Проблема периодизации эпохи становления человеческого общества

Начавшийся более 1 млн. лет назад процесс становления человека и общества завершился примерно 35—40 тыс. лет тому назад. Длился он, таким образом, не менее 1 млн. лет. Вряд ли можно сомневаться в том, что в нем было несколько отличных друг от друга этапов, в течение каждого из которых закономерно вызревали предпосылки перехода к следующему.

Данными, на основании которых можно было прямо, непосредственно выделить основные этапы формирования общественных отношений, наука не располагает. Но формирование общественных отношений было прежде всего становлением производственных, социально-экономических связей. А основой формирования производственных отношений было становление производительных сил.

Производительные силы, как известно, представляют собой неразрывное единство средств труда и людей, приводящих эти средства труда в движение. Формирование производительных сил с неизбежностью включало в себя совершенствование, во-первых, средств труда, во-вторых, самого человека как производительной силы.

Ведущими средствами труда в то время были каменные орудия.

Эволюция каменной индустрии была безусловно важным моментом формирования производительных сил. Поэтому данные о развитии каменной техники в этот период имеют большое значение для выявления основных этапов формирования производственных отношений.

Однако эти данные не являются единственными и, может быть, даже не главными.

Не только формирование, но и развитие уже сформировавшихся производительных сил в готовом человеческом обществе предполагает совершенствование человека как производительной силы. Однако в готовом человеческом обществе сформировавшегося человека совершенствование работника как производительной силы не предполагает и не требует изменения его физической организации.

Иначе обстоит дело с периодом формирования человека и человеческого общества. В течение всей этой эпохи развитие производственной деятельности снова и снова приходило в противоречие с физической организацией человека и требовало ее дальнейшего совершенствования. Весь этот период морфологическая организация человека изменялась в направлении все большею приспособления к потребностям производственной деятельности. Изменение физического типа человека, шедшее по направлению к Homo sapiens, было важным и необходимым моментом формирования человека как производительной силы, а тем самым п производительных сил вообще. И так как человек, безусловно, является главным и основным элементом производительных сил, то изменение физического облика формирующихся людей в первую очередь должно быть положено в основу выявления основных этапов формирования производительных сил.

Среди формирующихся людей совершенно отчетливо выделяются питекантропы, синантропы и другие сходные с ними формы. Они бесспорно составляют одну единую группу. В настоящее время практически все исследователи, исключающие хабилисов из числа людей, рассматривают архантропов как представителей первой стадии человеческой эволюции.

Сложнее с остальными формирующимися людьми. Не все исследователи согласны признать их одной единой группой. Однако взгляд на них как на одну единую группу давно уже господствует в советской антропологии и все в большей степени пробивает себе дорогу в зарубежной науке. Сторонники его по-разному оценивают статус этой группы. Одни рассматривают ее как род в составе семейства или подсемейства людей, другие — как подроД в составе рода Homo, третьи — как вид в составе рода Homo, в который не входят архантропы, образующие особый род, четвертые — как вид в составе рода Homo, включающего всех людей, в том числе и архантропов.

На наш взгляд, наиболее приемлемой является схема классификации людей, которая была предложена в свое время Г. Ф. Де- бецом ⁶⁶. Согласно его взгляду, все люди образуют один род, который делится па два подрода. Один подрод включает в себя только один вид, который образуют люди современного физического типа,— вид Homo sapiens. Другой подрод образуют формирующиеся люди. Он делится на два вида. Один из них образуют ар- хантропы, другой — все остальные формирующиеся люди. В советской литературе представителей этой группы принято именовать палеоантропами. Это название употребляется и некоторыми зарубежными исследователями.

В советской литературе давно уже общепризнанно, что палеоантропы представляют собой стадию человеческой эволюции, следующую за стадией архантропов и предшествующую стадии людей современного физического типа — неоантропов. Архантропы и палеоантропы представляют две основные стадии в эволюпии физической организации человека, а тем самым и две основные стадии формирования человека как производительной силы.

Самый ранний этап в эволюции архантропов — люди типа питекантропа IV, которые были названы нами эоархантропами или ранними архантропами. Более поздняя стадия представлена людьми типа классических питекантропов Явы — поздними архантропами. Еще более продвинутой формой являются синантропы. Они являются представителями самой поздней стадии в эволюции архантропов, непосредственно предшествовавшей палеоантропам. Людей этого типа можно было бы назвать позднейшими архантропами. К числу позднейших архантропов, кроме синантропов, относятся находки в Вертешсёллёш (Венгрия), в Мауэре близ Гейдельберга (ФРГ), в Бильцингслебене (ГДР) и, вероятно, люди из Тернифина (Алжир), которых обычно называют атлапт- ропами.

Датировка гейдельбергского человека является спорной. Одни исследователи относят его к гюнц-минделю, другие — к интерста- Диалу миндель I—II. Вторая датировка в настоящее время принимается большинством исследователей'⁷. Стоянку Вертешсёллёш относят к интерстадиалу миндель I—II⁶⁸. Возраст ее определяйся в 350—400 тыс. лет ". Атлантропа довольно единодушно относят к минделю⁷⁰. Время существования синантропов исследователи хронологически сопоставляют со второй половиной минде- ^лн либо с началом миндель-рисса⁷¹. Возраст их оценивается по-разному: 360 тыс. лет, 370 тыс. лет, 400 тыс. лет, 400—600 тыс. лет⁷². Стоянка Бильцингслебен, в которой в 1972—1975 гг. были найдены остатки архантропа, относится к миндель-риссу. возраст определяется примерно в 300—350 тыс. лет⁷³.

В настоящее время пе известна ни одна находка формирующихся людей, бесспорно являющихся архантропами, которая отреклась бы ко времени более позднему, чем миндель-рисс Европы. И в то же время, по-видимому, именно в миндель-риссе появляются формирующиеся люди, которые бесспорно не могут быть отнесены к числу архантропов. В Европе они представлены находками в Штейнгейме (ФРГ) и Сванскомбе (Великобритания). И человека из Штейнгейма, и человека из Сванскомба чаще всего относят к миндель-риссу, причем последнего — к концу этого периода ⁷\ Однако не может быть исключена возможность отнесения их к риссу. Возраст как того, так и другого оценивается и в 200, и в 300 тыс. лет ⁷⁵. Палеоантроп из Сиди-Абдеррахман (Марокко) жил в конце миндель-рисса или в начале рисса⁷⁶. К миндель-риссу, возможно, относится и человек из Азыхской пещеры (Азербайджан), сочетающий особенности палеоантропа с некоторыми признаками архантропа⁷⁷. Однако полностью не исключена возможность его датировки риссом или даже рисс- вюрмом ⁷³.

Все остальные находки палеоантропов бесспорно относятся ко времени, более позднему, чем миндель-рисс.

Все это свидетельствует о том. что переход от архантропов к палеоантропам произошел во время, соответствующее миндель- риссу Европы. Границы этого периода определяются по-разному. Начало его датируется и 350, и 300, и 275, и 220±240 тыс. лет, а конец — и 250, и 200, и 145+25 тыс. лет⁷⁹. В дальнейшем изложении мы будем принимать за начало миндель-рисса 0,35 млн. лет, за конец — 0,2 млн. лет, а переход от архантропов к палеоантропам датировать временем между 0,2 и 0,3 млн. лет.

Таким образом, данные палеоантропологии дают определенные основания для выделения в процессе формирования производительных сил двух основных этапов, первый из которых охватывает яоемя от 1—1,5 млн. лет до 0,2—0,3 млн. лет, а второй — от 0,2—0,3 млн. лет до 35—40 тыс. лет.

Сложнее с данными археологии.

Г. Мортилье, создавший первую четкую схему периодизации палеолита, выделил в периоде, который мы называем археоли- том, первоначально лишь две эпохи: шелль и мустье. В дальнейшем между ними была введена третья эпоха — ашельская ³⁰. Однако наряду с трехчленным делением данного периода (шелль, ашель, мустье) в его схеме продолжает фигурировать и двухчленное, но теперь уже в форме подразделения на нижний и средний палеолит. Но это двухчленное деление, которое Г. Мортилье считал главным, более важным, чем более дробное, трехчлеттное, им не было доведено до конца, ибо из пего выпала ашельская эпоха. Последняя не была отнесепа им пи к нижнему, ни к среднему палеолиту. Осознавая необходимость деления периода, который назван нами археолитом, на два основных этапа, Г. Мортилье в то же время видел, что граница между ними не совпадает ни ⁰ гранью между шеллем и ашелем, ни с грапью между ашелем Я мустье. Собственно и сама ашельская эпоха была введена им потому, что он не мог уловить, где кончается первый и начинается второй этап археолита.

В дальнейшем археологи, которые так же, как и Г. Мортилье, считали, что палеолит должен быть подразделен на три равных по значению периода (нижний, средний и верхний), пытались более или менее определенно провести границу между первым и вторым из них. Большинство склонялось к мнению, что она проходит между ашелем, с одной стороны, и мустье, с другой, что к нижнему палеолиту должны быть отнесены шелль и ашель, а к среднему — мустье.

