ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ 3 17 страница
- Но ведь я тоже о нём заботилась!
- Часто дед телка кормил и жалел, когда забил, - вдруг ответил ангел одной из любимых поговорок отца.
Ирина задумалась. Ей стало как-то неловко, и она решила оправдаться.
- Но я его о такой заботе не просила.
- Ты принимала. А он считал, что так положено.
- Хочешь сказать, в его теперешнем состоянии здоровья виновата только я, а он не причем?
- Ангелы не судят. Они наблюдают и констатируют.
- Хорошо устроился, - вспылила юбилярша, - рассказал, а я мучайся.
- Мучиться – тоже твоё решение. Желание-то загадывать будешь?
- Уже совсем пора?
- Пора.
- Вот уж теперь погоди, теперь надо до конца разобраться, - Ирина снова стала прокручивать жизнь с того момента, как они с Сергеем начали жить вместе…
…А что? Можно сказать, жизнь у неё тогда «наладилась». Сергей оказался крепким тылом для её деятельной натуры. Переложив часть житейских проблем на мужа, она за короткий срок сумела на работе несколько раз громко «отрапортоваться» и зарекомендовать свой стиль ведения дел так, что руководство сочло необходимым вывести «межведомственный отдел» из состава её родного комитета на уровень прямого подчинения главе администрации.
Увеличив штат отдела преданными сотрудниками, Ирина Вадимовна добилась расширения полномочий и заняла долгожданный отдельный кабинет. Перед ней замаячила следующая карьерная цель – должность руководителя департамента; а уж тогда – новые возможности, устойчивое положение в верхушке административной иерархии, секретарь в приёмной и служебный транспорт.
|
|
|
Но понятно, приходилось ждать, поскольку быстро «развиваться по вертикали» вязкое окружение не давало. Поэтому Ирина стала «развиваться по горизонтали», напористо подчиняя своему влиянию менее приспособленных к придворной жизни коллег и утверждая жёсткую дисциплину во вверенном ей коллективе. И вскоре, кстати, помогла Сергею стать Сергеем Сергеевичем - начальником службы программного обеспечения и IT-технологий.
Впрочем, ему самому это, похоже, было не очень нужно: отсидев в кабинете положенное по закону рабочее время, он спешил домой и с удовольствием общался с взрослеющей дочерью. А когда та покинула родные стены, переделал её комнату в кабинет, где и просиживал за компьютером до утра, выкуривая сигарету за сигаретой. Ирина привыкла к нему как к предмету обстановки – всегда под рукой, всегда под контролем; и на работе, и дома. Ну, иногда огрызается, иногда не хочет сразу выполнять её указаний относительно своего здоровья или увиливает от поручений по дому. Это ничего, главное, есть с кем поговорить о наболевшем. Да хотя бы о той же дочери!
|
|
|
Эта тема волновала Ирину Вадимовну в последнее время больше всего. Год назад эта двадцатилетняя красавица перестала внимать словам матери и втихаря от неё бросила институт. Институт, в который её с таким трудом запихнули. И ладно бы училась плохо, так ведь нет – не нравится ей! А что значит «не нравится», когда в это вложен такой ресурс! СТОП! Знакомое слово - ресурс! Ирина снова решила задать вопросы ангелу.
- Вот я вкладываю, вкладываю в дочь свою, как ты не скажешь, ресурс, а толку никакого!
- Помнишь, в восьмом классе у тебя по физике были одни двойки, – совершенно не на заданную тему, как показалось Ирине, начал отвечать ангел, - и отец договорился с учителем, чтоб вы занимались дополнительно?
- Помню, а причём тут физика?
- Ты сейчас понимаешь, что такое электрический ток?
- Не понимаю. Просто вызубрила тогда для оценки. Да мне и знать об этом никакого прока нет.
- Вот и твоей дочери никакого прока от того института, куда ты её устроила. Она это почувствовала и поступила как сочла нужным.
- И что мне теперь с ней делать?
- С ней ты ничего сделать не можешь. Она – человек, как и ты. Человек – не вещь, им нельзя обладать или распоряжаться.
- Но я же в тот раз послушалась отца, вызубрила. А она – не хочет. Значит, отец тогда был прав, а я сейчас нет?
|
|
|
- Ты просишь меня судить. Я не могу нарушать закон: судить и осуждать – напрасная трата энергии.
