На всех уровнях существования есть возможность свободной инициативы, но только в пределах ограничений, накладываемых законами вышележащих уровней. 1 страница

Nbsp; Дж. Г. Беннетт    Драматическая Вселенная, Том 2 Моей покойной жене, Уинифрид Алисе Беннет, спутнику в течение около сорока лет; ей первой я излагал темы этой работы  между 1920 и 1950 годами.   От автора "Драматическая Вселенная" первоначально планировалась как один том в двух частях; первая должна была быть исследованием Единства в естественном мире, вторая - поиском Гармонии в мире ценностей. Я полагал, что способ гармонизации двух великих сфер - Факта и Ценности - может быть найден путем расширения традиционной четырехмерной пространственно-временной системы координат привлечением еще двух измерений, или степеней свободы. Такое расширение казалось мне присущим самой природе нашего опыта. Без него было бы невозможно разрешить старый конфликт свободной воли и детерминизма и примирить доверие к универсальной значимости естественных законов и веру в реальность Сверхъестественного. Из этих претенциозных, но ограниченных начинаний предприятие выросло в поиски цели человеческой жизни на земле. Часть содержания перешла в книгу, которую я написал об учении и методе Гурджиева. Пришли новые прозрения, и объем материала, подлежащего изложению, вырос настолько, что уже не мог быть представлен в пределах одного тома. Поэтому было решено, что сначала будут опубликованы "Основания естественной философии". Этот том появился в 1937 году и состоял из двух книг: первая была посвящена "Основаниям", а вторая - "Естественным наукам". Основными инновациями I книги были трактовка категорий факта как последовательности, восходящей от абстрактного к конкретному, и замена картезианского дуализма материи и ума триадой Функции, Бытия и Воли как основными элементами всего опыта. Основным достижением II книги было систематическое развертывание шестимерной геометрии и ее применение к феноменам динамики, физики, химии и биологии. Систематизация естественных наук осуществлялась с помощью тройственного деления материала на гипономный, или физический; автономный, или живой; и гиперномный, или космический, миры. Изучению ценностей должен был быть посвящен Второй Том, который должен был выйти в 1958 году. Различные причины - в особенности, открытие Субуда и обязательства, которые я принял на себя в отношении его распространения по всему миру, - отсрочили окончательное завершение на три года. За это время мое понимание всей проблемы значительно изменилось, отчасти благодаря моему опыту Субуда, отчасти благодаря постепенному прояснению интерпретации многочленных систем. Материал вновь значительно увеличился. Стремясь укрепить мои заключения ссылками на работу других, я перегружал рукопись цитатами, часто затемняя собственную мысль. Предпринимая последовательную переработку, я исключил все, кроме скупых отсылок к авторитетам, стремясь одновременно сформулировать свою позицию проще, чем я делал это в Первом Томе. Попав в печать, рукопись заняла более восьмисот страниц - объем, невозможный для одного тома. Более того, изучение ценностей, ведущее к изложению Космической Драмы на шкале Универсального Существования, оказалось темой, очевидно достаточной для самостоятельной книги; это составляло около половины материала. Поэтому мы с издателями пришли к соглашению разделить книгу и опубликовать сначала "Основания Моральной философии" в качестве предлагаемого Второго Тома. Это потребовало новой переработки. Подготавливаемый сейчас Третий Том будет опубликован с подзаголовком "История и Гармония". В этой последней книге "Драматической Вселенной" я развиваю систему ценностей, основанную на последовательности двенадцати категорий, более полно используя свойства многочленных систем. Понятие Гармонии выдвигается в качестве универсального Качества, посредством которого абстрактное развивается в конкретное, и в котором содержатся значение и цель всего существования. Эти понятия затем применяются сначала к изучению истории - в частности, истории человечества, - а затем к рассмотрению человеческой судьбы, как индивидуальной; так и в обществах. Работа кончается попыткой предсказать будущее развитие человека как существа, которому предназначено войти в условия Коллективного Сознания, в котором человеческая раса обретет Универсальную Индивидуальность и осознает, что ее задача выходит за пределы земной сцены и что она предназначена сыграть свою роль в Космической Драме. Дж. Г.