На всех уровнях существования есть возможность свободной инициативы, но только в пределах ограничений, накладываемых законами вышележащих уровней. 2 страница
В нашем веке двучленные системы классической логики потеряли то особое место, которое они занимали в течение более чем двух тысячелетий. Бертран Рассел писал: "Расширение субъективно-предикативной логики справедливо, поскольку оно происходит; но очевидно, что можно показать, что необходимо дальнейшее расширение, исходя из тех же самых оснований. Как далеко понадобится идти в ряду трехчленных, четырехчленных; пятичленных отношений, я не знаю. Но очевидно, что необходимо выйти за пределы двучленных отношений".[3] Я хорошо помню сильное впечатление, которое произвел на меня этот пассаж, когда я впервые прочел его тридцать лет назад. Сравнивая это с критикой учения об отношениях, принадлежащей Бредли[4], я чувствовал, что решение не лежит ни в бредлевском Абсолюте, ни в расселовском атомизме. Казалось неверным, что выход из дуализма может быть либо в отрицании реальности отдельных элементов, либо в следовании бесконечному регрессу, в конечном счете, эквивалентному глубокому скептицизму относительно ценности какой бы то ни было метафизики вообще. Учение о логических типах указывает, что некоторые слова относятся не к элементам, а к системам. Например, единичный элемент может иметь качества, но не иметь отношений. Отношения - это свойства системы; и сначала может показаться, что любая многочленная система может представлять отношения. Легко видеть, что диада - то есть двучленная система - не может нести отношения. В платоновском "Тимее" это принимается как самоочевидное.[5] Тем не менее, интеллектуальная привычка, вызываемая формой индоевропейских языков, навязывает представление, что "соотнесенность" /relatedness/ может быть рассматриваема в качестве предиката - как "белизна" или "доброта". Если соотнесенность - это свойство или качество, принадлежащее трехчленным системам, возникает вопрос, существуют ли другие свойства, характеризующие системы с различным числом членов. Один пример уже приводился: это свойство различия. Различие очевидно нельзя приписать единственному элементу; и так же очевидно, что оно характеризует диаду, или двучленную систему. Более того, различие всегда диадично. Если есть несколько элементов - А, В, С,D,Е и т.д., - мы можем сказать, что они все различны, только если каждая пара различна. "А" должно отличаться от каждого из элементов - В, С, D, Е и т.д., и так же все остальные. Таким образом, "различный "- это слово, которое имеет значение в применении к двучленным системам и только к таким системам. Более того, слово "различие" родственно некоторым другим различающим словам - таким как оппозиция, противоречие, конфликт, сила - которые, взятые вместе, описывают характерное качество диады. Начав таким образом, мы можем задаться вопросом, есть ли какая-либо необходимость выходить за пределы трехчленных систем, или иначе: может ли все, что мы находим в нашем опыте, быть выражено в терминах свойств монад, диад и триад. Мы должны, следовательно, более подробно рассматривать характерное качество триады. Начнем с различения реальных и фиктивных триад; последние - это, собственно, классы, а не трехчленные системы. Триада "отец-мать-ребенок" - это истинная система, потому что каждый из трех элементов вносит определенную характеристику в целое, которое не было бы полным, если бы хоть один из элементов отсутствовал или изменился. Отношение можно назвать "родительством", и оно существует только в трехчленных системах, где диада "мужчина-женщина" трансформирована в триаду "отец-мать-ребенок". Любое отношение может быть выражено как система из трех элементов. Если есть много элементов, связанных различным образом, качество отношения не может простираться более чем на три элемента, потому что любой четвертый элемент вносит некоторое качество, которое выходит за пределы простой соотнесенности. Это приводит к трем правилам различения систем и классов, а именно: 1. Каждый элемент должен некоторым образом отличаться от каждого из остальных. 2. Элементы должны быть взаимно релевантны так, что каждый необходим для проявления характерных свойств остальных. 