- Ну, конечно, чуть что – не трать энергию! Ладно, это по твоим, по ангельским, законам. А мне судить и ругать родную дочь тоже нельзя?
- Это - твоё решение. Но ругань – тоже невосполнимая трата на низкие вибрации.
- Хорошо, тогда что же мне делать? Именно мне.
- Быть рядом.
- И всё?
- …Вспомни жену Анзора.
Ирина Вадимовна вздрогнула. Откуда он…? А, ну да, он же о ней знает всё.
- Короче, мне к дочке больше с институтом не приставать?
- Решай сама. Кстати, пора загадывать желание.
- Подожди, подожди, дай ещё чуть-чуть времени, - Ирина судорожно начала вспоминать, чего же ей сейчас не хватает.
Так, квартира и у неё с мужем есть, и для дочери недавно купили. Дачу благоустроили. Загадать поездку в тур по Европе, куда она не может вытащить Сергея уже много лет? Но рано или поздно она его и так вытащит. Машину новую? Нет, нет, мелочи это всё, это и так достижимо. Что же ещё?
Вот! Сейчас как раз решается, кого назначат на вакантную должность руководителя департамента – предыдущего начальника недавно проводили на пенсию. И ведь всем понятно, что Ирина Вадимовна – лучшая кандидатура! Так появилась же нежданно-негаданно эта девица блатная. Не очень-то, если разобраться, и девица, просто моложе, но какой у неё опыт? Зато связи, конечно, есть; такие связи, что областным начальникам и не снились! Они, начальники, и сами не рады: понимают, что для девицы это место – проходное, всё равно в столицу переведут через год-другой. Но и отказать не могут – уж очень сильно попросили их «хорошие люди».
|
|
|
Но эта должность нужна именно Ирине Вадимовне! Позарез нужна! Много лет она терпеливо ждала, поэтому упустить шанс сейчас нельзя, никак нельзя! Вот что надо загадывать! Пусть назначат её!!! Радостное ожидание чуда по-детски наполнило Иринино сердце. Она повернулась к ангелу, понимая, что он и так уже знает суть вопроса.
- Можно?
- Можно, - ответил голос.
- И что для этого нужно?
- Произнести сейчас это вслух.
- Так просто?
- Ты так и делаешь, когда чего-то хочешь. Но обычно желание сбывается долго, так как для этого надо много энергии отвлечь от чего-то другого. А сейчас – сразу.
- А, может, меня и без этого назначат? – в последний момент засомневалась практичная чиновница. - А я такой шанс сейчас потрачу? Можно я попрошу что-нибудь другое?
- Всё, что касается тебя непосредственно, будет выполнено.
Вот так всегда: когда нужно принять решение – опереться не на кого! Сама, опять всё сама! Тоже мне, ангел – сидит и даже не подскажет!
- Ладно, пусть будет именно это! - решилась, наконец, юбилярша.
Ирина Вадимовна зачем-то встала, вышла из-за стола, оправила платье и торжественно, как когда-то в далёком детстве при приёме в пионеры, громко и чётко произнесла: ”ХОЧУ, ЧТОБ РУКОВОДИТЕЛЕМ ДЕПАРТАМЕНТА НАЗНАЧИЛИ МЕНЯ!”
- Принято, - спокойно констатировал голос, силуэт на стуле начал исчезать, растворяясь в воздухе.
И тут же на рабочем столе зазвонил телефон, до этого момента честно молчавший. Видимо, время, в течение которого Ирину с ангелом не должны были тревожить, закончилось. Вот так, раз – и конец сказки! Начальница решительно сняла трубку.
- Русова слушает, - раздражённо произнесла она.
- Здравствуй, доченька, - раздался голос матери, - с Днём рождения тебя!
Обычно звонил отец, мать - только когда что-нибудь случалось.
- А, спасибо, мам, спасибо. Как вы там? Где папа?
В трубке раздались всхлипывания, Ирина поняла: что-то действительно произошло.
- Говори, не молчи, - требовательно произнесла она.
- Не хотелось тебя расстраивать, но у отца утром инсульт был, - на том конце провода мать засопела, сдерживая слёзы.
- Господи, что с ним сейчас?! Почему сразу не позвонила? – мысли об исполнении желаний и юбилее вылетели у Ирины Вадимовны из головы.
- Так я сразу-то не поняла, что с ним. Упал он, я скорую вызвала, его и увезли. А про то, что это инсульт и что у него правая сторона парализована, только перед обедом мне доктор объяснил.
