I. Еврейское судопроизводство 23 страница
Собрание созывалось нарочно приготовленными для того двумя серебряными трубами[544]. “Когда одною трубою затрубят, соберутся к тебе князья и тысячсначальники1 Израилевы”[545] [546] [547], т. с. члены первой палаты, первых двух главных отделений собрания главы колен и поколений; а когда затрубят обеими, то должны были собираться все члены собрания, “все общество”[548]. Такой способ созывания народных представителей в собрание возможен был, конечно, только в то время, когда народ составлял из себя еще один стан, скученный в одном месте; когда же он расселился по городам Палестины, так что двумя трубами невозможно стало давать знать по различным городам. то народное собрание созывалось посредством особых вестников[549]. Собрания обыкновенно происходили на каком-нибудь особенно священном для всего народа месте. Таким местом сначала обыкновенно служила скиния, место перед входом в нес5, отчего и сама скиния часто называется “скинией собрания”[550] [551] [552], а впоследствии в различных городах, и преимущественно в городе Массифе'. Всенародное собрание созывалось по разным важным событиям: для торжественного всенародного богослужения1*, для всеобщей молитвы об отвращении грозящих бедствий[553] [554] [555], для принятия новых законов"’, для производства суда и исполнения приговора в важных случаях преступления11, для установления политических отношений к соседним народам, объявления войны, заключения мира и договоров[556], и вообще в его ведение входили все важнейшие дела внутренней и внешней жизни народа.
|
|
|
VII
Рассмотренная организация собрания представляла все условия для свободного политического развития народа: во всенародном со- браним, имевшем высшую государственную и юридическую власть, народ выступал сам и. не стесняемый никакою внешнею формою, сам заботился о своих интересах и о своем управлении. Здесь в полном смысле было самоуправление народное. “Народ израильский, - говорит по этому поводу Эвальд1, издавна представлял собою стройно организованную общину, самостоятельно ведавшую и решавшую свои внутренние и внешние дела; и это общинное устройство было проведено с такою последовательностью, что даже самые меньшие части в народе, каждое колено, каждый род в священной стране, а по расселении — каждый округ и каждый город организовался соответствующим образом и самостоятельно управлял своими делами. Для народа ничто не могло стать обязательным законом, что бы прежде нс было обсуждено и принято в собрании. Ни одно более или менее важное постановление или законодательное учреждение нс могло быть предписано для всего народа без согласия представителей народа — “старейшин”; даже признанный и любимый пророк не мог ввести в народную жизнь никакого значительного изменения без обсуждения и согласия собрания. Эта истина подтверждается ближайшим изучением того, что мы знаем об израильском народе от его древнейшей истории и до времен царей; без нее даже нельзя вполне понять истории этого народа. Если даже Моисеево законодательство, а вместе с ним и основа всей лучшей народной жизни того давнего времени, по древнейшему воззрению, есть дело свободного принятия со стороны общества и вышло из договора между ним и Иеговою, то уже из этого важнейшего примера можно видеть. как глубоко пустило корни в народе представление о свободном обсуждении и принятии всех законов в обществе”[557] [558].
