Эпоха палеоантропов — заключительная стадия становления человеческого общества

Переход от стадии архантропов к стадии палеоантропов произошел в миндель—риссе примерно 200—300 тыс. лет тому назад. Изменение физического типа человека открыло новые возможности для развития производственной деятельности, а тем самым и всех остальных форм хозяйства формирующихся людей. И сдвиги в этой области, может быть и не сразу, но последовали.

Расселение. Переход к позднему археолиту означал конец характерного для предшествующего периода единообразия каменных орудий. Появилось множество отличных друг от друга обособленных культур, что свидетельствует о наметившейся региональной специализации¹⁵⁸. Одновременно резко возрастает число стоянок, что можно истолковать только как результат быстрого и повсеместного увеличения населения ^1з9.

Люди нового физического типа заселяют такие территории, на которых оказались неспособными обосноваться их предки — архантропы. В Африке к этому времени относятся данные, свидетельствующие о прочном освоении ими области тропических лесов, с одной стороны, и районов, ныне представляющих собой пустыни и полупустыни Африканского рога и Северо-Западной Африки — с другой ⁱ⁶°. Бесспорно существование в эту эпоху людей на территории Афганистана, Ирана, Ирака, Турции, в Закавказье, на Кавказе, по всей Юго-Восточной Азии, в Южном Китае. Продвигаясь на север, палеоантропы заселили Среднюю Азию, Казахстан, юг Сибири (Алтай, Хакассия, Тува, Южное Приангарье) и Дальнего Востока (бассейны Амура и Зеи), Монголию, Корею, Японию. В их ареал вошла значительная часть Восточной Европы. Они прочно освоили территорию Европейской части СССР, расположенную южнее 50° северной широты, вплоть до Волги. Отдельные мустьерские памятники в бассейне Десны (Хотылево, Бетово и др.), верховьях Оки, Среднем Поволжье (Красная Глинка, Тунгуз) и некоторых других местах находятся и севернее, вплоть до 55°. Находка мустьерских орудий в Пещерном логу на р. Чусовая (Пермская обл.) свидетельствует о- том, что палеоантропы проникали и дальше на север п восток. Своеобразным соединительным звеном между мустьерскими местонахождениями Европейской и Азиатской частей СССР является стоянка Мысовая близ Магнитогорска на Южном Урале ⁱ⁸ⁱ.

Средства труда. В эволюции каменной индустрии этого периода можно выделить два основных этапа, которые особенно отчетливо прослеживаются на материалах Европы. К первому из них относятся культуры, которые характеризуются исследователями как среднеашельские, позднеашельские, премустьерские и ранне- мустьерские. Время их существования: миндель—рисс, рисс ц рисс—вюрм. Это — ранний неоархеолит. Ко второму этапу относятся культуры позднего мустье. Время их существования —вюрм I (вюрм I и вюрм II по шкале, принятой французскими археологами) и отчасти вюрм I—II. Абсолютный их возраст от 70— 75 тыс. лет до 35—40 тыс. лет. Это — поздний неоархеолит.

Наряду с каменными орудиями в эту эпоху применялись и костяные, но в целом обработка кости была развита слабо. В мустьерскнх стоянках встречаются заточенные обломки костей животных, превращенные в примитивные острия, шилья, наконечники, лопаточки ¹⁸².

Развитие каменной индустрии сопровождалось совершенствованием охотничьего оружия. По-прежнему употреблялись деревянные копья, однако они отличались большим совершенством. В стоянке Леринген (Нижняя Саксония, ФРГ), относящейся к позднему ашелю и датируемой рисс—вюрмом, между ребрами скелета слона было найдено изготовленное из тиса копье длиной 244 см (окружность 84 мм). Его конец был заострен и закален на огне. На передней части имелось несколько тонких продольных желобов, идущих к острому концу. С целью обеспечения более прочного зажима на центральной части копья была нанесена целая серия узких поперечных зарубок¹⁶³. На относящейся к позднему ашелю стоянке у водопада Каламбо (Замбия) были найдены деревянные орудия: палки для копания, ножи, дубины. При их изготовлении использовался огонь, при помощи которого им придавались нужные формы и твердость. Одно из орудий представляло собой короткую дубинку с тонкой ручкой и толстой расширяющейся головкой. Возможно, что оно использовалось как метательное оружие. Возраст стоянки, где были найдены эти орудия, первоначально определили в 60 тыс. лет, теперь — в 190 тыс. лет. На одной из стоянок Центральной Африки было обнаружено орудие, возможно, представлявшее собой деревянную дубину с каменным наконечником¹⁶⁴.

Несомненно существование в позднем мустье составного охотничьего оружия. При раскопках пещеры Покала близ Триеста (Италия) обнаружен медвежий череп с вонзившимся в него мустьерским кремневым остроконечником. Возможно, это орудие представляло собой наконечник боевой секиры. Кремневый наконечник копья длиной 11,7 см был найден в одном из мустьерских слоев местонахождения Заскальная VI (Крым). Кости, в которых торчали осколки кремня, были найдены при раскопках пещеры Ля Кина (Франция). Тщательный анализ особенностей повреждений показал, что осколки принадлежали наконечникам копий ¹⁶⁵.

Существовало и костяное охотничье оружие. На стоянке ЗальЦ- гиттер—Лебенштедт (ФРГ), датируемой радиокарбоновым ме- то дом 55000=Ь1000 лет, были найдены обломок тщательно заостренного костяного кинжала длиной 70 см и дубинка из оленьего рога¹⁸⁶.

'Хозяйственная деятельность. Совершенствование оружия вместе с накоплением опыта и возрастанием уровня сплоченности коллективов имело своим следствием возрастание эффективности охоты. Об этом свидетельствуют огромные скопления костей животных на стоянках, относящихся к этому периоду. Именно в это время почти повсеместно намечается определенная специализация охотничьей деятельности человеческих коллективов. Главным объектом охоты той или иной праобщины становится один определенный вид животных. Особенно часто им являлся медведь.

Преобладание остатков медведя отмечено в верхних мустьер- ских слоях Цухватской пещерной системы (Западная Грузия), в пещере Сакажиа (там же), Кударо I и III (Юго-Осетия), Во- ропцовской, Ахштырской, Навалишенской, Лцинской, Хостинской (все — Черноморское побережье Кавказа), Ильинке (Северное Причерноморье), Темной (Польша), Шипка (Чехословакия), Игрита, Цикловина (обе — Румыния), Покала (Италия), Дра- хенхеле, Зальцофен (обе — Австрия), Вильдкирхли, Драхенлох, Вильдманнлислох, Котеншер (все — Швейцария), Кумметслох, Гайлентрейт, Петерсхеле, Картштейн, Ирпфельдхеле, Зиргешптейн (все —ФРГ), Регурду, Клюни (обе — Франция), в верхнем слое пещеры Шубаток и стоянке Эрд (обе — Венгрия); остатков оленя — в Зальцгиттер—Лебенштедт (ФРГ), Пеш де л’Азе и Ля Шаппель (обе — Франция), гроте Агостино и пещерах Марино ди Камерота (все — Италия); зубра — в Волгоградской стоянке, Ильской (Кубань), Рожок I и II (Приазовье), ранних мустьер- ских слоях Цухватской пещерной системы; быка — в нижпем горизонте Ля Феррасси, среднем слое Ле Мустье (обе — Франция), стоянке Схул (Палестина); лошади — в стоянке имени Валихано- ва (Южный Казахстан), верхнем слое Ля Микок и стоянке Кэвр (обе — Франция); мамонта — в Молодове V (Приднестровье), Тата (Венгрия), Мон-Доль (Франция) горного козла — в нижнем слое Шубаюк, Тешик-Таше, Амир-Темире и Оби-Рахмате (три последних — Узбекистан); дикого осла — в пещере Старо- селье (Крым); дикого барана — в гроте Аман-Кутан (Узбекистан) ; газели — в пещере Амуд (Палестина); сайги — в Аджи- Кобе, Мамат-Кобе и среднем слое Волчьего грота (все — Крым) п др.¹⁶⁷

Кроме сухопутных животных, палеоантропы охотились на птиц, а там, где это было возможно, и на морских зверей. В стоянках Класиес-Ривер и Ди Келдерс (Южная Африка) были найдены кости пингвинов и тюленей¹⁶³. Отдельные группы людей занимались не только охотой, но и добыванием рыбы. Большое количество остатков лососей было найдено в мустьерских горизонтах стоянки Кударо I. В одном из слоев (3 в) находилось 23 579 костей лососей, в том числе 4400 позвонков и их облом ков ¹⁶⁹

Особенно велика была роль охоты у палеоантропов, обитавших в Европе во время наступления ледника в областях, непосред ственно к нему приле1ающих У них охота, по всей вероятности была главным источником существования Как свидетельствует этнография, у пародов с присваивающим хозяйством, которые населяли приполярные области, собирательство доставляет не более 10% всей пищи Остальную часть обеспечивали охота и рыболовство