Ирина недоумённо взглянула на настенные часы – ого, оказывается уже больше двух часов! Совершенно незаметно время пролетело. И, главное, никто её действительно не тревожил.
- Что ещё врач сказал?
- Сказал, что вовремя довезли, а теперь десять дней просто ждать надо. Если протянет, то есть шанс, что всё будет хорошо, а если нет… - было слышно, что мать прикрыла трубку рукой и плачет.
- Мама, мама, ты не молчи, говори. Всё будет хорошо! - кричала Ирина.
- Будем надеяться, - через некоторое время отозвалась мать.
- Какие-нибудь лекарства нужны? Доктор что-нибудь велел достать?
- Нет, я спрашивала. Говорит, всё есть. Надо просто ждать.
- Я сейчас всё брошу и приеду.
- Не надо, дочка, что ты сейчас сможешь сделать? Тут я с ним рядом. Отдохну немного, возьму что нужно, и снова в больницу.
Ирина не знала, что сказать и как помочь. Опять, как тогда, в Москве, она не была нужна рядом! Опять, получается, она ничем не может помочь!
- Мама, мамочка, ты только сразу звони, если что. Нет, лучше всё время носи с собой сотовый, я сама звонить буду!
- Ладно, доченька, не переживай особо сильно. Теперь-то что? Уж случилось – так случилось. А у тебя праздник всё-таки… - мать повесила трубку.
Ирина Вадимовна откинулась на спинку кресла и отрешённо оглядела пустой кабинет – ангела не было. Слёзы, не стесняемые чьим-либо присутствием и необходимостью сдерживаться при матери, покатились из-под накрашенных ресниц, оставляя на щеках влажные бороздки. Шаги и разговоры за дверью не волновали, телефон почему-то снова молчал.
Обычно, если человека в таком состоянии спрашивают: «О чём ты думаешь?», он отвечает: «Ни о чём». Хотя это и не так. Вот и у Ирины в голове закрутились воспоминания, связанные с отцом.
Сначала - из детства: отец несёт её, пятилетнюю, на руках домой от реки, где она порезала ногу о разбитую бутылку. Он оторвал рукав своей рубашки, перетянул ногу выше пореза, а ниже обмотал тою же рубашкой. Крови было много, Ира плакала, а отец нёс её, крепко прижав к себе, и утешал:
- Не плачь, у меня рубашка волшебная, она тебя вылечит!
- А почему она волшебная? – сглатывая слёзы, спрашивала дочь.
- Потому что её твоя мама подарила. Значит, с душой! Потому и волшебная.
- А я думала, она только с кармашком и погончиками.
- Ну, одно другому не мешает, – улыбался отец, и от его улыбки становилось совсем нестрашно, а красное пятно на разорванной рубашке больше не пугало.
Тогда отец в её глазах был воплощением мужественности и силы. За ним – как за стеной: спокойно и не страшно. Всегда всё решит, рассудит и поддержит. Ира знала, что если передряга случилась серьёзная – лучше сразу к отцу: он не будет упрекать и читать долгих нотаций, как мать, а, поразмыслив, даст простой совет. Иногда – в виде обязательного для выполнения приказа, иногда – в виде ненавязчивого пожелания. Чем старше становилась дочь, тем реже были приказы и чаще пожелания.
Многих её детских друзей и подруг родители считали необходимым воспитывать ремнём, когда по делу, когда не очень; Ирину отец ударил только раз.
Тогда она, уже вытянувшийся двенадцатилетний подросток, поддалась на уговоры соседского Лёхи и попробовала покурить. Ей интересен был сам процесс: сначала, спрятавшись от взрослых за сараем, смотреть, как Лёха «по-взрослому» раскуривает украденную у отца сигарету, а потом, закрыв для храбрости глаза, втянуть дым в себя и выпустить его тонкой струйкой изо рта. Или колечками, как иногда получалось у Лёхи. Ни струйкой, ни колечками, правда, не вышло, потому что после вдоха на глаза сразу навернулись слёзы, а из груди вырвался громкий кашель.
Вот тут за сараем и появился отец. Он вырвал сигарету из рук и сильно ударил по заднице. Было больно и обидно. Лёхе, конечно, досталось больше: прибывший «на место происшествия» Лёхин отец устроил расправу прямо там же, но его-то сын был к порке привычный. А Иру препроводили в дом и заперли в её комнате.
