Как жить рядом с наркоманом ? 8 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 9 из 12Следующая ⇒

В 1993 году наступил момент, когда я уже не могла так продолжать. Я большую часть жизни все-таки где-то работала, была при деле, всегда были какие-то планы, пускай даже иллюзорные. Теперь ничего этого уже не осталось. Постоянно ломало, надоели телефонные звонки, постоянное унижение, шустрежка — будет кайф, не будет. Физически тоже была разломана. Вен уже давно не было, но я упорно пыталась их искать на стопах, в паху, ковыряла себя до крови, в конце концов кололась в мышцу. Появились

флегмоны, все болело; вместо кайфа иногда испытывала такую боль, что плакала. Однажды утром проснулась и решила, что сегодня я обязательно лягу в больницу. Уже не было сил ехать на рынок, чтобы сняться с ломок. Поехала в ту же больницу, где лечилась. Меня приняли. Я сразу же позвонила своему давнишнему приятелю, с которым мы начинали торчать на "черном", и предложила ему тоже полечиться. Думаю, что подсознательно я просто хотела кайфа. Через три дня, когда самые тяжелые ломки были уже позади, он все-таки приехал и был принят на лечение. С собой он принес наркотики. Буквально в этот же день затеял драку с больным, и нас моментально выписали. Мы сразу же поехали колоться. Я даже не помню, как меня привезли домой.

Снова понеслось. Я пристроилась к этому приятелю. Но наши личные контакты были разорваны, остались чисто деловые отношения, которые, естественно, долго не могли продолжаться. Жизнь в тот период была ужасной — я не хотела никого видеть, жила в отчуждении, изоляции, была злобной, агрессивной. Старалась вводить себе столько наркотика, чтобы уже ничего не чувствовать, заедала инъекцию пачкой снотворного. Хотела только одного: чтобы меня никто не трогал. Все более или менее стоящие вещи: золото, коллекция пластинок — были проданы за бесценок.

Я опять решила лечь в больницу, поехала туда, умоляла, чтобы приняли. Несколько дней были сильные ломки, крючило, болели ноги. Но это состояние довольно быстро прошло, зато появились сильная слабость, упадок сил. Перед выпиской предупредили, что здоровье мое совсем расшатано, если буду употреблять дальше — жить осталось недолго. Рекомендовали полную трезвость и наблюдение у кардиолога.

Выписалась из больницы и пришла домой, к маме. Без денег, без лекарств, одна. У меня было ощущение, что жизнь кончилась, что сижу на руинах,— опять в том же доме, откуда много лет назад ушла: ни семьи, ни работы, ни денег. Трое суток я практически не спала — боялась умереть; были мысли о самоубийстве.

Меня навестил один знакомый, с которым мы одно время даже вместе выпивали. Помнится, я дала ему адрес АА, он стал ходить на собрания, а я нет. Он рассказал, что посещает собрания, предложил сходить на группу. Мне было уже все равно, куда идти, лишь бы не оставаться одной. Мы поехали. Я очень стеснялась, тряслись руки, было плохо. Люди вокруг улыбались, и меня это даже задевало: казалось, что они смеются надо мной. Хотелось скорее оттуда уйти. После собрания я стала быстро собираться, но один из членов АА остановил, усадил пить чай, попросил рассказать о своем состоянии. Я тогда остро нуждалась в том, чтобы поговорили именно со мной, чувствовала себя беспомощной, как младенец. Я сказала, что мне не хочется жить. Он мне ответил: "Петля от тебя никуда не уйдет. Попробуй походить сюда — это помогло людям, у которых истории пострашнее твоей". Меня это задело за живое.