|
|
|
Как полное выражение самобытно-выработанных начал народной жизни, рассмотренная форма народного самоуправления легла в основу всей государственной жизни народа и сохраняла свое значение в продолжение всей истории существования народа в качестве государства. По своему внутреннему характеру эта система самоуправления совершенно безразлична к внешней форме правления - будет ли оно республиканским или монархическим. И в том и в другом случае самоуправление, так глубоко пустившее корни во внутреннюю народную жизнь, вполне сохраняло свое определяющее значение, так что внешняя форма была вполне сс произведением, вызывавшимся тою или другою степенью развития народа. Отсюда, несмотря на изменявшиеся формы правления в еврейском народе — правление судей и монархию, самоуправление оставалось юридически во всей силе и терпело ограничение не от сущности той или другой формы правления, а от злоупотребления представителей сс. Во времена Иисуса Навина народное самоуправление мы находим в состоянии его полного расцвета. Когда являются послы от гаваони- тян, чтобы посредством хитрости заключить союз с израильтянами, в Нис. Пав. IX, 6 говорится: “они пришли к Иисусу и сказали мужам израильским”, на что “израильтяне сказали им”. Уже из этого видно. что под израильтянами нужно разуметь только какое-либо отдельное собрание. Ио потом в ст. 15 ясно повествуется: “И заключил Иисус с ними мир” и (ст. 18) “начальники общества клялись им”. Когда же оказался обман, то “все общество возроптало на начальников”, на что “все начальники сказали всему обществу: мы клялись им” и пр. (ст. 19). Здесь очевидно выступает “всенародное собрание” в том его виде, как оно описано нами — с его подразделением на две палаты. О таком же всенародном собрании мы находим известия в первых книгах Царств. “И собрались все старейшины Израиля, и пришли к Самуилу в Раму” с просьбою о поставлении царя1. Это собрание старейшин далее в ст. 7 и К) называется “народом”: “и пересказал С'амунл все слова Господа народу, просящему царя”. Ясно, что здесь выражение “парод” относится к собранию старейшин, представляющих собой народ. А что это собрание действительно имело политическое значение, видно из того, что Самуил, вопреки своему желанию, уступает энергично выраженной народной воле[559] [560] [561]. Известия о народном собрании встречаются и в дальнейшей истории. Так. оно созывалось по случаю избрания царей Давида. Иеро- воама, Иоаса, Иосин. Иоахаза и Озии5 и по многим другим важным случаям государственной жизни. Ввиду всего этого основною формою государственного управления нужно именно считать, несмотря па изменившуюся внешность, форму народного самоуправления посредством избираемых представителей народа. Зальшюц, подбирая название для такого образа правления, предполагает, что его всего удобнее назвать патриархально-демократическим1. В управлении государством, как мы видели выше, участвовал весь народ, но не лично, а при посредстве своих выборных представителей. В таком случае удобство или неудобство формы правления зависит от того, в какой мере то, что постановляют представители, вытекает из смысла и воли народа. В этом отношении форма патриархальной демократии, по мнению Зальшюца[562] [563], представляет наибольшие удобства. "Старший член дома, семьи стоит по отношению к тем, кого он представляет в народных собраниях, в самой тесной связи. Их интересы, в сущности, суть его собственные интересы, и то, что он определил, что посоветовал, имеет для них обязательную силу. Таково было управление евреев, которое Моисей нашел уже готовым и только дал ему более широкое развитие. Благодаря такому управлению часто одно слово пророка, для распространения которого в то время еще нс представлялось таких средств, как ныне, проникало в отдаленнейшие уголки государства. Что решили и приняли старейшины. представители народа, то становилось священным долгом для всего народа. Закон, благодаря разумным установлениям законодателя. имел широкое распространение в народе, и при посредстве целесообразной организации управления всякое новое постановление быстро могло применяться к делу”. Целесообразность такого порядка вещей еще яснее выступает от того, что самый закон не навязывался народу, как нечто чуждое ему. но вполне приспособлен к духу и истории народа, был “нс недоступен и не далек” для народа, но "весьма близок к нему, в устах и в сердце народа”[564].
|
|
|
|
|
|
VIII
После поселения в Палестине израильтяне сначала (во времена судей) составляли из себя союзную республику, в которой самостоятельность отдельных колен доведена была до степени независимых государств. Такая форма на первых порах была полезна народу, так как предоставляла каждому колену полную свободу развить все богатство его нравственных и физических сил. Но полезная для внутреннего развития, такая форма не представляла особенных выгод политических, так как полною обособленностью колен подрывалось единство и крепость целого организма. Поэтому нужно было создать такую форму, которая, давая полную свободу развития отдельным частям, в то же время служила бы залогом крепкого единства. Выражением такой формы служила царская власть. Выгода этой формы сознана была самим народом, когда он в лице своих представителей обратился с просьбою о поставлении царя к Самуилу’. Это желание народа не было каким-либо противозаконным явлением, а имело за себя определенный закон. Мудрый законодатель, предвидя своим пророческим взглядом исторические условия развития народа, заранее дал закон, определяющий круг царской власти.
