ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ 3 18 страница
О чём мы? Да! Кушать-то в лесу на морозе необходимо, иначе - смерть лютая. Вот и решил Валентин Геннадьевич до подсобного хозяйства Петровича прошвырнуться: авось там кто сдох, да и лежит себе, выкинутый за ненадобностью, – можно без всяких угрызений совести желудочно употребить. Прибыл он, значит, под покосившийся под забор, а там никого из дохлых, как назло, в этот день не выкинуто. И вообще, тишина неестественная – никаких признаков разумной человеческой деятельности. Только в сарае всхлипывают.
Постучал волк в тот сарай и спрашивает:
- Извините, не разрешите ли войти?
- Входите, пожалуйста, - отвечает корова, поскольку остальная живность сплошь занята питанием и размножением.
- Я, знаете ли, - Валентин Геннадьевич вытер лапы, - тут мимо пробегал, поскольку в настоящий момент времени стеснён в выборе продуктов питания и вынужден мониторить рынок на сегменте эконом - класса.
- Это нынче случается, - кивает корова, - тенденции, наметившиеся в животноводческом комплексе нашего региона, тождественны депрессивному состоянию сельского хозяйства всей страны. Но это, насколько я разбираюсь в литературе, преамбула. Вы, собственно, по какому вопросу зашли?
- Да вот услышал, что тут всхлипывают. Дай, думаю, узнаю, может, кого оплакивают? Сердце – не камень, а, можно сказать, пара кило хорошего ливера... если, положим, оно говяжье. Да и от остальных органов не откажусь. Так кто у вас «отошёл», так сказать?
|
|
|
- Пока, извините, никто - все тут. Но Вы – по адресу. Извольте подождать: скоро у меня вымя разорвёт и у Вас будет богатый выбор парной говядины и разбросанных по стойлу субпродуктов. Только отодвиньтесь, пожалуйста, а то Вас молоком забрызжет. Или Вы не брезгливый?
- Отнюдь. Однако позвольте спросить, зачем же ждать, пока, так сказать, забрызжет? Не логичнее ли сцедить Вас заранее? Оно может и с разрыванием тогда обойдётся?
- Было бы замечательно! Но, по не зависящим от меня обстоятельствам, это вряд ли возможно: хозяйка – у сестры, Петрович – того далече; гибель неминуема! Ждите.
- Однако, если оно позволительно, Вас мог бы сцедить я… тем самым посильно облегчив Вашу тяжкую долю.
- Ах, это было бы весьма любезно…
…Одним словом, дали они друг другу то, в чём каждый так нуждался. Ведь каждая загнанная в угол стойла тёлка втайне мечтает об усталом путнике (пусть даже сером волке), который бы интеллигентно, то есть без мата, облегчил её беспросветное существование. Ведь любой неприкаянный странник не откажется от тепла, питания и незатейливых сексуальных утех (ну, пусть и подёргать за вымя какую-нибудь корову).
На этом бы и закончить сказочку – вон оно как гладко вышло: хозяйка у сестры гостит, Петрович запоем наслаждается, корова молоко генерирует, а волк её сцеживает и тем «пропитается». А заодно, чтоб согреться, навоз из сарая таскает за всей сопутствующей скотобазой. И ещё бы приписать: так, мол, все в сарае к этому привыкли, что, бывало, скажет какая-нибудь свинья:
|
|
|
- Вы бы, Валентин Геннадьевич, тут и жили. Чего по морозу-то мотаться к месту прописки ежедневно?
- Да, знаете ли, - как бы ответит тот, засмущавшись, - не положено нам, диким, с вами, одомашненными.
И все смеются… весело так, беззаботно.
Да уж! Описанный «хэппи энд», конечно, подошёл бы. Да и мораль какая-нибудь эдакая: человек человеку, мол, не волк, а очень даже Валентин Геннадьевич!.. Но в жизни-то – иначе.
Особенно иначе случилось, когда однажды из запоя нагрянул Петрович с инспекцией! Ввалился в сарай и для начала стал курей и цыплят пересчитывать. А как пересчитал, то вспомнил, что забыл, сколько их было до этого, то есть «ещё при бабке». И так он из-за ситуации расстроился, так закручинился, что решил даже не инвентаризировать свиней с поросятами, а действовать по упрощённой схеме - сосчитать корову (благо, точно помнил, что та одна была). Успешно пересчитав её, он задумался, а где, собственно, молоко, сметана, творог и всякие кисломолочные блага, которые от коровы проистекать должны?
|
|
|
За этими размышлениями его и застал Валентин Геннадьевич, прибывший на вечернюю дойку.