Собирательство у палеоантропов играло тем большую роль, чем более мягким был климат У пралюдей, обитавших в областях с теплым и жарким климатом, продукты собирательства, вероятно, по-прежнему составляли преобладающую часть пищевого рациона ^1,0

Остатки растительной пищи, разумеется, не сохранились от столь отдаленной эпохи Однако целый ряд находок свидетельствует об усложнении деятельности по предварительной обработке частей растении перед употреблением в шпцу В стоянках Моло щва I и V было обнаружено множество терок, пестов, пестов герок из галек Можно упомянуть также iалечниковые герки из хрота Старые Друиторы (Молдавия) и стоянки имени Валихано ва, костяную чашечку-ступку для растирания из Киик-Кобы (Крым) и песчаниковую плитку-терочник из Кепшинской пещеры (Кавказ) ¹⁷¹ Собирательство не ограничивалось лишь добы ванием растительной пищи Как свидетельствуют находки в Южной Африке, люди, жившие на берегу моря, использовали в пищу содержимое раковин ¹⁷²

Хозяйственная деятельность людей в это время значительно усложнилась Не вызывает сомнения, что люди не смогли бы жить в Европе во время вюрма I, если бы они не научились из ютовлять теплую одежду Единственным материалом для этого могли быть шкуры животных Это предположение находит по; тверждепие в данных археологии В этом отношении убедитель иые материалы получены при раскопках грота Ортто (Франция) Анализ состава костей таких животпых, как пантера, рысь, волк свидетельствует, что люди приносили в стоибище только их шку ры, содранные на месте охоты Сходные результаты получены при раскопке мустьерской стоянки Эрд¹⁷³ Об использовании палеоантропами шкур животных свидетельствует обилие" и по всеместное (в пределах но крайней мере Европы) распростране ние кремневых скребков¹⁷⁴

Бесспорные признаки использования огня встречаются на стоянках всех обитаемых в то время частей света, включая Африку Имеются основания полагать, что к этому времени люди уже освоили его добывание

Жилища и образ жизни В это время люди все чаще пачалгт селиться в пещерах В эпоху позднего мустье обитание в пещерах получает необычайно широкое распространение Селясь в не щерах, люди приспосабливали их под жилье В пещере Ля Бом Бонн (Франция) в рисское время было сооружено овальное жилище 5x2,5 м, пол которою был устлан галькой с целью предохранения от сырости¹⁷ Интересная находка была сделана А Люмлеем в пещере Лазарет в относящемся к риссу II слое с позднеашельской индустрией Там было обнаружено большое строение длиной Ими шириной 3,5 м, построенное близ выхода из пещеры Остов жилища составляли 15 деревянных стоек Сверху каркас был покрыт шкурами животных, площадь покрытия равнялась 53 м² Вход жилища был обращен внутрь пещеры Небольшая стенка из камня у входа в пещеру защищала жилище от ветров с моря Жилище состояло из двух помещений В заднем прямо на земле когда-то горели два костра Жили люди в пещере с ноября по март, т е всю зиму¹⁷⁶ Следы сооружений найдены и в пещерных стоянках, относящихся к муетьерской эпохе, в частности в Чокурче ¹⁷⁷

Но даже в эпоху позднего мустье, не говоря уже о довюрм- ском времени, люди селились не только в пещерах И в последнее время археологи обнаружили немало остатков искусственных жилищ, не связанных непосредственно с пещерами, хотя иногда и расположенных неподалеку от них В одном из горизонтов стоянки у водопада Каламбо, датируемой сейчас 190 тыс лет, были обнаружены уложенные полукругом камни Возможно, они были основой ограды¹⁷⁸. На относящейся к началу рисса стоянке «мастерская Коммона» (Франция) с развитой среднеашельской индустрией были найдены остатки круглого сооружения площадью 25 м² ”⁹.

Большой интерес представляют находки на стоянках Молодо- ва I и Молодова V¹⁸⁰ В четвертом слое Молодовы I, возраст которого радиоуглеродным методом определен приблизительно в 44 тыс лет, было обнаружено овальное кольцо, состоявшее из специально подобранных крупных костей мамонта Размеры его внутренней части 8X5 м, внешней 10X7 м Выкладка костей мамонта окружала участок с интенсивным скоплением культурных остатков Эту овальную выкладку можно считать остатком основания стены крупного наземного жилища Составленный из крупных жердей его каркас был покрыт, очевидно, шкурами ма монта Внизу эти шкуры были придавлены костями конечностей.

Судя по некоторым данным, главная камера жилища подразделялась на две части южную и северную Каждая из половин имела свой собственный выход К главной камере примыкали две Дополнительные восточная, имевшая размеры 5X3,5 м, и северо- восточная Каждая половина имела отдельный выход в восточную камеру, а северная половина — также и выход в северо восточную. Внутри овального ограждения были открыты остатки очагов.

Остатки долговременного жилища, основой которого также была выкладка из костей мамонта, обнаружены в 11-м слое Мо- лодовы V. Существовало оно примерно 40 300 лет тому назад.

Остатки около 10 небольших жилищ были обнаружены во Франции в низовьях р. Дюране. Они относятся к вюрму I. К концу вюрма I (к вюрму II по шкале французских археологов) относятся крупные многоочажные жилища, следы которых обнаружены в Ле Перар, Во-де-л’Обезье, Эскишо-Грано (все — Франция). Хижина в Ле Перар имела размеры 11,5X7 м (т. е. ее площадь равнялась 80 м²) ¹⁸ⁱ.

На основании этих и ряда других данных некоторые исследователи пришли к выводу, что уже в ашеле люди перешли к оседлости. Другие говорят о наличии определенной оседлости в му- стье¹⁸². К сожалению, они не уточняют своих высказываний, поэтому не вполне ясно, о какой именно оседлости идет речь. А между тем такое уточнение необходимо, иначе все споры по этому вопросу останутся беспредметными.

Все человеческие поселения можно подразделить на два основных типа: стойбища, в которых люди останавливались на срок от одного дня до нескольких недель, и сельбища, в которых люди селились па срок ог нескольких месяцев до сотен лет. Стойбища делятся на кратковременные, где люди оставались на один или несколько дней, и долговременные, где они жили по нескольку педель. Среди сельбищ можно выделить сезонные, в которых люди обитали лишь по нескольку месяцев, и круглогодичные, в которых люди жили в течение всего года. В свою очередь круглогодичные сельбища можно подразделить на годовые, в которых люди обитали лишь по нескольку лет, и вековые (поколенные), где люди жили веками, поколение за поколением.

В том случае, когда люди круглый год живут в стойбищах, перед нами бродячий образ жизни. Его двумя разновидностями являются подвижно-бродячий образ жизни, когда единственной формой поселений являются кратковременные стойбища, и передвижно-бродячий, когда люди живут в долговременных стойбищах. Если люди один сезон живут в стойбищах, а другой — в сельбищах, перед нами сезонная оседлость. Сезонно-оседлый образ жизни включает в себя бродяче-оеедлый образ яшзни, когда длительность бродячего существования превышает длительность оседлого, и оседло-бродячий, когда имеет место обратное соотношение. Своеобразной формой является переменная оседлость, когда люди сезон обитают в одном сельбище, сезон — в другом. Встречается и такое положение, когда сельбище обитаемо круглый год, но в определенный сезон часть жителей (обычно мужчины) покидает его и проводит довольно длительное время за его пределами. Это — годовая оседлость, сочетающаяся с сезонной миграцией части населения. И наконец, можно выделить просто годовую оседлость и вековую (поколенную) оседлость¹⁸³.

В позднем мустье существовали целые области, население которых вело годично-оседлый образ жизни. К ним прежде всего относится юго-западная Франция. Не исключена, конечно, возможность, что эта годовая оседлость сочеталась с сезонной миграцией части населения — мужчин-охотников. И, разумеется, она не только не исключала, но, наоборот, предполагала более или менее продолжительные охотничьи экспедиции, участники которых устраивали временные лагеря ¹⁸⁴. Однако такой образ жизни вели далеко не все люди поздпего мустье Западной Европы. Для значительной части их была характерна не годовая, а сезонная оседлость. Летом они бродили по тундре и жили в стойбищах ¹⁸⁵. О конкретных формах оседлости в позднем мустье за пределами Западной Европы, а также и по всей ойкумене в до- вюрмекое время сказать что-либо определенное трудно. Во всяком случае, можно считать установленным, что с переходом к позднему археолиту образ жизни людей в целом стал заметно менее подвижным.

Неандертальцы и неандертальская проблема. Безусловно самым интересным является вопрос об общественных отношениях и их эволюции в эту эпоху. Он особенно важен потому, что эта эпоха является заключительным этапом формирования человеческого общества. С завершением этой эпохи на смену праобществу пришло готовое общество. Однако прежде чем обратиться к проблеме становления общественных отношений в этот завершающий период, необходимо несколько детальнее ознакомиться с действующими лицами — людьми той эпохи. Не повторяя всего того, что сказано о них в главе III, остановимся лишь на тех аспектах проблемы, которые необходимы для понимания процесса социогенеза.