“Когда ты придешь в землю, которую Господь, Бог твой, даст тебе, и овладеешь сю и поселишься на ней и скажешь: поставлю я над собою царя, подобно прочим народам, которые вокруг меня; то. говорит законодатель. — поставь над собою царя, которого изберет Господь, Бог твой’’2. Определив общую возможность учреждения царского достоинства, законодатель далее определяет условия поставления царя. Сообразно с укоренившимся в народе началом самоуправления, по которому все органы власти избирались народом, законодатель и в данном случае предоставляет полную свободу выбора царя народу, что хотя не определяется прямо, но с ясностью вытекает из ограничений выбора. Ограничения эти состоят, прежде всего, в том. что народ не должен был поставлять царем иноземца, а непременно природного израильтянина. “Из среды братьев твоих поставь над собою царя: нс можешь поставить над собою царем иноземца. который не брат тебе”’. Такой закон естественно вызывался особенным положением и характером еврейского народа, отличавшими его от остальных народов. Для занятия такого высокого положения в народе, как царское, необходимо было поставить такого человека. который бы вполне понимал как дух теократического начала, так и основы народной организации. Таким человеком мог быть только природный израильтянин, воспитавшийся в духе народно-теократических начал. Его привычки, привязанности и интересы крепко соединяют его с народом, между тем как чувства, стремления и интересы иноземца часто естественно привязывают его к чужой стране и отчуждают от той. в которую он призван. Но и из природных израильтян царем можно было поставить только того, кого изберет Господь. “Поставь над собою царя, которого изберет Господь, Бог твой”1. Этот закон может иметь, как говорит Михаэлис[565] [566] [567], двоякий смысл: или тот. что парод лишался им права выбора, которое исключительно присвоялось Иегове, избиравшему царя через пророков или посредством жребия, или тот. что Иегове предоставлено было право окончательного утверждения выбора, которое также производилось через пророка или жребий. Судя по истории, закон, по- видимому. нужно понимать в первом смысле, так как первые цари Саул и Давид были помазаны на царство народного выбора. Но такое понимание поставило бы этот закон в противоречие с предыдущим, предоставлявшим народу право выбора. Всего удобнее понимать этот закон так, что избрание принадлежало действительно Иегове в лице пророков, но это избрание всегда сообразовалось с волею народною: избирался тот, кто по своим достоинствам вероятнее всего мог найти признание со стороны парода. Так, первый царь Саул помазан был до народного избрания’, хотя на этот раз народ сам не желал выбора, а предоставил его пророку. Тем не менее не все израильтяне повиновались такому избранному посредством жребия царю[568]. Всеобщее признание Саул нашел только после того, как он привлек на себя внимание победой над аммонитянами и когда был помазан во второй раз[569].