Там она просидела до вечера, осознавая проступок и с ужасом угадывая грядущую кару. Вечером дверь отворили, и родители призвали дочь на семейный совет за кухонный стол. Мать минут десять распекала неразумное дитя, грозя страшными неизлечимыми заболеваниями, связанными с курением, а также неизбежным окончанием никчёмной жизни развратной дочери под забором. Слегка выдохшись, она обратилась к отцу:
- А ты чего молчишь?
Отец, пытавшийся до этого глядеть на Ирину сурово, вдруг не выдержал, улыбнулся и спросил:
- Ещё будешь?
- Нет, папочка, больше никогда-никогда.
- Ну, про никогда не зарекайся, а вот пока всех внуков нам с матерью не родишь – не кури. А за то, что дал по заднице, извини уж, не сдержался.
Отец встал, распахнул объятия, и Ира бросилась к нему на шею, чувствуя, как падает камень с её сердца.
- Э-эх, - запричитала мать, глядя на них, - конечно, мать – ведьма, получается, а отец – ангел просто. Хоть бы поругал для приличия!
- Что ругать, если сам курю? Вот она и насмотрелась. Ладно, давайте ужинать…
Отец, правда, много курил, но не в доме – всегда выходил на крыльцо. В старших классах, во время первых Ириных свиданий и попыток погулять затемно, отец, в отличие от «запретительных мер» матери, просто назначал время дочкиного прибытия.
- Сегодня - до девяти.
- Пап, ну можно попозже? Катюхе вон до одиннадцати разрешают.
- У Катюхи – свой отец. До девяти.
Ирина понимала, что спорить бесполезно, обижалась, но приходила вовремя. И, приближаясь к дому, гнала от себя ухажеров – знала: отец стоит на крыльце и курит. Ждёт.
- Ну, что ты за меня волнуешься? – спрашивала она. - Я уже взрослая.
- Взрослая, - соглашался отец, обнимал дочь и целовал в макушку, - уроки-то сделала?..
…Ирина Вадимовна выпрямилась в кресле, расправила плечи и откашлялась, как перед выступлением. Голова работала чётко. Негромко, чтоб не было слышно за дверью, но очень внятно произнося слова, она начала:
- Ангел, я знаю, ты здесь. Сам говорил, что всё время рядом. Так вот, никакой должности мне не нужно, и вообще, никаких машин и туров по Европе. Я просто хочу, чтоб отец выжил!
Сформулировав своё желание, она добавила извиняющимся тоном:
- Ну, дура я, дура. Понимаю, что уже было «принято». Но помоги мне – поменяй желание! Я ведь от чистого сердца! Ну, как тогда, в детстве. Пусть хватит этого самого ресурса!.. Я очень люблю папу!
Она снова откинулась на спинку кресла, совершенно не зная, что делать дальше. Так и просидела почти до конца рабочего дня, когда в кабинет робко вошёл Сергей Сергеевич.
- Ты чего в полумраке? – спросил он, осторожно присаживаясь на «ангельское место».
- Мать звонила, у отца инсульт был…
- Да? – растерялся муж. - … Что теперь?
- Уже ничего, теперь нормально. Насколько это может быть нормальным в такой ситуации. Ладно, а ты что такой кислый?
- Понимаешь, дорогая, - Сергей Сергеевич, как все дети, пусть и очень большие (и даже курящие), врать не умел, - понимаешь, тут такая история…
- Ну, что ещё могло сегодня произойти? – устало спросила Ирина Вадимовна.
- Видишь ли… - и поняв, что сказать мягче ему не удастся, муж решил говорить, как есть: - Короче, руководителем департамента назначили не тебя!
Предположив, что изложением подробностей он смягчит столь «страшную» для жены новость, он торопливо добавил:
- Вот прямо до последнего момента тебя хотели. Уже, говорят, и приказ был. Но буквально час назад стало известно, что ту назначили. Вон она, довольная по коридору мотается… Думает, её кто-нибудь поздравлять будет… Слушай, ты не расстраивайся. А хочешь, я прямо сейчас сгоняю, куплю путёвки в тур по Европе?
Муж глядел на улыбающуюся Ирину и не мог ничего понять.
- Так что, сгоняю? – переспросил он.