Иногда людей данной эпохи, вместе взятых, именуют неандертальцами. Однако многие авторы, особенно зарубежные, категорически выступают против столь широкого употребления этого термина. По их мнению, неандертальцами можно называть только одну определенную группу людей данной эпохи. К остальным группам этот термин совершенно неприменим. И не всегда дело заключается в самом термине. Значительная часть исследователей отказывается рассматривать всех людей данной эпохи как единое целое, противостоящее архантропам, с одной стороны, неоантропам — с другой.

Люди данной эпохи действительно подразделяются на несколько отличных друг от друга групп. И важным вопросом антропологической науки давно уже является проблема отношения этих групп друг к другу и к человеку современного физического типа. Эту проблему традиционно именуют неандертальской.

Первоначально люди этой эпохи были представлены в основ- иом значительным числом находок в Западной Европе, которые относились к вюрму I и первой половине вюрма I—II, были связаны с индустрией позднего муетье (Неандерталь, Спи, Ля П1а- пелль-о-Сен, Ле Мустье, Ля Феррасси, Ля Кина и др.). Все они образовывали морфологически сравнительно однородную группу, за которой и закрепилось название неандертальской. Вполне понятно, что на том этапе развития рассматриваемая проблема сводилась практически к вопросу о соотношении представителей данной группы и людей современного типа.

Неандертальцы на территории Западной Европы непосредственно предшествовали людям современного физического типа, которые появились там во второй половине вюрма I—II. Многие черты их морфологического облика бесспорно были промежуточными между архантропами и неоантропами. Поэтому совершенно естественным было видеть в них предков современного человека. К такому выводу и пришла часть исследователей. Наиболее последовательно эта точка зрения была развита и обоснована А. Хрдличкой, четко сформулировавшим положение о существовании в эволюции человека неандертальской фазы¹⁸⁶.

Другая часть исследователей выступила против подобной точки зрения. Они прежде всего указывали на наличие в морфологической организации неандертальцев таких особенностей, которых не было у архантропов и которые полностью отсутствовали у неоантропов. Это означало, что с биологической точки зрения неандертальцев нельзя рассматривать иначе, как форму, отклонившуюся от пути, ведущего к современному человеку, т. е. претерпевшую специализацию. В качестве других аргументов они указывали на резкое морфологическое различие между позднему- стьерским и позднепалеолитическим населением Западной Европы и на необычайную быстроту, с которой произошла на это и территории смена неандертальцев людьми современного физического типа. С их точки зрения неандертальцы представляли собой боковую, тупиковую ветвь в эволюции гоминид, истребленную вторгшимися в Европу на грани позднего мустье и верхнего палеолита людьми современного типа. Наиболее последовательным защитником этой концепции был М. Буль ¹⁸⁷.

В дальнейшем на территории Европы были обнаружены остатки людей, которые жили в более раннюю эпоху (миндель — рисс, рисс, рисс—вюрм), но уже не были архантропами. Будучи предшественниками вюрмских неандертальцев, они в то же время отличались от них отсутствием специализации и наличием, с одной стороны, архаичных, питекоидных признаков, с другой — черт, сближающих их с человеком современного физического типа. Одновременно у всех у них имелись и достаточно четко выраженные неандертальские черты. Это дало многим исследователям основание именовать их, так же как и представителей описанной выше группы, неандертальцами. Но нельзя было игнорировать и различие между первыми и вторыми, в результате представителей более поздней группы стали называть классическими, поздними, типичными, крайними, специализированными, консервативными неандертальцами, а представителей предшествующей ей группы — ранними, атипичными, умеренными, генерализованными, прогрессивными неандертальцами, или предне- андертальцами.

Почти все антропологи относят к генерализованным неандертальцам находки в Штейгейме, Эрингсдорфе (обе — ФРГ), Крапине (Югославия), а большинство — также и в Саккопасторе (Италия) и Гибралтаре. Как уже указывалось, череп из Штейгейма датируется чаще всего миндель-риссом; людей из Эрингсдорфа, Крапины и Саккопасторе большинство исследователей относят к рисс—вюрму ¹⁸⁸.

Особое место занимают находки в Свапекомбе (Великобритания) и Фонтешеваде (Франция). Первая из них чаще всего да- п ируется миндель — риссом, вторая — рисс-вюрмом ¹⁸⁹. Сапиент- ные особенности у них выражены столь отчетливо, что некоторые антропологи выделяют их в особую группу пресапиенсов. Согласно их взглядам, эта группа в дальнейшем дала начало неоантропам, а что касается неандертальцев, то все они, как ранние, атипичные, так и поздние, типичные, представляют тупиковую ветвь человеческой эволюции ¹⁹°.

Однако достаточно серьезных оснований для противопоставления людей из Сванскомба и Фонтешевада находкам в Штейнгей- ме и им подобным не существует. В результате многие антропологи рассматривают все описанные выше довюрмские находки как представителей одной группы, однако по-разному их характеризуют.

Одни рассматривают всех их как умеренных неандертальцев или преднеандертальцев. Соответственно они включают их в один вич с поздними классическими неандертальцами — вид Homo пе- anderthalensis Такого мнения придерживаются большинство советских антропологов. Другие рассматривают все эти довюрмские находки как примитивных премустьерских и ранпемустьер- ских представителей вида Homo sapiens. Соответственно с их точки зрения к виду Homo neanderthalensis относятся люди только того типа, который представлен классическими неандертальцами Западной Европы. По мнению сторонников последней точки зрения, примитивные иремустьерские и раннемустьерские Homo sapiens дали начало двум линиям. Одна из них — прямая — кривела к появлению современных рас Homo sapiens. Развитие Другой пошло по линии специализации и завершилось возникновением классических неандертальцев ¹⁹¹.

Последнее время среди зарубежных антропологов получил pacnpoci ранение взгляд, согласно которому все гомипиды, стоящие по уровню развития выше архантропов, образуют один вид — Homo sapiens. Люди современного физического типа входят в этот вид в качестве подвида — Homo sapiens sapiens. Другим подвидом является Homo sapiens neanderthalensis. Состав этого подвида определяется по-разному. Одни включают в него только типичных неандертальцев, другие — как типичных, так и часть атипичных неандертальцев. Все или чаще часть атипичных неандертальцев, и прежде всего находки в Сванскомбе и Штейп- гейме, выделяются при этом в особый подвид — Homo steinhei- mensis. В особые подвиды обычно выделяются и люди, современные типичным и атипичным неандертальцам Западной Европы, но жившие в других частях света. В результате общее число подвидов людей, живших в период от миндель-рисса до вюрма I—II,

1Q9

доходит у некоторых авторов иногда до пяти .

Наиболее близким к истине является все же взгляд, согласно которому все находки, стоящие по своему уровню выше архантропов, но ниже неоантропов, составляют одну группу, имеющую ранг вида. Другими двумя видами, входящими в род Homo, являются архантропы и неоантропы. Все советские антропологи придерживаются взгляда на все рассмотренные выше находки как на один вид. Как уже отмечалось, формирующихся людей, относящихся к этому виду, принято в советской науке именовать палеоантропами.

Среди европейских палеоантропов достаточно отчетливо выделяются две основные группы, из которых одну составляют типичные неандертальцы, а другую — все прочие находки. Первых можно было бы назвать поздними палеоантропами, а вторых — ранними палеоантропами.

К ранним палеоантропам должна быть, по-видимому, отнесена также находка в Квинцано (Италия), предположительно датируемая рисс-вюрмом. Находку в Монморене (Франция), относящуюся к миндель-риссу или рисс-вюрму¹⁹³, одни исследователи характеризуют как архантропа, другие —■ как примитивного неандертальца. Спорен вопрос о людях из Татавеля близ Араго (Франция). А. Люмлей, которому наука обязана этой находкой, именует их антенеандертальцами и относит к стадии, соответствующей той, к которой принадлежат питекантропы Явы. Однако он сам же отмечает их большую близость к человеку из Штейн- гейма ¹⁹⁴. Много сложностей и с датировкой этих гоминид. При открытии они были отнесены к началу рисса. Однако сейчас некоторые исследователи определяют их возраст в 320, 450 и даже 500—700 тыс. лет.

Каждая из выделенных выше групп связана с одной из двух стадий эволюции каменной индустрии позднего археолита: ранние палеоантропы — со стадией, представленной среднеашель- скими, позднеашельскими, премустьерскими и раннемустьерски- ми культурами, поздние — со стадией, представленной культурами позднего мустье. Это дает основание полагать, что ранние и поздние палеоантропы являются двумя последовательно сменившимися стадиями эволюции палеоантропов.

С точки зрения биологии нет никаких препятствий к тому, чтобы рассматривать классических неандертальцев как потомков ранних палеоантропов. В пользу такого взгляда говорят и все имеющиеся факты. Поэтому в настоящее время ни у кого не возникает сомнения, что классические неандертальцы позднего мустье произошли от ранних палеоантропов среднего ашеля — раннего мустье.