На следующее собрание я пришла в другую группу. Так получилось случайно. В воскресенье я оказалась на Васильевском острове, была в плохом состоянии — боялась улицы, людей, испытывала растерянность. Мне казалось, что люди вокруг меня все знают и понимают. Первая мысль была — взять тачку и поехать уколоться. Из телефона-автомата позвонила члену АА. Он сказал, что недалеко от того места, где я нахожусь, собирается группа АА, предложил туда пойти. Я быстро ее нашла. На собрании чувствовала себя скованно, стеснялась своего вида — исколотые ноги, опухшие руки. Я даже не видела лиц, сидела и смотрела в одну точку. Приняли меня очень тепло, после собрания со всех сторон окружили люди, нашли много хороших слов. Я плохо понимала, что они говорили, но у меня появилось чувство безопасности, покоя, которых уже давно не испытывала. Мне стало легче и захотелось прийти туда еще раз. Эта группа стала для меня родной, я до сих пор туда хожу.

Ходила на собрания каждый день, поверила людям, которые меня окружали. Прошло два месяца. У меня оставались проблемы со сном, но с утра я просыпалась уже не в поту, как обычно, а в нормальном состоянии и с незнакомым чувством освобождения. Все это было потрясающе, я была просто в эйфории. Много вела разговоров о программе, общалась с членами АА не только на собраниях, но при любой возможности, особенно с наркоманами, которые бросили наркотики раньше меня. Физическое состояние было не очень хорошим, но эта эйфория перекрывала дискомфорт. По совету членов АА я стала стараться избегать соблазнов — не подходила к телефону, перестала слушать музыку, которая ассоциировалась с наркотиками. Вернулась на старую работу, жизнь налаживалась.

Однажды я все-таки сняла трубку. Звонил один из старых знакомых. У него умер отец, и он и его родня очень просили меня прийти на похороны. Я посоветовалась с членами АА. Мне сказали: "Не ходи". Но я все-таки пошла. И сорвалась. Это был мой последний срыв; после этого я поняла, что срыв может быть тоже полезен. Когда я укололась, голова продолжала четко работать, я говорила себе: "Зачем ты это сделала? Чувствуешь себя физически более или менее нормально, психологически — нашла поддержку, которую искала. Зачем?" Я смотрела на себя в зеркало, видела лицо, которое одеревенело, стало одутловатым и подурневшим. Потом пришли мысли, что теперь не засну и завтра, наверное, прогуляю работу. Подумала, что мама, с которой только наладились отношения, обо всем догадается. От всех этих мыслей мне было никак не расслабиться. Я решила довести себя до бессознательного состояния, стала колоться еще и еще. Но мне это не удалось. Случилось то, чего со мной не случалось уже много лет,— у меня появилась рвота. Обломалась со всех сторон. Этот срыв был очень поучителен. Я поняла, что нет никаких причин и обстоятельств, оправдывающих употребление наркотиков.

Я смогла признаться, что сорвалась, только через месяц, когда на собрание пришел знакомый, с которым я укололась. Не хотелось, чтобы он подумал, что в АА врут. Через некоторое время опять позвонила мать этого наркомана и попросила прийти на поминки. Я стала советоваться в АА и услышала волшебную фразу: "Если не можешь не ходить, иди". Сразу успокоилась, напряжение ушло. Я пришла в тот дом; был накрыт стол, стояло много спиртного. Рядом сидел знакомый и глазами показывал, что пора бы пойти уколоться. Я раньше никогда не говорила в таких ситуациях "нет". В душе шла борьба. Я стала пытаться применять принципы, которые слышала в АА. Для начала плотно поела, потом пошла поговорить с его матерью, пришло какое-то успокоение. В конце концов я ему сказала: "Пожалуй, я сегодня не буду, очень тороплюсь" — и ушла оттуда. Вышла вся в поту, у меня дрожали ноги. И побежала на собрание. Это была моя первая победа, я осознала, что такое свобода выбора.

Нельзя сказать, что тяга прошла сразу. Периодически так мучительно хотелось уколоться, что просила соседку запирать меня в квартире. Состояния бывали тяжелые, иногда просто физически ломало, появлялась бессонница, депрессия. Но я твердо знала, что это можно перетерпеть. В одной из книг АА сказано, что если решение принято, надо быть готовым к любым трудностям и испытаниям. Надо было сцепить зубы и терпеть, прилагая все свое мужество.