Однако в процессе дальнейших исследованюг все в большей степени становилось ясным, что различие между поздним ашелем и ранним мустье не носит стадиального характера. Еще Г. Обер- майер в свое время пришел к выводу, что поздний ашель хронологически совпадает с ранним мустье ⁸¹. Об этом же позднее пи- салгг советские археологи П. П. Ефименко и А. П. Окладников ⁸², Не как стадию, а как всего лишь вариант каменной индустрии, сосуществующий с премустьерским и другими ее вариантами, рассматривают средний и поздний ашель французские археологи Ф. Борд и А. Люмлей⁸³. Одновременно накапливались данные, свидетельствующие о невозможности отделить поздний шелль от раннего ашеля, что в конечном счете привело к поглощению понятия «шелль» понятием «ашель».

Выход из создавшегося положения археологи искали на разных путях. Одни из них начали склоняться к тому, что к нижнему палеолиту должны быть отнесены шелль и ранний ашель, а к среднему — поздний ашель и мусгье. Некоторыми из нггх этот тезис был даже достаточно четко сформулирован ⁸⁴. Другие археологи пришли к выводу, что деление палеолита на три основных периода не имеет под собой основания. Он должен быть подразде- тен лишь на два основных периода: ранний (древний, нижний) палеолит, который включает в себя то, что раньше именовалось нижним и средним палеолитом, и поздний (верхний) палеолит. Га кой взгляд был одно время почти безраздельно господствующим в советской археологии. Однако в последующем некоторые юветские исследователи выступили с призывом вновь вернуться к делению периода, предшествующего позднему палеолиту, на 1ижш1Й и средний палеолит⁸⁵.

Однако согласиться с ними нельзя. Период эволюции каменной итщустрии, предшествующей позднему палеолиту, несомненно представляет собой единое целое, противостоящее всем последующим этапам развития каменной техники, вместе взятым, включая поздний палеолит, мезолит и неолит. Но в этой в целом неверной точке зрения есть определенная крупица истины. Она заключается в том, что период, который был нами назван археолитом, действительно должен быть подразделен на два основных этапа. Именно об этом все в большей степени свидетельствует накапливаемый фактический материал. Эти стадии могут быть соответственно названы ранним археолитом (палеоархеолитом) и поздним археолитом (неоархеолитом). Каждая из этих стадий в свою очередь может быть подразделена на несколько этапов. Самым ранним этапом в развитии раннего археолита является выделенный нами выше эоархеолит.

Поборники идеи возрождения деления палеолита на три равнозначащих периода, так же как и археологи прежнего времени, за границу между нижним и средним палеолитом принимают грань между ашелем и мустье. Тем самым они практически не принимают во внимание те материалы, которые требуют отказа от понимания позднего ашеля и раннего мустье как двух последовательных стадий эволюции каменной техники. Некоторые из них пытаются опереться на данные палеоантропологии. Так, А. П. Черныш, обосновывая необходимость выделения мустьер- ской эпохи в качеств! особого периода — среднего палеолита — равного по значению позднему палеолиту, ссылается не только на «значительные успехи в развитии хозяйства и культуры», но и на появление в этот период «нового физического типа первобытных людей» ⁸⁶.

Вопрос о начале мустье тоже относится к числу далеко не простых. По мнению, например, Ф. Борда, если наборы орудий, которые можно охарактеризовать как мустьерские, появились еще в рисс-вюрме, то настоящее мустье развилось лишь с переходом к вюрму⁸⁷. Начало вюрма большинством исследователей датируется 70—75 тыс. лет назад. Самая ранняя из приводимых исследователями дат появления мустьерской индустрии — около 100 тыс. лет тому назад ⁸⁸. Что же касается появления человека нового по сравнению с архантропами физического типа, то это событие произошло значительно раньше — во всяком случае, не менее чем 200 тыс. лет назад. Таким образом, материалы палеоантропологии не только не подтверждают точки зрения А. П. Черныша, но, наоборот, полностью расходятся с ней.

Не имеет под собой достаточного основания выделение мустье в качестве не только особой эпохи, равной по значению позднему палеолиту, но даже одного из двух основных этапов археолита. Новые данные археологии достаточно убедительно свидетельствуют, что грань между ранним и поздним археолитом должна быть проведена не между ашелем и мустье, а где-то в ашеле. Проще всего, конечно, присоединиться к точке зрения, что она проходит между ранним и поздним ашелем. Однако здесь имеются свои трудности. Разные исследователи, как уже указывалось, далеко не одинаково понимают ашель. И с точки зрения тех, кто выделяет шелль в качестве самостоятельной эпохи, граница между ранним и поздним ашелем проходит далеко не там, где ее проводят сторонники широкого понимания ашеля⁸⁹.

Но главное ие в этом. Ашель расчленяется только па нижний (ранний, древний) и верхний (поздний) лишь в немногих работах. Большинство исследователей подразделяют ашель на три стадии: нижний (ранний, древний), средний и верхний (поздний). И опять-таки разные авторы по-разному проводят грани между этими этапами. Нижний ашель одних авторов соответствует среднему других. Одни и те же индустрии часть археологов характеризует как среднеашельские, а другая — как верхнеашельские ⁹⁰.

Однако через весь этот разнобой все в большей степени пробивает себе дорогу определенный порядок. Современные археологи далеко не одинаково датируют переход от раннего ашеля к среднему. Но в делом они сходятся в том, что в Западной Европе он произошел где-то в миндель-риссе, скорее всего во второй его половине. Смену среднего ашеля верхним в Западной Европе они

и     Ql

относят ко второй половине рисса .

Переход от нижнего ашеля к среднему означал не просто дальнейшее совершенствование ашельского каменного инвентаря. Он положил начало, выражаясь словами А. Люмлея, «диверсификации» культуры обработки камня. Уже в начале рисса на территории Франции наряду с ангельской индустрией существовало по крайней мере еще три: тейякская, эвеноская и премустьер- ская ⁹².

Вместе с переходом к среднему ашелю в миндель-риссе зародилась техника леваллуа ⁹³. Ряд археологов, в частности В. П. Любин и Н. Д. Праслов, рассматривают возникновение в среднем ашеле техники леваллуа как крупнейшее техническое достижение эпохи раннего палеолита, как настоящую революцию в приемах обработки камня, равную по значению появлению призматического нуклеуса и резца в начале позднего палеолита⁹⁴. Исходя из этого, они приходят к выводу, что именно здесь должна проходить основная грань внутри раннего палеолита. По мнению Н. Д. Праслова, проведение нижней границы так называемого среднего палеолита значительно выше этой поры не обосновано «никакими данными: ни палеоантропологическими, ни геологическими, ни типологическими» ⁹⁵.

Если теперь принять во внимание, что именно в миндель- риссе произошло превращение архантропов в палеоантропов, то все сказанное выше дает достаточное основание для вывода, что рубеж между нижним и средним ашелем является границей между двумя основными стадиями археолита — ранним и поздним¹ археолитом. К раннему археолиту относится, таким образом, эоархеолит, ранний ашель в широком смысле и современный ему Развитой олдовай В; к позднему археолиту — средний ашель, поздний (верхний) ашель и различного рода премустьерские, ран- немустьерские и позднемустьерские индустрии.

Все эти выводы основываются в основном на европейском материале. Но они находят подтверждение в данных, добытых в Других частях света, в частности в Африке.

Долгое время развитие каменной индустрии в Африке южнее Сахары рассматривалось большинством зарубежных археологов как совершенно несопоставимое с эволюцией ее в Европе. С этим связано создание совершенно иной периодизации каменного века Африки. Если в Европе эпоха каменной индустрии подразделялась па палеолит, мезолит и неолит, то в Африке — на ранний, средний и поздний каменные века ". На 3-м панафриканском конгрессе по преистории были введены: между ранним и средним каменными веками первый промежуточный, а между средним и поздними веками — второй промежуточный периоды⁹'.

К раннему каменному веку относился олдовай и весь ашель (в широком смысле). Еще недавно считали, что ангельская эпоха в Африке закончилась 50—60 тыс. лет назад и что средний каменный век начался примерно 30—35 тыс. лет назад. Начало же поздиего каменного века относили к 14 тыс. лет тому назад ⁹⁸.

К настоящему времени в результате накопления новых данных все эти даты подверглись существенному пересмотру. Исследователи пришли к выводу, что поздний каменный век Африки начался примерно 40 тыс. лет назад и что с этим переходом связано появление человека современного физического типа⁹³. В результате стало ясным, что ранний и средний каменные века Африки, вместе взятые, по длительности и по характеру совпадают с ранним палеолитом Европы одних авторов, нижним и средним палеолитом Европы — других. И в Африке, и в Европе перед нами каменная индустрия формирующихся людей. Соответствие наблюдается не только в общем, но и в деталях. Как считают сейчас некоторые археологи, средний каменный век Африки не только по особенностям техники, но и по времени совпадает со средним палеолитом Европы ¹⁰°.

