно для обычных на вид людей.
– Просто… – голос ее сломался.
– Что?
– Ну, понимаешь, ведь я действительно хорошо сыграла в «Спун Ривер» в прошлом году, так? И я оказалась достаточно умной, чтобы попасть на Летнюю программу.
|
|
|
Она действительно хорошо сыграла в прошлогодней пьесе, мне пришлось это признать. Ее успех удивил меня даже больше, чем успех Пепе. Его триумфальный дебют мог бы удивить меня, поскольку с его помощью Пепе доказал, что представляет собой намного больше, чем просто Черного Элвиса и постоянного победителя в соревнованиях талантов Пайнвилльской школы. Но его непредсказуемость уже стала предсказуемой, и Пепе вряд ли теперь сможет меня по‑настоящему чем‑то поразить. И я сказала Бриджит, что она сыграла настолько хорошо, что зрители на время забыли о том, как она чертовски блондиниста и сексапильна, и это было самым лучшим комплиментом ее актерскому мастерству, который только пришел мне в голову.
– Спасибо, Джесс, – шепнула она, и ее лицо и шея начали предательски краснеть. После небольшой паузы она показала на Дори Сиповиц, сидящую в углу и оттачивающую свою позу с огромной театральной маской. – Ведь я, типа, всем доказала, что я лучше исполняю главную роль в «Нашем городе». А Театральной Королевой класса выбрали ее.
– А тебе хотелось, чтобы Театральной Королевой класса выбрали тебя?
– Ну да.
– Да ладно, прекрати, Бриджит! Дори вся насквозь пропитана театром, – сказала я. – А тебя никто не воспринимает такой чудачкой…
|
|
|
– Перси на репетиции сказал мне то же самое, – ответила она. Пепе в «Нашем городе» играл роль Рассказчика.
– Пепе прав. Ты слишком хорошенькая. Слишком популярная. Слишком много парней хотят залезть тебе в трусы.
– В том‑то вся и проблема, – вздохнула Бриджит.
Я снова скажу это. Боже правый.
– Красавица и Красавец класса, подъем! Умник и Умница, приготовиться! – прокричала мисс Хэвиленд, которая тоже участвовала в создании школьного ежегодника.
– Лучше бы нам встать, пока Хэвиленд не начала распространяться на тему того, как наше поколение не уважает время, – сказала я. – Неужели мы не видим, что наше коллективное наплевательство на пунктуальность усугубляет образ ненадежности, подрывающий доверие к нашему поколению?
Бриджит не слушала. Она была слишком занята жеванием того, что обычно является ее хвостиком, а сейчас было высвобождено из резинки ради фотографирования.
– Хватит жевать волосы, если, конечно, не хочешь, чтобы они стали слюнявыми.
Но она продолжала грызть их на протяжении всего нашего пути к сцене.
Фотография каждого Характера класса делается на фоне красно‑белого логотипа Пайнвилльской школы, но с разным реквизитом. Болтушка Сара кричала что‑то в мобильный телефон. Флиртовщица Мэнда развесила свои сиськи по Пи Джею, который выступал одновременно и в роли реквизита, и в качестве Флиртовщика, в то время как Скотти злобно сверкал глазами вне зоны видимости фотокамеры. Изображая Красавицу и Красавца, Бриджит и Скотти любовались собой в маленькие зеркальца. К ее чести, Бриджит смешно закатила глаза.
– Дорогуша, ты же не Клоун класса, – сказал фотограф. – Теперь сделай одолжение и постарайся выглядеть красивой, как тебе и положено.
Бриджит крикнула мне: «Понимаешь теперь, что я имела в виду?!»
Лен прилежно ждал нашей очереди фотографироваться. На нем была футболка, которую я раньше не видела. Под черно‑белой фотографией Эйнштейна было написано: «ВЕЛИКИЕ ДУХОМ ВСЕГДА ВСТРЕЧАЮТ ЖЕСТКУЮ ОППОЗИЦИЮ СО СТОРОНЫ СРЕДНИХ УМОВ».
– Клевая майка, – сказала я. Это высказывание напомнило мне о цитатах Мака. Интересно, разочаровался бы он, если бы узнал, что я уже решила не поступать в Колумбийский университет. Хотя ему об этом знать необязательно.
