Иллюзия многопартийности и реанимация партии власти
В многочисленных публикациях отечественных и зарубежных исследователей показывается, что, несмотря на провозглашение многопартийности, в стране продолжает править периодически изменяющая свои названия партия власти, представляющая собой олигархически-чиновничий альянс. Председатель Совета Федерации Сергей Миронов выражает убеждение, что "существует явно выраженная тенденция, возвращающая нас к однопартийной системе, к партии-государству". Причем "если политическая система развивается в сторону монополии одной партии, если она успела подмять под себя три четверти политического пространства, то сформированная на ее основе власть не сможет адекватно реагировать на проблемы, актуальные для подавляющего большинства граждан". Поэтому "не будет преувеличением сказать, что от судьбы российской многопартийности зависит судьба самой России".
Однако представляется, что утверждение о зависимости судьбы России только от многопартийности необоснованно и опрометчиво, а намерение создать "реальную многопартийность" - практически нереализуемо. Для установления многопартийности западного образца в России отсутствует существенный компонент - социально-экономическая основа, характерная для западных стран периода становления капитализма и формирования политических партий. Кроме того, по свидетельству многих исследователей, современные политические партии и на Западе утратили былое значение. "История подлинных партий, - отмечает Морис Дюверже, - едва ли насчитывает век. Еще в 1850 году ни одна страна мира (за исключением Соединенных Штатов) не знает политических партий в современном значении этого термина: мы обнаруживаем течения общественного мнения, народные клубы, философские общества, но отнюдь не партии в собственном смысле слова". На Западе большинство партий - это партии открытого членства, а каждый гражданин имеет возможность состоять в нескольких партиях. Причем членство в партии не дает никаких преимуществ в повседневной жизни, не существует жесткой дисциплины единомыслия и единодействия. Руководители государств имеют оппонентов в парламентах из числа членов своих же партий. Такое категорически запрещено в партиях и партийных фракциях российского парламента. Достаточно вспомнить незамедлительное исключение из КПРФ некоторых ее членов за собственное мнение по обсуждаемым в Думе вопросам. А на Украине непосредственным поводом принятия указа президента о роспуске парламента стал переход группы депутатов из оппозиции в коалиционное большинство. В отличие от жесткой структуризации и постоянного присутствия политических партий в органах власти в постсоветских странах партии США, Канады, Великобритании и других развитых стран функционируют только для обслуживания выборов. А в последние десятилетия происходит процесс их превращения в общественные движения без жесткой подчиненности и идеологических программ.
|
|
|
|
|
|
Однако современные партстроители не считаются ни с научным анализом отечественных и зарубежных ученых природы политических партий, ни с пагубными результатами их деятельности в течение более ста лет в самой России. Не считаются с тем, что преобладающей тенденцией социального прогресса становится не абсолютизация бюрократически структурированных политических партий с пагубной практикой их деятельности, а развитие гражданского общества. Вопреки очевидному уменьшению роли политических партий влиятельные деятели политического класса России добились принятия закона о полном переходе к выборам по партийным спискам, отстранения от избирательного процесса общественных организаций и запрета на образование объединениями граждан избирательных блоков. В результате многочисленные объединения, движения и союзы граждан лишены конституционно-правовой возможности участия в избирательном процессе. Новые партстроители полностью проигнорировали сложившееся общественное мнение, согласно которому политические партии в современной России не находят признания и поддержки у подавляющего большинства населения страны (по разным опросам - у 85 - 90%). В обществе сформировалось убеждение, что в своем большинстве искусственно созданные партии нередко обладают олигархической структурой и тесно переплетаются с государственной бюрократией либо даже контролируют ее или стремятся к такому контролю.
|
|
|
Инициаторы полного перехода к выборам по партийным спискам ссылаются на опыт западных стран. Однако они не учитывают, что в большинстве этих стран существуют мажоритарная и смешанная системы выборов. Из стран "большой восьмерки" пропорциональная система используется в Германии, где транзит власти от одной партии к другой осуществляется не всегда гладко, а порой - с непредсказуемыми последствиями. Так, результаты последних выборов 2005 года СМИ многих европейских стран характеризовали как начало хаоса, паралича и тупика. Примечателен комментарий Владимира Путина, данный им по результатам этих выборов: "Если бы не политическая культура, добрая воля бывшего канцлера ФРГ господина Шредера и умение действующего канцлера госпожи Меркель договориться друг с другом, неизвестно, как бы развивались события в ФРГ, как бы отразилось это на экономике и социальной сфере, на самочувствии граждан". А в странах СНГ выборы по партийным спискам приводят к политическим кризисам. Поучительный тому пример - события на Украине, в Грузии, Киргизии. В России подобных ситуаций нет, но исключительно благодаря политике непартийного президента Владимира Путина и его высокому рейтингу.
|
|
|
Лидеры политических партий и околопартийные политологи неоднозначно восприняли положение из последнего послания президента Федеральному Собранию по данному вопросу. Путин отметил, что в связи с переходом к пропорциональной системе выборов с участием только политических партий "у оппозиции появляется возможность расширить свое представительство в законодательных органах. <...> Новый порядок выборов не только усилит влияние партий на формирование демократической власти, но и будет способствовать росту конкуренции между ними". В оппозиционных партиях эти слова поняли как указание на возможность прохождения в парламент, а "Единая Россия" - как гарантию собственного монополизма в качестве партии власти. Вскоре после оглашения послания лидер "единороссов" Борис Грызлов заявил: "Нам необходимо не только победить на парламентских выборах в декабре, но и получить большинство в Государственной Думе". Решающую роль в реализации изложенных в послании президента социально-экономических задач думский спикер отвел именно "Единой России". Между тем согласно Конституции эта роль принадлежит законодательной и исполнительной властям, а не политической партии. Но "единороссы" присваивают себе как функции государственных органов, так и результаты работы президента по оздоровлению социально-экономической ситуации в стране.
Претензию на монополию "Единой России" в среднесрочной и долгосрочной перспективах Борис Грызлов подтвердил следующим заявлением: "Цель партии - не только большинство в Госдуме, но и большинство в правительстве, которое будет сформировано после президентских выборов, чтобы обеспечить преемственность власти". Очевидно, что речь идет о сохранении власти "Единой России" на базе "курса Путина". Но приверженцами действующего президента являются также "Справедливая Россия" и иные партии, которые тоже захотят иметь большинство в законодательной и исполнительной властях. Позитивная международная практика свидетельствует, что главным условием решения стратегических задач государства является не установление партийной власти, а создание и эффективное функционирование гражданского общества.