3. Число независимых элементов - это условие для проявления характерного качества системы. Третье правило может показаться условным и не необходимым. Действительно, в случае отношений обычно говорят о трехчленных, четырехчленных отношениях - до любого количества "соотнесенных" элементов. Однако легко показать, что так же, как свойство "различия" всегда может быть сведено к диаде, так и "соотнесенность" всегда может быть сведена к триаде. Любая подлинная четырехчленная система обладает некоторым свойством, выходящим за пределы соотнесенности. Например, Рассел [6] утверждает, что порядок точек на линии требует четырехчленного "отношения", но слово "отношение" здесь меняет свое значение; здесь есть подлинное отношение "раньше - позже", требующее трех точек А, В и С. Если же речь идет о проявлении порядка на линии, необходимо дополнительное свойство "линеарности" и именно оно требует четырех точек - А, В, С, и Д - попарно. Линеарность - это свойство проективного пространства, которое является четырехчленной системой. Качество порядка совершенно отлично от соотнесенности; оно не может быть сведено ни к /а/ простой тождественности, ни к /б/ различию, ни к /в/ трехчленной соотнесенности. Минимальное требование для порядка - две пары независимых элементов. Порядок более конкретен, чем соотнесенность - как соотнесенность, в свою очередь, более конкретна, чем различие. Абстрактный порядок бессмысленен; вот почему, например, порядок точек не определяется только лишь отношением "раньше - позже", но требует, кроме того, определения конкретного местоположения, локуса - такого, как линия. Более обще можно сказать, что есть свойство, которое придает конкретность отношению и требует для всех своих проявлений четырехчленной системы. Это свойство может быть названо субсистенцией или "отношением, ставшим конкретным". Различие может быть проиллюстрировано переходом от родительства к "семье". Слово "семья" подразумевает совместность родителей и ребенка. Таким образом, мы можем говорить о разрушении семьи, но не может быть разрушения родительства. Это не потому, что родительство более реально, чем семья, а потому, что оно является не более чем отношением отца, матери и ребенка, которые не зависят от какого-либо элемента за своими пределами и не может, следовательно, измениться при изменении окружающих условий. Можно возразить, что "семья" - это простая идея, не нуждающаяся в четырех элементах для своего проявления. Но это как раз пример смешивания одного модуса опыта с другим. Семья - это не такая же сущность, как человек: без родителей и ребенка, а также без их жизни вместе семья не существует. Достаточно убрать один из элементов и семья "разрушается". Более того, семья удовлетворяет правилам многочленных систем. Это не класс, потому что ее характерное свойство зависит от различия четырех элементов - отца, матери, ребенка и совместной жизни. Четыре элемента взаимно релевантны, все необходимы, и более ни один элемент не может быть добавлен без изменения семьи во что-то иное. В общем, мы обнаруживаем, что все свойства, связанные с бытием или существованием, требуют четырех терминов для своего выражения. Относительность бытия, с ее различием большого и меньшего - это фундаментальный принцип порядка, посредством которого стратифицируется существование. Тетрада обладает градациями, которые не могут быть выражены менее чем в четырех элементах. Посмотрим теперь, что происходит, если добавляется пятый независимый элемент. Вернемся к примеру семьи и предположим, что у одной из дочерей появляется поклонник, собирающийся на ней жениться. Это кажется угрозой разрушения семьи, но вносит также новые возможности, посредством которых семья может выйти за пределы своих ограничений. Новый, пятый элемент выводит на свет некоторые из потенциальностей, содержащихся латентно в системе. Дело в том, что потенциальность вновь более конкретна, чем простой порядок, но она не может быть выражена менее чем в пяти терминах. В геометрии порядок может быть выражен в четырех измерениях пространства-времени; потенциальность же требует пятого параметра. Это было показано Эддингтоном[7] и обсуждалось в разделе 1.2.7. данной работы. Пять элементов системы, несущей потенциальности, выходящие за пределы просто порядка, или субсистенции, должны быть независимыми и все же взаимно релевантными. Таким образом, мы должны выйти за пределы четырехчленной системы, чтобы обнаружить живые свойства, несущие ростки свободы. Пентада - это порядок, чреватый потенциальностями за своими пределами. Шестичленная система, или гексада, может рассматриваться как минимум, необходимый для описания полной конкретности события. События - это элементы или ингредиенты истории, и их нужно отличать от того, что просто случается, когда ничто не может быть признано более значимым, чем другое. Переход от ситуации, изобилующей потенциальностями, которую мы представляем пентадой, и конкретному событию – это заметный шаг. Необходимо удовлетворить ряду условий, чтобы событие могло произойти среди неопределенного потока универсального процесса. Событие подразумевает окружение, актеров с их отношениями, и особое противопоставление ценностей на различных уровнях. Без всех этих элементов "случающееся" лишено уникальности и значимости "исторического события". Нетрудно показать, что все элементы любого события могут быть сведены к шести независимым, но взаимно релевантным элементам. Из этого мы заключаем, что история в подлинном смысле, требует гексады. От событий вообще к самодостаточным, "полным" событиям необходим следующий шаг. Это требует понятия ядра, или центральной значимой темы, конфликта влияний от высших к низшим уровням и полной системы внутренних и внешних отношений. Это дает всего семь элементов. Таким образом, гептада становится символом достаточности "события противостоящего всем событиям", или события как независимого элемента в тотальной системе существования.