Лен, как это у него заведено, прочистил горло, и это означало, что скоро начнется словесный понос. Так и есть:
– Не настолько гениально в своей простоте, как футболки Флю с днями недели, но заявка на модность в самом прямом смысле слова. Ты знаешь, что Эйнштейн плохо учился в школе? На самом деле, вряд ли его избрали бы Умником класса, поскольку учителя считали, что Альберт практически не поддается обучению, вот ведь ирония судьбы…
– Понятно, – прервала его я.
Терпеть не могу его болтовню. Начав, он уже не может остановиться. Лучше уж ему не начинать вовсе. Так мы простояли минуту молча, и Лен мне очень нравится, когда молчит, а я могу просто любоваться его новым имиджем. Мне почти удается убедить себя в том, что это совершенно другой парень: клевый, умный, симпатичный. Но едва он открывает рот, становится ясно, что передо мной тот самый старый Лен.
Скоро у нас это станет привычкой. Ну, знаешь, сначала фотография старшеклассников месяца, теперь это. У меня такое ощущение, что в будущем нам придется много фотографироваться вместе. Э‑э‑э, э‑э‑э, – он вдруг совсем потерял дар речи, и начал заикаться. – Э‑э‑э. Ну, я имею в виду, что ты и я, мы будем весь год выигрывать все титулы, и нам придется все время фотографироваться вместе, так, может, нам… э‑э‑э…
К счастью, вмешалась Хэвиленд:
– Умник и Умница, на сцену! Обреченные на успех, приготовиться!
В роли Умника и Умницы мы с Леном были окружены учебниками. Смешно, ведь я делаю все уроки в аудитории для самостоятельных занятий, а домой книг не ношу с десятого класса.
– Улыбочку, – призвал нас фотограф.
Мы улыбнулись.
– Обреченные на успех, на сцену! Нонконформисты, приготовиться!
– Это мы, – сказали мы с Леном одновременно.
– Обреченная на успех, – сказала я.
– Не нонконформисты, – сказал Лен.
– Неужели? – саркастически заметил фотограф.
Обреченных на успех мы изображали, держа над головой огромный надувной глобус. Полагаю, что это символизировало наше неизбежное доминирование над миром.
– Улыбнулись!
Мы улыбнулись.
– Э‑э‑э, Джессика, ты…
– Нонконформисты, на сцену! – закричала Хэвиленд.
А где же, Маркус?
– Э‑э‑э, Джессика?
Я повернулась к Лену:
– А, что? Извини.
– Как твои… э‑э‑э… соревнования по бегу? И…
– Они меня достали. Все дерьмо.
– Э‑э‑э. Нужно ходить каждую субботу? Или…
– Да. Каждую субботу. Ненавижу бег. Ненавижу себя.
– Э‑э‑э. Потому что я. Э‑э‑э…
– Нонконформисты, на сцену! Нонконформисты!
Кейтлин Максвелл, которая за лето успела официально изменить имя и фамилию, скакала по залу на своей нонконформистской ходуле «поуго» и искала Маркуса.
– Тра‑ля‑ля! Тра‑ля‑ля! – заливалась она своей нонконформистской песенкой. Я найду Маркуса!
– Э‑э‑э, Джессика?
– Нонконформисты, где вы?! – орала Хэвиленд еще громче прежнего.
Где же он?
Кейтлин стрелой направилась к мисс Хэвиленд, звеня бубенчиками на своем нонконформистском шутовском колпаке.
– Маркуса здесь нет, – она скрежетала зубами, украшенными нонконформистскими брекетами неоново‑зеленого цвета. – Он не пришел. Тра‑ля‑ля.
Я чуть не описалась, так мне стало смешно. Вот тебе и Нонконформист.
Я собралась сказать это Лену, но когда обернулась, его уже не было. Однако исчезновение Лена меня вовсе не расстроило. Я думала о Маркусе. Где же он был?
Где же Маркус?
Почему я все время задаю себе этот вопрос?