Беннет Кумб Спрингс, Кингстон-на-Темзе, Июнь 1961 г. Предисловие Во Втором томе мы переходим из Сферы Факта, где все познаваемо, в Сферу Ценностей, где ничего не может быть знаемо и где мы должны опираться на способности иные, нежели чувственные восприятия и интеллектуальные конструкции, чтобы наши исследования были плодотворными. Слово "должен" не выражает элемента знания: его значение не дано в чувственном опыте, или в какой бы то ни было интеллектуальной конструкции; и все же это слово и все, что с ним связано, не менее важно, чем слово "знать". Действительно, если мы тщательно рассмотрим ситуацию, мы обнаружим, что долженствование появляется первым. Какое значение имеет, что мы знаем или чего мы не знаем, если нет некоторого действия, которое мы должны или не должны предпринять вследствие этого? Все связанное со словом "должен", принадлежит к области моральной философии, как все, связанное со словом "знать", принадлежит естественной философии. Моральная философия отличается от морали тем, что ее задача - поместить слово "должен" в контекст связной и всеобъемлющей картины мира. Это тесно связано с целью, которую я поставил перед собой при написании "Драматической Вселенной" - показать, что мы можем надеяться дать себе более полный и последовательный отчет о значении и цели существования человека на Земле, чем это было возможно до последних успехов естественных наук, исторических исследований и человеческой психологии. Одно из заключений, к которым я пришел, состоит в том, что мы должны считать человеческую расу, существующую сейчас на земле, одной из ранних стадий развития к подлинному человечеству. Может быть, человечеству понадобится еще один десяток миллионов лет, чтобы достигнуть зрелости. Если это хотя бы приблизительно верно, то из этого с неизбежностью следует, что наше знание о Вселенной и о человеческом предназначении должно быть еще очень ребяческим сравнительно с тем, к чему мы, в конце концов, должны придти. Кажется, что мы движемся быстро, и есть смельчаки, которые верят, что в течение нескольких поколений основные секреты космологии будут раскрыты. Я приходу к совершенно другому заключению: кажется более вероятным, что в течение следующего тысячелетия мы начнем осознавать глубину нашего невежества относительно Вселенной и ее тайн. Один из обозревателей, обсуждая Первый том "Драматической Вселенной", писал, что всякая попытка всеобщего синтеза человеческого знания преждевременна. Прогресс в любой области здания - исключая моральную философию - столь стремителен, что любая всеобъемлющая теория рискует стать устаревшей прежде, чем она станет известной. Все это верно; но все же мне кажется, что мы не можем основывать наше отношение к Факту на зыбкой опоре научных открытий, а наше отношение к Ценности - вообще ни на чем или, в лучшем случае, на картине мира давностью в несколько тысячелетий. Основная причина, по которой я взял на себя смелость предпринять универсальный синтез, состоит в убеждении, что далеко идущее упрощение и прояснение материала достигается благодаря изучению свойств многочленных систем. С каждой такой системой связаны свойства, которые могут быть обнаружены в системах с меньшим числом элементов. Если мы употребляем слова в контексте неподходящей системы, они теряют свое значение. Кажется, что чем более богато и значимо содержание опыта, тем большее число различных свойств и особенностей необходимо для его выражения. Метафизика для некоторых - закрытая книга, для других - сомнительное и устарелое упражнение. Большинство трудностей и недостатков метафизического мышления произошли от попыток сделать невозможное: свести конкретный опыт к терминам, непригодным для его выражения. Например, убежденный монист не должен употреблять слово "различие" или говорить, что Реальность Единого должна противопоставляться иллюзии многого. Различие и противопоставление имеют значение только в двучленных системах. Но убежденный дуалист не должен обсуждать отношения, потому что отношение имеет значение только в трехчленной системе. Математики хорошо знают, что слово "порядок" имеет значение только в четырехчленных системах; и вместе с тем они иногда удовлетворяются философским дуализмом, в котором, строго говоря, следовало бы отрицать "порядок" как бессмысленное слово. Если мы научимся связывать значение некоторых ключевых слов - таких как "целостность", "различие", "отношение", "порядок", "потенциальность" - с соответствующим типом системы, метафизическое мышление утратит многие связанные с ним опасности. Более того, при этом мы обнаружим, что конкретность нашего опыта сохраняется и мы больше не чувствуем себя всматривающимися в мир, наполненный призрачным мерцанием бесплотной Абстракции, которой не может избежать статичный Абсолют, сколь бы богато он не был населен явлениям. Эти вещи важны для нас, потому что опасно искать убежища от давления жизни в абстракциях, когда духовные реальности зовут нас к себе. Абстракция - это разделение; конкретность - это единственный истинный путь к единению. Многие полагают - и я тоже твердо верю в это, - что человечество выходит из эпохи разделения и входит в период, когда основной нашей заботой будет искать, как мы можем жить вместе на этой планете как единое человеческое общество. Мы чувствуем, что происходят большие перемены, но у нас все еще нет связной картины мира, которая создавала бы контекст для новой, "всемирной" морали, способной руководить нами в будущем.    