Ежегодные указания в президентских посланиях на приоритет гражданского общества фактически игнорируются политическими партиями, занятыми борьбой за власть и имитацией многопартийности. Но можно ли надеяться на сохранение даже существующей ныне "многопартийности", если в Думе правит бал одна партия, а роль других сведена к минимуму? Можно ли говорить о "реальной многопартийности" после недавних выборов в Мосгордуму и законодательные органы ряда субъектов Федерации, если они формировались подавляющим большинством членов "Единой России", а остальные партии получили незначительное количество мест и не в состоянии влиять на законодательный процесс? Можно ли говорить о возможности становления многопартийности, если не прошедшие в Госдуму на выборах в 2007 году партии прекратят свое существование? Можно ли говорить о многопартийности, если более 2/3 глав субъектов Федерации состоят в "Единой России", а членский билет этой партии играет важную роль при приеме на работу или для получения каких-либо благ? О какой многопартийности можно говорить, если губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко в беседе с журналистами о политической ситуации в России заявила: "Многие политические партии в настоящее время являются коммерческими структурами, которые занимаются политическим бизнесом"9. Наконец, напомним, что Владимир Путин на недавней встрече с иностранными политологами в рамках заседания международного дискуссионного клуба "Валдай" отметил, что формирование многопартийности требует времени, и в частности роста среднего класса в стране. Поэтому создание реальной многопартийности в условиях партийно-политической избирательной системы, отсутствия широкой социальной базы у искусственно создаваемых партий и существующей практической политики партии власти вновь остается лишь благим пожеланием.
Вопреки перечисленным обстоятельствам лидеры политических партий и некоторые политологи продолжают внушать обществу мысль о существовании у нас многопартийности и возможности равноусловного участия в выборах всех партий и граждан. Но можно ли гарантировать равные условия, если списки кандидатов от "Единой России" будут возглавлять более семидесяти губернаторов? Что касается непартийных граждан, то, по уточнению секретаря президиума генсовета "Единой России", "они могут быть включены в списки, если соответствуют профессиональным критериям партии". Спрашивается, чем же такая система выборов отличается от прежней - апеллировавшей к "нерушимому блоку коммунистов и беспартийных"? Очевидно, что после полного перехода к партийным спискам мы фактически приходим к безальтернативным выборам.
Между тем апологеты такого перехода выставляют его как высшее достижение демократии, которое позволит участвовать в предстоящих выборах в Госдуму 11 партиям. Но подобное восприятие многопартийности - иллюзия, ведь все определяется не количеством зарегистрированных или прошедших в Думу партий, а их реальным влиянием на законотворческий процесс. А этот процесс полностью регулируется партией власти. Достаточно напомнить, что другие фракции не смогли добиться внесения своих поправок в судьбоносный законопроект о монетизации льгот, а думское большинство - партия власти - проголосовало за отмену даже тех законов, которые не имели никакого отношения к льготам. Депутаты, не принадлежащие к этому большинству, не в силах добиться даже выполнения решений Конституционного суда по ряду важных социальных законов. Они не смогли противостоять отмене графы "против всех" и порога явки избирателей на выборы и т.д. По свидетельствам таких депутатов, они отстранены даже от реального участия в формировании бюджета. Приведенные факты убедительно свидетельствуют об иллюзорности нашей многопартийности.
В этих условиях главной целью лидеров, составляющих фасад "многопартийности", становится прохождение в Госдуму любыми средствами. Иначе возможно ли представить в едином списке радикальных либералов и радикальных необольшевиков? Очевидно и то, что ведущие функционеры некоторых партий достигают своих целей и становятся незаменимыми депутатами. Лидеры и фракции политических партий в основном заняты проблемой своего закрепления в Госдуме и становления партии власти после очередных выборов. В этих целях они также добились права на окончательное утверждение региональных и федеральных списков кандидатов в депутаты, а место в списках стало предметом торга. К примеру, на одной из пресс-конференций лидер ЛДПР Владимир Жириновский откровенничал, что он включил Митрофанова в список на выборы 2003 года после получения от него расписки с обязательством к маю 2004 года выплатить два миллиона евро. По сообщениям СМИ, после полного перехода к выборам в Госдуму по партийным спискам цена депутатского места поднялась до 10 миллионов долларов. Нужны ли комментарии о "демократических выборах" и причинах непобедимости коррупции?
Политологи страны приходят к выводам, что в парламент сейчас больше всего стремятся люди, которые рассчитывают получить некую охранную грамоту, в том числе от общения с правоохранительными органами. В обозримом будущем Дума останется имитационным органом власти. Стремление бизнесменов избираться депутатами Госдумы по партийным спискам осудил президент страны на съезде "единороссов".
В сложившейся ситуации набирает силу процесс реанимации однопартийной системы. Стремясь укрепить роль своей партии, лидеры "Единой России" призывают Владимира Путина стать ее председателем. То есть, по существу, предлагается восстановление партийной власти во главе с партийным лидером. Но где гарантия того, что на смену Путину не придет очередной "товарищ Коба" и не превратит государственную власть в партийно-политическую машину диктатуры? Где гарантия того, что вместо демократического принципа разделения властей не установится правление политсовета партии, как прежде - Политбюро ЦК?
Возможно, предвидя такую опасность в перспективе, Владимир Путин на последнем съезде "Единой России" отклонил предложение стать членом и председателем партии. Тем не менее ее лидеры и припартийные политологи уверены, что после декабрьских выборов Путин станет председателем "Единой России". Такой прогноз не согласуется с Конституцией и логикой отношения президента к данной проблеме. Более обоснованными представляются анализ проблемы и выводы политологов, рассматривающих согласие президента возглавить список "Единой России" как тактическое решение: поднять снижающийся рейтинг партии, созданной при его же содействии, предотвратить угрозу низкой явки избирателей на голосование и тем самым обеспечить легитимность предстоящих выборов парламента. Совершенно очевидно, что реализация такого решения Владимира Путина создает гарантию преемственности проводимой беспартийным президентом внешней и внутренней политики государства. Очевидно также, что свою деятельность на посту президента страны Путин согласует с Конституцией и государственно-правовой наукой относительно несовместимости партийности государственных лиц высшего ранга с принципом разделения властей. В результате многолетнего изучения практики западных стран Морис Дюверже пришел к обоснованному выводу: "Если одна и та же партия держит в своих руках сразу президентский пост и большинство обеих палат, это почти полностью стирает конституционное разделение властей. <...> И наоборот, если президентский пост и парламент в руках разных партий, официальное разделение властей усугубляется соперничеством партий, которое как бы наслаивает на него второе их разделение".