Седьмое октября
Если вам стало интересно узнать о том, как мои соревнования по бегу, то я скажу вам: все как было дерьмо, так и осталось.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Все еще хуже, чем прошлой весной. Я бегаю так плохо, насколько это возможно для человека, не страдающего параличом нижних конечностей. В прошлом году я победила на соревнованиях для юниоров в Истлэнде. Я обошла соперников на одиннадцать секунд, это звучит не очень убедительно, но на самом деле это много. Сегодня на той же дистанции с теми же самыми девчонками я прибежала на сорок две секунды позже, чем в прошлом году. Я пришла двадцать третьей! Двадцать третьей! Единственный положительный момент таков: в газете были напечатаны имена первых двадцати бегунов, так что мое унижение хотя бы не было зафиксировано на бумаге.
После того как я пересекла линию финиша, я свернулась в позе эмбриона прямо на траве, закрыла глаза и стала размышлять о том, какое я ничтожество, о том, когда же закончится этот сезон, о том, как я боюсь начала следующего. Потом я стала думать о том, как бы скорее попасть в университет, потому что только там закончится эта пытка, отчего мне стало еще страшнее, ведь я все еще не знала, куда мне поступать.
Я не видела отца, записывающего с камерой в руках этот кросс на кассету под названием «Агония поражения Дарлинг, том 5», но я чувствовала его присутствие, похожее на холодную тень, которая возникает, когда солнце прячется за грозовую тучу. Серая пелена, застилающая глаза, стала черной, и меня до костей пронизал холод.
– Пап, не надо ничего говорить.
– Не знаю, сколько еще таких катастроф я смогу вынести.
Можно было бы подумать, что в свете событий 11‑го сентября папа перестанет разбрасываться такими словами, как катастрофа. Но для него настоящей трагедией было именно мое поражение на соревнованиях по бегу.
– Просто не знаю, – снова пробубнил он.
Я знала ответ на его вопрос: ни одного. Я больше не могу терпеть боль и страдания во имя поддержания своего статуса могучей чайки Пайнвилльской средней школы. На фиг. Хватит.
– Тебе больше не придется волноваться об этом, пап, потому что я ухожу.
Я не могла поверить тому, что сказала это. Он тоже не мог.
– Что?
– Я ухожу, – повторила я. – Не хочу больше бегать. Слишком больно.
– Но ортопед же сказал, что ты в порядке.
Он решил, что я говорю про свою больную ногу, и я не стала его разубеждать.
– Нет, я не в порядке. Я попыталась, у меня не получилось, и нет смысла продолжать дальше.
– Тогда чем, черт побери, ты собираешься заниматься?
– Не знаю, – ответила я, не открывая глаз. – Но точно не этим.
Когда темнота исчезла, я поняла, что он ушел. Затем легкое дуновение ветра принесло знакомый острый запах духов «Шанель № 5».
– Джесси…
Я подняла голову и увидела маму, чего и следовало ожидать, но с ней был еще кое‑кто, кого я не унюхала вовсе.
– Э‑э‑э. Привет, Джесс.
Лен тоже пришел посмотреть, как я бегаю. Никто не ходит на соревнования по бегу, если только их не заставляют. Моей первой реакцией был шок, затем последовала реакция вторая – страшное смущение из‑за того, как плохо я бежала и какая я потная. Затем последовала третья реакция: снова шок. С какой стати я переживаю по поводу моего поражения и внешнего вида перед Леном?
– Лен мне сказал, что ходил на разные спортивные мероприятия, кроме кросса. И он хотел узнать, на что это похоже, чтобы иметь более полное представление об этом. Так ведь, Лен?
Лен кивнул, а мама продолжила:
– В особенности после вашего разговора об этом, когда вы готовились фотографироваться для школьного ежегодника на прошлой неделе. Вы оба такие успешные! Лен рассказал мне, что хочет поступать в Корнуэлл. Он ждет последних результатов теста на определение академических способностей. Разве это не прекрасно?
Моей мамочке сразу понравился Лен. Она не только прожужжала нам все уши, но и постоянно приглаживала волосы, проверяя, на месте ли каждая ее дорогостоящая золотая прядь. Она приходит в полный восторг, когда хоть какая‑нибудь особь мужского пола обращает внимание на ее младшую дочь, поскольку это слегка приближает ее к следующей свадебной феерии.