Этот том "Драматической Вселенной" является плодом сорокалетних исследований в течение половины которых, начиная с 1939 года, я делал много попыток сформулировать эту картину в словах. Более десяти лет прошло с тех пор, как вариант этой книги был передан издателям и был подписан договор на публикацию. С тех пор книга была переписана шесть или семь раз, и я должен сознаться, что я менее удовлетворен ею, чем когда-либо. Снова и снова я спрашивал себя, не лучше ли отказаться от этого абсурдного предприятия. Абсурдность состояла в требовании, которое я поставил себе о самого начала: охватить, несколько это в моей власти, тотальность человеческого опыта. Мне казалось, что накопление знания во всех областях научных, исторических и гуманитарных исследований никогда не может само по себе привести к их объединению в единой картине мира. Мысль, как мы ее знаем - это инструмент анализа, а не синтеза. В применении к человеческим проблемам она ведет скорее к разделению и конфликту, чем к соглашению и пониманию. Мне кажется, что возможность нового синтеза основана на правильном понимании многочленных систем, начиная с триады, но это требует готовности отказаться от логической связности и пуститься в плавание по морям, в которых пошел ко дну не один хороший корабль. Схема этой книги начала вырисовываться в 1931 году, но вскоре я обнаружил, что не был тогда готов к выполнению этой задачи. Только в 1941 году, в начале войны, я всерьез приступил к этому проекту; в это время я встречался с группой друзей-исследователей, читал им части рукописи и перерабатывал ее под воздействием их замечаний. Эта работа продолжалась в течение нескольких лет, и мы приобрели некоторое искусство в применении многочленных систем.  Второй том посвящен изучению многочленных систем вплоть до пентады. От Воли как триады и Бытия как тетрады мы приходим к постулированию Духа как источника и свершения потенциальностей, связанного, следовательно, с пентадой. Осознание того, что свершение потенциальностей всегда и необходимо рискованно, ставит нас перед лицом Космической Драмы. В Третьем томе мы перейдем в Сферу Гармонии и ее реализации в Истории. Работа заканчивается применением полученных результатов к личным и социальным проблемам, которые возникают из двойственной природы человека как актуальной Самости и потенциального индивидуума. Я уже упоминал о большой помощи, которую я получил при написании этой книги благодаря терпению моих коллег по Институту сравнительного изучения истории, философии и наук. Они не только слушали чтение рукописи много раз, но также читали и обсуждали наброски и многочисленные варианты. Я получил особенно большую помощь в течение 1942-1950 годов от мисс Кэтлин Мерфи, мистера Роулда Канни и мисс Хильды Фильд. Между 1950 и 1956 годами среди многих помощников мне хочется упомянуть мистера Кристофера Бейнза и мистера Бриана Кука, из которых последний посвятил год критической проработке рукописи. На всех стадиях я получал значительную помощь миссис Э. и мисс Джун Сори-Куксон, несколько раз прочитавших рукопись. Мистер Хъю Хокстан-Смит посвятил много времени перечитыванию и критике ряда глав. Я также благодарен за помощь многим, кто читал рукопись и делал замечания - в особенности его преподобию Н.Б.Хьюджу и м-ру Берри Салливену. Если этот том несколько яснее первого - этим я в значительной степени обязан критике и предложениям, полученным от них. Наконец, я хочу выразить благодарность моим издателям; только тот, кто пытался написать монографию в неисследованной области, знает, как много опечаток приходится исправлять в корректуре, чтобы достигнуть какой-то степени верности. Я с трудом преодолел, искушение начать все сначала; моим основным чувством является изумление, сколь многое должно быть открыто человечеству и сколь велико наше невежество.   Введение МНОГОЧЛЕННЫЕ СИСТЕМЫ[1] Тема этого тома - переход от знания факта как целого к реализации Ценности в Гармонии, превосходящей то и другое. Гармония не может быть простой, и она не может быть найдена в абстракции. Мы должны проникать все более и более глубоко в конкретность опыта и, чтобы не заблудиться в беспорядке несвязанных элементов, мы должны иметь руководящий принцип. Мы найдем этот принцип в последовательном обогащении нашего понимания при переходе от простых систем к сложным. "Системой" мы назовем модус опыта, обладающий характерным качеством, который не может быть сведен к более простым элементам. Таким образом, двойственность обладает качеством различия, которое не может быть сведено к единству. Во Введении мы начнем с очерчивания качеств, связываемых с системами, обладающими одним, двумя, тремя и большим числом независимых элементов. Систему, следует отличать от классов.