ВОИНСКИЕ ИНИЦИАЦИИ И ОБОРОТНИЧЕСТВО

В языческую эпоху воинские инициации обычно были связаны с оборот -ничеством — экстатическим превращением воина в дикого зверя, чаще всего в волка и медведя. Суть воинской инициации заключалась в ритуальном превращении молодого воина в волка.

Суть «волчьей» воинской инициации заключается в радикальном изме­нении сознания в результате его «погружения» в низшие, бессознательные слои психики. Измененное после прохождения ритуала сознание обретало новые способности, выходящие за грань прежних возможностей человека. Для усиления транса использовались шоковые практики посвящения: на­несение болезненных ударов, целенаправленное голодание во время прове­дения ритуала и т.д. Такие действия, совершаемые взрослыми мужчинами — воинами и жрецами, — вводили сознание юноши в пограничное, экстре­мальное состояние, позволяющее активизировать чувственность и лучше воспринимать некоторые магические влияния. Оборотиичество как бы свя­зывало юношу с душевным состоянием зверей.

Считалось, что такое «вхождение в роль» способствует «пробуждению сознания», точнее сказать, подсознания и помогает воину набраться нуж­ных в бою качеств: храбрости, свирепости, бесстрашия, презрения к смер­ти, силы, внезапности, а также возможности ощущать врага по запаху, слы­шать шорохи в абсолютной тишине, видеть в непроглядной темноте и др. Таким образом, в воинской инициации речь идет не только о храбрости, физической силе или умении выносить лишения, но и о магическом рели-

904

гиозном опыте, радикальным образом менявшем жизнь испытуемого. Он должен был преодолеть свой человеческий облик в порыве агрессивной, устрашающей ярости, уподоблявшей его бешеному хищнику. Древние гер­манцы называли воинов-зверей berserkir, буквально, «воины в шкуре (serkr) медведя». Другое их имя ulfliedhnar — «люди в волчьей шкуре»⁴.

Волк занимает одно из центральных мест в мифологических представле­ниях многих народов мира. Неудивительно, что масса этнонимов многих засвидетельствованных историческими источниками индоевропейских народов восходит к имени этого животного. Сведения о них собрал М.Эли-аде⁵. Среди них: закаспийские кочевники-скифы — «dahae» латинских ав­торов и «daai» греческих, чье имя восходит к иранскому слову «dahae» — «волк»; знаменитая Hyrcania — «страна волков», чьи племена греко-латин­ские авторы называли «hyrcanoi» — «волки»; фригийское племя orka (orkoi);

ликейцы Аркадии; Ликия (Lycia) и Ли-каония (Lycaonia) в Малой Азии; имя самнитского племени — лукане — про­исходит, по Гераклиту, от lycos — волк; такого же происхождения имя народа, соседнего с самнитами, — ирпы или ирпины; народы, носившие имя волка, встречались в Испании (лоукентиой и лукенес), Ирландии, Англии и т.д. И конечно же могущественные враги римлян — знаменитые даки.

Обращение в волка было уподоблением одному из наиболее почитаемых и могущественных, наделяемых сверхъестественными силами зверей. Имя этого зверя было настолько священным, что его нельзя было произносить в слух, поэтому вместо «волк» говорили «лютый», а мужчин-воинов в неко­торых славянских племенах называли «лютичи»⁶. «Оборотиться», «обвер­нуться» (превратиться) нередко буквально означало «перевернуться», т.е. пере­кувырнуться, «переброситься через себя» или через условную границу. «Обо­рачиваясь», человек как бы переворачивался той стороной своего существа, которая приобщена к высшим силам мира, к почитаемым зверям, птицам, рыбам — «предкам, родственникам и покровителям». Практика оборотни-чества была настолько распространена среди славянских племен, что Геро­дот описывает ежегодное превращение невров (славянское племя, обитав­шие на территории Белоруссии) на несколько дней в волков, как нечто само собой разумеющееся⁷.

Самым известным способом превращения было оборачивание с помо­щью заговоров и обрядов. Одевание волчьей шкуры — другой древнейший способ превращения, который практиковался еще волхвами. Воины древ­них индоевропейцев часто представляли себя в виде волков, назывались ими, наряжались в волчьи шкуры. В таком случае голова волка надевалась на шлем, а другие части шкуры скрывали плечи и спины воинов. Подобный

⁴ См.: Элиаде М. От Залмоксиса до Чингиз-хана. // Кодры. 1991. № 7. С. 104—135. ³ Там же.