- Добрый вечер, - вежливо поздоровался он, - подвиньтесь, пожалуйста! Мне необходимо оказать плановую помощь самке крупного рогатого скота.
Дед подвинулся, однако с подозрением спросил:
- А ты что за… волк с бугра?
- Я – Валентин Геннадьевич, но не с бугра, как Вы изволили заметить, а из студёного из леса из-за реченьки замёрзшей и лужка заснеженного.
- Предположим. А почему мою корову доишь?
- Видите ли, она перманентно собирается лопнуть от переполнения. Дабы избежать этого, приходится периодически изменять давление внутри вымени, коррелируя его с атмосферным. Это вкратце, поскольку при дойке происходит ещё целый ряд физиологических и биохимических процессов.
- Понятно, - кивнул дед, - чего ж тут не понять? Только у нас здесь не место всяким серым, особенно про биохимию рассуждающим. У вас, у которых из-за речки, медицинские книжки, поди, не оформлены, чтоб в нашем навозе копаться.
- Это Вы правы, - смутился волк, - с медкнижкой не получается, поскольку во студёном во лесу их не предусмотрено, а здесь мне её без временной регистрации не выдают. И вот ведь что удивительно! Я ж не гастарбайтер, не койот какой-нибудь из-за синих из-за гор. Свой, местный! А не выдают.
|
|
|
- Регистрация в нашем сарае - вещь пренепременнейшая, - зафилософствовал Петрович, - её соблюдать требуется. Для порядку!.. А купить ты её, касатик, не пробовал?.. Или подмазать кого нужно?
- Видите ли, за «начало производства содействия» просят «проставиться»… а откуда у меня это?
- Горемычный ты мой! - засокрушался Петрович. – Пойдём-ка, выпьем для начала, а там разберёмся. Может, проведём тебя по штату как временно исполняющего обязанности сдохшего в прошлом году пса, а может, «подженим» на соседской сучке.
- Я, знаете ли, не смогу удовлетворить Вашу просьбу, - смущенно произнёс Валентин Геннадьевич.
- Это почему же?
- Во-первых, у нас, млекопитающих семейства псовых, желудочно-кишечный тракт не приспособлен для ферментного расщепления алкоголя, а, во-вторых, дел по хозяйству много накопилось: корову подоить, навоз вынести, свиньям задать.
- Да хрен с ними, со свиньями-то! Ты что, пить со мной отказываешься?
- Что делать, если конституция не позволяет… - волк понурил голову, понимая, что провинился.
- Ну, если для тебя конституция – помеха выпить, то не приживёшься ты в нашем сарае!.. Иди-ка лучше в свой во студёный во лесок, за лужок да и за речку, – посоветовал Петрович, - а то не ровён час вернётся моя бабка да за нарушение пропускного режима на территории подсобного хозяйства и тебе, и мне - оглоблей по башке!
- Оглоблей, конечно, не гуманно, - грустно согласился Валентин Геннадьевич и убыл в указанном направлении; больше в сарае его и не видели.
А Петрович пошёл отмечать торжество буквы закона в отдельно взятом домовладении. Правда, опять ненароком попал в запой, откуда его приехавшая бабка и извлекла с помощью той самой оглобли.
И зажили они дружно и счастливо, краше прежнего. Жаль, корова до этого не дотянула - лопнула. Но разве дело в этом? Главное, чтоб порядок был!.. А вам всё сказочки…
РЕДКИЙ СЛУЧАЙ
На плакате была изображена мочеполовая система человека: от заштрихованных бордовым карандашом бобов – «почек» вниз тянулись синяя и красные трубки с пояснительным текстом - «почечные артерии и вены»; ещё две трубочки, тёмно-розовые, так же уходили вниз и были обозначены как «мочеточник» (почему–то в единственном числе). Кроме этого имелись: «вена полая подчинённая», «аорта брюшная», «пузырь мочевой» и закрашенный коричневым фломастером «канал мочеиспускательный». «Канал» из контура тела неопределённого пола выходил наружу, не оканчиваясь ничем - просто выходил и упирался в выполненную аккуратными печатными буквами надпись о том, что плакат является творением медсестры Кузьминой Г. И.