До меня далеко не сразу дошел смысл первого шага, да и всей программы. Сначала просто нравилось приходить на собрания, говорить там, получать облегчение. Но мысль, что навсегда придется отказаться от наркотиков, сильно беспокоила. Я считала, что от алкоголя еще могу отказаться, но наркотики буду употреблять раз в месяц. Ничего страшного; я же не буду валяться, останусь трудоспособной. Так я долго торговалась сама с собой, но постепенно все-таки доходило, что единственный выход — это полная трезвость. Мне все больше и больше не хотелось назад, я верила тем, кто был впереди меня, они говорили: "Не пей первой рюмки, не делай первой инъекции".

В тот период я сделала много ошибок. В АА говорят: "Первый год трезвости — это подарок". Честно говоря, я этого не ощущала. Я оставалась трезвой, но не понимала всего смысла того, чем занималась. Я считала, что мой интеллект со всем справится. Из рекомендаций принимала только две — ходила на собрания и старалась избегать соблазнов. С первых месяцев трезвости мне хотелось быстрее реабилитироваться в социальном плане, я стала работать на трех работах. Хотелось хорошо выглядеть, иметь деньги.

Примерно через полгода мне предложили поехать за город, в группу здорового образа жизни. Я пробыла там 10 дней, мне все очень понравилось. По возвращении решила, что в АА ходить больше не буду, уже выздоровела. Казалось, что нашла свой собственный путь. Думала, что теперь начну восстанавливать испорченное здоровье, а собрания мне больше ни к чему. Но довольно быстро стали возвращаться депрессии, чувство одиночества; меня потянуло на собрания АА.

Все вернулось на круги своя. Стала опять ходить на собрания, но все время пыталась искать другие пути, читала книги по психологии, дианетике и пр. По мере того как посещала собрания, происходили изменения. Более или менее наладились отношения с матерью, хотя сильно угнетали чувство вины и старые обиды. Через какое-то время переехала жить к будущему мужу, с которым познакомилась в АА, появилась своя семья. Изменения происходили и внутри меня. Я замечала за собой склонность все драматизировать, но затем поняла, что мои страхи, как правило, беспочвенны. Я осознала, что все враги сидят в основном в моей голове и что даже если я улечу на Луну, то мне и там будет плохо, что дело во мне, а не во внешних обстоятельствах.

Примерно через год у мужа заболела мать и я поехала к ней в другой город. Пришлось иметь дело с наркотиками (она была онкологической больной) и со всякими настойками на спирту. Без группы мне было плохо, но я ни на минуту не оставалась без дела: готовила, стирала. Муж то приезжал, то уезжал. Через месяц свекровь умерла, были похороны. Я это очень тяжело переживала, особенно на трезвую голову. Однажды, когда муж должен был в очередной раз уехать в Ленинград, я решила: сегодня выпью. Меня эта мысль поразила, я как бы раздвоилась. С одной стороны, иллюзий, как будут разворачиваться события дальше, у меня не было — выпью, потянет на улицу, могу кого-нибудь привести в квартиру. С другой стороны, была мысль — выпью стакан и лягу спать. Чувствовала, что желание выпить берет верх, здравомыслие уходит. Не могла дождаться, когда муж наконец-то уедет. И вдруг он, уже стоя в дверях, мне говорит: "Поехали вместе". Я в пять минут оделась, и мы поехали. Я испытывала облегчение, радость, но в то же время и разочарование. Тогда я сделала для себя вывод: мне нельзя быть долго без группы, тем более рядом со спиртным.

Я вернулась в Питер в плохом состоянии. Опять появились страхи, чувство вины, что что-то сделала не так. В тот период меня очень поддержали члены АА, приходили после собрания, я успокаивалась. Через какое-то время это состояние прошло.

Открылась терапевтическая группа по первому шагу, я стала и ее посещать, помимо АА. И только тогда до меня дошел весь смысл первого шага (к тому времени я была трезвой уже больше года). Я поняла, что первый шаг программы ("Мы признали свое бессилие перед алкоголем и наркотиками; признали, что потеряли контроль над своей жизнью") — это не просто отказ от алкоголя и наркотиков, это — признание несостоятельности всей моей жизненной философии. Я осознала, что моя голова, на которую я так уповала, была долгое время просто безумной. Когда написала свою историю болезни и посмотрела на себя как бы со стороны, то просто ужаснулась. Я стала понимать, что к здравомыслию раньше имела отдаленное отношение. На собрания ходили люди уже по несколько лет, они вселяли надежду, что я тоже смогу стать здравомыслящим человеком.