⁶ Этимология названия «лютичи» выводится «от Люта», т.е. потомки Люта (от ст. слав, «лють» — жесто­
кий). Лингвисты сближают это слово с греческим lykos — «волк», «волчье бешенство».

⁷ См.: Елисеев А. Оборотничество и воинские инициации // Мы и мир: Психологическая газета.
1999. №6.

905

«мундир», например, носили римские разведчики, знаменосцы и солдаты преторианской гвардии. У балтов были «слуги бога-волка», считавшие себя волками и составлявшие одно из самых активных подразделений войска. Участник обряда посвящения славянского юноши символически превра­щался в волка, а сам процесс сопровождался совершением соответствующих операций. В частности, «важным моментом инициации было вступление неофитов в контакт с духами предков; посвященные вступали в контакт не только со своими предками-людьми, но и с духом тотемного предка-волка»⁸.

Воинские инициации в древности — это , как правило , ритуал превращения человека в дикого зверя в надежде приобрести его силу , ловкость и бесстрашие

Таким образом, перевоплощение достигалось в результате двух взаимо­связанных и незаменимых действий: сначала надо было переодеть (юношу в шкуру волка или медведя), а затем духовно переселиться в зверя, изменив тем самым свое психическое состояние и поведение. Только в результате этих двух стадий могла быть пройдена третья — физическое овладение ка­чествами зверя — ловкостью, свирепостью, бесстрашием и др.

Перевоплощение = переодевание + переселение

Все то время, пока воин находился в шкуре животного, пишет М. Элиа-де, он не был человеком, а непосредственно — хищником: он не только ста­новился жестоким непобедимым воином, охваченным furor heroicus, но и

⁸ Балушок В.Г. Инициации древних славян (попытка реконструкции) // Этнографическое обозре­ние. 1993. №4. С. 59.

906

избавлялся от любого человеческого проявления, иными словами, он боль­ше не чувствовал себя связанным с законами и обычаями людей. Молодые воины не довольствовались лишь правом обворовывать и терроризировать поселения в период ритуальных сборищ, они даже питались человеческим мясом. Вера в ритуальную или экстатическую ликантропию⁹ существовала как у членов тайных североамериканских и африканских сообществ, так и у германцев, греков, иранцев и индийцев¹⁰. Яркий пример — африканские группы «леопардов».

В период инициации лакедемонийский юноша (couros) в течение года жил, как волк: он скрывался в горах, стремясь не попадаться никому на гла­за. В Законах Эдуарда Исповедника (около 1000 г. н.э.) говорится, что ссыль­ный обязан носить маску с изображением волчьей морды (woljhede). Волк был символом беглеца, и многочисленные боги-защитники ссыльных и из­гнанников наделялись качествами волка или носили его имя. Ритуальное подражание волку характеризуется обрядом воинской инициации и, как следствие, возникновением Manner-bunde, тайных воинских союзов. У нас есть основания предполагать, что эти ритуалы и верования, перекликающи­еся с военной идеологией, сделали возможным уподобление волкам бегле­цов, ссыльных и изгнанников. Для того чтобы выжить, эти молодые люди, оказавшиеся вне закона, вели себя подобно бандам разбойников, иными словами, как настоящие «волки»". У германцев воинские братства просуще­ствовали до VI—VII вв. Ж. Дюмезиль доказал присутствие определенных во­инских инициативных обрядов у кельтов и романцев, а X. Жанмэр обнару­жил следы подобных ритуалов у лакедемонийцев.

Среди викингов особенно выделялись так называемые берсерки (имя происходит от названия медвежьих шкур, которыми они покрывались) — воины, которые в разгар битвы и при виде врага впадали в такое неистов­ство, что издавали нечленораздельное рычание, кусали щит и сбрасывали с себя кольчуги и верхнюю одежду, сражаясь обнаженными до пояса. В одной из саг описывается, как некоторые «берсерки» «шли в бой без кольчуг, ох­ваченные безумием, подобно взбесившимся псам и волкам, в дикой ярости они кусали собственный щит». Многие верили, что они обладают колдов­ской силой, перед которой бессильно оружие. Берсерк считался воином, на­ходившимся под покровительством бдина, и был неуязвим и силен, как волк, медведь или бык. Стихийная жажда приключений, обуревавшая викингов, часто называется берсеркерством.