[8] В этом смысле гептада содержит центральную точку и три взаимно независимые диады. Есть много подходов к гептаде; и в этой работе мы не будем пытаться рассматривать их даже предварительно. Нам, однако, будет необходимо пользоваться свойством достаточности, характеризующим семичленные системы, там, где мы сталкиваемся с понятием или качеством независимой самодостаточной целостности. Мы также иногда будем сталкиваться с качествами, требующими восьми-, девяти-, десяти - и одиннадцатичленных систем; все они обладают важным характеристиками, но слишком сложны для анализа. Мы не можем, однако, не говорить о додекаде, или двенадцатичленной системе, которая обладает особой важностью. Она может быть рассмотрена как сочетание трех и четырех элементов таким образом, что проявляется их взаимная релевантность. Поскольку триада ассоциируется с Волей, а тетрада с Бытием, додекада должна обладать свойством приводить Волю и Бытие к взаимной значимости. Это, по-видимому, одна из причин того, что додекада оказывается столь важной в систематизации человеческого опыта. Двенадцатичленная система обладает свойством Гармонии и является, следовательно, точкой кульминации или покоя в реализации конечных ценностей. Ряд многочленных систем не имеет, насколько мы можем сознавать, верхнего предела. Единственная система за пределами додекады, которую мы здесь рассмотрим, это система неопределенного числа взаимно релевантных элементов. Мы назовем ее "идеальным сообществом" /ideal society/ в отличие от псевдо-сообщества, элементы которого не являются ни полностью независимыми друг от друга, ни полностью релевантными друг для друга. Идеальное сообщество такое, что его члены различны и независимы и все же релевантны всем другим членам системы. Взаимная релевантность должна быть такой, что каждый из элементов вносит определенный вклад в характер всего сообщества как целого, необходимый и отличный от вклада каждого из других. То, что мы редко выходим за пределы двучленных систем и обладаем лишь смутной интуицией относительно свойств более сложных, является указанием на ограниченность нашей способности к постижению реальности. В Третьей книге, составляющей этот том, мы рассмотрим свойства трех-, четырех - и пятичленных систем. В Третьем томе мы коснемся более сложных систем, в частности, гексады и додекады. Условия, при которых человечество, живущее на Земле, может направляться к идеальному сообществу, могут быть изучаемы с помощью результатов, получаемых благодаря рассмотрению более простых многочленных систем. Мы поэтому закончим исследование, которому посвящена эта книга, кратким рассмотрением идеального человеческого общества, основанного на структуре додекады, то есть Гармонии Бытия и Воли. КНИГА ТРЕТЬЯ:
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
ЭЛЕМЕНТЫ ЦЕННОСТИ
Часть десятая
ДИАДА - ФАКТ И ЦЕННОСТЬ
Глава 25
ДВЕ СФЕРЫ
10.25.1. Постановка задачи
Во Второй книге мы ставили перед собой задачу свести все наше знание Факта в пределы немногих простых обобщений. Богатство знаний, накопленных естественными науками, неисчислимо, но все они согласуются с уверенностью, что жизнь играет фундаментальную роль во вселенной и является связующим звено между миром материальных процессов и миром космических целей. Поскольку мы, люди, принадлежим к миру жизни, наша роль также должна быть, в меру наших слабых сил, согласующей материальное и духовное царства.
Наш опыт содержит два элемента, которые кажутся несогласуемыми - Факт и Ценность; и действительно, их несовместимость является критерием их реальности. Все причины лежат в Сфере Факта, а все цели в Сфере Ценности. Между причиной и целью - глубокая пропасть, которая не может быть заполнена ни с одной из сторон. Это представление, нашедшее общее признание среди философов нашего века - один из наиболее обнадеживающих признаков времени. Но это - не окончательная точка зрения. Тот, кто стремится исполнить цели существования, должен стремиться к более глубокому пониманию, в котором Факт и Ценность гармонизованы и которое может управлять их деятельностью.