Нынешние партстроители в России не ограничиваются подобным наслоением. Они фактически претендуют на всю власть в стране. Один из лидеров "единороссов", Олег Морозов, прямо заявляет: "Партия побеждает, партия влияет на исполнительную власть и партия отвечает за свои действия перед избирателями". Нетрудно заметить созвучие данного заявления с известным возгласом лидера большевиков: "Есть такая партия!" А по мнению руководителя фракции "Единой России" в Мосгордуме Андрея Метельского, "правительство понимает, какой вес имеют сегодня политические партии и вообще каким образом строится политическая система страны. Оно обязано прислушаться к мнению думского большинства. Иначе последуют санкции при рассмотрении законопроектов либо "Единая Россия" выскажет недоверие правительству". Вот такой ультиматум партии власти к власти исполнительной. Почему-то забывается, что сведение политической системы общества к политическим партиям и установление их ведущей роли противоречит принципу разделения властей и другим положениям Конституции. Вновь звучат гипнотизирующие откровения о готовности взять власть и нести ответственность - по сути, восстановить "партию-государство". Как будто и не было трагического семидесятилетнего опыта большевистской диктатуры. Народы России и других стран СНГ также помнят, как "ответственная" за судьбу страны партия привела к молниеносному развалу государства вопреки итогам референдума, на котором народ высказался за его сохранение. Многомиллионный отряд членов партии большевиков, как всегда, безмолвно воспринял очередное решение своих руководителей, поставивших на дыбы страну в августе 1991-го и провозгласивших ее конец в декабре 1991-го. Разве не под руководством очередных "ответственных" партий ("Демократической России", "Демократического выбора России", "Нашего дома - России") утрачивался суверенитет государства и происходило катастрофическое разрушение его многоотраслевой экономики? Разве не под их руководством были осуществлены обманная ваучеризация, грабительская приватизация, присвоение государственной собственности и трудовых сбережений граждан, мошенническая пирамидизация и залоговая аукционизация, искусственная дефолтизация и другие катастрофические для государства деяния? Разве не в условиях парламентского большинства "ответственной" партии "Единая Россия" приняты закон о монетизации льгот и другие решения, вызвавшие массовый протест населения страны? Разве не при "ответственных" постсоветских партиях укрепились позиции нуворишей, когда даже президент Путин с горечью констатирует, что ему не удалось ликвидировать бедность и разгул коррупции?
Неопровержимые примеры разрушительной деятельности "ответственных" партий большевистского и постбольшевистского периодов можно продолжить. И когда рвущиеся к власти партийные лидеры заявляют о своей готовности взять власть и нести ответственность, то становится страшно и тревожно. Надо стремиться не к ответственности той или иной политической партии, а к обеспечению дисциплины и ответственности всех государственных органов и должностных лиц на основе строгого соблюдения Конституции и законов. Именно поэтому Владимир Путин постоянно призывает к установлению диктатуры закона, а не диктатуры партии власти или партийного президента.
Установлению диктатуры закона как важной гарантии функционирования правового государства в условиях единовластия партии большевиков препятствовала политическая целесообразность, а в последующий период - "политическая воля" сменяющихся партий власти.
Исследования современных ученых природы политических партий и результатов их властвования приводят к следующим выводам.
Первое. Негативные последствия семидесятилетней деятельности партии большевиков и почти двадцатилетней деятельности партий радикальных реформаторов подтвердили предсказания и предупреждения выдающихся отечественных мыслителей относительно "сектантского духа" этих партий.
Второе. В постбольшевистской России продолжается искусственное создание политических партий по западным образцам, не соответствующим эволюционному процессу развития страны и исторически сложившемуся менталитету народа.
Третье. Полный переход к выборам законодательного органа власти по партийным спискам нарушает установленное в Конституции страны равное право институтов политической системы общества, не соответствует основам демократической избирательной системы.
Четвертое. Законодательное установление решающей роли политических партий в организации власти и управления препятствует процессу становления правового государства и развитию гражданского общества.
Упование на создание партийно-политической системы как панацеи для возрождения и процветания России - очередная утопия современных партстроителей.
Пятое. Установление приоритетов политических партий в организации власти и управления не согласуется с научной теорией государства и права и с международными нормами о правах человека и объединений граждан.
Шестое. Гарантией демократической организации законодательной власти и ее эффективного функционирования, согласно Конституции, явится избрание непартийного (надпартийного) парламента.
Что делать?
Великий русский философ XX века Иван Ильин писал: "Сущность государства состоит в том, что все его граждане имеют и признают, - помимо своих различных и частных интересов и целей, - еще единый интерес и общую цель <...> ибо государство есть некая духовная община. Политика есть солидарная деятельность ради единой и общей цели"11.
Совершенно очевидно, что такая "солидарная деятельность" может быть обеспечена не путем разделения по искусственно конструируемым политическим партиям с сугубо корпоративными интересами и целями, а с помощью формирования государственной интеллигенции из всех слоев общества и отбора высокопрофессиональных деятелей для разных уровней власти. Достижение этой цели станет возможным по мере минимизации существующей поляризации общества, при обеспечении равных возможностей граждан в получении доходов от использования природных богатств страны, занятии предпринимательством, пользовании социальными услугами, доступе к культурным ценностям. В процессе фактического решения этих задач произойдет формирование общих интересов и единых целей всех слоев общества, станет более органичной их связь с интересами и целями государства. Главным условием подобных перемен является неуклонное соблюдение установленного в Конституции принципа плюрализма, исключающего установление власти партий в политической системе общества.
Следует также отказаться от убеждения о решающей роли политических партий в системе институтов демократии. Разве исторического опыта по их формированию с конца XIX века по настоящее время недостаточно для удостоверения в том, что на российской почве с иной историей организации государственной власти, жизнедеятельности и менталитета многих поколений политические партии не приживаются в роли основного института демократии?
ДЕПУТАТ - СЛУГА НАРОДА
Разделение государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную одновременно устанавливает их ответственность и демократическую систему сдержек и противовесов без всякого посредничества, тем более без ведущей роли политических партий. Исчезновение классовых различий и социальной поляризации в постиндустриальном обществе обусловит уход с исторической арены политических партий. В государстве вновь утвердятся верховенство непосредственной демократии, полноценное гражданское общество, состоящее из объединений граждан по профессиональным, мировоззренческим, этническим, возрастным и иным признакам. Граждан, гармонически сочетающих свои интересы и цели с общими интересами и целями государства.