– Хотела бы я, чтобы и ты была такой же организованной. Я рассказала ему, что ты сузила круг вузов до Эмхерста, Пьедмонта, Суартмора и Уильямса. – Затем она стала обращаться напрямую к Лену: – Просто не понимаю, почему она ждет до последней минуты, чтобы подать документы. Лен, дорогой, я советую ей подать документы в каждый из них, а потом принять решение в зависимости от того, где ей предложат наибольшую стипендию.
Пока мама болтала (это у них с Леном общая черта), Лен сочувственно пожимал плечами. По его реакции я поняла, что его мать, должно быть, обращается с ним так же.
– Я в первый раз был на кроссе, – наконец‑то он решил для разнообразия прервать собеседника.
– Забавно. А я – в последний, – усмехнулась я.
– Что? – спросили одновременно Лен и мама.
– Я бросаю бег. Я имею в виду, что уже бросила, – сказала я, употребив глагол совершенного вида, чтобы придать заключению твердость. – Не хочу больше этим заниматься. Не хочу ни секунды оставаться на этом поле, так что пойдемте отсюда.
И у Лена, и у мамы от удивления одинаково открылись рты и вытянулись лица.
– Лен, спасибо, что ты пришел полюбоваться на мою агонию, – я поднялась с травы и заковыляла к машине.
– Увидимся. Э‑э‑э…
– Мам, пошли, – сказала я, не глядя на них.
Папочка предпочел возвращаться домой с тренером Килли и обсуждать в деталях, что со мной не так. В отличие от отца, который даже не пытается разговаривать со мной на темы, не касающиеся спорта, мама зачастую заводит разговоры на женские темы обычно в автомобиле. Но основная проблема с этим ритуалом заключается в том, что она слишком часто полагается на то, на чем строятся их «блондинистые узы» с Бетани: мальчики, свидания, шопинг и… снова мальчики. Поэтому все наши разговоры оказываются короткими и глупыми; наподобие идеи заново отстроить Всемирный торговый центр из сладостей и съедобного клея для первоклашек.
– Лен такой милый! И умный! Корнуэлл! «Лига плюща»! Пригласи его к нам в гости!
– Я не хочу приглашать его в гости.
– Почему же? – спросила она.
– Просто не хочу, и все.
– В чем твоя проблема? – Мама крепко вцепилась в руль. – Почему ты отвергаешь всех симпатичных парней, которые обращают на тебя внимание? Сначала Скотти, потом этот приятный мальчик Маркус, который пригласил тебя куда‑то на прошлый Новый год и которого мы так больше и не видели…
Я начала думать об этом приятном мальчике, который пригласил меня кое‑куда на Новый год. Если бы только моя мамочка знала, что я чуть не стала его сорок какой‑то сексуальной победой на заднем сиденье его автомобиля выпуска 1979 года, она бы не стала говорить, что он очень приятный.
– Но Лен такой милый, Джесси! И умный! Корнуэлл! «Лига плюща»! – повторяла она как в рекламном ролике. – Уверена, что его мама гордится им!
– Уверена, что гордится. Его маме так повезло иметь такого чудесного ребенка, не так ли?
Меня начинало тошнить.
– Я не это имела в виду, Джесси, и ты знаешь это, – сказала она с каменным выражением лица. И вдруг – ВСПЫШКА! – ее глаза выпучились, а лицо озарилось радостью от внезапно пришедшего воспоминания. – Подожди секундочку! Это не тот ли самый Лен Леви, который нравился тебе в младших классах?
Я застонала. Мне было действительно нехорошо.
– Тот, которому ты преподнесла валентинку в третьем классе и который не ответил тебе?
Я уже была вся в холодном поту.
– Вот почему ты с ним так обращаешься! Ты мстишь ему за то, что он тебя отверг! Ну, Джесси, знаешь, месть не приведет тебя ни к чему хорошему.
И так продолжалось всю дорогу домой. Правда, я практически ничего не слышала, потому что ее голос тонул в шуме пульсирующей крови в моей голове. Когда мы приехали, я побежала прямиком в туалет, и меня вырвало.
Скорее всего, это было обезвоживание, или переутомление, или недосып. В течение нескольких секунд я даже хотела, чтобы это было отравление угарным газом. Что угодно, только чтобы больше не было таких поездок на машине домой.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 31; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!