Иван Сергеевич второй день изучал этот шедевр больничного искусства, поскольку заняться больше было нечем. Двухместная палата «повышенной комфортности» кроме вышеописанного плаката, двух кроватей и двух тумбочек была «оснащена» (глагол - из описи на стене) письменным столом с пустым выдвижным ящиком. На столе стоял большой плазменный телевизор, которым палата также была «оснащена». Телевизор временно не функционировал, и к нему рекомендовалось не прикасаться, о чём извещало написанное от руки объявление, прилепленное к экрану пластырем.
Можно было, конечно, почитать найденный в одной из тумбочек детектив в мягкой обложке, но постоянно возникающая в боку боль не давала сосредоточиться на сюжетной линии. Вообще Иван Сергеевич периодически начинал читать книгу, но быстро понимал, что её содержание менее актуально, чем содержание рисунка медсестры Кузьминой.
«И в какой части этой схемы у меня болит?» - думал он, разглядывая в сотый раз плакат, выполненный в бордово-красных тонах. От такого цветового решения было тревожно и хотелось, чтоб быстрее наступил понедельник.
Дело в том, что «прихватило» Ивана Сергеевича в самое неудобное для российской медицины время – вечер пятницы. Да ещё и место, где это случилось, не очень, так сказать, солидное - частная баня. Ну, понятно, решили мужики посидеть после работы и пивка попить. Не в подъезде же? Приличные же люди - руководители среднего звена! Вот и заказали в «знакомой сауне» вечерний сеанс, а потом ещё и продлили. И надо ж такому случиться, чтоб в почке что-то двинулось на волю как раз в это время!
Короче, когда распаренного, с запахом алкоголя Ивана Сергеевича скорая доставила в приёмное отделение, неприветливый дежурный врач решил, что утро понедельника всяко мудренее вечера пятницы и велел вкатить пациенту хорошую дозу баралгина, а само обколотое тело направить в отделение урологии. Сопровождавшие стонущего коллегу банные друзья принялись убеждать «принимающую сторону» в лице ворчливой медсестры, что поступающий - не какой-нибудь там алкоголик, а быстро продвигающийся по служебной лестнице ответственный работник городской администрации, а значит, и приём ему должен быть оказан «соответствующий».
- Что-то он на ответственного не тянет, - сомневалась медсестра, оглядывая полуодетое затихающее тело.
- Вы не сомневайтесь, - доказывали друзья–коллеги, - очень даже ответственный. Вот завтра документы подвезём – убедитесь.
Медсестра решила не рисковать и положила измученного Ивана Сергеевича не в общую палату, а в пустовавший «почти что люкс», предупредив, что он «немного платный».
Банные соратники быстро ретировались, но ни на следующий день - в субботу, ни в воскресенье так и не появились; их сотовые не отвечали. Поэтому Иван Сергеевич был вынужден сам, без документального подтверждения, объяснять вновь заступившей смене, что он – человек порядочный, но недавно разведённый и временно одинокий, а документы – дома, а ключи от дома – только у него и, вообще, обо всём будет договорено с заведующим отделением лично, когда тот прибудет в понедельник.
Дежурный врач с доводами согласился, распорядился поставить пациента «на довольствие», выдать больничную одежду до прибытия домашней, и, ощупав бок, рекомендовал лежать и пить клюквенный морс, а в случае острой боли звать медсестру – она знает, что делать.
После этого ни врачи, ни медсёстры в палате не появлялись. А Иван Сергеевич их и не беспокоил, поскольку хоть и кололо внутри, но ему же объяснили – ненужное пытается покинуть организм. А раз тебе человек в белом халате изложил всё научно, чего суетиться?