Различие между "я должен это сделать" и "последствия того, что мне не удастся это сделать, будут для меня неприятны" таково же по характеру, как различия между ценностными суждениями и фактическими утверждениями. Философ, начинающий с предположения, что каждое значимое утверждение должно относиться к фактам, может решить либо что оба предложения имеют одно и то же значение, либо что первое вообще не имеет значения. Тот же отказ от ценностей может быть применен к различению между "Эта статуя красива" и "я испытываю удовольствие, глядя на эту статую". В каждом таком случае мы сталкиваемся с вопросом, имеют ли значение утверждения, которые не могут быть сведены фактическим, и могут ли они быть истинными или ложными.
Этот вопрос - один из самых сложных среди тех, с которыми сталкивается человек, но именно он стоит сейчас перед нами. Мы не должны скрывать программу нашего исследования или его замысел, если мы можем привести его к завершению. Наша задача - выразить, в форме, которая может быть доверена опытом, убеждение, которое для большинства людей очевидно и неизбежно; что такие слова, как "цель" или "долженствование" действительно имеют значение, не сводимое к фактическим терминам; и что красота, добро и любовь - предельные элементы опыта, имеющее космическое значение, а не просто слова, служащие только для описания субъективных импульсов или психологических состояний.
Трудности начинаются, когда мы пытаемся различить "реальные" и "иллюзорные" ценности, потому что для разрешения вопросов, которые по предположению не фактичны, мы не можем опираться на критерии, применимые к фактам. Обратившись к истории человечества, мы можем видеть, что недоразумения относительно ценностей были, по меньшей мере, столь же частными и, как правило, значительно более губительными, чем несогласия по поводу фактов. Более того, недостаточно, чтобы наши утверждения относительно ценностей получили только интеллектуальное - то есть функциональное - одобрение. До тех пор, пока наше чувство ценности не войдет эффективно в наше бытие-сознание и нашу волю к действию, всякий разговор о ценностях - это flatus vocis , ничего не значащие звуки, как и утверждает логический позитивизм.
Для формулирования нашей программы полезно, если мы восстановим шаг за шагом, как мы достигли теперешнего положения. Мы взяли опыт - в самом широком смысле термина - как источник всего значимого знания. Он дан нам как бесконечная сложная совокупность элементарных событий, разнородных по содержанию, форме, масштабам, характеру и значимости.
Эта совокупность не только снабжает нас сырым материалом для всего нашего знания, но является также источником всего возможного понимания и содержанием всего возможного сознания. Ум человека не способен к постижению Опыта в его данной тотальности, и поэтому мы вынуждены осуществлять различные упрощающие абстракции, вроде тех, которые связаны с употреблением языка, и со всеми мыслительными процессами. Шаги абстракции делаются по большей части автоматически и бессознательно, без всякого понимания их значимости. Задача метафизики - обнажить природу этих основных, хотя и бессознательных актов ума. Мы обнаруживаем, что Опыт раскрывает ограниченный ряд основных элементов, которые каждый может распознать и осведомленность, о которых поэтому всем присуща. Эти элементы могут снабдить нас недвусмысленными терминами для обсуждения всех вопросов относительно факта. Они образуют упорядоченный ряд, который мы назвали "последовательностью категорий". Ниже они выписаны в таблице с указанием природы осознания, к которой каждая относится:
Категория Образец
12.АВТОКРАТИЯ. Вселенная.
11.ДОМИНИРОВАНИЕ Галактики.
10.ТВОРЧЕСТВО. Солнца.
9.ПАТТЕРН. Планеты.
8.ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ. Самости.
7.СТРУКТУРА. Организмы.
6.ПОВТОРЕНИЕ. Клетки.
5.ПОТЕНЦИАЛЬНОСТЬ. Вирусы
4.СУБСИСТЕНЦИЯ. Вещность.
3.СООТНЕСЕННОСТЬ. Частицы.
2.ПОЛЯРНОСТЬ. Корпускулы.
1.ЦЕЛОСТНОСТЬ. Хилэ.
Рис.25.1. Последовательность категорий факта.
Слово "хилэ" нуждается в пояснении. Это материальное содержание всего опыта, поэтому она должна быть однородной и состоящей "из одного материала". Опыт, однако, не мономорфен, но раскрывает три различных модуса, которые мы назвали Функцией, Бытием и Волей. Функция - это все "происходящее" опыта, проявляющееся как познаваемый мир. Бытие - его "внутренняя объединенность", проявляющаяся как порядок и организация. Воля - это "способность быть", проявляющаяся как внутренняя и внешняя соотнесенность. Из этой первичной триады мы образуем три субъективные формы:
1. Знание: субъективный аспект Функции.
2. Сознание: субъективный аспект Бытия.
3. Понимание: субъективный аспект Воли.
Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 120; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!