После законов о порядке избрания на царство излагаются законы. ограничивающее власть царя. Ограничение царской власти особенно было необходимо на Востоке, где монархическая власть у всех народов, где только существовала, в силу сложившегося порядка вещей всегда имела тенденцию перейти и переходила в форму деспотического самодержавия с устранением прав народа па самоуправление. Такой порядок вещей стал бы в противоречие с укоренившимся в еврейском народе складом общественно-государственной жизни, где самоуправление было одною из лучших и наиболее развитых сторон сс. Поэтому ограничение было необходимо особенно здесь. И замечательно, что это ограничение главным образом направлено против того, что особенно отличало восточных монархов, именно против накопления личных богатств и развития роскоши, всегда влекущих за собою нравственную порчу и забвение закона и народа. Самая форма ограничения, по-видимому, предполагает внешний
юридический кодеке, для которого законодатель даст только общие черты и подробная разработка которого предоставляется самому народу. “Поставь себе царя, но только чтоб он нс” делал того-то и того-то, говорит законодатель, т. с. ограничь его соответственно данным законодателем указаниям. “Поставь себе царя, только чтоб он нс умножал себе коней и нс возвращал народа в Египет для умножения себе коней”'. Смысл этого закона тот, что им запрещается входить в сношения и в союз с Египтом, отличавшимся в древности коннозаводством[570] [571]. Желание иметь лучших коней — один из главных предметов тщеславия восточных монархов — заставило бы войти в сношения с фараонами, а потом и в политический союз с Египтом, между тем как такой союз по географическому положению Палестины мог быть гибельным для еврейского народа, что впоследствии и оправдалось историей. Кроме того, умножение коней, совершенно ненужных в гористой стране, служило бы не к охранению народных интересов (напр., во время войны), а только к удовлетворению тщеславной гордости царя. “Чтобы не умножал себе жен, дабы нс развратилось сердце его” (ст. 17), или по подстрочно-буквальному переводу: neque dcclinabit cor cjus[572]. Гаремы до сих пор на Востоке составляют одно из гнуснейших придворных учреждений, в которых монархи-деспоты теряют последние нравственные и физические силы, погружаясь в грубейший разврат. Поэтому постановление, запрещающее иметь гаремы, понятно само собою. “И чтобы серебра и золота нс умножал себе чрезмерно”. Чрезмерное накопление богатств могло давать повод, как это видно из истории Соломона, к обширным торговым предприятиям, которые были бы несообразны с истинно-народными интересами, содействовало бы развитию неравенства по состоянию и тем нарушило бы основной закон Моисея, установивший социально-экономическое равенство, ввело бы несообразную с демократическим строем государства роскошь при дворе и тем отдалило бы царя от народа. “Но когда он сядет на престол царства своего, должен списать для себя список закона сего с книги, находящейся у священников и левитов, и пусть он будет у него, и пусть он читает его во все дни жизни своей; дабы научился бояться Господа. Бога своего, и старался исполнять все слова закона сего и постановления сии”[573]. Царь не был законодателем и должен был управлять государством нс по своему личному произволу, а по данному закону, с которого он должен был иметь правильный список, чтобы, постоянно имея его пред собою, нс уклонялся ни направо, ни налево (ст. 20), следовательно, вообще должен был править по признанному народом закону. Таким постановлением, говорит Зальшюц. положен был предел деспотизму, в который так легко впадают восточные правительства1. Наконец, законодатель даст общее определение отношения царской власти к народу. В восточных монархиях отношение между правителями и народом обыкновенно характеризуется высокомерным презрением со стороны правителя и рабским благоговением со стороны народа. В Моисеевом государстве такое отношение нс должно было иметь место, поэтому законодатель требует от царя, “чтобы нс надмсвалось сердце его пред братьями его” (ст. 20), или. в применении этих слов к правлению, чтобы правил своими подчиненными с кротостью и любовью, нс как рабами, но как братьями. Лучшие цари были верны этому правилу. Давид, напр.. в обращении к народу называл своих подданных братьями: “И стал Давид-царь на ноги свои, и сказал: послушайте меня, братья мои и народ мой!”[574] [575] [576]. Кроме рассмотренных постановлений, ограничивающих власть царя, по мнению Михаэлиса-. существовала еще особая книга, определяющая права царской власти. В 1 Цар. X, 25 говорится о книге, в которую Самуил вписал “права царства” и положил пред Господом; но по этому свидетельству трудно судить о характере и содержании этой книги. Можно, однако же. думать, что содержание се нетождественно с рассмотренными постановлениями Моисея о царской власти, потому что иначе было бы излишне переписывать эти постановления в особую книг}'. По всей вероятности, она представляла собою подробную, с применением ко всем частным условиям тогдашнего положения народа, разработку тех основных законов, какие были даны Моисеем. Во всяком случае, нельзя принять мнения Иосифа Флавия, по которому в этой книге излагались деспотические права царей, как они описаны Самуилом в 1 Цар. VIII. 11—17, потому что, как справедливо замечает Михаэлис[577], там Самуил описывал права царей нс так, как они должны быть, а только как они существовали у соседних народов, и описывал с целью отклонить народ от учреждения царской власти. Вероятно. израильтяне нс пожелали бы такого царя, который бы отнимал у них собственность, рабов и рабынь. Л если, как мы видим из истории, несмотря на угрожающую речь, народ настоял на своем, то, конечно, при учреждении царского достоинства он принял все меры к тому, чтобы оградить себя от злоупотреблений установленной власти, и. основываясь на законе Моисея, ограничил сс подробной регламентацией, которая и составила собою особую книгу '‘прав царства”, или по новейшему словоупотреблению — конституцию.