Но если классические неандертальпы представляют собой закономерный этап эволюции палеоантропов, то отсюда следует, что именно они и были предками неоантропов. Однако открытие ранних палеоантропов сделало еще в большей степени зримой ту особенность классических неандертальцев, на которую давно уже обратили внимание противники концепции неандертальской фазы, а именно специализацию их морфологического облика, их отклонение от сапиентного направления. Признать типичных неандертальцев предками неоантропов означает не что иное, как допустить, что эволюция палеоантропов шла не по линии дальнейшего развития сапиентных признаков, которые были присущи ранним палеоантропам, а по более чем странному пути: вначале их почти полного исчезновения, а затем внезапного и быстрого возрождения. С точки зрения биологии такое допущение невероятно.

Именно поэтому многие антропологи, считающие себя сторонниками концепции неандертальской фазы в эволюции человека, пришли к выводу, что от ранних палеоантропов развитие пошло в двух направлениях. Эволюция одной ветви пошла по линии дальнейшей сапиентации и завершилась где-то за пределами Европы возникновением современного человека; эволюция другой — по линии специализации и завершилась появлением на территории Западной Европы классических неандертальцев, которые были в дальнейшем вытеснены, истреблены и, может быть, частично ассимилированы пришедшими извне неоантропами.

Однако как эта, так и любая другая концепция, исключающая классических неандертальцев из числа предков современного человека, находится в противоречии с целым рядом твердо установленных фактов. Прежде всего она находится в противоречии с данными археологии, которые свидетельствуют о существовании глубокой и прямой преемственной связи между позднемусть- ерской индустрией классических неандертальцев и позднепалеолитической индустрией человека современного типа. В настоящее время подавляющее большинство, если не все археологи, признают, что поздний палеолит Европы возник из предшествовавшего ему на этой территории позднего мустье *⁹⁵. А это с необходимостью предполагает признание классических неандертальцев предками современного человека.

Факты опровергают концепцию, объясняющую отклонение классических неапдертальцев от сапиентного направления длительным существованием этой грунпы в неблагоприятных условиях приледниковой зоны, какой была в то время Западная Европа. К настоящему времепп палеоантропы, морфологический облик которых обнаруживает совершенно отчетливые черты специализации, были найдены и далеко за пределами этой области, причем и в районах с теплым климатом.

Довольно однородную группу образуют находки в пещерах Мугарет-эт-Табун, Вади-эль-Амуд, Кебара (все — Палестина), Шапидар (Ирак), Тешик-Таш (Узбекистан) и Хауа-Фтеах (Ливия). К ней же, по всей вероятности, должен быть отнесеи и человек из Мугарет-эль-Зуттие (Палестина). Все они обнаруживают сходство с классическими неандертальцами Западной Европы, причем столь значительное, что некоторые из них прямо включались антропологами в эту группу. Это относится, в частности, к Табун I, Тешик-Таш, к людям из Шанидара. В дальнейшем выяснилось, что между представителями этой группы и классическими неандертальцами Европы существуют определенные различия, в частности несколько менее глубокой является специализация их морфологического облика. Он представляет другой вариант того же основного типа, что западноевропейские классические неапдертальцы.

О принадлежности их к той же самой стадии эволюции палеоантропов, что и западноевропейские классические неандертальцы, говорят не только данные морфологии. Все они жили в то же время, что и последние — в период от 35 до 75 тыс. лет назад. Неясной является датировка лишь человека из Зуттие. Их индустрия, так же как и индустрия классических неандертальцев Западной Европы, была позднемустьерской.

Несомненные черты морфологической специализации отмечены у палеоантропов из грота Киик-Коба и стоянок Заскальная V и VI (Крым), что дало исследователям основание говорить об их близости к классическим неандертальцам ¹⁹⁶. Все они связаны с индустрией развитого мустье ⁱ⁹⁷. Временем их существования по всем признакам является вюрм I ¹⁹⁸. Типичным неандертальцем является человек из Джебель-Ирхуд (Марокко), который имеет возраст 55 тыс. лет. Его индустрия позднемустьерская Резко специализированной формой является человек из Брокен-Хилла (Замбия), связанный с одной из индустрий среднего каменного века Африки ²⁰°.

Во всяком случае, во время, соответствующее вюрму I, никакие другие палеоантропы, кроме специализированных, ни в Европе, ни за ее пределами не были найдены. Не обнаружено даже следов существования в то время «прогрессивной» ветви палеоантропов, развитие которой вело бы прямо к неоантропу.

Палеоантропы с еапиентными особенностями появляются снова только во время, соответствующее вюрму I—II Европы. Но они существенно отличаются от ранних палеоантропов. У них отсутствуют характерные для последних архаические признаки. Они являются по существу не столько палеоантропами, сколько существами, промежуточными между последними и людьми современного физического типа. Наиболее яркими представителями этой стадии являются люди из пещеры Мугарет-эс-Схул (Палестина) . Особенности морфологической организации людей из Схул показывают, что они представляют собой формы, промежуточные не просто между неандертальцами и современными людьми, а между палеоантропами, либо полностью совпадавшими, либо очень близкими к классическим неандертальцам Западной Европы, с одной стороны, и неоантропами — с другой. К такому выводу давно уже пришли многие исследователи.

Сторонники концепций, исключающих классических неандертальцев из числа предков современных людей, оказываются не в состоянии ни опровергнуть, ни объяснить все приведенные выше факты. В результате взгляд на классических неандертальцев как на предков неоантропов, одно время почти полностью оставленный антропологами и находивший себе сторонников в основном среди археологов, в последние годы снова привлек внимание первых. К нему начали склоняться видные специалисты в области палеоантропологии, а некоторые даже решительно выступили в его защиту²⁰¹. Изменился и тон противников этой точки зрения. Если раньше они просто не принимали ее всерьез, то теперь рассматривают как концепцию, имеющую не меньше прав на существование, чем та, которой они сами придерживаются ²⁰².

Однако взгляд на классических неандертальцев как на предков палеоантропов не стал еще пока господствующим. И главная причина состоит в том, что ни один из антропологов, выступивших в ее защиту, даже не попытался объяснить ни причину исчезновения сапиентных признаков при переходе от ранних палеоантропов к поздним, ни механизм их возрождения при переходе от поздних палеоантропов к неоантропам. И это понятно. С чисто биологической точки зрения все это совершенно невероятно, а они являются биологами. Именно поэтому они, во-первых, стараются не говорить о специализации классических неандертальцев, во-вторых, пытаются стереть грань между ранними и поздними палеоантропами.

Но если даже не принимать во внимание специализацию, с чисто биологической точки зрения невозможно объяснить, каким образом почти совсем не изменявшаяся в течение десятков тысяч лет морфологическая организация классических неандертальцев смогла в течение каких-то 4—5 тыс. лет трансформироваться в существенно отличную от нее физическую организацию неоантропов. И этот вопрос тоже является камнем преткновения Для антропологов, считающих классических неандертальцев предками неоантропов. Они его также предпочитают не касаться, что разумеется, ослабляет их позицию.

Таким образом, с чисто биологических позиций объяснить эволюцию палеоантропов и их превращение в неоантропов невозможно. Но в этом нет ничего удивительного. Как уже указывалось, с переходом от хабилисов к архантропам биологическое развитие гоминид из самостоятельного процесса, каким оно было рапыпе, превратилось в один из моментов другого, более сложного процесса, каким является антропосоциогенез. И это исключает подход к формированию морфологической организации человека лишь с позиций биологии. Так как сущностью антропогенеза является социогенез, то настоятельно необходим учет становления общественных отношений, т. е. развития праобщины.

Формирование общественных отношений. Как уже указывалось, превращение ранних палеоантропов в поздние было связано с переходом от одного этапа эволюции каменной индустрии к другому, в целом несомненно более высокому. Но смена ранних палеоантропов поздними сопровождалась не только прогрессом в развитии производственной и вообще хозяйственной деятельности. Она была ознаменована резким переломом в формировании обще етвенных отношений. Признаков этого перелома много.

Как свидетельствуют данные палеоантропологии и археологии, в праобщине ранних палеоантропов довольно широко бытовало убийство и, может быть, каннибализм. Поврежден сильным ударом, причинившим смерть, и вскрыт череп из Штейнгейма ²⁰³. Следы ран, нанесенных каменными орудиями, обнаружены на черепе из Эрингсдорфа. Он тоже был вскрыт для извлечения мозга ²⁰⁴. Следы смертельного удара, причиненного ударом тяжелого тупого орудия, обнаружены на одном из фонтешевадских черепов ²⁰⁵. Людоедами, по-видимому, были люди из Крапины. Человеческие кости, найденные под навесом скалы, были расколоты, иногда обожжены, как и кости животных ²⁰⁶. Возможно, был вскрыт для извлечения мозга один череп из Саккопасторе ²⁰⁷. В целом по подсчетам некоторых исследователей следы смертельных ранений обнаружены на черепах и скелетах 16 из 25 ранних палеоантропов, остатки которых были найдены в Европе ²⁰⁸.