История человечества убедительно свидетельствует о том, что могущество государства и благосостояние народа обеспечиваются организацией разумного управления, основанного на востребованных обществом социально справедливых законах и неуклонном их соблюдении. Разумеется, когда актуальность законов определяется не фракцией партии власти, а избранными в парламент представителями всех слоев общества. Для организации власти на основе непосредственной демократии и для упреждения повторения издержек партийной власти в России свободные от партомании ученые и политики предлагают восстановить выборы в законодательные органы по мажоритарной системе с равноправным участием всех общественно-политических объединений граждан, чтобы исключить конкуренцию и конфликт двух форм представительства - партийного и гражданского. Разумеется, данная рекомендация потребует поэтапной реализации. Полагаю, что в ближайшей перспективе (после выборов в Госдуму в декабре 2007 года) следует с полным соблюдением Конституции страны восстановить смешанную избирательную систему. На следующем этапе - полностью перейти к выборам по мажоритарной системе с равноправным участием зарегистрированных в установленном порядке объединений граждан. Избранный депутат будет представлять интересы всех слоев населения избирательного округа, ибо он получит мандат от большинства участвующих в выборах избирателей. Единственным демократическим институтом власти для них станет избранный волей большинства представительный орган (парламент страны, законодательное собрание субъектов Федерации, выборные органы местного самоуправления). В итоге будут избраны не мифические партийные списки, а известные и заслуженные люди. И - главное - отпадет потребность создания партийных фракций, которые лихорадят работу парламента, ставят в жесткие рамки деятельность каждого депутата. В парламенте будут только профессиональные комитеты и комиссии. Тогда избранные в парламент депутаты станут подчиняться только Конституции и всем избирателям своих округов вне зависимости от их принадлежности к партиям или иным общественным объединениям. И как результат в политике возобладают общие интересы государства и всех граждан независимо от их социального статуса.
В отечественной истории избранным всеми объединениями граждан высшим законодательным органом был Съезд народных депутатов СССР (РСФСР и других союзных республик). В соответствии с интересами всех слоев общества съезд отменил руководящую роль КПСС, принял важные законы по демократизации политической системы и экономических отношений. Но обострившаяся борьба политических партий в условиях порожденной перестройкой эйфории "многопартийности" стала преградой к их реализации, ускорила развал становившегося на эволюционный путь развития государства. Выборы законодательных органов и руководителей производственных коллективов в период перестройки останутся в истории нашей страны как знаковая попытка восстановления непосредственной демократии. Эта попытка продемонстрировала, что на современной стадии социального прогресса первостепенное значение приобретает обеспечение самого широкого представительства различных социальных слоев в парламенте и других ветвях власти. Поэтому центральное место в избирательной системе должна занимать не проблема укрепления партийной системы, а формирование надпартийности выступающего от имени народа органа представительства. Потребность безотлагательного реформирования избирательной системы России очевидна. Такое реформирование может быть произведено действующим президентом Владимиром Путиным как обладающим высоким доверием народа гарантом Конституции. Этим можно исправить стратегическую ошибку полного перехода к выборам по партийным спискам и восстановить непосредственную демократию гражданского общества. Разумеется, для принятия судьбоносного закона по реформированию избирательной системы потребуется предварительное обсуждение проекта и оценка мнений оппонентов на профессиональном форуме законодателей и ученых с учетом непреходящего наследия отечественных мыслителей прошлого. История развивается по пути возвращения народов к прямой, непосредственной демократии и созданию гражданского общества - решающей основы выхода из системных кризисов в каждой стране и межгосударственных отношениях в условиях глобализации.
| ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПЕРСПЕКТИВА Автор: ВИТАЛИЙ ТРЕТЬЯКОВ Политический класс, № 11, 2007, C. 16-29 О современной российской многопартийности и будущей политической системе России Многие считают, что избрание 2 декабря 2007 года нового состава Государственной Думы станет важнейшим политическим событием в жизни России не только содержательно, но и символически. Причины этого известны. До Февральской революции 1917 года, в условиях полуконституционной монархии, учрежденной манифестом Николая II в 1905 году, успели поработать четыре состава Государственной Думы. Таким образом, избираемая в конце этого года в пятый раз за постсоветский период нижняя палата современного российского парламента, названная в честь своей исторической предшественницы, должна самим фактом пятой легислатуры зафиксировать, как любили выражаться большевики, коренной перелом в развитии отечественного парламентаризма: роковой рубеж в "четыре Думы" будет преодолен, за пятой Думой последует, как уверены почти все, шестая, далее седьмая и т.д. Следовательно, парламент живет, укрепляется, а потому и расцветает. А сто лет назад, как раз в 1917 году, аналогичный процесс был пресечен и приостановлен на много десятилетий. И именно поэтому избрание пятой Государственной Думы и успешная ее работа, в чем уверены парламентские деятели современной России, станут событием историческим. Этим рассуждениям нельзя отказать в определенной логике, но лично я смотрю на историю нашего парламентаризма, в том числе и новейшую, несколько иначе, а главное - не в существовании (или отсутствии) парламентских институтов как таковых вижу наиболее значимые проблемы, с которыми сталкивается политическая жизнь современной России. Однако отрицать, что создание и функционирование современной Государственной Думы является необходимым условием процветания отечественного парламентаризма, было бы просто глупо. И потому я согласен с любыми позитивными историческими параллелями, пусть чисто символическими и игнорирующими многие другие фундаментальные тенденции, естественным образом формирующие содержание проблемы русского парламентаризма. В связи с этим, даже несмотря на свой скептицизм, я бы порекомендовал нашим законодателям, коль скоро они придают такое большое значение самому факту избрания пятого состава Государственной Думы, учредить в честь этого события День русского парламентаризма, положив его как раз на 2 декабря. Теперь необходимо сказать несколько слов о моем понимании истории отечественного парламентаризма - опять же не для того, чтобы принизить значение пятой Государственной Думы, а лишь затем, чтобы дать исторический и содержательный фон тем проблемам, с которыми этот институт сталкивается сегодня и без преодоления которых он может существовать сколь угодно долго и в будущем, но лишь в качестве исключительно формальной традиции. Не буду заглядывать в совсем уж далекое прошлое (а ведь есть мнение, что русский парламентаризм ведет свою историю от новгородского вече, боярских дум, земских соборов и прочих представительных учреждений Древней и Средневековой Руси) - начну с собственно Государственных Дум царского периода. Советский парламентаризм Строго говоря, если бы Николай II не распустил первую и вторую Думы из-за недовольства их работой, до 1917 года их набралось бы максимум три. Следовательно, сама