ПРАВОВОЙ НОРМАТИВИЗМ: Г. КЕЛЬЗЕН

⇐ ПредыдущаяСтр 85 из 220Следующая ⇒

вление в его связи со всеми другими, в их системе, ставит своей чялачей в каждом частном проявлении права найти функцию права в его целостности. В этом смысле чистое учение о праве есть поистине органическая концепция права. Но, понимая право как организм, оно имеет в виду не какое-то надындивидуальное, внеэмпирическое, метафизическое сущностное единство (за этим представлением кроются определенные этико-политические постулаты), но только лишь следующее: право есть некоторый порядок, и потому все правовые вопросы должны ставиться и решаться как вопросы порядка. Таким образом, теория права становится по возможности точным структурным анализом позитивного права, свободным от любых этико-политических оценочных суждений» (2, 66).

Аргументы Кельзена, как нам представляется, небезупречны. Ученый верно отметил связь между субъективным правом и правовой обязанностью. Право одного субъекта и обязанность другого — корреляты, но то, что поведение обязанного субъекта «соопределено» с поведением управомоченного, не позволяет говорить об их тождестве. Неверно и считать субъектом лишь носителя обязанности. Односторонность Кельзена в подходе к решению проблемы субъективного права становится очевидной, если обратиться непосредственно к управо-мочивающим нормам. Избавиться от субъекта права применительно к норме, например, предоставляющей каждому свободу слова, было бы сложно даже для Кельзена. Видимо именно в силу этого обстоятельства он все-таки признает, что «...положительное (официальное) позволение тоже может быть названо субъективным правом» (1, 195).

Тождество государства и права

Характерной чертой кельзеновского нормативизма являлось отождествление государства с правом. Государство, по мнению Кельзе-ча, есть некий порядок человеческого поведения. При этом в своем качестве политической организации государство есть правовой по-рядок. Однако не всякий правопорядок, согласно Кельзену, является ^сударством. Ни «догосударственный правопорядок первобытного °"щества», ни «над- (или меж-) государственный международный лравопорядок» не являются государствами. Государство — это относи-^тельн0 централизованный правопорядок (2, 112). Такой правопорядок устанавливает органы, которые функционируют по принципу

395

Раздел V

ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ XXBElfA

разделения труда, а они в свою очередь создают и применяют ноп-мы, образующие правопорядок. Именно централизованность является ключевым понятием государства.

Через право Кельзен пытается определить и государственную власть. «Власть государства, — пишет правовед, — может выражаться лишь в специфических средствах власти, которыми располагает правительство: в крепостях и тюрьмах, в пушках и виселицах, в людях одетых в полицейскую и солдатскую форму. Но эти крепости и тюрьмы эти пушки и виселицы — всего лишь мертвые предметы; они становятся орудиями государственной власти лишь постольку, поскольку ими пользуются люди, действующие согласно приказаниям правительства; лишь постольку, поскольку полицейские и солдаты соблюдают нормы, регулирующие их поведение. Государственная власть — это не какая-то таинственная сила или инстанция, скрывающаяся за государством или его правом; это не что иное, как действенность государственного правопорядка» (2, 116).

В словах Кельзена много верного. Например, признание связи власти и права. Но из этой связи, как представляется, нельзя вывести примат права. И именно эта связь указывает не только на нормативную природу права, но и на его социально-психологическую составляющую, от которой Кельзен все время безуспешно пытается очистить свою теорию. Ведь только легитимированная власть получает нормативно-правовой смысл, а норма права всегда имеет властный потенциал, который отнюдь не определяется формально-логическим долженствованием.

В своей «чистой» теории права Кельзен ставил задачу преодолеть дуализм права и государства. Интересно, что эту задачу Кельзен сравнивал с богословской задачей разрешения «теологического дуализма Бога и мира». Ученый пишет следующее: «...Как путь к подлинному познанию природы открывает пантеизм, отождествляющий Бога с миром (т. е. с природным порядком), точно также и отождествление государства с правом, признание того, что государство является правопорядком, есть предпосылка подлинного правопознания. Но если мы видим тождество государства и права, если мы понимаем, что право (позитивное право, которое не должно отождествляться со справедливостью) и есть тот самый порядок принуждения, каким государство представляется правоведению, которое не вянет в антропоморфных метафорах, но сквозь завесу персонификаций пробивается к нормам, установленным человеческими актами, тогда просто

396

^ ______________________ПРАВОВОЙ НОРМАТИВИЗМ: Г. КЕЛЬЗЕН

невозможно оправдывать государство посредством права... Точно так же, как невозможно оправдывать право посредством права же... в смысле "правильного" права, т. е. справедливости» (1, 153).