Остатков поздних палеоантропов найдено гораздо больше, чем ранних. Однако более или менее убедительные признаки насильственной смерти и следы каннибализма обнаружены на значительно меньшем числе людей. Среди многочисленных находок классических неандертальцев Западной Европы такой является только одна — Монте-Чирчео 1 (Италия) ^20э. Интересны находки, которые были сделаны за пределами Европы в пещере Шанидар в горах Загроса (Ирак). У человека Шанидар III была обнаружена на левом девятом ребре рана, причиненная острым, вероятно, деревянным орудием. Оно пробило верх ребра и, видимо, поразило легкое. Не похоже, чтобы ранение было случайным. Общее впечатление таково, что удар в бок был нанесен во время стычки человеком, державшим оружие в правой руке. О том, что рана была нанесена при жизни, свидетельствуют явственные следы заживления. Человек прожил несколько дней или даже педель. Некоторые исследователи полагают, что Шанидар III умер в результате вторичного осложнения, связанного с травмой. Другие считают, что ранение здесь ни при чем, человек уже выздоравливал, когда в пещере произошел обвал, оборвавший его жизнь^2t0. Один несомненный случай убийства отмечен среди позднейших палеоантропов. Череп и скелет Схул IX носят следы ранений, вызвавших смерть ²¹¹.

Не может быть, конечно, исключено, что повреждения на черепах некоторых из числа названных выше ранних палеоантропов, истолковываемые как следы смертельных ран, причиненных оружием, в действительности имеют посмертное происхождение и связаны с действием естественных сил. Однако в любом случае контраст между ранними и поздними палеоантропами в этом отношении является поражающим.

Но кроме этих, имеются и прямые данные о более высоком, чем у ранних палеоантропов, уровне сплоченности коллектива поздних неандертальцев. В этом отношении особенно много дают находки в пещере Шанидар. Всего в этой пещере обнаружено 9 поздних палеоантропов, живших в период от 64—70 до 44— 46 тыс. лет назад. Особое внимание исследователей привлекли остатки взрослого мужчины Шанидар I, жившего примерно 45 тыс. лет назад. На правой стороне лба был открыт шрам — результат небольшого поверхностного повреждения. Следы сильного повреждения носит внешняя сторона левой глазной впадины. В результате его Шанидар I был, вероятно, слеп на левый глаз. Правая его рука была, по-видимому, намеренно ампутирована выше локтя. Во всяком случае, нижний конец сохранившейся части носит следы заживания. Вся сохранившаяся часть правой руки крайне атрофирована. Одни исследователи считают, что правая рука Шанидара I была неразвита от рождения. Др^ гие связывают атрофию правой руки с повреждением на левой части головы. По их мнению, результатом удара было повреждение левой стороны мозга и как следствие — частичный паралич правой стороны тела. К этому нужно добавить сильный артрит, поразивший лодыжку правой ноги, заживший перелом одной из костей правой стопы и, наконец, полностью стертые зубы^21г.

Таким образом, Шанидар I был по существу полным калекой, неспособным не только внести какой-либо существенный вклад в обеспечение существования коллектива, но даже прокормить и защитить самого себя. И тем не менее он дожил по крайней мере до 40 лет, что для неандертальца означало глубокую старость (40 лет для неандертальца эквивалентны примерно 80 годам для современного человека). А некоторые исследователи определяют его возраст в 40—60 лет. И он мог бы прожить больше, если бы не обвал.

По крайней мере последние годы жизни полным калекой был и мужчина из Ля Шапелль, умерший в возрасте 40—50 лет. Позвоночник его был поражен жесточайшим деформирующим артритом. Человек был буквально скрючен и, разумеется, не мог принимать участия в охоте. Даже ел он, по-видимому, с трудом, ибо у него был поражен артритом сустав нижней челюсти и отсутствовали почти все зубы. В дополнение ко всему у него когда-то было сломано ребро ²¹⁹.

Все это свидетельствует о том, что в праобщине поздних палеоантропов окончательно и бесповоротно утвердились коммуна- листические отношения. Только при условии бесперебойного действия коммуналистического принципа распределения люди, подобные Шанидару I и Ля Шапелль, могли изо дня в день получать потребную для существования долю продукта. В любых других условиях они с неизбежностью были бы обречены на смерть от голода. На голод они были бы обречены не только в случае полного господства доминирования, но и в случае частого прорыва в этой сфере зоологического индивидуализма.

Но эти находки свидетельствуют не только о существовании коммуналистических отношений самих по себе, но и о том, что они стали если не полностью, то во всяком случае в значительной степени определять все остальные отношения в праобщине. Шанидар I ле просто получал пищу в достаточном количестве. Он вообще находился под защитой коллектива: о нем заботились, за ним ухаживали, когда он был серьезно ранен. Без этого он не смог бы выжить.

И Шанидар I не являлся в этом отношении исключением. Как уже указывалось, несколько дней или даже недель после серьезного ранения прожил Шанидар III. Зажило сломанное ребро у взрослого мужчины Шанидара IV. Выздоровел Шанидар У, левая часть лба которого носит следы скользящего удара^ги.

Обилие прижизненных повреждений на телах шанидарцев может, конечно, вызвать определенные сомнения в сплоченности их праобщины. Однако, по мнению исследователей, ни одни из этих повреждений, кроме раны на теле Шанидара III, не свидетельствуют с необходимостью о насилии. Все они вполне могли быть результатом несчастного случая. Жизнь палеоантропов была тяжелой. На каждом шагу людей подстерегали различного рода опасности. И чем дольше жил человек, тем большей была вероятность того, что он с ними столкнется. Все четыре шанидар- ца, о которых шла речь, достигли возраста 40—60 лет. Ни одного повреждения пе обнаружено иа телах Шанидара II и Шанидара VI, которые умерли в возрасте до 30 лет.

Следы зарубцевавшихся повреждений обнаружены и у других поздних палеоантропов, У человека из Неандерталя еще в детстве была изуродована левая рука, что, ио-видимому, сделало его калекой на всю жизнь; у мужчины Ля Феррасси повреждено правое бедро. У молодой женщины Ля Кипа V была рана на левой руке, у человека из Шале (Словакия) — на правой стороне лба выше брови ²¹⁵.

Два повреждения наблюдаются на левой височной части черепа из Брокен-Хилла. Одно из них представляет узкое отверстие в височной косит, пробитое острым оружием, возможно, каменным или деревянным наконечником копья²¹⁶. Рана была нанесена, по-видимому, задолго до смерти, края ее носят явственные следы заживления. Второе повреждение скорее всего является результатом воспалительного процесса, начавшегося после ранения ²¹⁷.

А. Кизсом описаны три повреждения на фронтальной кости человека из Зуттие. По его мнению, ни одно из них ие является результатом насильственных действий. Два из них он рассматривает как следы воспаления. В отношении третьего, представляющего круглое узкое отверстие в кости, А. Кизс категорически заявляет, что оно возникло задолго до смерти ²А А. Бродрик, считающий повреждение на черепе галилейского человека результатом удара каменным орудием, тоже подчеркивает, что кость носи г явные следы заживления²¹⁹. Срослись после перелома кости у одного из позднейших палеоантропов — Схул IV ²²°.

Данные, свидетельствующие о существовании в праобщине поздних палеоантропов вообще, танидарцев в частности, высокой степени заботы о каждом из ее членов, заставляют по-новому взглянуть на ранение Шанидара III. Крайне сомнительно, чтобы удар был нанесен членом той же самой праобщииы. Скорее всего рана была получена в стычке с чужаками. К такому выводу склоняется, в частности, Р. Солецки, которому наука обязана открытиями в Шанидаре ^т.

Неандертальские погребения. Бесспорно существование в Шанидаре преднамеренных погребений. Все исследователи согласны с тем, что Шанидар IV был захоронен. Р. Солецки считает, что были погребены также и Шанидар VI, VII и VIII ²²². Шанидар I погиб в результате обвала, что, по-видимому, сделало невозможным погребение в полном и точном смысле слова. Однако на его останки были дополнительно навалены камни, а рядом положены кости животных ²²³. Это позволяет все же говорить о захоронении.

Сенсацию вызвало исследование почвы вокруг погребения Шанидара IV, возраст которого определен примерно в 60 тыс. лет. Как выяснилось, в могилу человека были положены цветы, связанные в букеты, что позволило, в частности, установить, что захоронение произошло в период между концом мая и началом июля. Эта находка в какой-то степени приподнимает завесу, скрывающую духовную жизнь поздних палеоантропов. Она прежде всего говорит о развитии у них чисто человеческих эмоций. Но это еще не все. Из 8 видов растений, цветы которых были положены в могилу, 5 обладают целебными свойствами, одно является съедобным и одно одновременно и целебным и съедобным. Такой подбор вряд ли можно считать случайным. Вероятно, поздние палеоантропы уже знали полезные свойства этих растений. Несколько видов из 6 до сих пор используются в народной медицине для лечения ран, воспалений ²²\ Нельзя исключить возможность, что именно эти растения способствовали заживлению ран, которые обнаружены на телах шанидар- цев.