[2] Набор объектов, существ или идей, взятый безотносительно к каким-либо внутренним связям, называется классом. Понятие класса связано с тем свойством, посредством которого любой данный объект может быть признан либо принадлежащим, либо не принадлежащим данному классу. Так, например, все живые люди, имеющие рыжую бороду, образуют класс. Одно из основных свойств конечного класса состоит в том, что его члены могут быть перечислены. На земле в данный момент находится исчислимое количество рыжебородых мужчин; то же справедливо относительно любого другого класса, исключая бесконечные классы, такие как число точек на прямой. При исчислении класса порядок счета безразличен, поскольку определение класса включает любые внутренние отношения, которые могли бы повлиять на результат. Так, например, семья - это система, потому что представление о семье предполагает взаимную связанность. С другой стороны, "члены семьи" - это класс, потому что "членство" не предполагает внутренних связей. Класс – это внешне определенный набор членов, а система - внутренне связанный набор элементов. Если система обладает более чем одним элементом, она зазывается "многочленной системой" и взаимная значимость элементов дает каждой системе характерное свойство или качество. Изучение многочленных систем состоит в описании свойств систем в целом, отличив от свойств, которые связаны отдельными элементами, из которых системы составлены. Один и тот же набор может рассматриваться и как класс, и как система. Так, например, элементы системы могут быть пересчитаны, и если не учитывать внутренние связи - как в представлении о "членах семьи", - система вырождается в класс. Может быть, например, класс из трех членов, и такой класс обладает свойством "троичности", общий со всеми другими классами подобного рода. Это называется подобием, и количественное числительное определяется как класс всех классов, подобных данному классу. Попросту говоря, это означает, что каждый объект в классе десяти может быть поставлен в соответствие объекту в любом из других классов десяти. Десять пальцев, десять дней, десять пенсов и любой другой набор из десяти может быть сосчитан таким образом, что один член каждого набора соответствует одному члену в другом наборе. Эта процедура не подразумевает структуры или связности внутри класса, она дает "чистое" число, которое не имеет никаких других свойств, кроме того, которое определяет класс из десяти членов. Теория количественных числительных, построенная в соответствии с исходной процедурой, оказывается ветвью логики и основанием математики. Возможно также иметь "упорядоченный" класс, или ряд - такой, как первые десять чисел. Он не является истинной системой, потому что в нем не принимается во внимание взаимная значимость элементов, кроме их порядка. Тем не менее, поскольку количественные числительные являются промежуточными между классами и системами, мы не можем считать различие между классом и системой вполне определенным. Действительно, ни один актуальный класс не свободен вполне от внутренних связей; так что классы являются абстракциями, в то время как системы конкретны. Мы никогда не встречаемся в опыте с "чистым" классом; так же нельзя сказать, что мы имеем дело с "совершенной" системой. Это нисколько не умаляет важности изучения систем, поскольку их "качества" могут быть узнаны, даже если мы не можем изолировать как "идеальные элементы опыта". Эти качества образуют, ряд, который проникает все более и более глубоко в Сферу Ценности, и, следуя за ним, мы можем узнать нечто об истинной природе Космической Гармонии, в которой совершается человеческая судьба. Свойства систем обычно изучаются с точки зрения их внутренней связности, но нет общего учения о системах, основанного на числе элементов, из которых они состоят. Это странно, поскольку философы всегда интересовались, есть ли фундаментальная числовая система в основополагающей структуре реальности. Вопрос может показаться незнакомым в этой форме, но его легко узнать в споре монистов с дуалистами или монистов с плюралистами. Этот спор касается вопроса, может ли быть Реальность сведена лишь к одному термину - Абсолюту, или есть два последних принципа - таких, как вещи и умы, дух и материя, поля и законы, Бог и Вселенная. Спор между теми, кто считает, что есть только Одна Воля, или Самость, и теми, кто полагает множественность воль, или самостей, есть также дискуссия о природе многочленных систем. Философы-диалектики, идеалисты, вроде Гегеля или материалисты, такие как Маркс, считают, что должна быть реальная независимость трех элементов, описываемых как тезис-антитезис-синтез. Субъективно-предикатная логика западной мысли подразумевает реальную значимость таких двучленных систем, как субстанция и атрибут, или качества и отношения. В любом случае система - монистическая, дуалистическая, триалистическая иди плюралистская - выделяется как первичная, а остальные рассматриваются либо как производные, либо как нереальные. С тех пор как Парменид и элеаты показали с беспощадной логикой абсурдные следствия Абсолютного Монизма, философы вынуждены считаться с многочленными системами. Существовало, однако, сильное сопротивление против принятия того, что такие системы являются самой субстанцией реального мира. Говорится, что животные редко способны считать дальше двух; если это так, то кажется, что философы до сих пор остаются на животном уровне мышления.

Мы поможем в написании ваших работ!