Профессиональные скандинавские воины объединялись в братства. Речь идет о североевропейских «мужских союзах», члены которых доводили себя до особого яростного состояния, в котором они абсолютно забывали о само­сохранении и шли в бой совершенно голыми или прикрывшись звериной шкурой. При этом они не чувствовали боли, не знали жалости и обычных человеческих чувств и, к примеру, могли наброситься на противника и вы­грызть ему горло. Сами они считали, что в этот момент в них вселяется боже­ство войны, соотносимое, как правило, с волком. После такого боя берсерк

⁹ Ликантропия (греч., мед.) — форма умопомешательства, при которой больные воображали себя
превращенными в зверей, преимущественно в волка. Во второй полов. XVI в. ликантропия отли­
чалась эпидемическим характером. Ликантропов считали колдунами и предавали сожжению.

¹⁰ Элиаде М. От Залмоксиса до Чингиз-хана // Кодры. 1991. №7. С. 104-107.
¹' Там же.

907

считался посвященным, человеком, имеющим особые способности, выходя­щие за рамки доступного обычным людям житейского (профанного) опыта¹².

 

Гренадерский унтер - офицер (1797-1806 гг .)

Врезка

Фрезер Дж .

Воинские обычаи и обряды

Воины-маори, вступившие на тропу войны, стано­вились чем-то в высшей степени священным или табуированным. Они сами и их оставшиеся дома друзья сверх многочисленных обычных табу долж­ны были строго соблюдать некоторые курьезные предосторожности. Они покрывались слоем «табу в дюйм толщиной», а вождь экспедиции становился абсолютно неприкасаемым. Вступав­шие в войну древние израильтяне также были связаны определенными правилами ритуальной чистоты, идентичными тем, которые во время походов соблюдают маори и австралийские або­ригены. Используемые ими сосуды становились священными; они должны были воздерживаться и особо соблюдать правила личной гигиены. Эти предписания первоначально мотивирова­лись, — если судить по признаниям дикарей, ко­торые их придерживаются, — боязнью того, как бы в руки врага не попали частицы их тела и как бы они из-за этого не нашли смерть от колдов­ства. У некоторых племен индейцев Северной Америки молодой воин во время своей первой кампании должен был следовать определенным предписаниям, два из которых ничем не отлича-

ются от тех, которые должны были выполнять девушки в период первой менструации. Никто не смел прикасаться к посуде, из которой ел и пил молодой воин; ему запрещалось чесать голову или другую часть тела своими пальцами. Приведенный выше запрет, как и правило, кото­рое запрещает табуированному лицу есть своими руками, видимо, покоится на предполагаемой свя-

тости или оскверненности табуированных рук. Кроме того, мужчины-индейцы, находясь на тропе войны, всегда обязаны были ночью спать лицом к своей стране. Им запрещалось сидеть на голой земле, мочить ноги, идти по проторенной дороге, если этого можно было избежать. Участникам эк­спедиции не разрешалось перешагивать через ноги, руки или туловище своего товарища, лежа-

¹² Элиаде М. Тайные общества: обряды инициации и посвящения. Киев; М, 2002. С. 218-219.

908

РЕКРУТСКИЙ ОБРЯД

Среди воинских инициации особое место занимает рекрутский обряд. Он возникает как реакция культуры на определенное событие — уход молодо­го человека на армейскую службу. Субкультуру рекрутского обряда доста­точно подробно проанализирована в работах А.К. Байбурина¹³ и Ж.В. Кор-миной¹⁴.

Под рекрутским обрядом понимается ритуал проводов на армейскую службу. Рекрутский обряд принципиально отличается от других обрядов жизненного цикла — родильно-крестинных, свадебных, похоронно-поми-нальных. Он не является естественным следствием существования челове­ка как биологического существа — рождающегося, стареющего и умираю­щего.

Ритуал проводов в армию ведет свое начало от введения института рек­рутства в первой половине XVIII в. в ходе Петровских реформ. Он сохранил­ся, хотя и в существенно измененном виде, до сих пор.