Погребения не являются исключительным достоянием людей из Шанидара. Они обнаружены в стойбищах и других поздних палеоантропов, но исключительно лишь у них. У ранних палеоантропов никаких признаков погребений не обнаружено. Иными словами, погребения возникли только с переходом от ранних палеоантропов к поздним.

Кроме уже отмеченных выше пяти захоронений в Шанидаре, к числу преднамеренных позднемустьерских захоронений относятся: в Европе — Спи I и II (Бельгия), Ле Мустье, Ля Шап- пель, Ля Ферраси I, II, III, IV, V, VI, Регурду, Рок де Марсаль, Комб-Греналь (все Франция), Шипка (Чехословакия), Киик- Коба I и II и одна из находок в Заскальной VI (Крым); в Азии - Табун I, Схул I, IV, V, VI, VII, IX, X, Кафзех, VI, VII, VIII, IX, X, XI, Амуд (все — Палестина), Тешик-Таш (Узбекистан) ²²⁵.

Интересная находка была сделана в Монте-Чирчео в гроте Гуаттари. Эта пещера состояла из нескольких камер. Главное из ее помещений было явно приспособлено для жилья. В частности, с целью защиты от сырости пол его выстлан камнями. Внимание исследователей привлекла одна из внутренних камер пещеры, в которой люди, по-видимому, никогда не жили. В центре этой полукруглой камеры лежал основанием вверх череп типичного неандертальца. Он принадлежал мужчине в возрасте примерно 45 лет. Череп был обложен кругом из камней. На черепе имелись следы двух повреждений. Одно из них в правой височной области было причинено ударами какого-то орудия. Оно свидетельствует об убийстве, носящем, по мнению некоторых исследователей, ритуальный характер. После того как человек был убит и обезглавлен, отверстие в основании черепа было искусственно расширено. Все это было проделано вне камеры, ибо в ней не обнаружено ни малейшего следа ни костей скелета, ни обломков основания черепа^2г6. Не подлежит сомнению, что после всех рассмотренных выше действий череп человека был намеренно положен в центре пещеры и столь же намеренно окружен камнями. Поэтому большинство исследователей считают, что в данном случае имело место ритуальное захоронение.

Спорным является вопрос о существовании погребений в пещерах Пеш де л’Азе и Ля Кина (все — Франция). Одни авторы признают их существование, другие настроены более скептически.

В некоторых случаях рядом со скелетами были найдены части животных. С правой стороны скелета Ля Шаппель возле руки была найдена часть бычьей ноги с анатомически правильным расположением костей, позади нее — значительная часть позвоночника оленя, тоже анатомически правильно расположенная, и множество разнообразных костей ^гг\ Возле скелета Схул V была найдена нижняя челюсть очень большого кабана. Как утверждают исследователи, все обстоятельства находки не оставляют сомнения, что челюсть была намеренно положена с трупом ²²⁸. Все это дает основание для вывода, что палеоантропы снабжали покойников пищей. Весьма возможно также, что орудия, найденные со скелетами из Ле Мустье и Ля Шаппель, были намеренно положены в могилу. В таком случае можно говорить, что неандертальцы снабжали мертвецов не только пищей, но и орудиями.

Все эти факты были использованы некоторыми учеными для обоснования взгляда, согласно которому появление неандертальских погребений вызвано появлением у палеоантропов веры в души умерших и загробную жизнь. Однако возможно и другое объяснение.

Даже если не принимать во внимание находок вместе со скелетами частей животных и орудий, то и в таком случае наличие погребения выступает прежде всего как проявление заботы живых о мертвых. Труп не выбрасывали, а оставляли в жилище вместе с живыми. Если же принять во внимание отмеченные находки, то этот момент выступит еще более отчетливо. И совершенно невозможно истолковать иначе, как заботу о мертвом, помещение в могилу цветов.

Совершенно ясно, что забота живых членов коллектива о мертвых его членах не могла бы появиться без возникновения заботы живых членов коллектива друг о друге. Как свидетельствуют данные этнографии, у народов, стоящих на стадии доклассового общества, забота о мертвых объясняется тем, что они продолжают считаться и после смерти членами коллектива. Заботу о покойниках, которую проявляли поздние и позднейшие палеоантропы, невозможно объяснить, не допустив, что мертвецов рассматривали как полноправных членов коллектива, праобщины.

Так как покойник продолжал рассматриваться как член коллектива, то на него распространялось действие норм, регулирующих отношения внутри коллектива. Каждый член праобщины имел право жить в пещере, являвшейся местом обитания коллектива. Поэтому покойника оставляли в пещере. Каждый член праобщины имел право на часть добычи коллектива. Поэтому рядом с покойником клал и причитающуюся ему долю. Продолжал покойник сохранять право и на орудия, являвшиеся собственностью коллектива. Этим скорее всего и объясняется нахождение орудий вместе со скелетом.

В ту эпоху соблюдение по отношению к мертвым норм, которыми живые руководствовались в своих отношениях друг к другу, было насущной необходимостью. Отказ от этого представлял собой опасный прецедент. Он мог в условиях, когда формирование человеческого общества еще не завершилось, когда еще существовала опасность прорыва зоологического индивидуализма, открыть дорогу для отказа от соблюдения этих норм в отношении живых членов коллектива.

Однако объяснить все особенности неандертальских погребений только осознанием единства человеческого коллектива и проявлением норм, предписывающих заботу о каждом его члене, невозможно. Есть такие их признаки, которые свидетельствуют о том, что палеоантропы принимали по отношению к мертвым такие меры, которые не применяли по отношению к живым. Ими являются: наличие могильных ям, закладывание трупа землей, камнями, ветвями, скорченность, точнее скрюченность трупов. Наличие этих особенностей нередко истолковывается как доказательство наличия у неандертальцев представлений о загробном мире. Однако они вполне допускают иное толкование.

Характерным для всех народов, находившихся на стадии доклассового общества, является резкая двойственность отношения к покойникам. С одной стороны, о них горевали, о них заботи лись, а с другой — их опасались, боялись ²²⁹. Как свидетельствуют данные этнографии, представление о существовании души, покидающей тело после смерти, и страх перед ней есть сравнительно позднее явление. Более ранним является представление о «живых» мертвецах, выходящих из могил и вредящих живым, а самым первоначальным — убеждение в существовании исходящего от трупа таинственного, непонятного, но вредного для живых влияния, результатом которого являются болезни и смерть. Существование последней верования зафиксировано у всех народов мира ²³°.

Именно для того чтобы нейтрализовать это исходящее от трупа смертоносное влияние, его закапывали, закладывали камнями, связывали (в результате чего он принимал скрюченное положение) и применяли массу других мер. И указанные выше особенности неандертальских погребений свидетельствуют о том, что поздние палеоантропы не только заботились о мертвых, но и боялись их, причем боялись именно трупов.

Страх перед трупами имел столь универсальное распространение среди народов, находившихся на стадии доклассового общества, и являлся столь живучим, что его невозможно объяснить, не допустив, что трупы на самом деле представляли реальную опасность для живых. Они напали представлять такую опасность тогда, когда люди начали заботиться о мертвых. Пребывание разлагающегося трупа в жилище оказывало вредное влияние на живых, влекло за собой болезни и смерть других членов коллектива. Ставшая обычной забота о больных членах общины способствовала передаче инфекции от них к здоровым, что влекло за собой новые случаи заболевания и смерти.

Люди не могли с течением времени не осознать, что им со стороны покойников грозит опаспость, что от покойников исходит какое-то смертоносное влияние. Вполне понятно, что раскрыть действительную природу этого вредоносного влияния палеоантропы не могли. Оно было ими осознано в иллюзорной форме.

Осознание это пришло к ним в ходе практической деятельности, направленной на нейтрализацию реального вредоносного влияния трупа. Средствами нейтрализации были забрасывание его ветвями, камнями, засыпание землей, наконец, помещение в специально вырытую яму с последующим засыпанием землей. Все эти меры нейтрализовали опаспость, исходящую от разлагающегося трупа, но не могли помешать передаче инфекции от больных к здоровым. Чувствуя их недостаточность, люди начали применять и такие приемы, как, например, связывание покойника.

Такое объяснение страха перед мертвыми находит свое подкрепление в этнографических материалах. Опасное влияние, исходящее от трупа, мыслилось, во-первых, как имеющее безусловный, автоматический характер; во-вторых, как грозящее прежде всего родным и близким покойника, т. е. людям, первоначально обитавшим в одном с ним жилище; в-третьих, как существующее в течение сравнительно небольшого периода после смерти, обычно лишь в течение времени, когда идет процесс разложения трупа, и исчезающее после окончания этого времени; в-четвертых. как заразительное. Все люди и вещи, находившиеся в контакте с покойником, подвергались этому влиянию, заражались этим влиянием и в свою очередь становились его источником ³³¹.