Начался новый этап моей жизни. Я стала более внимательно слушать людей. В глубине души я раньше считала, что у меня все совсем не так, как у других; теперь же стала узнавать себя в историях членов АА. Мое мнение всегда было единственно правильным, я считала себя большим специалистом во многих вопросах, часто спорила о вещах, в которых мало что понимала. Теперь я стараюсь быть более критичной к себе и внимательной к другим.

Когда я переехала жить к мужу, стали возникать трения. Я решила проанализировать свои взаимоотношения с противоположным полом на протяжении всей жизни (отчасти сделала четвертый шаг). Это принесло большое облегчение, внесло ясность в мою жизнь. Пришлось менять свое поведение (например, научиться извиняться даже тогда, когда другой человек не прав). Сначала было нелегко, это противоречило моей натуре. Но в конце концов я осознала, что нежелание считаться с другими людьми создает массу проблем. Я поняла, что если хочу, чтобы считались со мной, то должна считаться с другими.

Я стала тактичнее вести себя с матерью, мужем, перестала стремиться их переделать, давать советы, спорить где надо и не надо. Это до сих пор моя большая проблема — желание всех учить, решать чужие проблемы; мое самоуважение зачастую зависит от того, насколько я могу быть полезна другим.

Я ушла со всех трех работ, перестала тешить свои амбиции. Сейчас я пою в церковном хоре, получаю от этого удовлетворение.

Мое отношение к прошлому изменилось. Вспоминая жизнь, я иногда удивляюсь: как меня терпели люди? Обиды уходят, я стала понимать, как добры ко мне были люди, на которых я обижалась.

Сегодня, спустя три года после последнего срыва, у меня есть семья, любимая работа. Я продолжаю ходить на собрания, АА занимает большое место в моей жизни. Я часто принимаю участие в различных терапевтических программах, семинарах, меня это увлекает. Хотелось бы профессионально помогать алкоголикам и наркоманам, но я помню лозунг АА: "Тише едешь, дальше будешь" — и не загадываю наперед.

С детства я испытывала постоянное беспокойство, неудовлетворенность собой, прожила большую часть жизни в иллюзиях. Благодаря программе "12 шагов" сегодня я живу в состоянии душевного комфорта, которого раньше просто не знала.

В АА узнала, что алкоголизм и наркомания — это болезни, такие же, как и все остальные хронические заболевания. Это знание избавило меня от чувства вины и неполноценности.

Я понимаю, что этот путь — на всю жизнь; он нелегкий, но интересный, полный разных открытий. Я встречала людей, которые уже более 30 лет остаются трезвыми благодаря АА, и знаю, что открытиям не будет конца".

История четвертая

Я опять, в очередной раз, стою перед выбором

С Виктором мы знакомы около 5-ти лет. Его история была первой, которую я начала записывать. Уже работая над другими историями, узнала, что он сорвался, стал выпивать. До этого Виктор был трезвым 4 года и 3 месяца.

Его срыв является еще одним подтверждением, что на всю жизнь никто никогда гарантий дать не может. Заявление о стопроцентной гарантии какого-либо метода или способа лечения является абсурдным с точки зрения здравого смысла. В США, где реабилитационные центры существуют уже несколько десятилетий, разработаны специальные лечебные программы для тех, кто сорвался после длительных ремиссий (подробнее об этом см. в следующей главе).

Я ничего не стала менять в истории Виктора и привожу ее вам в том виде, в каком она была изначально записана.

"Родился я в 1955 году. Отец был "тихим" алкоголиком, мать работала в системе общественного питания и фактически содержала семью. Как мне потом сказала мать, отец не хотел, чтобы я родился: в семье уже был один ребенок — мой старший брат. Отца я не любил, может быть, интуитивно чувствовал, что он не хотел моего появления на свет. Они часто скандалили с матерью, он ее даже бил.