Вот только багровое пятно плаката раздражало. Но это ничего: как только произойдёт «переход на легальное положение», он попросит его снять. А пока пусть висит…
…В понедельник утром в палату бодрым шагом ворвался высокий плотный мужчина в белом халате и, заполнив пустующее пространство без остатка, сходу расставил всё по своим местам:
- Здравствуйте, Иван Сергеевич, здравствуйте! Звонили из администрации, звонили. Рассказали всё, всё рассказали. Уладим сейчас с Вашим пребыванием у нас, уладим. Полежите пока, полечитесь, работа никуда не денется, полежите. Сейчас посмотрим, что у нас тут. Раздеваемся. Что у нас тут?
Так, разговаривая сам с собой и совершенно не требуя от пациента ответов, он осмотрел Ивана Сергеевича, скороговоркой пояснил, что и в каком порядке надо сдать из анализов сейчас, каких специалистов посетить до обеда, и, судя по всему, собрался лететь дальше.
Не ожидавший столь радушного и скоротечного общения пациент решил уточнить свои шансы на выживание:
- Ну, так что у меня?
- Да камушек у Вас, дорогой мой, камушек! – жизнерадостно сообщил заведующий, - думаю, небольшой. Сдвинули Вы его пивком с места, сдвинули. Вот и пошёл он, пошёл.
- А когда выйдет?
- Будем ждать со дня на день! - оптимистично сообщил заведующий. И, решив успокоить пациента, добавил: - Больненько будет немного, больненько. Но страшного ничего, ничего страшного. Заходить буду к Вам, обязательно буду, не волнуйтесь!
Последние слова прозвучали уже из коридора и затихли за углом. И тут же в проёме двери показалась голова одного из сослуживцев, с которыми владелец ожидаемого со дня на день камушка сидел в пятницу в бане.
- Жив? – поинтересовалась голова.
- Жив, - ответил Иван Сергеевич, сразу становясь «самым одиноким в мире больным», - чего трубку не берёшь?
- Да я это… - начала невнятно оправдываться голова, втаскивая в палату остальное тело, но не закончила. - О, да ты тут один шикуешь? Редкий случай!
- Редкий, - подтвердил самый одинокий больной, понимая, что чёткого ответа на свою претензию не услышит.
В принципе, он и не ожидал его услышать, поскольку привык к такому положению вещей. Ну, заведено у них на работе так: начальнику надо отвечать обязательно, желательно подробно и с максимальным обоснованием, на претензию равного тебе по положению можно отделаться невнятным бормотанием, а вопрос подчинённого вообще не является вопросом. Зашедший коллега служил на аналогичной должности, к тому же значительно дольше по времени, поэтому ожидать чёткого ответа не приходилось.
- Давай ключи от дома и указания по обеспечению! - плюхаясь на свободную койку, перешёл к делу коллега. - Меня «сам» отпустил до обеда! Направил улаживать твои дела. Так и сказал: «Проверь, чтоб всё нормально было!» Что это он к тебе такой неравнодушный? Может, я чего не знаю?
- Может, и не знаешь, - решил напустить тумана Иван Сергеевич.
Под удивлённым взглядом насторожившегося коллеги он выдал ключи, объяснил, где лежат документы и деньги, какую одежду взять из шкафа и что из книг захватить в больницу. И, пользуясь растерянностью визитёра, «дожал» ситуацию:
- Ещё купи клюквенного морса побольше.
- Ладно, - согласился коллега, не ожидавший такого объема поручений от «неначальства». Из-за внезапно обнаруженной благосклонности к товарищу «самого» возражать он не решился, однако и упускать возможности подольше отсутствовать на работе не хотел. - Ты уж тогда позвони своему благодетелю, скажи, что я могу по твоим делам задержаться.
- Хорошо, - кивнул больной, понимая, что за услугу надо платить: пусть и сослуживец на несколько лишних часов пропадёт из своего кабинета под благовидным предлогом.
«Вот почему так? – стал размышлять Иван Сергеевич, оставшись один. - Раньше можно было попросить кого-нибудь из друзей просто помочь и не быть при этом должным. А сейчас нужно постоянно просчитывать каждый шаг, каждое слово, чтоб соблюсти шаткое равновесие между просимым и отдаваемым».
Иван Сергеевич по своей природе был склонен к размышлениям о превратностях судьбы и нелёгкой доле. Особенно когда в этой «нелёгкости» кто-то был явно виноват. Даже если виноватые не были очевидны сразу, они обязательно находились в процессе длительных упорных размышлений. Именно это Иван Сергеевич считал правильным результатом своих умственных усилий: понял, кто причина твоих бед – стало легче. А если это не кто-то, то, значит, «что-то», то есть соответствующее «стечение обстоятельств»; опять же, надо осознать, выявить, классифицировать и усвоить на будущее – тоже станет легче.