Таким образом, власть царей еврейского народа была ограничена строгой регламентацией — в духе древних демократических начал. Такою она и является в истории. Для сообщения ей большей обязательности для царя был даже установлен такой порядок, что при вступлении на престол царь заключал договор с народом, в котором. по всей вероятности, обязывался исполнять законы, определяющие пределы его власти1. Кроме писаных ограничений, царская власть находила еще живое ограничение в древних “всенародных собраниях” старейшин народа, неослабно сохранявших свое значение и при царях. Народное собрание собиралось по важнейшим случаям и, между прочим, при вступлении на престол нового царя для заключения с ним договора. Какое значение имело народное собрание, видно из истории воцарения Ровоама. Когда “все собрание” народное в договоре с Ровоамом предъявило требование, чтоб он облегчил лежащие на народе повинности, и когда на это царь ответил старейшинам резким отказом, народное собрание сочло себя вправе отложиться от потомка Давида. “И сказал народ царю: какая нам часть в Давиде? Нет нам доли в сыне Иесеевом; по шатрам своим, Израиль!” “И отложился Израиль от дома Давидова”, призвал Иеро- воама в собрание и поставил его царем над собой[578] [579]. В истории встречаются факты и противоположного свойства’, когда цари становились деспотами, по эти факты, очевидно, имеют противозаконный характер и потому нс могут служить опровержением законных, юридических определений круга царской власти. Но замечательно, что израильские цари даже в худшие периоды нс осмеливались открыто действовать против законов государства, сознавали свою зависимость от них и старались как-нибудь законным же путем обойти их. Это можно видеть па примере одного из нсчсстивсйшнх царей — Ахава. Он при веем своем желании завладеть виноградником одного из своих подданных, Навуфся, нс осмелился, однако же, открыто поступить против законов страны, запрещавших отчуждение земель от одного колена или семейства в пользу другого, и поэтому нс мог овладеть виноградником до тех пор, пока посредством подкупленных лжесвидетелей не достиг юридически правильного осуждения и казни Навуфся за богохульство и измену, дававшую право па конфискацию имущества1.
Наконец, могучим препятствием для развития абсолютизма царской власти в Моисеевом государстве служил принцип тсократизма. По смыслу этого принципа, царь израильского народа в собственном смысле есть Иегова[580] [581], поэтому все власти народа, а следовательно, и цари, суть только органы Иеговы, наместники Его. На основании этого принципа цари нс могли произвольно ни вводить новых законов, ни изменять старых. Таким образом, правление народа, несмотря на внешнюю монархическую форму, в сущности оставалось по отношению к народу — демократическим, а по отношению к Иегове теократическим.
СУД НАД ИИСУСОМ ХРИСТОМ,
Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 132; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!