Из этих посылок с неизбежностью следует отрицание самой идеи правового государства в ее либеральной интерпретации. «...Попытки легитимировать государство как "правовое" государство совершенно безуспешны, потому что, как уже говорилось, всякое государство есть правовое государство в том смысле, что оно представляет собой правопорядок. Стремление же выдавать за правовое государство лишь то, которое отвечает требованиям демократии и правовой безопасности, есть предрассудок, основанный на теории естественного права» (1,153).

В заслугу собственной теории Кельзен ставил «решительное ниспровержение одной из наиболее влиятельных легитимирующих идеологий» — юснатурализма. Интересно, что именно этим обстоятельством ученый объясняет «ожесточенное сопротивление, которое традиционная теория права и государства оказывает идее тождества государства и права, разработанной Чистым Учением о Праве» (1,154).

Представляется, что в учении Кельзена достаточно много аспектов несогласованных, оставляющих возможности для дополнения его теории и ее новой интерпретации. В конце своего жизненного пути об этом задумался и сам Кельзен. Дело в том, что после Второй мировой войны большинство позитивистов вынуждены были так или иначе пересмотреть свое отношение к естественному праву. Известно, что из «Венской» школы права лишь немногие остались верны прежним взглядам, отрицающим всякое значение идеи естественного права для юридической науки. Видоизменил свою первоначальную позицию по этому вопросу и Кельзен. Вернее, он развил некоторые посылки, которые уже имелись в его чистом учении о праве.

В частности, ученый признал возможность существования наряду с научным также и метафизического знания, основанного на вере в Абсолютное начало, в котором воля является одновременно и мыслью, Должное — сущим, норма — высказыванием, право и справедливость — истиной. Кельзен приходит к выводу, что «это есть путь Подъема человека к Богу, от науки или философии — к теологии. Это бсть путь от правового и морального позитивизма к учению о естественном праве».¹³

Современный исследователь Г. В. Мальцев пишет, что «в устах Кельзена эти слова звучат невероятно, но таков итог его сложной

¹³ Цит. по: Мальцев Г. В. Понимание права. Подходы и проблемы. М., 1999. С. 232. 397

Раздел V

ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ XX века

мировоззренческой эволюции».¹⁴ Возможно, что Кельзен не так уяс далеко отходит от своей первоначальной концепции. По сути он лишь признает, что подобная вера может служить источником для посту-лирования основной нормы, в соответствии с которой воля Бога выраженная в тех или иных текстах, становится источником позитивного права, которое должно выводиться из этой воли, в том числе и через правоустанавливающие акты государства. Если большинство общества разделяет эту веру, то возникает и легитимный правопорядок, основанный на вере. Во всех других случаях право просто не может возникнуть как право.

Оценивая «чистую» теорию права и кельзеновский вариант нормативизма, можно отметить следующее. Кельзен предпринял впечатляющую попытку создать научную теорию права, свободную от вненаучных элементов. Как по своей глубокой продуманности, так и по своей односторонности, она напоминает психологическую теорию Л. И. Петражицкого, которая возникла в России на рубеже XIX-XX вв. и также позиционировала себя как «чистую» научную теорию, в отличие от этатистских и естественно-правовых направлений.

Как и Петражицкому, Кельзену создать «чистую» теорию не удалось. Его понимание нормативности раздвоилось между сущим и должным, и этот дуализм ни объяснен, ни преодолен не был. Право как нормативный порядок должного все равно оказывалось в зависимости от сущего, в том числе — от легитимации этого порядка как должного и от «действенности» норм права. В конечном счете, нормативность права, в обход теоретических построений самого ученого, оказывалась связанной с субъектами социальных взаимодействий и зависела как от интерпретации ими некоего нормативного правопорядка как должного, так и от претворения этого должного в своих поведенческих актах.

Однако именно эту сторону правовой реальности и «потерял» Кельзен. Исходя из понимания нормы как результата акта централизованной воли, устанавливающей принудительные обязанности, он вынужден был исключить из процесса образования правовой нормы субъекта, что привело и к упразднению субъективного права.

¹⁴ Там же. С. 232-233.

398

Дата добавления: 2019-09-08; просмотров: 324; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 80 81 82 83 848586 87 88 89 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!