До школы моим воспитанием в основном занимались бабушка с дедушкой. Мы с ними по полгода жили на даче. Бабушка у меня всю жизнь не работала, семью обеспечивал дедушка. На даче было хорошо — я любил купаться, ездить на велосипеде, ходить за грибами. Но лафа кончилась — пошел в школу. Учиться мне не особенно нравилось, стеснялся выходить к доске, был робким и застенчивым. Моей стихией был двор, там я всегда чувствовал себя на высоте. Матери целыми днями не было дома, отцу на меня было наплевать. Учился я неплохо, мне многое легко давалось, поэтому практически все время проводил со своей дворовой компанией. Мать меня всегда баловала, я никогда ни в чем не знал отказа — ни в модных шмотках, ни в деньгах. Так что проблем в моей жизни не было.

В те времена, я думаю, для многих двор был "школой жизни", для меня уж точно. Во дворе проходила вся моя жизнь: там научился играть в карты, сначала просто так, а потом на деньги, там же, в десять лет, начал курить. У меня был приятель, с которым рядом жили и сидели в школе за одной партой. У него было много братьев, и все они либо сидели в тюрьме, либо только освободились. Однажды мы пришли к нему домой, и как раз в это время из зоны вернулся один из его братьев. Там была веселая компания, все выпивали, нам тоже налили портвейна. Помню, что мне было очень плохо, еле дошел до дома. Но потом я всем рассказывал, как все было круто, я чувствовал себя героем и, вообще, гордился тем, что у меня есть знакомые из криминального мира. Было это в 5-м классе. В этом же году я впервые попал в милицию. С тем же приятелем, на 7 ноября, на мосту мы били лампочки в праздничной гирлянде и загремели в милицию. Нас сильно ругали, говорили, что мы хотели сорвать политическую акцию. Я не очень-то понял насчет акции, но хорошо усвоил, что с милицией лучше дела не иметь. В нашем же дворе я постоянно слышал о наркоманах, просил мне их показать; эти разговоры вызывали интерес, будоражили. Конечно, у меня была и другая жизнь. Мать все время пыталась меня пристроить то в музыкальную школу, где я в 3-м классе год играл на трубе, то еще куда-нибудь. Наш учитель физкультуры, в прошлом боксер, классный мужик, организовал секцию по боксу, и я стал туда ходить. Во-первых, мне очень нравился сам учитель, во-вторых, бокс — это было романтично, тем более что во дворе постоянно были драки. И потом, как я уже говорил, отец бил мать, и я мечтал, что смогу ее защитить. В общем, в моей жизни тогда встречалось много людей, но выбор я сделал другой.

Мы все делали дворовой компанией: выпивали, курили, играли на гитаре. Помню, любимым занятием был поход на каток. И я, весь из себя, на фирменных коньках (таких ни у кого больше не было) с сигареткой в зубах, иногда с бутылкой портвейна, чувствовал себя счастливым. На каток приходили ребята постарше и без коньков, они просто собирались, как теперь говорят, потусоваться, поиграть в карты, выпить. Мне всегда было страшно интересно, что это за люди.

Шло время, я взрослел. В нашем доме было кафе-мороженое, в которую я всегда заходил после школы или тренировки. Как я узнал позже, там была наркотская тусовка. Ребята были все хорошо одеты, казались очень крутыми, было интересно, чем они занимаются. Так сложилось, что моя соседка, медсестра, познакомилась с этими ребятами и тоже стала наркоманкой. Она, когда мне было 15 лет, впервые угостила меня анашой. Поскольку я курил с 10-ти лет, ничего криминального я в этом не увидел. Действие анаши мне очень понравилось. Однажды она зашла ко мне со своими приятелями и попросила разрешения им уколоться. Я испугался, мне это не понравилось, но было интересно, и я позволил. Эта же соседка дала мне попробовать этаминал натрия (снотворное), но особого удовольствия я не испытал.

Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 94; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 7 8910 11 12 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!