по себе цифра "четыре" совершенно случайна, а преодолеть случайно возникший рубеж совсем не подвиг, даже политический. Но главное не в этом. Я утверждаю (правда, не буду сейчас этого доказывать), что развитие парламентаризма в России не пресекалось и в советские годы. И дело даже не в том, что первые семь лет после Октября 1917 года помимо большевиков в стране фактически функционировали партии меньшевиков и эсеров. Главное, не станем забывать, что и сам Советский Союз, и все входившие в него союзные территории и автономные образования по конституциям их были парламентскими республиками. И выборы в советские парламенты (с 1936 года они назывались Верховные Советы) проводились регулярно. Конечно, в советском Государстве-Партии, весьма специфическом и крайне интересном политическом образовании, реальная политика определялась решениями партийной номенклатуры. При этом и сама партия, согласно ее уставу, была построена на демократически-парламентских основаниях. Но, конечно, начиная со сталинского правления лишь формально. И только Михаил Горбачев вдохнул в советский (то есть тоже отечественный) парламентаризм живую силу, за что, правда, исторически и политически поплатился. В связи с этим, а также исходя из анализа событий, давших толчок реальному развитию новейшего отечественного парламентаризма, я веду отсчет его истории не от избрания в декабре 1993 года первой из современных Государственных Дум, а от 1989 года - от первого Съезда народных депутатов СССР. Кстати, именно в работе этого съезда сразу же проявились те тенденции в деятельности наших, как они любят сами себя называть, "народных избранников", которые и делали сам парламент проблемой для политики и судьбы России. В этом смысле первый и последующие Съезды народных депутатов СССР прямо наследовали царским Государственным Думам, а как раз современные (от декабря 1993 года) Думы, по сути, куда более лояльны по отношению к высшей власти и не составляют для нее такой проблемы, какой были Думы начала XX века для Николая II, Съезды народных депутатов СССР для Михаила Горбачева и Верховный Совет России (в 1992 - 1993 годы) для Бориса Ельцина. На этом я поставлю точку в моем кратчайшем историческом экскурсе и далее, рассуждая о настоящем и будущем российской политической системы и конкретно русского парламентаризма, буду отталкиваться от декабря 1993 года как формального рубежа рождения современного отечественного парламента и Конституции того же года как законодательной основы его существования и функционирования. Однако это не значит, что я не буду постоянно и непременно подразумевать и иметь в виду те факты и утверждения, которые изложил выше. Ибо без этого, на мой взгляд, все разговоры на данную тему либо бессмысленны, либо мифологичны, либо непродуктивны. Первые четыре: политико-психологические черты Итак, на данный момент история русского парламентаризма в его нынешнем виде насчитывает четыре думские легислатуры, причем две из них пали на правление Бориса Ельцина, а две последние - на президентство Владимира Путина. Первая и вторая Думы вследствие наличия в них очень сильных коммунистических и вообще левых фракций были более оппозиционны Кремлю, особенно вторая (в начале 1996 года, накануне президентских выборов, Ельцин даже был готов ее распустить, а фактически - разогнать). Думы третьего и четвертого созывов, в которых доминировали уже прокремлевские партии, проявляли по отношению к президенту и правительству максимальную, а четвертая даже и чрезмерную лояльность. Это сняло проблему доходящего до политических кризисов противостояния Кремля и парламента, но, естественно, породило упреки (и небезосновательные) в подконтрольности Думы президентскому аппарату, а следовательно - и в умалении реальной роли парламента в политической жизни России. Фактически при каждом новом созыве в Думе уменьшалось число партийных фракций (от семи в первой до четырех в четвертой). Во всех четырех Думах сумели сохранить себя только КПРФ и ЛДПР. Пик представительства и влияния коммунистов пришелся на вторую Думу, партии Жириновского - на первую. К четвертой Думе обе эти "старейшие" думские партии России, однако, пришли с минимальным числом мандатов. При этом коммунисты практически всегда выступали как оппозиция правительству и президенту (при Ельцине - определенно, при Путине - в меньшей степени). Зато опирающаяся на протестно-маргинальные слои электората ЛДПР в условиях слабости прокремлевских фракций в первых двух Думах умело - при публичном фрондерстве - вступала в закулисный союз с Кремлем и правительством и тем самым обеспечивала свое парламентское долголетие, конец которого - при нынешнем усилении самих прокремлевских (пропрезидентских) партий и фракций - видимо, уже не за горами. То есть, строго говоря, ЛДПР всегда выступала не как оппозиционная партия или партия, представляющая оппозиционно настроенных избирателей, а как бизнес-проект, работающий в сфере политики, - и не более того. В каждой из четырех Дум присутствовала и так называемая партия власти - но всякий раз под новыми названиями, при новых лидерах и с иной идеологией. Гайдаровский "Демократический выбор России", черномырдинский "Наш дом - Россия" и нынешняя "Единая Россия", каждая из которых в свое время считалась партией власти, - это очень разные конгломераты идей и людей. Если в первой, второй и третьей Думах присутствовали как левая, так и правая (в нашей, отечественной, трактовке) оппозиции, то в четвертой Думе правых (либералов) не осталось вовсе, но левая оппозиция (в лице коммунистов), естественно, сохранилась. То есть и по числу фракций, и идеологически Дума постепенно становилась все более однородной, менее радикальной, более левой или, во всяком случае, центристской и точно менее либеральной. "Управляемая демократия" и политический транзит на марше Одновременно с этими процессами - несколько условно назову их объективными - менялось и избирательное законодательство, то есть власть субъективно корректировала политику проведения парламентских выборов, а соответственно и сам институт парламентаризма. Два самых ярких тому примера: введение (впервые - на ближайших выборах) 7-процентного барьера для прохождения партий в Думу вместо 5-процентного и переход к формированию Думы исключительно по партийным спискам (тоже с выборов 2007 года), тогда как половина депутатов трех первых Дум избиралась по одномандатным округам, то есть в личном качестве (хотя часто и при поддержке той или иной партии). Другая субъективная составляющая трансформации института парламентаризма в России - это всем известный процесс партийного строительства, инициатором и главным конструктором которого являются президентские структуры. К сожалению, сама власть пытается максимально затушевать эту всем известную и совершенно очевидную активность, вызывая тем самым множество пересудов и подозрений - как основательных, так и не очень. Между тем я, например, считал и считаю, что коль скоро эта деятельность, причем не всегда бесполезная, ведется, то ее необходимо максимально легализовать, создав публично действующее министерство политической реформы. Еще одно направление субъективной корректировки, иногда весьма существенной, становления института парламентаризма в России во все эти годы и особенно в последние восемь лет проявлялось в сокращении по инициативе центральной власти числа зарегистрированных в стране партий вообще, а также в ликвидации тех из них, которые, по мнению власти, являются реально или потенциально "экстремистскими". Наконец, нельзя не упомянуть (без особой расшифровки) использование властью (президентскими структурами прежде всего) в интересах достижения того или иного результата на выборах