Таким образом, традиционное деление археолита Африки в общем и целом совпало с традиционным делением археолита Европы. И также это деление нуждается в определенном уточнении. По мнению Дж. Кларка, существенный перелом в эволюции каменной индустрии Африки южнее Сахары произошел при переходе от раннего каменного века к первому промежуточному периоду. После сотен тысяч лет чрезвычайно медленного развития каменных орудий началась быстрая их эволюция. Одновременно наметилась региональная специализация каменных орудий. Появилось несколько различных культур: санго, фаурсмит, нижнее лупембе. Возникла техника леваллуа¹⁰¹. Иначе говоря, здесь произошли те же самые изменения, что наметились в Европе после смены нижнего ашеля средним, которая имела место в миндель- риссе 0,2—0,3 млн. лет назад.

Первоначально Дж. Кларк датировал этот перелом 50—60 тыс. лет назад ¹⁰². Новые данные отодвинули его до 1,9 млн. лет назад ¹⁰³, что в достаточной степени хорошо согласуется с приведенными выше для Европы цифрами. Но скорее всего он произо- пхел еще раньше. Во всяком случае, некоторые авторы относят теперь начало среднего каменного века Африки и к 130, и к 180. и к 200 тыс. лет назад¹⁰⁴. По мнению К. Батдера. 200 тыс. лет тому назад в эволюции человека, взятой в делом, произошел существенный перелом: если до этого она шла медленно, то после значительно ускорилась и подготовила тот огромный сдвиг, который совершился 35 тыс. лет назад, когда возник человек современного физического типа ¹⁰⁵.

Таким образом, не только палеоантропология, но и археология свидетельствуют о существовании двух основных этапов форсирования производительных сил. Первым из них является ранний археолит (палеоархеолит) — эпоха архантропов, вторым — поздний археолит (неоархеолит) — эпоха палеоантропов. Логично полагать, что эти два этапа формирования производительных сил были одновременно и двумя основными стадиями становления человеческого общества вообще, т. е. эволюции пра- общества.

3. Эпоха архантропов — начальная стадия становления человеческого общества

Эпоха архантропов охватывает огромный отрезок времени — возможно даже больше 1 млн. лет. В эволюции архантропзз достаточно отчетливо выделяются три этапа: стадия ранних архантропов (эоархантропов), стадия поздних архантропов и стадия позднейших архантропов. Весьма вероятно, что каждой из них соответствует определенная стадия эволюции раннего археолита. Как уже было показано выше, стадия ранних архантропов совпадает с эоархеолитом.

Разумеется, лучше всего было бы рассмотреть по отдельности каждый из трех этапов в развитии архантропов, а тем самым и в эволюции их праобщины. Однако сделать это в настоящее время практически невозможно. Сведения, которыми располагает наука об архантропах, носят столь фрагментарный характер, что можно нарисовать картину жизни этих пцалюдей. лишь взятых вместе, без подразделения на стадии. При этом основная часть сведений относится к поздним и позднейшим архантропам.

Невозможно, в частности, набросать каптину постадийного распространения архантропов. Возможно только суммарное рассмотрение. Если хабилисы жили только в областях с жарким или теплым климатом (Восточная и, может быть. Южная Африка, не исключена Ява), то ареал архантропов значительно более шицок. Нет никаких сомнений в том, что они обитали не только в Южной и Восточной Африке, но и в Магрибе, а за пределами ее — на Ближнем Востоке (Сирия, Ливан и Палестина), в Юж- Кой Азии (Индия и Накнстан), в Юго-Восточной Азии (Вьетнам), на Яве, в Северном Китае, в Западной и Центральной Европе. Логично полагать, что область их расселения охватывала и Южный Китай. Возможно, что архантропы жили также на территории Бирмы, Лаоса, Кампучии, Афганистана, Ирана, Ирака, Турции, на юге Средней Азии и Казахстана, в Закавказье, на юге Восточной Европы. Отнако бесспорными данными об этом наука пока не располагает ^{1 6}.

Хозяйство и образ жизни. Несомненно существование у архантропов более или менее крупных объединений — праобщин. Архантропы в пелом вели подвижный образ жизни, перемещаясь с места на место. Однако, как свидетельствуют африканские материалы, их стойбища в целом были обжиты гораздо более интенсивно, чем стоянки хабилисов.

В качестве примера могуг быть приведены стойбища в Олор- гесаилие (Кения). Их каменная индустрия обычно характеризуется как верхнеашельская. Однако верхний ашель Африки южнее Сахары далеко не совпадает с верхним ашелем Европы. В частности, каменные орудия Олоргесаилие датируются примерно 0,45 млн. лет и единодушно рассматриваются как принадлежащие архантропам^,С7. И не случайно Г. Айзек, детально исследовавший это местонахоя.дение, отказался от определения каменного инвентаря Олоргесаилие как верхнеашельского. Он предпочитает говорить о нем как о среднеашельском¹⁰⁸.

Некоторые стойбища Олоргесаилие содержали более тонны каменных орудий и манупортов. Накопление такого огромного количества материалов возможно при условии либо длительного (не менее 2—3 месяцев) непрерывного пребывания на этом месте, либо многократного его заселения. Целый ряд дополнительных моментов заставляют исследователя, описавшего эти стоянки, склониться к первому выводу¹⁰⁹.

Не исключена возможность, что здесь мы сталкиваемся с сезонной оседлостью: в течение нескольких месяцев люди жили на одном месте, а в остальное время вели бродячий образ жизни. Такого рода положение зафиксировано у некоторых современных низших охотников-собирателей¹¹⁰. Однако даже если сезонная оседлость у архантропов и существовала, она не была всеобщим явлением. Вероятнее всего, что большая часть архантропов постоянно передвигалась с места на место, нигде не останавливаясь более чем на несколько дней (подвижно-бродячий образ жизни) или несколько недель (передвижно-бродячий образ жизни) ^ш. И несомненно, что во многих случаях имело место ре1улярное многократное возвращение людей на одно и то же место¹¹². При этом они могли поселяться как непосредственно на месте старой стоянки, так и по соседству с ней. Судя по данным о современных австралийцах и бушменах, последнее должно было происходить чаще ^из. Результатом скопления по соседству большого числа однократных кратковременных стоянок являются рассеянные местонахождения орудий и костных остатков животных, занимающие большие площади. Немало таких местонахождений обнаружено, в частности, в Олоргесаилие. Размеры одного из них 100X100 м, другого — 120X200 м, третьего — 150X120 м¹¹⁴.

Кроме стойбищ, более или менее долговременных, существовали стоянки и иных типов. Это прежде всего места, где разделывались туши крупных животных. Они известны и в Африке, и в Европе ¹¹⁵. И, наконец, особым видом стоянок были «мастерские». Здесь скопления производственных отходов залегали неподалеку от источников сырья¹¹⁶.

В Африке стойбища архантропов располагались вблизи воды: по берегам рек, ручьев, озер. Относительно других частей света столь же определенных данных не существует. Однако имеются основания полагать, что и там дело обстоит так же.

Если не на всех, то по крайней мере на некоторых стойбищах архантропы воздвигали какие-то сооружения. Для ряда стойбищ Олоргесаилие характерна столь резко выраженная граница, что напрашивается вывод о существовании какого-то искусственного ограждения¹¹⁷. Однако не исключено, что она явилась результатом действия естественных факторов ¹¹⁸.

Значительно более определенный характер имеют данные, полученные при исследовании местонахождения Терра-Амата в Ницце (Франция), относящегося к минделю, ближе к его концу. Возраст его 380—450 тыс. лет. Каменная индустрия характеризуется как нижнеашельская. В этом месте люди жили обычно всего лишь несколько дней весной. И тем не менее, как считает А. Люмлей, тщательно исследовавший стоянку, на это время сооружались жилища. Основу каждого из жилищ составляли шесты, следы которых были обнаружены при раскопках. Хижины были овальными, длина их равнялась 7—15 м, ширина 4—6 м. Пол был частично вымощен галькой. В центре каждой хижины был очаг, представлявший либо яму диаметром 30—50 см, либо место, вымощенное галькой. От преобладавших северо-восточных ветров очаги были защищены стенкой из гальки или камней^11Э.

Остатки костей животных в стойбищах и разделочных стоянках свидетельствуют о той важной роли, которую играла в жизни архантропов охота. Она носила более эффективный характер, чем у хабилисов. Об этом свидетельствуют, в частности, данные из Олдовайского ущелья. Остатки крупных млекопитающих (гиппопотама, носорога, жирафы) более обычны в стоянках средней и верхней части Олдовая II, чем в пижней части Олдовая II и в Олдовае I. В определенной степени это связано с ростом технической вооруженности архантропов по сравнению с хабилисами. Значительно увеличилось число артефактов по отношению к остаткам фауны. Если в Олдовае I только в одной- единственной стоянке эта цифра достшла 40,6%, а в остальных была меньшей, то во всех без исключения стоянках средней и верхней части Олдовая II она превышала 50% ¹²⁰.