В обрядовом сценарии в качестве зачина выступает фаза удалого бесчин­ства или озорства, ко1да покидающий гражданскую жизнь молодой человек вволю радуется свободе, что называется отрывается на полную железку. В предстоящей военной жизни его ждут суровые испытания и жесткая дис­циплина. Он не сможет позволить себе то, что ему разрешалось в обычной жизни. Эту фазу называют еще прощанием со свободой. Литературные ис-

щего или сидящего на земле. Запрещалось им так­же перешагивать через плащ, ружье, томагавк или какую-либо другую часть вооружения. Если кто-нибудь по оплошности нарушал это правило, дол­гом того, через которого — или через собствен­ность которого — переступили, было сбить нару­шителя с ног, а долгом последнего было перенести это спокойно и не оказывать сопротивления. Со­судами, из которых воины принимали пищу, были обычно небольшие чашки из дерева или березо­вой коры с отметинами для различения краев. Еще более строгие запреты распространяются на воинов, одержавших победу над врагом. Поводом для обременительных ограничений, налагаемых на победителей в час их триумфа, возможно, яв­ляется боязнь гнева духов убитых ими врагов. Общей целью табу, которым подвергают священ­ных вождей, плакальщиков, рожениц, мужчин на тропе войны и других лиц, является изолировать табуированных лиц от общения с обычными людь­ми. Теми же средствами добиваются изоляции и воинов-победителей, особенно тех, которые дей­ствительно пролили вражескую кровь.

Когда на острове Тимор отряд воинов возвраща­ется с победой и приносит головы побежденных врагов, обычай запрещает предводителю отряда возвращаться непосредственно к себе домой. В его распоряжение предоставляется особая хижи­на, в которой он с целью телесного и духовного очищения должен провести два месяца. В этот период он не имеет права ни навещать жену, ни прикасаться к пище своими руками; кормить его должно другое лицо.

Итак, мы видели, что свободное общение с соплемен­никами для воинов, убивших в битве врага, на время прерывалось (особенно это относилось к их общению с женами). Прежде чем быть вновь допущенными в общество, они должны были пройти через очисти­тельные обряды. Эта изоляция и искупительные об­ряды имели одну цель: отогнать, запугать и умиро­творить душу убитого. Мы с полным основанием мо­жем предположить, что тот же смысл первоначально имело аналогичное очищение человекоубийц, обаг­ривших свои руки кровью соплеменников. Фрэзер Дж . Дж . Золотая ветвь: Исследование ма­гии и религии: Пер. с англ. М., 1980. С. 231-277.

¹³ Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточносла­
вянских обрядов. СПб., 1993.

¹⁴ Кормина Ж. В. Рекрутский обряд: структура и семантика (на материалах севера и северо-запада России
XIX—XX вв.): Автореф. канд. дис. М., 2000; Она же. Рекрутский обряд: к проблеме структурного анали­
за // Актуальные проблемы культурологии. Тез. докл. III междунар. конф. Екатеринбург, 1998. С. 55-56.

909

точники свидетельствуют, что односельчане воспринимали бесчинства рек­рутов как должное.

Сходную функцию в свадебном ритуале выполняют девичник и мальчиш­ник. Они проводятся перед бракосочетанием и также представляют проща­ние с холостяцкой жизнью и свободой. Мальчишник устраивается исклю­чительно среди представителей сильного пола, он завершается нередко силь­ной пьянкой и погромами.

Рекрутский ритуал зародился в России в ходе Петровских реформ армии

Рекрутский обряд в традиционном обществе и проводы в армию в пост­индустриальном обществе выполняют также функцию солидаризации и сплачивания людей. Рекруты объединялись уже при объявлении призывного списка, приветствуя «своих» и откровенно злобно относясь к освободив­шимся от призыва. По словам М.М. Зимина, описавшего проводы рекрутов в Костромской губернии в 1916 и 1919 г., «иногда опасно было выходить освободившимся из приемной; чтобы свободно выйти, они старались "лгать", крича при выходе "забрили", "принят". После этого раздается гром­кое "у...р...а... а.. !!!" с гиканьем и присвистом, а иначе намнут бока и даже спустят с верхней ступени»¹⁵.

Этнографическую реконструкцию рекрутского обряда по историческим и фольклорным памятникам осуществил А.К. Байбурин. У него мы читаем следующее описание сценария проводов:

«Призывники сбривали (стригли) волосы и надевали «лучшую одежду» — такую же, как и женихи на свадьбу. Любопытную деталь, подтвержда-

¹⁵ Зимин М. Плачи по призванным на военную службу // Тр. Костром, науч. о-ва по изучению мест­ного края: второй этногр. сб. Кострома, 1920. С. 1.