Таким образом, причиной появления погребений у поздних палеоантропов явилось совместное действие двух противоположных факторов: заботы о членах своего коллектива, побуждавшей оставлять мертвых в жилищах и снабжать их нищей и орудиями, и страха перед трупами, побуждавшего связывать их, помещать в яму, засыпать землей и т. п. Погребения в подлинном смысле возникли лишь с практическим сознанием опасности, исходящей от мертвецов. Но эта опасность не могла быть осознана сразу. Для этого потребовался определенный период времени, в течение которого трупы просто оставлялись в жилище. Из этого следует, что осознапие единства человеческого коллектива и утверждение норм, предписывавших заботу о каждом его плене, относится ко времени, предшествовавшему возникновению первых настоящих погребений.

Становление общества, как уже указывалось, есть формирование не только производственных, материальных, по и идеологических отношений. Идеологические отношения формируются, только проходя через сознание. Поэтому формирование общественного сознания и воли является важным моментом становления общества. На определенном этапе формирования общественных отношений дальнейший рост сплоченности праобщества, дальнейшее возрастание его объективного единства стали невозможными без осознания этого единства членами праобщества. И это осознание единства праобщины стало не только необходимым, но и возможным.

В процессе своей практической деятельности члены праобщины все в большей степени убеждались в том, что все они, вместе взятые, составляют единое целое, что существование каждого из них неразрывно связано с судьбой всех остальных членов объединения, с судьбой коллектива в целом.

Возникновение тотемизма и магии. Однако ставшее и необходимым, и возможным осознание единства праобщины не могло быть ни прямым, ни адекватным. Реально существующее экономическое в своей основе единство всех членов праобщины могло отразиться в головах пралюдей лишь в непрямой (опосредствованной) и в неадекватной (иллюзорной) форме. В то же время осознание общности, существующей между членами праобщества, не могло носить отвлеченной, абстрактной формы. Таким образом, первая форма осознания единства человеческого коллектива с неизбежностью должна была носить одновременно и наглядный, и опосредствованный, и иллюзорный характер.

Именно такими особенностями отличается тотемизм, который, как свидетельствует этнография, является самой архаичной из всех известных форм осознания общности членов человеческой группы. Он имел самое широкое распространение среди народов, находившихся на стадии первобытного общества. Основное в тотемизме — вера в глубокое тождество всех членов того или иного первобытного человеческого объединения (чаще всего — рода) с представителями одного определенного вида животных, реже — растений и др. Этот вид (а тем самым и каждый индивид, относящийся к нему) является тотемом данной группы людей и тем самым каждого из ее членов. В тотемизме в наглядной форме выражено единство всех людей, составляющих данное объединение, и в то же время их отличие от членов всех остальных человеческих групп.

Основанное на анализе неандертальских погребений предположение, что в эпоху, непосредственно предшествующую их появлению, возникло осознание единства человеческого коллектива, и базирующееся па данных этнографии предположение, что первоначальной формой осознания единства человеческого коллектива был тотемизм, находят свое подтверждение в данных археологии.

В этом отношении особый интерес представляют находки в пещере Драхенлох (Швейцария), каменный инвентарь которой некоторыми авторами характеризуется как премустьерский. В двух из трех камер этой пещеры на некотором расстоянии от стен (40—60 см) были воздвигнуты стенки из плиток известняка высотой до 80 см. В образовавшемся промежутке были сложены медвежьи кости, главным образом черепа, частью целые, частью разбитые, по 3—4 и больше вместе, положенные в определенном порядке. При черепах находились по два первых позвонка — свидетельство, что они были положены туда еще свежими. Вместе с черепами обнаружены длинные кости конечностей. Перед входом в третью камеру были обнаружены шесть сложенных из плиток известняка прямоугольных ящиков, которые были покрыты сверху каменной плитой. Ящики также оказались заполненными черепами и длинными костями конечностей медведя. И, наконец, в одном месте пещеры был найден целый череп медведя, окруженный небольшими камнями, расположение которых следовало контуру черепа ²³².

Драхенлох не является исключением. Сходная картина обнаружена в целом ряде стоянок, относящихся к разным стадиям мустье. В пещере Петерсхеле (ФРГ) в особом нишеобразном углублении в одном из боковых отделений были найдены определенным образом подобранные кости медведя, прикрытые сверху камнями. Рядом в небольших углублениях в скале были размещены медвежьи черепа. В одной из более значительных ниш находились положенные вместе пять черепов и три кости конечностей ²³³.

В пещере Зальцофен (Австрия) было найдено пять медвежьих черепов, помещенных в нишеобразные углубления. Каждый из них был помещен на каменную плиту, окружен со всех сторон камнями и прикрыт слоем древесного угля. В пещере Клю- ни (Франция) пять медвежьих черепов были расположены по кругу, причем три из них располагались на каменных плитах ²³⁴. В пещере Ле Фюртэн (Франция) шесть черепов медведя лежали на известняковых плитах и еще два находились поблизости. На плите возле северо-западной стены лежала масса длинных костей конечностей того же животного ²³⁵. В одном месте пещеры Ре- гурду (Франция) огромная каменная плита площадью в 3 м² закрывала яму, в которой находилось большое количество медвежьих костей. В другом каменная плита также закрывала яму, содержавшую череп и различные кости бурого медведя. В третьем в куче камней было обнаружено вместилище — что-то вроде ящика, в который были положены кости и череп бурого медведя,

Кости медведя, заложенные камнями, были обнаружены и в других местах ²³⁶.

В Верхней пещере Цухвати (Грузия) находилось шесть целых черепов медведей. Один из них лежал в центре пещеры, остальные были положены вдоль стен: три справа и два слева. Со стороны пещерной полости черепа были прикрыты целыми костями конечностей медведя и известняковыми обломками специально подобранной продолговатой формы. Возможно, что первоначально черепа были положены в специально вырытые ямы. Пещера не была жилым помещением. У входа в нее находилось искусственное заграждение ²³⁷.

Возможно, к числу подобного рода памятников относится пещера Ильинка близ села того же названия (Одесская обл.). В ней вместе с большим скоплением костей пещерного медведя были найдены каменные орудия. Как сообщает А. В. Добровольский, в ходе раскопок в правом кармане пещеры были обнаружены стоящие на ребре плитки известняка. В этом же месте находилась большая часть медвежьих костей. Это наводит на мысль, что они первоначально, как и в Драхенлохе, были сложены в промежутке между стеной пещеры и стенкой из плиток. В передней части кармана была найдена челюсть медведя, которая стояла зубами вверх на четырех плитках известняка и была уперта верхним концом в свод пещеры. Там же был найден медвежий череп, обложенный камнями^23S. Иного мнения придерживаются

С.   Б. Бибиков и П. И. Борисковский, которые считают, что скопление костей медведя в Ильинке не связано с деятельностью человека ²³⁹.

Объектами подобного отношения были остатки и других животных.

На стоянке Ильская к самому большому камню (45x40 см) у западного края каменного ограждения был приставлен целый череп зубра, причем так, чтобы один его рог смотрел вверх, а другой — вниз. Неподалеку находился второй череп со сбитыми рогами и две нижние челюсти зубра ²⁴°. В пещере Схул было обнаружено захоронение головы быка, имеющее преднамеренный характер. Об этом говорит то обстоятельство, что яма, вырытая для погребения головы, уничтожила большую часть скелета Схул IX²⁴¹.

К тому же кругу явлений должна быть отнесена, по всей вероятности, и находка в пещере Тешик-Таш. Шесть пар козлиных рогов, из которых три хорошо сохранились, образовывали окружность, внутри которой находилось погребение мальчика-неандер- тальца. При этом одна превосходно сохранившаяся пара рогов находилась в совершенно необычном положении: вверх основаниями, остриями вниз. По-видимому, в вертикальном положении первоначально находились и другие пары рогов ²⁴². Близкую аналогию представляет детское погребение в пещере Кафзех,

Ребенок в возрасте примерло 13 лет лежал на спине, на скрещенные на груди руки была бережно положена часть черепа лани с рогами ²⁴³.

В литературе имеются сообщения еще о целом ряде сходных находок: целых черепов волка у входов в оба помещения жилища в пещере Лазарет ^г“, тайника с четырьмя черепами медведя в Лзыхской пещере ²⁴⁵, двух черепов животных, поставленных почти симметрично у входа в центральную камеру пещеры Кударо 1 ²⁴⁶, двух черепов животных, положенных у стен в пещере Аман-Кутан ²⁴⁷. Однако имеющаяся информация столь отрывочна и неопределенна, что составить сколько-нибудь ясное представление о характере этих находок невозможно.