Но это только легче! Так сказать, первый результат анализа. А вот в чём причина вообще? Что является корнем всех несчастий в жизни? Ведь даже если виноват кто-то, то, получается, и у него есть виноватый в его виновности. Или, если причина твоих бед - стечение обстоятельств, то и у них есть причины в виде своих обстоятельств. Иван Сергеевич понимал, что когда-нибудь надо будет взяться да и навести ясность в этом непростом вопросе до конца. Но пока, к сожалению, на это нет времени. Да и сколько-нибудь стоящей объясняющей всё концепции в популярной литературе пока не попадалось.
А имеющиеся всякие там теории про судьбу и долги из прошлых жизней – не серьёзно это! Очень, конечно, удобно свалить всё на какую-нибудь непонятную карму или переселение душ. Но Иван Сергеевич в подобное не верил! Что за вещи, которые рентгеном не просвечиваются и осциллографом не фиксируются? Выдумки мистиков и религиозные пережитки! Да, наука пока объяснить все явления не может. Пока! …но многое уже сделано.
Вот, например, очень правильная теория относительно всяких плохих и хороших мест. Понятно же и совершенно логично, что не от человека всё зависит, а от его расположения на Земле. И приборы, кстати, это подтверждают: стрелки у них отклоняются, показания зашкаливают и всё такое прочее.
Вот взять хотя бы ушедшего сослуживца: нормальный мужик, если разобраться. Ездили как-то компанией на природу, так оказывается, что он и на гитаре играет, и в футбол погонять любит, а байки рассказывает – заслушаешься. И вообще, рубаха-парень. А на следующий день у себя в кабинете – снова напыщенный пенёк в костюме: говорит - через губу не переплюнет. И глаза тусклые такие, невесёлые. А почему так? Иван Сергеевич долго размышлял над этим, сопоставлял, анализировал и пришёл к выводу - здание администрации находится в геопатогенной зоне!
А что? Очень хорошая версия. И подкреплена фактами: служебное помещение и на самого Ивана Сергеевича действует странно, это точно. Вот хотя бы случай, когда в начале зимы на работу приходил его одноклассник - со школы не виделись. Ну, конечно, не вовремя он пришёл – в понедельник с утра, когда после планового воскресного застолья и голова у Ивана Сергеевича болела, и живот бурлил. И, что важно, в тот день обязательно нужно было присутствовать на совещании у начальства.
Вот и сидел, мучался в не сходящемся на талии пиджаке, с давящим галстуком на шее и тошнотой в организме в ожидании, когда же позовут в высокий кабинет. Если б не совещание, сказался бы больным, да с тем же одноклассником пивка попил. Должность, правда, не очень позволяла, но не в ней причина. Причина – местонахождение организма в геопатогенной зоне!
Одноклассничек, конечно, тоже хорош: дверь распахнул и с порога на весь этаж как заорёт: «Здорово, Ванёк!» И весь он с мороза такой розовый и живой. И в валенках! Вот эти валенки тогда особенно Ивана Сергеевича «подкосили»: сам-то сидел в новых тесных туфлях, ждал, когда после совещания можно будет их скинуть да растоптанные старые надеть. А этот, видите ли, в валенках! И голова у него явно не болит, и в животе не бурлит. И вообще, счастливый человек, это сразу видно – надел валенки с утра и в администрацию пришёл!
Короче, начал ему в тот раз Иван Сергеевич читать нотацию о правилах поведения в официальных местах и уважении к представителям власти. Слушал его одноклассник, слушал, да вдруг перебил:
- Знал я, конечно, Ванька, что ты засранец, но не думал, что такой!
Громко так произнёс – в соседних кабинетах точно слышно было. А потом развернулся и ушёл. Даже не сказал, зачем приходил. И от всего этого Ивану Сергеевичу совсем плохо стало. Так и промучился до обеда: в тесных туфлях, с галстуком на шее, с бурлящим животом и с осознанием, что засранец. А совещания, кстати, в тот день так и не было – отменили.
Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 134; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!