Археологический материал проливает свет и на приемы, к которым прибегали архантропы. В верхней части Олдовая II в глине, заполнявшей впадину, которая раньше представляла собой болото или заболоченную протоку, были обнаружены части 24 диких баранов. Рядом с остатками животных находились каменные орудия. Весьма убедительно предположение М. Лики, что животные целым стадом были загнаны в болото и убиты¹²¹. Несомненно, что это предполагает совместные действия сравнительно большой группы пралюдей.

О высокой эффективности охоты некоторых групп архантро- пов говорит огромное количество костей крупных животных, в первую очередь слонов, в местонахождениях Торральба и Амброна (Испания). Каменную индустрию этих стоянок исследователи относят чаще всего к нижнему ашелю, что согласуется с определением их возраста как миндельского, точнее позднеминдельского ¹²².

Среди слонов 70% составляли взрослые животные, в частности самцы. Охотники, таким образом, успешно справлялись с очень крупными и опасными животными. Имеющиеся материалы дают достаточное основание полагать, что животных загоняли в болото, где они застревали, а затем убивали. Вполне попятно, что такая охота могла быть только коллективной. Охота в Тор- ральбе и Амброне носила сезонный характер. Охотники появлялись здесь лишь в теплое время года¹²³. По крайней мере для Европы сезонность хозяйственной деятельности не представляет собой исключительного явления. Другим примером является уже упоминавшаяся Терра-Амата.

Несколько больше по сравнению с поздними предлюдьми из вестно об охотничьем оружии архантропов. Если об использовании деревянных орудий хабилисами можно лишь догадываться, то в отношении архантропов существуют прямые данные. Кусок деревянного копья длиной 50 см с сохранившейся заостренной частью был найден в 1962—1963 гг. в Амброне. Там же было обнаружено значительное число различного рода кусков дерева, носящих следы преднамеренной обработки¹²⁴. Обломок копья, сделанного из тиса, был найден на стоянке Клектон-Он-Си¹²⁵. Но ввиду того, что местонахождение Клектон-Он-Си относится к миндель-риссу^12в, нет полной уверенности в принадлежности этого копья к охотничьему снаряжению архантропов. Оно могло быть оружием людей следующей эпохи — палеоантропов.

В охоте использовались камни. В Торральбе и Амброне обнаружены камни, сложенные кучами¹²⁷. Большое количество специально доставленных и собранных вместе камней встречается в стойбищах Африки¹²⁸. Они использовались, вероятно, не только для нападения, но для защиты от хищников.

Наряду с охотой архантропы несомненно занимались и собирательством. И последнее, безусловно, имело большое значение. 1У1ожно с большой степенью вероятности полагать, что у архан- тропов, которые жили в районах с жарким и теплым климатом, собирательство доставляло большую по объему часть пищи. Именно так обстояло дело у подавляющего большинства современных низших охотников-собирателей, обитавших в таких природных условиях. Доля растительной пищи в их рационе составляла обычно 60-80% ^12Э.

Архантропы, которые жили в областях с умеренным и холодным климатом, были лишены возможности заниматься собирательством в течение зимних месяцев. Так как нет данных, которые указывали бы на существование у них рыболовства, то в это время они могли рассчитывать в основном на мясо. Но это предполагает большую результативность охоты. Собственно, только сравнительно высокая степень охотничьего мастерства могла сделать возможным для пралюдей проживание в районах с умеренным и холодным климатом. Как свидетельствуют данные этнографии, доля растительной пищи в рационе низших охотников- собирателей, обитавших в умеренных широтах, не превышала 50%. Чаще всего она равнялась 20—40%- Остальную часть составляли продукты охоты и рыболовства ^!3 .

Добывание и обработка растительной пищи тоже требовали и предполагали использование орудий. В африканских стоянках этого периода часто встречаются сфероиды. Сохранившиеся на них следы некоторые авторы истолковывают как результаты использования этих орудий в качестве пестов для измельчения растительной пищи¹³¹.

Совершенствование используемых орудий способствовало развитию охоты и собирательства. В свою очередь прогресс охоты и собирательства стимулировал развитие орудий вообще, совершенствование каменной техники в частности. И на протяжении всего раннего археолита каменная техника развивалась, хотя и чрезвычайно медленными темпами.

В качестве одной из характерных особенностей материальной культуры архантропов исследователи указывают на всеобщее единообразие, которое наблюдалось в каменных орудиях. Конечно, между наборами орудий из разных стоянок могли существовать и существовали различия, что выразилось, в частности, в выделении в Африке ашеля и развитого олдовая. Стоянки с ручными рубилами и стоянки без ручных рубил встречаются в раннем ар- хеолите Европы и Азии. Однако наличие нескольких наборов орудий сочеталось с поразительной однотипностью входящих в их состав орудий. «Рубила из Европы, Южной Африки и Индо- стансного полуострова являются,— писал Дж. Кларк,— по существу однотипными орудиями, и это также относится к остальному крупному и мелкому инвентарю» ¹³². Региональная специализация, локальные культуры в эпоху архантропов отсутствовали.

К настоящему времени окончательно выяснилась ошибочность выдвинутого X. Мовиусом положения о существовании в нижнем палеолите двух самостоятельных культурных областей, из которых одна (Западная и Южная Еврона. Африка, Передняя Азия я Индостан) характеризуется употреблением ручных рубил, а вторая (Пакистан, Верхняя Бирма, Китай, Малакка, Ява) — употреблением грубого рубящего орудия, обработанного с одной стороны (чоппера) ¹³³. С тех пор грубые рубящие орудия обнаружены ц₀ всей территории первой из этих областей, а ручные рубила — во всех районах второй области.

«...Если широкое распространение стоянок в Старом Свете, — пишет Дж. Д. Кларк, — указывает на способность человека среднего плейстоцена приспосабливаться к самым различным экологическим условиям, то отсутствие региональной специализации и всеобщая стандартизация каменных орудий предполагают универсальную модель образа жизни, который для всех заселенных районов земного шара характеризовался единым уровнем производительности» ¹³⁴. Вполне понятно, что это единство образа жизни нельзя понимать как абсолютное.

Архаптропы не только изготовляли орудия и с их помощью добывали средства существования. Они впервые начали использовать одну из сил природы — огонь. Очаги и другие следы использования огня обнаружены в пещере Оскаль (Франция). Эта стоянка относится к гюнц-минделю или, самое позднее, к началу минделя. Возраст ее определяется в 700 тыс. лет ¹³°.

Бесспорно существование очагов в стоянках Вертешсёллёш и Терра-Амата, которые относятся к минделю. Столь же несомненно, что огонь использовали синантропы, которых обычно датируют второй половиной минделя или началом миндель-рисса. Ото дает основание полагать, что огонь был освоен в гюнц-мин- деле, причем архаптропами, жившими в умеренном поясе. В стоянках Африки, относящихся к рассматриваемой эпохе, бесспорных следов использования огня не обнаружено¹³⁶. Однако ряд исследователей полагают, что огонь был известен и архантропам Африки. Определенные основания для такого заключения существуют ¹³⁷.

Не может считаться решенным вопрос о том, как именно пра- люди освоили огонь. Одни исследователи полагают, что люди начали с использования огня, возникшего естественным путем (извержение вулканов, удар молнии в дерево и т. п.). Первоначально они умели лишь поддерживать полученный таким образом огонь^J3S. Другие исследователи считают, что люди с неизбежностью должны были познакомиться с огнем в процессе изготовления каменных орудий. Удар камнем о камень вызывает искры. При бесконечном повторении этих операций много раз с необходимостью должны были возникать ситуации, когда искры воспламеняли тот или иной способный к загоранию материал. В конце концов это привело к тому, что люди ознакомились с огнем и стали его использовать¹³⁹.

Освоение огня имело огромное значение для жизни и деятельности архантропов. Обеспечив надежную защиту от холода, огонь наряду с развитием охоты дал возможность людям освоить новые районы, которые ранее им были недоступны. Использование огня сделало человека в значительной степени независимым от климата. Огонь начал использоваться в качестве средства как защиты от хищников, так и охоты. Имеются серьезные основания полагать, что обитатели Торральбы и Амброны, поджигая траву, вынуждали животных бежать в нужном направлении, а горящие' головни использовали как оружие ¹⁴°. Возможно, что огонь использовался архантропами при изготовлении орудий, а также при приготовлении пищи.

Размеры праобщин. Рассмотрение социальной организации архантропов целесообразнее всего начать с вопроса о размерах формирующихся социальных организмов — праобщин. Он крайне спорен. Исследователи в своих попытках установить численность групп архантропов чаще всего исходят, во-первых, из ранных археологии о размерах стойбищ в описываемую эпоху, во-вторых, из данных этнографии о соотношении между численностью групп современных низших охотников-собирателей и площадью их стоянок.