так называемых административного и информационного ресурсов. Использование, приводящее, помимо прочего, и к выводу тех или иных политических фигур и партийных групп на край, а иногда и за край избирательного процесса. При этом, по крайней мере как человек, с легкой или тяжелой руки которого в наш политический лексикон вошел термин "управляемая демократия", я не являюсь абсолютным антагонистом вмешательства центральной власти в политические процессы, идущие в стране, в том числе и в процесс выборов. Более того, в иных случаях, весьма частых в последние полтора десятилетия политического развития России, такое вмешательство, по моему мнению, было и неизбежным, и даже необходимым. Например, лично я не нахожу ничего предосудительного в сознательной борьбе власти (с использованием всех доступных ей средств) против проникновения в федеральный парламент и региональные законодательные собрания криминальных сил, особенно организованных, или прямо антигосударственных элементов. А и то и другое было отнюдь не редким явлением, особенно в 90-е годы, да и сегодня если и минимизировано, то лишь по сравнению с "криминальными 90-ми". Вопрос, конечно, в том, не переносятся ли формально недемократические методы борьбы с деструктивными политическими и прямо уголовными элементами на поле соревнования с идейной и легитимной политической оппозицией? Нельзя не признать, что переносятся. И порой без особых на то оснований - если даже руководствоваться логикой так называемой политической целесообразности, понимание которой, впрочем, тоже весьма субъективно и может быть оспорено даже лояльными оппонентами власти. В данном тексте я не анализирую этот аспект проблемы, а лишь констатирую использование административного и информационного ресурсов в подготовке и проведении выборов как очевидный и общеизвестный фактор. Последнее, что необходимо сказать в этом разделе статьи, относится к чистой психологии или по крайней мере к политической психологии. Сама профессия парламентария - относительно новая для нашей страны. Причем во всех смыслах. Я бы сказал, что до сих пор мы не имеем еще сложившихся эталонных образцов депутата парламента, парламентской фракции, парламентской партии, наиболее эффективно и гармонично сочетающих в своей деятельности интересы своих избирателей, общества в целом, оппонентов и государственных институтов. Даже умозрительные описания таких образцов у разных авторов отличаются (кроме банальностей, в основном позаимствованных из западных учебников или практик). Тем более мы не можем пока найти эти эталоны в нашей парламентской реальности как общепризнанную норму или устойчивую традицию. В совокупности все сказанное выше свидетельствует о том, что непременно нужно иметь в виду: наша парламентская система сама по себе и как часть отечественной политической системы по-прежнему находится в процессе формирования, развития и становления. То есть, проще говоря, политические реформы в России все еще не завершились и мы сейчас находимся в середине и внутри этого процесса. Следовательно, констант, постоянных величин и характеристик у нашей парламентской системы все еще меньше, чем переменных - как старых, отмирающих, как новых, перспективных, так и конъюнктурных, временных, собственно переходных. Именно по этой причине я и предлагаю (и здесь уже не в первый раз) создать министерство политической реформы как открытый механизм сознательной политической трансформации страны, причем не только в сфере собственно парламентаризма. Куда мы движемся? Если быть откровенным, то я бы ответил на данный вопрос так: этого никто не знает. Это не значит, что политические архитекторы современной России, сосредоточенные в основном в недрах президентского аппарата (который негласно и является квазиминистерством политических реформ), не имеют здесь никаких целей. Но, стремясь этих целей достичь, думаю, мало кто из этих архитекторов уверен, что то, что они строят сегодня, будет актуально, целесообразно и эффективно лет через двадцать - двадцать пять. Но и бездействовать они не могут, а потому работают - более или менее содержательно, действуя в основном методом проб и ошибок, часто жертвуя стратегически перспективными целями ради решения конъюнктурных политических задач. Но мне-то совершенно понятно, что политики, которые ради реализации идеальных сценариев забывают о текущем моменте, всегда проблемном и противоречивом, чаще всего просто теряют власть, а все их идеалы превращаются в химеры. Но как все-таки в целом выстраивается в планах нынешних политических архитекторов искомая конструкция политического устройства России? Мне представляется, примерно так. То, что Россия должна оставаться президентской республикой, не оспаривает практически никто, и никаких новаций здесь ждать не приходится. А вот вопросы о взаимоотношениях в треугольнике "президент-парламент-правительство" и о самой парламентской архитектуре остаются пока открытыми. (Говоря о парламенте, в данной статье я практически полностью игнорирую проблему соотношения полномочий и политических ролей обеих палат российского парламента - Государственной Думы и Совета Федерации. Но это отдельная тема, имеющая отношение более к российскому федерализму, чем парламентаризму.) Однако ясно, что планируется постепенный переход к системе, когда победившая на думских выборах партия самостоятельно или в коалиции с младшими партнерами получит право (в нынешней Конституции, между прочим, не закрепленное) формировать правительство. При этом предполагается, хотя с меньшей уверенностью, что и действующий президент должен представлять какую-либо из основных партий страны. Правда, в этом случае неясно, как будут взаимодействовать президент, парламент и сформированное от имени его большинства правительство, если на парламентских выборах победит одна партия, а на президентских - представитель другой. В нынешнюю политическую конструкцию России, определяемую действующей Конституцией, а еще больше - в политические реальности страны этот случай совершенно не укладывается. А какие последствия он, скорее всего, будет иметь, легко увидеть на примере сегодняшней Украины - перманентно длящийся политический кризис, ни один выход из которого не является легитимным. Отсюда - планы формирования не многопартийной Думы, а полуторапартийной, по примеру Японии, то есть фиксация почти монопольного права главной политической партии страны (партии власти) лидировать в политическом процессе по крайней мере в ближайшие тридцать-сорок лет. Данная конструкция решает изложенную выше проблему, ибо в этом случае президент и глава правительства автоматически являются членами партии власти и лишь место председателя Думы иногда (для пущего плюрализма) можно передавать какой-нибудь из двух (максимум - трех) других представленных в парламенте партий. Однако этот императив наталкивается на реалии партийной жизни в России, куда более разнообразной, чем это кажется предубежденным наблюдателям. Считается, что три основные светские идеологии, доминирующие в современной христианской цивилизации, а именно социализм, либерализм и консерватизм, являются базой для естественного партийного строительства, причем в каждой отдельно взятой стране доминирующими остаются лишь два из этих трех идейных течений. Отсюда и столь распространенная во многих странах Запада фактически двухпартийная (при формальной многопартийности) система. Соответственно необходимо создать две сильные партии, но одну существенно слабее другой. Однако, судя по всему, эта схема в реальностях России не работает. Просто потому, что этим реальностям не соответствует. Социализм в России представлен прежде всего не социалистами или социал-демократами, а