910

ющую сходство статусов рекрута и жениха, приводит Т.А. Бернштам: в Новгородской и Вятской губерниях и жениху, и рекруту положено было ходить с колокольчиком. Рекруты освобождались от работ и занимались "гульбой", которая продолжалась 2—3 месяца. Гуляние рекрутов непре­менно включало катание по деревне на лошадях, взаимные угощения и различного рода бесчинства. Нормой их поведения становится отрица­ние общепринятых повседневных правил. Бесчинства рекрутов — необ­ходимая составная часть обряда. У восточных славян рекрутство — един­ственный обряд с продолжительным лиминальным периодом, столь ха­рактерным для инициируемых и типологически близких сообществ. Детально регламентирован "сценарий" дня проводов. В северно-рус­ских губерниях утро последнего дня начинается с молитвы, в которой он просит Бога и святых (вслух), а также (мысленно) отца, мать и род-племя благословить его на службу. Отдельное обращение — к Богоро­дице и Миколе Угоднику "хранить его от штыков-копьев вострых, пули летящей, огня палящего, смерти напрасныя и возвратить его в добром здоровье на свою родную сторону, на поля хлебородныя, на луги зем­ные, ко рекам быстротечным, ко темным лесам дремучим". После мо­литвы рекрут отправляется в баню "не только вымыться и очиститься перед отъездом в далекий путь, но и смыть с себя, согласно особым народным заговорам, кручину и печаль по родимой стороне". В этом плане рекрутская баня имеет явное сходство со свадебной баней неве­сты, которая смывает с себя девичью волю и красоту перед отправле­нием в дом жениха.

С другими обрядами жизненного цикла рекрутский обряд роднит и не­пременная поездка в церковь, где рекрут получает благословение на "службу царскую". На обратном пути из церкви он делает на лошадях несколько кругов по деревне, а провожающие его друзья и близкие поют унылые "проголосные" песни, которые могут неожиданно смениться веселыми. В этих резких переходах от грусти к веселью — одна из ха­рактерных особенностей рекрутского обряда. После этого рекрут заез­жает в дома родственников проститься.

Во время поездки рекрута в церковь и к родственникам в родном доме его оплакивают как уже отсутствующего... Начинается "печальный пир". Рекрута усаживают в красный угол, что само по себе очень значимо: это место хозяина или главного персонажа ритуала. С левой стороны садят­ся мужчины в строгой последовательности: отец, крестный, дяди, бра­тья и др. С правой — мать, жена, крестная, тетки, сестры. Рекрут угоща­ет всех вином, называя каждого по имени. В ответ ему желают возвраще­ния домой в добром здравии и одаривают деньгами или вещами. По окончании "печального пира" отец благословляет рекрута иконой и хле­бом, который тут же режется "на сухари" — символ солдатской доли. Рекрут прощается с домом, хозяйством и скотиной. Его снова берут под руки и выводят за ворота. Впереди несут фонари. Мать и жена держатся за его плечи. За ними идут песенники. Лошадей ведут позади. Садиться в сани рекруту не разрешают его мать, жена и сестры. Провожают рек­рута до околицы, и только там ему позволено сесть в сани»¹⁶.

Период рекрутских гуляний является временем и способом демонстра­ции семьей рекрута ее состоятельности, поднятием (или поддержанием) социального престижа: проводы в армию (и особенно время гуляний) были

¹⁶ Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточносла­вянских обрядов. СПб., 1993. С. 63-65.

911

сопряжены со значительными расходами для родителей, сравнимыми с за­тратами на свадьбу¹⁷.

В рекрутской обрядности поданным XIX — начала XX в. знаменательным рубежом являлась поездка в рекрутское присутствие для жеребьевки и ос­видетельствования. Фольклорные тексты, описывающие процедуру приема, позволяют судить об отношении носителей культуры к таким телесным практикам, как измерения тела или операции над волосами. Обривание волос наголо чем-то напоминает обряд пострижения в монахи. Правда, об­ряд посвящения в монашество сопровождается удалением не всей раститель­ности, но крестовидным выстрижением волос на голове посвящаемого. Го­товящийся к постригу в рясофорные монахи и проходящий испытание в монастыре называется послушником, а готовящийся отправиться на место службы юноша — призывником. Пострижение в монахи допускалось с раз­решения архиерея для мужчин не ранее 30 лет, а обривание наголо проис­ходит в 18 лет без всякого благословления. Успешно прошедший обряд по­священия монах дает обет безбрачия и не имеет права есть мясную пищу. Призванный на действительную службу юноша также обязан воздерживать­ся от половых контактов, но мясная пища входит в обязательный рацион.