В одном из наиболее изученных местонахождений — Олорге- саилие — одни стоянки были площадью 28—38 м², другие—180— 300 м². Исходя из этого, Г. Айзек считает, что на меньших стоянках жили группы, в состав которых входили по 4 взрослых человека, па больших — группы, число взрослых членов которых достигало 20—30 человек. При этом он полагает, что меньшие группы могли быть результатом временного разделения более крупных и стабильных объединений¹⁴¹. Общая численность группы, содержащей в своем составе 20—30 взрослых членов, должна равняться по меньшей мере 40—60 человекам.

Из других данных исходил Л. Фриман, в работе которого детально исследован комплекс Торральбы и Амброны. Каждая стоянка этого комплекса была местом, где разделывалась добыча. Несколько животных, убитых поблизости, нередко разделывались вместе. Исходя из особенностей этих разделочных стоянок, Л. Фриман приходит к выводу, что в этой деятельности принимало участие одновременно 10—35 взрослых людей. Последняя Цифра представляется ему наиболее близкой к минимуму участников загонной охоты.

Во всех стоянках отсутствовали многие части туши животных, причем именно те, которые представляли наибольшую ценность. Это свидетельствует о том, что после окончания охоты большая часть мяса уносилась в стойбище. Отсюда следует также Вывод, что в работе по разделке туш животных принимали участие пе все члены объединения архантропов, а только определенная часть их, скорее всего лишь взрослые мужчины и юноши Как полагает Л.Фриман, численность всего коллектива должна была в несколько раз (4—5) превышать приведенные выше цифры.

О больших размерах группы говорит и огромное количество мяса, добытого в результате одной из таких охот,— 12 тыс. кг Даже для того чтобы перенести его в несколько приемов, требовалось несколько десятков человек. И такое значительное количество мяса предполагало большое число едоков. В целом JI. Фри- ман делает вывод, что размеры группы, члены которой охотились в Торральбе и Амброне, должны были достигать и даже превышать 100 человек. Он допускает возможность, что такие объединения возникали лишь в определенный сезон в результате временного объединения нескольких более мелких групп. Однако вероятным ему представляется, что в силу благоприятных условий такие группы в этом районе существовали постоянно¹⁴².

Приведенные выше цифры в целом согласуются с обоснованным в свое время в советской литературе па другом материале предположением, что максимальная численность праобщин пра- людей (архантропов и палеоантропов, взятых вместе) равнялась 75 -90, оптимальная — 50—60. а минимальная — 35—40 человекам¹⁴³. Речь здесь, разумеется, идет о подлинных праобщи- нах — формирующихся социальных организмах, способных к самостоятельному развитию. Могли, конечно, встречаться и более мелкие группы, однако праобщинами они не были. Они могли представлять либо временно отделившиеся друг от друга части одной праобщины, либо обломки ранее существовавших праобщин.

Формирование производственных отношений. Социальные отношения в праобщине архантропов можно только реконструировать. В ней несомненно уже начали формироваться производственные, социально-экономические отношения. Они прежде всего являлись отношениями коммуналистической собственности, т. е. полной абсолютной собственности коллектива па все предметы потребления и средства производства. Коммуналистическая собственность формировалась постепенно. Как уже отмечалось, первым ее объектом было мясо крупных животных. Проявлялась ком- муналистическая собственность на мясо в его распределении между всеми членами праобщины в соответствии с потребностями этих последних. Но мясо крупных животных не могло сколько- нибудь долгое время оставаться единственным объектом коммуналистической собственности, ибо это поставило бы часть членов коллектива в невыгодное положение.

Охотой занимались в основном лишь мужчины, юноши и, во,- можно, бездетные молодые женщины. Она была делом трудоемким, требовала много времени: и энергии. Пока шла охота, ее участники имели мало возможностей заниматься сбором растительной пищи Пока не существовало коммуналистического распределения, все это компенсировалось тем, что участники охоты имели гораздо большую возможность получить мясо, чем другие члены объединения С утверждением коммуналистической собственности на мясо крупных животных положение изменилось Взрослые женщины, которые не принимали участия в охоте (а таких, вероятно, было большинство) и могли в это время собирать растения и кормиться ими, получили теперь равную с участниками охоты возможность доступа к мясу Результатом было существование неравенства в распределении пищи между двумя указанными частями объединения

Но производственная деятельность могла успешно развиваться лишь при условии обеспечения равного доступа всех членов объединения к пище Поэтому неизбежным было распространение коммуналистической собственности на всю пищу вообще Это выразилось в том, что взрослые женщины, не принимавшие участия в охоте, стали специально собирать растительную пищу и приносить ее в стойбище, где к ней получали свободнып доступ остальные члены праобщины Так возникло собирательство в полном и точном смысле слова, собирательство, как особый вид человеческой хозяйственной деятельности И только начиная с этого времени можно говорить о появлении внутри праобщины формирующихся людей разделения труда

Все средства тр^да имеют ценность лишь постольку, поскольку с их помощью прямо или опосредствованно создаются предметы потребления Поэтому утверждение коммуналистической собственности на пищу означало одновременно переход в полную и безраздельную собственность коллектива всех средств труда, при помощи которых добывалась пища, и всех тех орудий, которые использовались для создания этих средств труда Объектом коммуналистической собственности стало все созданное человеком без исключения

С появлением коммуналистических отношений существенные изменения претерпела вся деятельность людей по созданию орудий и добыванию средств существования Поскольку все созданное и добытое ими становилось безраздельной собственностью праобщины, то само созидание вещей и присвоение пищи стало процессом воспроизводства коммуналистической собственности, т е процессом не только техническим, но и социально экономическим Коммуналистическая собственность была, таким образом, отношением не только в процессе распределения, но и в процессе созидания орудий и добывания пищи, т е подлинным производственным отношением И это производственное отношение постоянно воспроизводилось в процессе созидания средств труда и присвоения пищи

С появлением коммуналистических отношений совершенно иной характер приобрела охота. Сколько бы людей ни участвовало в охоте, мясо, добытое ими, шло всем членам коллектива. Поэтому они всегда охотились не для себя непосредственно, а для коллектива и только тем самым для себя как его членов. Они получали свою долю мяса не как участники охоты, а как члены коллектива. Став процессом воспроизводства коммуналистическон собственности, охота приобрела общественный характер. Она стала деятельностью не индивидов, самих по себе взятых, а коллектива в целом независимо от того, какое число членов принимало в пей участие. Что же касается собирательства, то оно возникло только с появлением коммуналистической собственности и поэтому с самого начала носило общественный характер. И, разумеется, общественный характер носило созидапие орудий, производственная деятельность в узком смысле слова.

Как уже указывалось, причина появления коммуналистических отношений коренится в особенностях производственной деятельности, потребовавших и сделавших неизбежным появление полной собственности объединения первоначально на мясо, а затем на всю пищу и тем самым на все вообще продукты деятельности членов объединения и соответственно превращение зоологического объединения в формирующееся общество. Когда это произошло, все созданное и добытое членами объединения стало общественным продуктом. Этот продукт был общественным как в том смысле, что он добывался и создавался членами общества, так и в том, что он был полной собственностью общества.

Даже на начальном этапе развития уже сформировавшегося общества продукта создавалось столько, что он весь был абсолютно необходим для поддержания нормального физического, а тем самым и социального существования членов коллектива, т. е. он весь был жизнеобеспечивающим. Тем в большей степени это относится к праобществу. Но в условиях, когда весь общественный продукт является жизнеобеспечивающим, единственно возможной формой распределения является его распределение соответственно потребностям членов коллектива. Любая другая форма распределения, кроме уравнительной, коммуналистической, при таком объеме произведенного продукта с неизбежностью привела бы к систематическому недоеданию части членов объединения и в конечном счете к их гибели и как следствие к падению численности членов праобщины ниже минимальной со всеми вытекающими последствиями.

Иначе говоря, с момента возникновения полной собственности объединения на все созданное и добытое его членами и соответственно с превращением всего этого созданного и добытого в общественный продукт, объем последнего стал тем фактором, который делал объективно необходимым существование именно коммуналистических и никаких других производственных отношений, т. е. коммупалистической собственности и комм>налистического распределения

К этому можно добавить еще одно обстоятельство Важнейшей частью общественного продуьта и в праобществе, и па ранних стадиях эволюции сложившегося первобытного общества была охотничья добыча Но, как хорошо известно, исход охоты р» многом зависит не столько от собственных усилий человека, сколько от случайного стечения обстоятельств Зависимость самого существования людей от случайностей с особой силой давала, себя знать на той стадии, когда весь общественный продукт был жизнеобеспечивающим В этих условиях неблагоприятные случайности могли привести к голоду и как еле щтвпе даже к ш- бели людей Необходимым условием нормального существования и функционирования общества была нейтрализация власти слу чайностей над добыванием пищи

Способом такой нейтрализации было утверждение полной бе<* раздельной собственности коллектива на всю пищу, добытую ее членами, причем совершенно независимо, была ли она добыта ими совместно или в одиночку Только существование коммуна- листической собственности и коммуналистическою распределения делало возможным hoi ашение неудач одних членов объединения в деле добывания пищи удачами других его членов и тем самым систематическое обеспечение каждого человека прожиточным минимумом.