коммунистами - КПРФ. Ибо в сознании избирателей социалистическое - это не книжная абстракция или западный (чаще всего либералы здесь приводят в пример Швецию) образец, а политическая и общественная реальность недавнего советского прошлого, когда у власти были коммунисты. Поэтому понятия "социалистическое" и "коммунистическое" в сознании массового избирателя синонимичны или даже аутентичны. В любом случае все попытки оттеснить КПРФ, кстати, по-прежнему слабо модернизированную, на обочину политического процесса и избирательных кампаний не увенчались успехом. И, думаю, не увенчаются. Но как раз коммунистов видеть "оппозицией Ее Величества" (партии власти) нынешние архитекторы политических реформ не хотят. А посему практически под каждые новые парламентские выборы разрабатывают новый социалистический (а точнее - квазисоциалистический) партийный проект. Нынешняя партия власти ("Единая Россия") претендует на то, что она является консервативной партией, или, точнее, либерально-консервативной, однако что такое современный российский консерватизм, ясно сформулировать не может ни один отечественный политический мыслитель. Еще хуже обстоит дело с чистым либерализмом, небольшое гнездо которого власть в парламенте иметь хотела бы (ради политического равновесия, минимизации либерального радикализма и как экспертную группу для корректировки проводимых экономических реформ). Однако "либерал" (равно как и "демократ") стало абсолютно ругательным словом среди масс российских избирателей, а сами отечественные либералы зарекомендовали себя исключительно как проводники разрушительных прозападных или антигосударственных (в нейтральном понимании этого определения) идей и проектов. А посему вряд ли либерализму как, выражаясь словами Ленина, "течению политической мысли и организованной политической силе" в ближайшие десятилетия найдется место в системе российского парламентаризма. Полностью игнорируется планами партийного строительства цель создания националистической русской (или даже российской) партии, хотя общественный запрос на это явно есть. И русский национализм (не в форме шовинизма, а в состоянии естественного для него родства с российской полиэтничностью и многоконфессиональностью), особенно после неудачи с партийным проектом "Родина", пытаются уложить либо в консервативный, либо в социалистический проект. Но он ни туда, ни туда не влезает. Между тем национальные проблемы по-прежнему остаются одними из самых острых в общественной и даже политической (в менее открытом виде) жизни России, что, кстати, поддерживает существование ЛДПР - единственной парламентской партии, публично работающей с данной темой (по крайней мере на уровне риторики). Словом, лично я в настоящий момент совершенно не представляю, как можно даже ради самых благих целей, во-первых, свести число реально значимых партий в России до двух и трех, во-вторых, как соединить их в полуторапартийной схеме. А ведь введение 7-процентного барьера прохождения в Думу и решение Владимира Путина возглавить избирательный список "Единой России" явно рассчитаны именно на этот сценарий. Кстати, последнее решение практически конституирует именно КПРФ как вторую основную политическую (парламентскую) партию страны, от чего политические архитекторы из президентской администрации так последовательно и целеустремленно пытались все эти годы уйти. Данный факт - еще одно, причем крайне значимое, свидетельство того, что всякое политическое конструирование имеет пределы своих возможностей. И лежат эти пределы в некотором объективно существующем (и довольно консервативном, но уже не в политическом смысле) гомеостазисе общественно-политических воззрений общества, а также в исторической памяти или традиции. О последнем я уже говорил, описывая выше советский парламентаризм. В рамки этой исторической памяти и этой исторической традиции КПРФ (коммунистическая партия) вписывается, а вот практически все новосозданные партийные формирования (с порой очень правильными, содержательными и современными идеями и лозунгами) - нет. И в этом смысле тем более нельзя списывать со счетов ни опыт советского парламентаризма, ни вообще политическую историю советского периода. И не то даже, что нельзя - не получится в обозримом политическом будущем. Таким образом, планы планами, политическое конструирование политическим конструированием, но я предвижу, что лет через 7 - 10 мы, возможно, будем иметь совсем или существенно отличный от того, что видим сегодня, и от того, что планируется иметь в будущем, партийный расклад. Прежде всего в жизни. А следовательно, и в парламенте. Что есть сегодня партия? Вот еще один небанально банальный вопрос, имеющий, естественно, прямое отношение к тому, каким мы видим и каким реально станет в будущем институт российского парламентаризма. На мой взгляд, современная партия должна обладать следующими совершенно необходимыми компонентами, причем не номинально, а реально, вне зависимости от политической конъюнктуры, поддержки государства или даже присутствия (ситуативного) в парламенте: - идеология; - лидер; - социальная опора (когорта верных и бескомпромиссных избирателей); - система подконтрольных или "дружественных" СМИ, включая общенациональный телеканал; - представительство в интеллектуальной, правящей и владетельной элитах; - собственное интеллектуальное ядро; - система общественных организаций-сателлитов (профсоюзы, молодежные организации, спортивные клубы и пр.); - автономные источники финансирования; - политическая история (или долговременная традиция присутствия на политической арене). Я много раз писал об этом, посему ограничусь минимальным числом пояснений. В идеале необходимо наличие всех этих компонентов, однако пропуск одной-двух позиций может быть компенсирован мощью и стабильностью других. Например, при ясной и хорошо разработанной (с точки зрения избирателей) идеологии фигура лидера не очень значима. Или: длительная политическая история и/или прочная социальная опора позволяют оставаться на парламентской площадке даже при отсутствии развитой системы подконтрольных СМИ, включая и телевидение. Яркий пример этого - КПРФ. Если мы взглянем на главные сегодняшние российские политические партии, включая и парламентские, то увидим, что практически ни одна из них не обладает всеми этими характеристиками, а наибольший их набор имеется по-прежнему как раз у коммунистов. В ближайшее время станет очевидным, сумеет ли "Единая Россия" после фактического, но пока еще не "юридического" присоединения к ней такого популярнейшего среди населения страны лидера, как Владимир Путин, выйти из статуса квазипартии и превзойти "партийный вес" КПРФ (я имею в виду, разумеется, не число набранных голосов избирателей). Вернусь к многочисленным очевидным и хорошо известным слабостям абсолютного большинства наших партий, которые (как раз из-за наличия этих слабостей) я считаю более правильным называть пока именно квазипартиями или партийными формированиями, используя определение "партия" лишь в силу его распространенности и краткости. Идеологические платформы наших партий либо неясны, либо эклектичны, либо вообще повторяют (с небольшими вариациями) друг друга. Лидеры преходящи, а у вождистских партий ("Яблоко", ЛДПР) абсолютно отсутствуют те, кто придет нынешним лидерам на смену, а потому жизнь этих партий, скорее всего, ограничится пределами физического здоровья их "вождей". Политической истории нет практически ни у кого (кроме КПРФ, естественно). Социальная база прочна и сплоченна тоже только у коммунистов. Автономных финансовых и информационных источников лишены, по сути, все. Поэтому, понятное дело, именно центральная власть является держателем судеб всех партий, но