Проводы в армию . 1929 г . Источник : Архив И . Ф . Орленко

Накануне дня проводов поведение рекрута резко меняется: его агрессия и повышенная мобильность сменяются пассивностью, выражающейся на разных уровнях обрядового текста: от вербального (в словесных текстах для характеристики уходящего на службу используются пассивные конструк­ции) до поведенческого (его водят под руки). Кульминационный момент

¹⁷ КормшшЖ.В. Рекрутский обряд: структура и семантика (на материалах севера и северо-запада Рос­сии XIX-XX вв.): Автореф. канд. дис. М., 2000.

912

проводов — благословение. Оно является фрагментом более развернутого этапа обряда проводов в армию — прощания. Считается необходимым про­ститься со всеми, кто знает рекрута, имеет к нему какое-то отношение; при этом прощание всегда происходит в форме обмена, где средства коммуни­кации могут быть как вербальными, так и предметными¹⁸.

В советские времена проводы в армию выливались в праздник, в котором участвовали все родные и близкие призывника, где умудренные армейским опытом ветераны напутствовали своих детей и внуков, где родители знали, что отдают свое чадо в надежные руки командиров и их заместителей по полит­части. Отцы сегодняшних призывников уходили в армию, как на праздник. Даже существовало официальное ме­роприятие «проводы в армию», которое проводилось на предприятиях, в орга­низациях, учебных заведениях. В се­мейном кругу это событие отмечалось не менее широко и торжественно — с праздничным столом, тостами и на­путствиями. Мамы, как положено, пла­кали, невесты клялись ждать, а сами при­зывники сияли сознанием ответственно­сти момента и стрижеными под «ноль» головами.

В 1990-е гг. разрушились основы социалистического уклада, снизился материальный достаток народа, ухуд­шились его нравы и прежнее значение утратил обряд проводов. Он стал про­сто заурядной попойкой. Проводы в армию превратились из ритуала в уни­жающее достоинство будущего воина неприглядное действо. Многие были свидетелями более чем сомнительного действа, когда пьяные, обритые на­голо парни и их орущее сопровождение устраивали развеселые проводы с выяснением отношений в виде драк, хулиганских выходок и сквернословия. Если прежде рекрутский обряд был составным элементом крестьянской культуры, то сегодня — городской. Численность деревенского населения за годы советской власти сильно сократилась. Обрядовая традиция окончатель­но утрачена. Теперь торжественных проводов в армию не устраивают. Их официальная часть нередко ограничивается тем, что местный председатель обходит дома призывников и вручает колхозный подарок — сумку, в кото­рой уже все собрано для первой солдатской дороги: мыло, зубная щетка, бритва, нитки, иголки и белые солдатские подворотнички. И пока призыв­ник рассматривает содержимое, мужчины на кухне поднимают первый тост грядущих проводов — за то, чтобы служилось легко.

Ситуация к лучшему стала меняться в 2000-е гг. Проводы в армию вновь стали приобретать свою праздничную атрибутику. Так, в городе Амурск Хабаровского края проводы в армию проходят в торжественной обстанов­ке. С поздравлениями и напутствиями выступают представители городской

¹⁸ Кормина Ж.В. Рекрутский обряд: к проблеме структурного анализа // Актуальные проблемы куль­турологии. Тез. докл. III междунар. конф. Екатеринбург, 1998. С. 55—56.

913

администрации, ветераны войны, родители. Ребят поздравляют творческие коллективы города: рэп-группа «Джем-сессия», брейк-группа «Джем-скрю», коллектив ГДКиК «Молодость», амурский клуб «Киокушинкай-каратэ-до». Новобранцам вручают памятки призывника и небольшие подарки. В ишим-ском районном Доме культуры в 2003 г. прошел День призывника. Впервые проводы в армию сельских парней со всего района прошли пышной цере­монией. 37 новобранцев, родители и гости праздника собрались во дворе Дворца культуры под звуки фанфар. После приветственного слова главы района собравшиеся почтили минутой молчания память жертв Великой Отечественной войны. Учащиеся факультативного специализированного класса добровольной военной подготовки «Русский стиль» возложили тра­урную гирлянду к памятнику погибшим. Каждый призывник на память получил символические мешочки с ишимской землей. В конце мероприя­тия состоялась демонстрация показательных выступлений десантников во­енной части и ребят из класса «Русский стиль», после чего все участники отведали настоящую армейскую кашу.

Врезка

---

Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 227; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!