Однако объективно необходимым существование коммупали- стических отношений щлают не особенности охоты, взятой самой по себе Охота существует и у яшвотных Но среди хищников объективная необходимость в нейтрализации власти случайностей над результатами охоты не ведет дальше образования стащ члены которых совместно охотятся и совместно поедают добычу. И, как уже было показано выше, распределение добычи между членами стаи хищников, вопреки мнению некоторых авторов, характеризующих его как коммупалистическое, качественно отличается от распределения, существующего в первобытном обществе.

Охота сама по себе не порождает и не способна породить ком- муналистические отношения Она только может в какой-то степени способствовать их возникновению, обусловленному развитием производственной деятельности Обрисованные выше особенности охоты могут стать одним из факторов, делающих объективно необходимыми коммуналисгические отношения лишь в условиях, когда, во-первых, эти отношения уже существуют и соответственно охотничья добыча является частью общественного продукта, во-вторых, когда весь последний является жизнеобеспечивающим Таким образом, в конечном счете все опять-таки сводится к объему общественного продукта

После того как возник общественный продукт, его объем стал основным фактором, определяющим характер производственных отношении. Особенности производственной деятельности, сделавшие необходимым появление коммуналистических связей, стали постепенно отходить на задний план и с завершением становления общества вообще перестали влиять на характер производственных отношений. Объем общественного продукта является показателем уровня развития производительных сил. Поэтому определение характера производственных отношений объемом созданного общественного продукта есть не что иное, как детерминирование его уровнем развития производительных сил Таким образом, уже на стадии праобщества характер производственных отношений в основном определялся уровнем развития производительных сил.

В условиях, когда весь общественный продукт был жизнеобеспечивающим, обеспечение всех членов коллектива прожиточным минимумом требовало максимальных усилий со стороны каждого из них. Охотники, например, не могли удовлетвориться добычей, достаточной для их собственного пропитания. Они знали, что на равных с ними правах в потреблении мяса будут участвовать все остальные члены коллектива. Они должны были обеспечить все общество, а не только самих себя. Это с неизбежностью побуждало их стремиться к увеличению эффективное!п охоты.

В особо резкой форме потребность в увеличении продукции охоты встала в самом начале становления коммуналистических отношений, когда непосредственным участникам охоты стала до- става! ься значительно меньшая, чем раньше, доля мяса. И продукция охоты с переходом от поздних предлюдей к архантропам действительно возросла, о чем достаточно убедительно свидетельствуют, в частности, находки в Олдовайском ущелье. Один из важнейших путей, ведущих к повышению продуктивности охоты, состоит в совершенствовании употребляемых орудий, что было невозможно без дальнейшего прогресса собственно производственной деятельности. Таким образом, вместе с коммуналистическими отношениями возникли совершенно новые стимулы производственной деятельности. Они коренились не в биологической природе производящих существ, а в системе производственных отношений, образовывавших основу их объединения. Возникнув, производственные отношения стали движущей силой развития производственно!! деятельности.

Развитие производственной деятельности состояло, во-первых, в совершенствовании орудий, во-вторых, в таком изменении производящих существ, которое делало их более способными к деятельности по изготовлению орудий Как известно, производящие существа, живущие в обществе, вместе со средствами труда образуют производительные силы этого общества. Производственные отношения, формируясь, стали стимулами развития начавших формироваться одновременно с ними производительных сил общества. В свою очередь, производительные силы, формируясь иод воздействием становящихся производственных отношений, неизбежно должны были приходить в противоречие с достигнутым последними уровнем формирования и требовать его дальнейшего повышения. Так с появлением коммуналистических отношений начало формироваться производство в полном и точном смысле слова.

Производство или, точнее, общественное производство есть неразрывное единство производительных сил и производственных отношений. Поэтому, пока не начали формироваться производственные отношения, производства не было, существовала одна лишь производственная деятельность.

Даже если производство рассматривать как только процесс, то и в таком случае оно не может быть сведено к производственной деятельности в узком смысле слова, т. е. к изготовлению орудий. Производственная деятельность и раньше была связана с охотой. Но эта связь носила внешний характер. Когда же производственная деятельность, вызвав к жизни коммуналистпческие отношения, стала определять распределение продуктов как охоты, так и возникшего вместе с ними собирательства, то она вместе с охотой, собирательством, распределением и потреблением стала образовывать единое целое — процесс производства в широком смысле слова. Охота и собирательство, войдя в состав процесса производства в широком смысле, стали своеобразными видами производственной деятельности — производством средств потребления, а деятельность по изготовлению орудий выступила в качестве производства средств производства.

Общественное производство как единство производительных сил и производственных отношений развивается по особым законам, качественно отличным от биологических. Оно способно к самодвижению, саморазвитию. Этой способностью общественное производство обладало с самого момента своего зарождения: зарождавшиеся производственные отношения стимулировали формирование производительных сил, последние, становясь, требовали дальнейшего вызревания производственных отношений. Таким образом, новые социальные закономерности вступили в действие с самого начала процесса формирования человека и общества. Однако наряду с ними продолжали действовать и биологические закономерности.

В течение всего периода формирования человека и общества производственная деятельность, развиваясь все в большей и большей степени в результате действия социальных закономерностей, приходила в противоречие с физической организацией формирующихся людей. Она приходила в противоречие с ней прямо: дальнейший ее прогресс был невозможен без изменения определенных органов тела. Она приходила в противоречие с ней косвенно: дальнейшее развитие производственной деятельности было невозможно без прогресса мышления и языка, что, разумеется, на той стадии в свою очередь было немыслимо без совершенствования структуры мозга.

Единственной силой, способной преодолеть это противоречие, был отбор — та его форма, которая была уже ранее названа производственным праобгцинно-индивидуальным отбором. Еще грегарно-индивидуальный отбор, которому он пришел на смену, на стадии поздних предлюдей уже был в значительной степени подчинен производственной деятельности, чго дало основание назвать его производственным. Праобщинно-иидивидуальный отбор быт окончательно подчинен начавшему формироваться общественному производству, стал всецело обслуживать потребности производства. выполнять его «заказы». Через посредство производственного праобщинно-индивидуального отбора производство формиро вало человека как производительную силу.

Но производственная деятельность, развиваясь, вступала в противоречие не только с физической организацрей человека, но и с теми отношениями, которые существовали в праобщине на том или ином этапе ее развития Конечно, пе может быть и речи о противоречии между развитием производственной деятельности и характером формирующихся производственных отношении Коммуиалистнческие отношения продолжали соответствовать уровню развития производительных сил и спустя тысячи лет после завершения становления человеческого общества

Но все дело состояло в том, что коммуналистические отношения еще только формировались И формировались они в упорной борьбе с отношениями доминирования Как уже указывалось, отношения доминирования, по крайней мере в сфере распределения мяса, а затем и нищи, вообще постепенно исчезли Однако прорывы, рецидивы зоологического индивидуализма еще долгое время были довольно постоянным явлением.

Развитие производственной деятельности с неизбежностью приходило в противоречие с тем уровнем, которого достигли к тому времени формирующиеся коммуналистические отношения, и требовало его повышения, требовало продолжения становления комм> налистических отношении

Формирование системы общественных отношений. Какими бы важными ни были производственные отношения, они все же являются отношениями в одной определенной сфере деятельности — сфере производства в широком смысле слова, т. е. собственно производственной деятельности, охоты, собирательства, распределения и потребления Однако деятельность даже формирующихся людей никогда не ограничивалась рамками этой, дусть самой важной, области. Наряду с пей существовали другие сферы поведения люден

И если в сфере производства с самого начала становления человеческого общества уже зародились принципиально новые, социальные отношения, то в остальных сферах на первых порах продолжали сохраняться старые, т. е. биологические отношения. Если в сфере производства с самого начала действовала общественная воля, содержание которой определялось уже начавшей формироваться системой производственных отношений, действовали определенные нормы, регулировавшие поведение пралюдей, то в остальных областях деятельности па первых порах никаких социальных норм не существовало, на них общественная воля не распространялась.

И естественно, что существование в праобщине наряду с социальными биологических отношений не могло не сказываться неблагоприятно на развитии производственной деятельности. Производство может успешно функционировать и развиваться только в таком объединении, все отношения в котором всецело определяются потребностями производства, т. е. являются исключительно лишь социальными. И поэтому развитие производственной деятельности требовало не только дальнейшего формирования производственных отношений, но и вытеснения биологических отношений из всех сфер человеческой деятельности, замещения их социальными отношениями.

Производственные отношения всегда есть социальные отношения. Но не все социальные отношения являются производственными. Кроме материальных социальных отношений существуют и иные социальные отношения, которые в марксистской литературе принято именовать идеологическими.