это не может продолжаться бесконечно, а до тех пор, пока будет продолжаться, о политической самостоятельности (а следовательно, и политической самоценности) этих партий говорить бессмысленно. Как выйти из этого порочного круга - тоже тема для отдельного и серьезного разговора, а я лишь фиксирую данную проблему как фактически самую главную для определения судьбы каждой из ныне существующих партий, а потому - и для судеб российской многопартийности в целом. В заключение данного раздела брошу (без пояснений) лишь одну плодотворную, если над ней всерьез задуматься, идею. На сегодняшний день я вижу объективную основу для существования лишь двух политических партий в России, а именно: государственнической (державнической) и антигосударственнической (антидержавной). И присмотревшись повнимательнее, мы увидим, что именно по этой шкале все наши партии фактически и различаются и что электоральные удачи и неудачи разных партий объясняются именно их местом на этой шкале. Этатизм - вот ведь в реальности единственная работающая идеология в России. И иной в ближайшее время не появится. Неоткуда, да и незачем. По многим причинам, но в частности и потому, что государство в лице центральной власти по-прежнему остается самым активным, инициативным и дисциплинированным субъектом политической жизни России. Внешний фон (глобальный кризис многопартийности) Россия приступила к выстраиванию парламентаризма и созданию многопартийной системы в, возможно, самый неудачный для этого исторический момент. Дело в том, что вся западная политическая система, по образцу которой мы неизбежно в политической сфере работаем, из недр которой, собственно, и позаимствовали такие понятия и институты, как "парламентаризм", "демократия", "многопартийность", находится в глубочайшем кризисе, причем кризисе одновременно содержательном и институциональном. То есть мы взялись за создание того, что, судя по некоторым тенденциям, либо сходит с исторической арены, либо само нуждается в радикальном, возможно - даже революционном, реформировании, либо трансформируется в нечто противоположное самому себе. Манипулятивная (прежде всего через институты массовой культуры и СМИ, а также благодаря монолитности формально двухпартийной элиты) составляющая западной демократии все нарастает и нарастает. Многопартийность практически повсюду выродилась в двухпартийность, а последняя - в разноокрашенную однопартийность. Западные общества тотальны (культурно, политически, психологически), а отсюда один шаг до тоталитарности (кстати, во многих отношениях Россия сегодня на порядок свободнее практически всех западных стран, правда, эта свобода, скорее, смахивает на анархию или вольницу). Стандартизация всего и вся, особенно в некоторых областях, достигла таких пределов, которые и не снились советскому Госплану экономически и коммунистическому Политбюро политически. Демократия как выбор большинства при учете интересов значимых меньшинств практически уже переродилась в демократию для меньшинств, причем всех, и в первую очередь маргинальных, а не общественно значимых. Более того, в некоторых западных странах мы уже видим то, что можно назвать деспотией меньшинств. Демократия для себя и для других, которой когда-то была западная демократия, все больше превращается в демократию только для себя и диктатуру для других. Если большинство стран Запада пока еще камуфлируют этот "переворот", то США проводят его вполне сознательно. Западные демократии, атрибутом и привлекательнейшим внешним символом которых была открытость, все больше и больше закрываются от остального мира. Авторитарные тенденции нарастают стремительно и пока лишь сосуществуют с демократическими институтами, но последние под натиском неоавторитаризма все больше отступают и буквально трещат по швам. Можно продолжать, но и сказанного достаточно, чтобы, если согласиться с моими утверждениями, подумать: а не следует ли нам взять совсем с иной полки и совсем иные чертежи для строительства нашей политической системы? Вопрос в том - где эта полка... Умеренно-оптимистический финал Яне утверждаю, что демократия вовсе изжила себя, а потому нам стоит от нее отказаться раньше, чем мы ее в полновесном и полноценном виде создали. Просто я уверен, что демократические (сейчас их часто называют сетевыми) и авторитарные (более корректно - иерархические) механизмы жизни общества и соответствующие им методы управления этим обществом всегда соседствуют, взаимодействуют друг с другом и друг друга дополняют. Следовательно, перед нами стоит не выбор: либо мы построим такую демократию, которую где-то кто-то и когда-то демонстрировал на Западе, либо впадем в примитивный авторитаризм и мрачную несвободу. Выбор существенно другой, а в определенном смысле - прямо противоположный: либо мы найдем оптимальное для сегодняшней России и ее успешного выживания в ближайшем историческом будущем соотношение демократических и иерархических общественных и политических механизмов и уже на основе их создадим приемлемые партийные, многопартийные, парламентские и иные институты, либо бросим все силы на то, чтобы построить идеальный демократический рай (по глупости, по наивности, по невежеству или для того, чтобы кому-то наконец понравиться), который построить в принципе невозможно. Что это означает применительно к основной теме данной статьи? Первое. Надо продолжать политическое реформирование, не зарекаясь, однако, ни от чего, кроме абсолютно неприемлемого с моральной точки зрения. Второе. Целесообразно, в том числе и политически, то, что помогает России как нации, стране и государству (все три определения важны и неразделимы) эффективно выживать, развиваться, а желательно и лидировать в как можно большем числе сфер. Третье. Пока не родился политический гений, который одним трактатом проложит нам правильный путь нового, отвечающего целям сегодняшнего и будущего, а не прошедших эпох политического устройства, надо отталкиваться от того, что представляется очевидными национальными интересами, что очевидно находит отклик в как можно более широких слоях общества и что поддержано как можно более многочисленными экспертными оценками. А в целом - общество и надстроенное им самим над собой государство определенной политической конфигурации есть система самоорганизующаяся. Если в этом обществе сохранилась витальная сила, то рано или поздно оно найдет нужный ему и не обременительный для него политический каркас. Следовательно, пробуждать и поддерживать эту витальную силу должны все политические организмы, у нас существующие (не только политические, конечно, но и они тоже). Партии в том числе. Лично я пока не вижу ни в одной из существующих партий способности эту фундаментальную функцию реализовывать с каким-то существенным приближением к оптимуму. И потому меня волнует не то, сколько и каких партий будет в пятой, шестой или двадцать шестой Думах. Будут Думы - какие-то партии найдутся. Меня волнует в целом новая конструкция государства Российского. Вот об этом нужно вести дискуссии, в том числе и в ныне существующих партиях, не забывая, конечно, и о предвыборной борьбе. Что я знаю точно, так это то, что будущая политическая система России будет российской (русской). Это ее главное определение. Не этническое, не географическое, а политическое. И всем нам, включая и сегодняшние партии, еще предстоит доказать, впишемся ли мы в эту (по определению оптимальную) политическую систему. |
Российский политический процесс. ОТ " БЕСФОРМЕННОГО ПЛЮРАЛИЗМА" - К "ДОМИНИРУЮЩЕЙ ВЛАСТИ"? (ТРАНСФОРМАЦИЯ РОССИЙСКОЙ ПАРТИЙНОЙ СИСТЕМЫ)
Автор: В. Я. ГЕЛЬМАН
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 170; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!