- Нет, дорогой! В отпуск мы едем к родителям. Будешь с отцом на рыбалку ходить. Только не курите там на пару всё время.
- А он это… думаешь, поправится?
- Да. Теперь уж точно! - Ирина встала и включила верхний свет. - А сейчас я, наконец-то, переодену колготки, и будем отмечать юбилей! Так что иди, зови всех!.. И ту, которая по коридору мотается, тоже зови.
СКАЗОЧКА ПРО КОРОВУ
Жила корова. А поскольку так сказочки обычно не начинаются, то и была, соответственно, тоже. Жила она давно, а была, в основном, в сарае – по случаю зимы и прочих осадков. И были у коровы хозяева. Ну, и жили тоже, естественно. Бабка–хозяйка - в доме, а муж её – Петрович – в запое... это уж как водится.
Вот как-то собралась хозяйка в гости к своей сестре – такой же бабке (это у них семейное было, по женской линии). Собралась она, значит, и принялась кликать мужа из запоя:
- Выдь, яви себя, добрый молодец! Дам тебе я одно поручение. Поручение дам несложное. А вот денег не дам нисколечко. Ибо сразу пропьёшь ты денежку. И тогда порученье не выполнишь!
Тут Петрович из запоя выглянул и говорит:
- Ты жилы-то, мать, не рви, можно и не так былинно. Давай формулируй скоренько, да и отваливай.
Ну, после столь нечуткого к себе отношения бабка нагрузила супруга всякой обременительной бытовухой с многочисленными сельскохозяйственными подробностями. И уехала. А деду-то только того и надо! Давай, думает, снова в запой! Зайду буквально на полчасика и всё порученное сделаю… сразу потом.
И зашёл… на чуть-чуть… даже ноги не вытер. Ну, и по доброй российской традиции там и зазимовал… это уж, опять же, как водится… как же без традиций-то?
А корова, понятно дело, ничего о бурной семейной жизни хозяев не ведает – сено жуёт да молоко генерирует. Успешно, надо сказать, генерирует: к вечеру - полное вымя, с горкой. А бабки с ведром нет! Собственно, корове-то не принципиально, кто с ведром: бабка или дед. Только ни того, ни другого. Короче, надо было сразу написать – «а никого с ведром нет»… но теперь уж смысла нет переписывать.
Словом, припёрло корову, хоть на ампутацию вымени соглашайся. Хирургов - ампутологов, однако ж, в сарае не наблюдается. А наблюдаются как раз таки всякие свиньи да поросята, да попутная несерьёзная пернатая мелочь. Даже поговорить по-человечески не с кем, на судьбинушку пожалиться. Поревела корова, поревела да и затихла в стойле своём - ждёт нелепой гибели от разрыва вымени. Ждёт да слезою редкою навоз окропляет.
На этом месте сказочки надо бы нам выйти за зафиксированные на плане кадастровой палаты границы личного хозяйства Петровича и добавить описание окрестностей. А окрестности, доложу я вам, отменные: и поля, и луга, и речка с крутым бережком – как положено. А вы что думали? Если уж сказочка не на два-три слова, то и описание природного ландшафта должено соответствовать: или опушка с зелёной травкой у чистой речки - это когда всё распрекрасно, или глушь дремучая на поганой болотине – это когда главному герою скорый конец намечается.
Так вот, по поводу лесных насаждений: за реченькой замёрзшей, за лужком заснеженным, во студёном во лесу сидел серый волк! Неудобно так сидел - на снегу прямо. И ещё на диете. Ну, это он так говорил для оправдания своей неспособности кого-нибудь отловить ловко и сожрать беспощадно. Интеллигентный уж очень был. Поймает, бывало, какого-нибудь зайца-кролика, сполоснёт в проточной водичке, чтоб, значит, с микробами не кушать, так тот обязательно взмолится внезапно человеческим голосом, мол, «не губи мою душу безгрешную да детишек пушистеньких сиротками не делай»… тема-то известная.
Ну, волк, а его, кстати, Валентином Геннадьевичем звали, начинает сострадать, входить в положение и отпускает. А зря: заяц-кролик вовсе не к детишкам своим бежит, а к очередной ушастой любовнице. И вообще, он не безгрешная зверушка, а злостный алиментщик-неплательщик, и лучше было его судебным приставам сдать… Ну да Бог с ним – пусть прыгает отсюда и сказочку не засоряет.
Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 115; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!