Социальная сущность идеологических отношений проявляется в том, что характер их в конечном счете определяется природой существующих производственных отношений. Производственные отношения образуют основу, базис общества, идеологические вместе с общественным сознанием в узком смысле составляют надстройку. Однако производственные отношения не могут существовать, не воплощаясь в волевых отношениях. Одновременно с производственными отношениями начала возникать воля коллектива, а тем самым и первые социальные нормы. Надстройка, таким образом, начала формироваться одновременно с базисом.

Но сфера ее действия первоначально ограничивалась в основном производством. Мораль первоначально регулировала поведение людей лишь в этой, но не в других сферах. Развитие производственной деятельности предполагало и требовало подчинения интересам производства, которые были одновременно объективными интересами праобщины, все новых и новых областей человеческой деятельности. Это происходило путем расширения сферы действия определяемой системой производственных отношений общественной воли, праморали, путем возникновения новых и новых социальных норм.

Вполне понятно, что установление социального контроля над Действием всех биологических инстинктов, замещение биологических отношений социальными или, иными словами, обуздание зоологического индивидуализма было сложным и трудным процессом. Социальное утверждалось лишь в упорной борьбе с биологическим. Всегда были возможны и действительно имели место прорывы зоологического индивидуализма, которые ставили под угрозу функционирование и развитие производства, а тем самым и само существование праобщества.

Отношения между полами. Одной из важнейших непроизводственных сфер деятельности является область отношений между полами. С достаточным основанием можно полагать, что у архантропов эструса уже не существовало. Это при сохранении системы доминирования должно было привести к постоянной монополизации самок доминирующими самцами. Однако говорить о сохранении системы доминирования у архантропов не приходится. С началом формирования общества доминированию в области распределения пищи пришел конец, что, конечно, не исключало его рецидивов. В результате система доминирования стала с неизбежностью рушиться и в других сферах деятельности.

Но если в области распределения пищи на смену старым, биологическим отношениям пришли новые, социальные, нашедшие свое выражение в определенных правилах поведения, то никаких социальных норм, которые регулировали бы отношения между полами, с переходом к праобществу не возникло. Поэтому крушение системы доминирования не имело своим следствием ослабления соперничества, связанного с отношениями между полами. Не исключена даже возможность, что переход к праобществу даже способствовал обострению этого соперничества. Ведь система доминирования выполняла в животном объединении, включая стадо хабилисов, функцию поддержания порядка. С ее разрушением исчез старый способ обеспечения хотя бы какого-то порядка в области отношений между полами, а новый не возник.

С постепенным исчезновением статусов конфликты стали, может быть, даже более частыми, хотя, вероятно, и менее жестокими. И главное: есть основание полагать, что они по своей природе стали иными, чем раньше. Пока у самок был эструс, они не могли выбирать время спаривания. Им хотя и не полностью, но в значительной степени был безразличен и состав, и число партнеров. С исчезновением эструса женщины получили возможность выбирать время спаривания, отвергать домогательство мужчин или уступать им. Иначе говоря, в большей степени, чем раньше, стало возможным избирательное отношение к партнерам. Но пока существовала система доминирования, эта возможность лишь изредка могла превращаться в действительность. Мужчины в целом доминировали над женщинами. Последние чаще всего выступали как простые объекты удовлетворения потребностей первых. Образование пар было не чем иным, как моноплизацией самок доминирующими самцами.

По мере крушения системы доминирования возможность выбора, партнеров женщинами превращалась в действительность. Образование пары стало определяться теперь желанием не только лужчины, но и женщины. Как следствие соперничество между мужчинами в известной степени приобрело характер борьбы за привлечение внимания той или иной женщины.

Таким образом, можно предполагать, что для ранних этапов эволюции праобщины характерным было существование пар, которые возникали и распадались в зависимости от желания как той, так и другой стороны. В силу господства самой ранней формы коммуналистических связей было исключено существование между партнерами каких-либо отношений, связанных с распределением и потреблением пищи. Поэтому ни пара сама по себе, ни пара вместе с детьми женщины не образовывала и не могла образовать какой бы то ни было ячейки. В основе образования и существования пар лежало лишь стремление к удовлетворению полового инстинкта.

Если понимать под промискуитетом отсутствие в объединении, где уже существовали социальные отношения, каких-либо позитивных норм, регулирующих отношения между полами, то данное? состояние иначе, как промискуитет, не может быть охарактеризовано. Подобная картина отношения полов, конечно, значительно отличается от привычных представлений о промискуитете. Но она полностью согласуется с тем его пониманием, которого придерживались К. Маркс и Ф. Энгельс.

Говоря о том, что первую форму половых отношений у человека можно охарактеризовать только как неупорядоченную, Ф. Энгельс добавляет: «неупорядоченную постольку, поскольку еще не существовало ограничений, установленных впоследствии обычаем. Но отсюда еще не следует неизбежность полного беспорядка в повседневной практике этих отношений. Временное сожительство отдельными парами... отнюдь не исключается. И если Вестермарк, новейший из исследователей, отрицающий такое первобытное состояние, называет браком всякий случай, когда оба пола остаются в парном сожительстве до рождения потомства, то следует сказать, что такого рода брак вполне мог иметь место при состоянии неупорядоченных отношений, отнюдь не противореча неупорядоченности, то есть отсутствию установленных обычаем ограничений половых связей» ¹⁴\

Пары на ранних этапах эволюции праобщества существовали, по никаких социальных норм, которые регулировали бы их образование и распад и вообще вступление людей в половые отношения, не было. К тому же число мужчин в праобщине превышало число женщин. В таких условиях существование пар не только не Исключало возможность конфликтов между мужчинами на почве соперничества, но, наоборот, порождало их. Более того — именно наличие пар в праобщине и делало конфликты неизбежными-

Если бы в праобществе существовал такой промискуитет, каким он рисуется в привычных представлениях, то никаких сколько-нибудь острых конфликтов на почве удовлетворения полового инстинкта в нем бы не возникло.

Мнения о том, что в праобщине архантропов имели место кровавые столкновения, придерживаются многие исследователи. Оно основывается на данных палеоантропологии.

Черепная коробка взрослого мужчины — питекантропа IV была разбита ударом, нанесенным с большой силой. На основе детального анализа повреждений Ф. Вайденрайх пришел к выводу, что они были причинены еще при жизни человека ^us. Ф. Вай- денрайхом были тщательно изучены костные остатки синантропов. Четыре черепа (VI, X, XI, XII) обнаруживают достаточно отчетливые признаки насильственной смерти. Раны на них носят различный характер. Одни из них являются результатом тяжелых ударов тупыми орудиями типа дубин, другие нанесены острыми каменными орудиями типа ножей и топоров. Повреждения имеются и на других черепах. Основы черепов были удалены, по-видимому, для извлечения мозга. Черепные коробки и нижние челюсти были разбиты на мелкие фрагменты. Для извлечения костного мозга расколоты вдоль кости скелетов ¹⁴⁶. На основе этих и других фактов Ф. Вайденрайхом был сделал вывод, что «одной из главных причин смерти ранних людей было их убийство своими же соб ствепными товарищами» ^U7.

Но некоторые авторы пошли значительно дальше. Основываясь на этих данных, они стали утверждать, что у архантропов существовал культ черепов, охота за черепами и ритуальное людоедство ^,48. Против подобного рода концепции решительно выступил Т. Якоб ^ия. По его мнению, нет никаких оснований предполагать наличия у архантропов охоты за головами и ритуального каннибализма. Подобного рода явления могли возникнуть только па значительно более высокой стадии развития. И в этом он прав. Но, не ограничиваясь этим, он стремится показать, что палеоантропологические находки не дают никаких оснований для вывода о существовании не только ритуального каннибализма вообще, но и случаев убийства одних людей другими. Свое доказательство он строит на том, что различного рода повреждения на черепах, на которых основывается предположение о насильственной смерти и людоедстве, могут иметь естественное происхождение.

С этим положением в абстрактной его форме спорить трудно Различные повреждения на черепах действительно могут иметь как естественное, так и искусственное происхождение. Но вся проблема как раз и заключается в том, чтобы установить характер этих повреждений на том или ином конкретном черепе. А во г этим Т. Якоб не занимается. Не говоря уже о том, что вне его поля зрения остаются все находки, сделанные за пределами Явы, в частности синантропы, он в своей работе не анализирует ни одного повреждения ни на одном из черепов яванских архантропов с тем, чтобы доказать его именно естественное, а не иное происхождение. Не рассматривает он, в частности, и пролом на черепе питекантропа IV, который большинством исследователей рассматривается как прижизненный.

Все это, разумеется, не означает, что работа Т. Якоба не представляет ценности. Она предостерегает против огульного истолкования всех повреждений на черепах пралюдей как причиненных преднамеренно. Она заставляет усомниться в правильности сделанного Ф. Вайденрайхом вывода, что убийство собственными товарищами было одной из важнейших причин смерти ранних людей. Однако Т. Якоб не смог опровергнуть того, что по крайней мере некоторые палеоантропологические данные в достаточной степени убедительно свидетельствуют об убийстве одних архантропов другими.

Конечно, связывать все конфликты в праобществе архантропов с соперничеством из-за женщин было бы вряд ли правильным. Однако имеются достаточные основания полагать, что именно проявление полового инстинкта было причиной многих из них. Ведь в отличие от пищевого инстинкта, действие которого с возникновением праобщества было в значительной степени введено в определенные социальные рамки, половой инстинкт оставался вне рамок социального регулирования. В результате именно он и стал основным источником конфликтов в праобществе. Об этом, на наш взгляд, достаточно убедительно свидетельствуют данные этнографии ¹⁵⁰.

Эволюция праобщины архантропов. Конфликты между членами праобщины, даже если они не вели к распаду того или иного конкретного объединения пралюдей, представляли большую опасность. Они расстраивали хозяйственную деятельность праобщины, делали ее менее приспособленной к среде, препятствовали развитию производственной деятельности. Опасность, которую представляли конфликты для существования и нормального функционирования праобщины, нужно рассматривать исторически. Степень обуздания зоологического индивидуализма, позволявшая праобщине более или менее нормально функционировать, пог"а она находилась на одной ступени эволюции, становилась недостаточной по мере дальнейшего развития производственной деятельности. Последняя, развиваясь, неизбежно приходила в противоречие с существующим в праобществе уровнем формирования социальных отношений и требовала его дальнейшего повышения, требовала дальнейшего возрастания уровня сплоченности коллектива.

И противоречие между потребностями развития производственной деятельности и существовавшими в праобщине отношениями преодолевалось при помощи той формы отбора, которая во Многом была охарактеризована как праобщипный отбор.

Праобщины, которые были неспособны преодолеть противоречие между потребностями развития производственной деятельности и существующими в них отношениями, в которых учащались прорывы зоологического индивидуализма, слишком часто происходили кровавые конфликты, рано или поздно с неизбежностью исчезали. Однако их исчезновение совсем не обязательно означало гибель всех составляющих их членов. Об исчезновении праобщины можно говорить и в том случае, когда она уменьшалась в размерах настолько, что оказывалась неспособной к самостоятельному развитию. В результате она превращалась в объединение, которое уже не было формирующимся социальным организмом. Праобщина могла и распасться на несколько такого же рода мелких самостоятельных групп. Подобные мелкие объединения в самом лучшем случае могли лишь в течение определенного времени поддерживать свое существование, не претерпевая сколько-нибудь значительной деградации.

Вполне понятно, что эти остатки и обломки праобщин могли соединяться, образуя новые формирующиеся социальные организмы; они целиком или отдельные их члены могли присоединяться к уже существующим праобщинам. Не может быть полностью исключена возможность возрастания численности той или иной малой группы и превращения ее в праобщину. Однако это могло происходить лишь в самых благоприятных условиях.

В процессе борьбы за существование побеждали и получали возможность дальнейшего развития лишь те праобщины, в которых успешно преодолевалось указанное выше противоречие. В этих праобщинах создавались благоприятные для расширенного воспроизводства их членов условия. Когда численность членов этих праобщин превышала максимальные размеры, каждая из них распадалась на две новые, дочерние праобщины. Возникшие праобщины в свою очередь могли дать начало новым формирующимся социальным организмам.

В целом у архантропов процесс возникновения новых праобщин преобладал над процессом разрушения праобщин, выпадения их из эволюции. О возрастании численности архантропов и соответственно количества их праобщин свидетельствует заселение ими областей, где раньше людей не было. Об этом говорит и увеличение со временем количества их стоянок на территориях, где они жили. Исследователи отмечают, что, например, на территории Африки число стоянок на более поздних стадиях ашеля значительно превышает их число на более ранних его этапах¹’¹-

Таким образом, праобщинный отбор выступал не столько как сортирующий, сколько как творческий фактор. Он не только и не просто отбирал из числа существующих праобщин наиболее способные к развитию, обрекая на гибель неспособные к нему. Разрушая одни праобщины, он создавал другие, производил постоянную перегруппировку пралюдей.

На первом этапе становления человека н общества постоянное исчезновение и возникновение праобщин, их разделение и соединение, постоянная перетасовка их состава, перемешивание людей было необходимым явлением. Взгляда на первоначальные человеческие объединения как на коллективы с неустойчивыми и перемешивающимися составами, постоянно возникающие и исчезающие, придерживались многие советские исследователи ¹⁵\

Перемешивание состава праобщин создавало благоприятные условия и для эволюции морфологической организации человека. А совершенствование последней было необходимым условием развития не только производственной деятельности самой по себе, но и повышения уровня сплоченности праобщины.

В течение определенного времени дальнейшее формирование общественных отношений, расширение сферы влияния общественной воли могло происходить без изменения морфофизиологической организации человека. Но общественная воля могла существовать, только проявляясь в индивидуальной воле. Социальный контроль невозможен без способности индивида контролировать свое собственное поведение, обуздывать свои инстинкты. Поэтому рано или поздно дальнейшее повышение уровня сплоченности коллектива становилось невозможным без дальнейшего формирования индивидуальной воли, что в свою очередь предполагало совершенствование структуры мозга. И в таком случае праобщин- ный отбор выступал одновременно и как праобщинно-индивиду- альный, по существу сливался с последним.

Производственная деятельность, развивающаяся под воздействием производственных отношений, при посредстве подчиненных ей праобщинного и праобщинно-индивидуального отборов формировала человеческое общество и самого человека как производительную силу и одновременно социальное существо. Вызвав к жизни праобщинно-индивидуальный отбор, производственная деятельность превратила биологическую эволюцию человека, превращение одного его вида в другой в один из моментов становления человеческого общества.

Праобщина с момента своего появления была уже не биологическим объединением, а особого рода организмом, развивающимся по законам, отличным от биологических. Однако подлинным социальным организмом она не стала. Ее эволюция была невозможна без биологического развития человека. Сооответст- венно в ней действовали не только социальные, но и биологические законы, хотя последние играли подчиненную роль. Праоб щина была формирующимся социальным организмом, становящимся обществом. И праобщина архантропов была первой формой этого становящегося социального организма.

Мышление и язык. Архантропы как формирующиеся люди, жившие в формирующемся обществе, с неизбежностью должны были обладать мышлением и языком. Но вполне понятно, что их язык был еще только формирующимся, так же как только ещ_е становящимися были их мышление, сознание и воля. О существовании у архантропов начавшего формироваться мышления свидетельствуют все особенности изготовлявшихся ими орудий. А так как мышление невозможно без языка, то тем самым они свидетельствовали о начавшемся формировании языка.

О существовании у архантропов зачатков языка и мышления в определенной степени свидетельствуют особенности структуры их мозга. Характерно для формирующихся людей появление очагов интенсивного роста в областях мозга, связанных с осущест- влением специфически человеческих функций, а тем самым н мест отставаний в других его областях.

Как в достаточной степени убедительно показала В. И. Кочеткова, мозг хабилисов в общем был типичным для австралопитеков. Но уже у питекантропа I было отмечено наличие очага интенсивного роста вокруг верхнего конца сильвиевой щели. Исследование эндокрана питекантропа II полностью подтверждает это наблюдение: у него заметное выступание охватывает нижнюю теменную и заднюю часть височной доли. Как указывает

В.   И. Кочеткова, теменно-восточная область коры мозга современного человека тесно связана с речью. Отсюда следует вывод, что разрастание теменно-височного возвышения у питекантропов свидетельствует о формировании у них речи.

На эндокранном отливе синантропа заметны уже три очага особенно интенсивного разрастания: один — вокруг конца силы виевой щели, второй — в области нижне-бокового лобного края, третий — впереди отпечатка венечного шва. Первый очаг интенсивного роста у синантропов совпадает с тем единственным, который отмечен у питекаптропов, однако он занимает значительно большую площадь. Это свидетельствует о дальнейшем прогрессе в развитии речи. Об этом же свидетельствует и очаг интенсивного развития в заднем отделе нижнего лобного участка — области, теснейшим образом связанной с моторной функцией речи. В области тонкой моторики расположен третий очаг интенсивного развития *⁵³.

Существование у архантропов памятников духовной культуры является крайне спорным. Число предметов, которые можно было бы таким образом истолковать, крайне невелико. В стоянке ВК верхней части Олдовая II были найдены кусочки красного красящего вещества — гематита ¹⁵⁴, в Амброне — плитка охры, которой преднамеренно путем стесывания была придана определенная форма¹⁵⁵. Куски красной охры со следами использования были обнаружены в Терра Амате ^15е. Вместе с остатками синантропов найдены красивые призмы из кварца, которые были принесены с расстояния в несколько километров¹⁵⁷. Таким образом, о духовном мире архантропов мы по существу не знаем почти ничего. Каким он был, можно только догадываться.

---

Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 161; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!