Несомненно, что в большинстве описанных выше случаев мы имеем дело с такой человеческой деятельностью, которую невозможно истолковать как утилитарную. Она связана с существованием у людей, кроме определенных знаний о внешнем мире, также и иллюзий о нем, причем иллюзий определенного рода — религиозных. Сущность этих последних состояла в вере в сверхъестественную силу.

Возникновение религии на определенном этапе развития человека было неизбежным. Самым глубоким корнем религии па первых этапах ее эволюции было бессилие человека перед природой. И речь идет в данном случае вовсе не о чувстве бессилия, а о реальном, объективном бессилии. Это бессилие нельзя сводить к беспомощности человека перед грозными явлениями природы' грозами, землетрясениями, извержениями вулканов и т. п. Корнем религии является реальное бессилие человека, проявляющее ся на каждому шагу его повседневной, будничной жизни.

Реальное бессилие человека всегда проявляется в том же, в чем проявляется и сила человека,— в его практической, прежде всего производственной деятельности. Человек всегда ставит перед собой определенные цели и стремится добиться их реализации.

Сила человека проявляется в том, что он успешно, в соответствии с намеченным планом, добивается реализации поставленной цели; отсутствие силы — в том, что он не может обеспечить успеха своей деятельности. Бессилие человека есть бессилие его практической деятельности.

Чтобы добиться реализации цели, человек должен, во-первых, располагать необходимыми для этого материальными средствами, во-вторых, предвидеть ход событий и результаты своих действий, что в свою очередь предполагает знание внутренних связей явлений. В таком случае он знает путь, ведущий к реализации цели, знает, какой образ действий нужно избрать, какие средства использовать. Человек в таком случае свободен. Он свободно принимает решения и свободно действует. Он направляет не только ход своих действий, но и ход событий. Человек в таком случае властвует над объективным миром, является хозяином, господином. Свободной является его практическая деятельность.

Когда человек не обладает материальными средствами, которые могли бы гарантировать ему успех его практической деятельности, оп, как правило, оказывается и неспособным проникнуть во внутренние связи явлений, раскрыть их внутреннюю необходимость. Практика есть основа познания. Недостаточная развитость практической деятельности всегда с необходимостью обуславливает и недостаточную развитость познавательной деятельности. Когда человек не обладает материальными средствами, которые могли бы гарантировать реализацию целей, и не знает внутренних связей явлений, он тем самым оказывается не в состоянии предвидеть ход событий и результаты своих собственных действий. Он вынужден действовать вслепую, ощупью, впотьмах. Принятие того или иного решения, выбор того или иного образа действий зависит в такой ситуации не столько от сознания и воли человека, сколько от случайного стечения независящих от него обстоятельств. Он в такой ситуации не направляет ход собственных действий, а тем более ход событий. Случайности, обуславливая образ действий человека, во многом определяют и результаты его действий. Именно от их неподдающегося учету и контролю стечения, а не от собственных усилий человека зависит, увенчается его деятельность успехом или же его постигнет неудача.

Человек в таких условиях находится во власти случайностей, в которых проявляется слепая необходимость природы. Последняя в форме случайностей господствует над человеком, делая его своим рабом. Бессилие человека оборачивается таким образом его зависимостью от слепой необходимости, его несвободой. Несвободной, зависимой является в таком случае его практическая деятельность.

Па самых ранних стадиях развития человечества сфера свободной практической деятельности была необычайно узка. Почти вся практическая деятельность первобытных людей была несвободной, зависимой. На каждом шагу повседневной деятельности, направленной на поддержание существования, человек ощущал зависимость ее результатов не только и не столько от собственных усилий, сколько от неконтролируемой им игры случайностей. В первую очередь это относится к охоте, которая была важным источником средств существования.

Сам ход практической деятельности неопровержимо доказывал человеку существование каких-то сил, влияющих на ее результаты и тем самым на всю жизнь людей. Поэтому формирующийся человек с неизбежностью должен был осознать власть этих сил над собой и тем самым свою собственную беспомощность перед ними. Однако сразу это произойти не могло. Такого рода осознание предполагало определенную степень вызревания самого сознания. Но самое, пожалуй, важное заключается в том, что осознание собственного бессилия в одной сфере деятельности было невозможно без осознания собственной силы в другой ее сфере. Этой сферой явилась деятельность по изготовлению орудий. Только тогда, когда человек осознал свою силу, свою власть над определенными явлениями, в определенной области деятельности, он оказался способным осознать, что в других ее областях он хозяином не является, что там действуют какие-то иные силы, над которыми он не только не властен, но которые сами господствуют над ним.

С достижением такой стадии развития человек, с одной стороны, не мог не осознать гнета случайностей над собой, а с другой — не мог осознать господствующую над ним слепую необходимость адекватно. Власть случайностей, власть слепой необходимости природы над человеком могла быть осознана только в иллюзорной форме. Господствовавшие над человеком, определявшие течение и результаты его практической деятельности естественные силы природы были осознаны им как силы надприродные, сверхъестественные. Так возникла религия. «Всякая религия,— писал Ф. Энгельс,— является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни,— отражением, в котором земные силы принимают форму неземных» ²⁴⁸.

Религия возникла не в процессе размышлений над причинами каких бы то ни было природных или социальных явлений. Осознание зависимости исхода человеческих действий от сил иных, чем естественные способности человека, пришло в ходе практических попыток во что бы то ни стало обеспечить достижение желаемых результатов. Оно первоначально выразилось в том, что оказавшиеся недостаточными действия, реально направленные к достижению цели, начали дополняться актами поведения, которые в действительности не способствовали реализации цели, но рассматривались как необходимые для этого.

Возникший как иллюзорное восполнение бессилия несвободной практической деятельности символический, паразитический образ действия с необходимостью вызвал к жизни иллюзорный, паразитический образ мысли. Наряду со знанием о естественных способностях человека, о реальных связях и влияниях возникла вера в наличие у определенных человеческих действий свойства каким-то непонятным образом способствовать достижению желаемой цели, вера в существование сверхъестественных влияний и связей.

Если логический образ мыслей состоял в раскрытии действительно существующих связей и явлений, то паразитический, иллюзорный—в приписывании таинственных, непонятных влияний прежде всего определенным человеческим действиям. Возникнув, паразитический, иллюзорный образ мысли образовал

вместе с паразитическим образом действия то, что принято именовать магией. Магия есть единство магического образа действий и магического образа мысли. Сущность ее, как и любой другой формы религии, заключается в вере в сверхъестественную силу, сверхъестественное влияние, но эта сверхъестественная сила мыслится как присущая самому человеку, сверхъестественное влияние приписывается определенным человеческим действиям, самим по себе взятым²⁴⁹. Магия, очевидно, была древнейшей, первоначальной формой религии. Этот вывод находит определенное подтверждение в данных археологии.

В позднемустьерской стоянке Ла Феррасси был найден камень с намеренно нанесенными на него красными пятнами, а также и каменная плита с чашевидными углублениями. Плитка со следами красной краски была найдена и в Ле Мустье. Рядом исследователей было высказано предположение, что эти камни являются памятниками инсценировок охоты, во время которых камни изображали животных, а красные пятна и углубления — раны ²⁵°. Однако по мнению некоторых из них, эти инсценировки еще не носили магического характера, они были репетициями, во время которых происходило распределение ролей в предстоящей охоте.

С предложением, что у пралюдей охоте предшествовала ее репетиция, можно согласиться. Усложнение охотничьей деятельности низбежно потребовало на определенном этапе предварительной выработки плана действий. В силу крайней конкретности мышления пралюдей выработка плана охоты и распределение ролей могли происходить только в виде инсценировки охоты, ее репетиции. Первоначально инсценировка охоты не носила магического характера, однако в дальнейшем она с неизбежностью превратилась в обряд. О том, что к тому времени, к которому относятся описанные выше находки, это превращение завершилось, свидетельствуют, на наш взгляд, красные пятна на камне, символизирующие раны, которые будут нанесены животному. Никакой реальной практической нужды в символическом нанесении ран подобию зверя, разумеется, не было.

Если первоначально магическое положительное или отрицательное влияние приписывалось лишь человеческим действиям, то в дальнейшем в качестве магического стало осмысливаться любое влияние, положительно или отрицательно сказывавшееся на людях. Палеоантропы не были, например, в состоянии раскрыть действительную природу того вредоносного влияния, которое исходило от больных и мертвых членов коллектива. Логический образ мысли был здесь бессилен, и его в данной ситуации заменил магический образ мышления. Реальное и вредоносное влияние умирающих и мертвых было осознано как магическое отрицательное влияние. Так возникла вера в существование у тех или иных объектов внешнего мира свойства магического влияния на людей — примитивный фетишизм. В результате осознания вредоносного влияния трупа как магического такие вполне реальные меры защиты от него, как закладывание камнями, засыпание землей, были осознаны как магические действия. И уже чисто магическими были такие действия, как связывание мертвецов. Таким образом, неандертальские погребения, помимо всего прочего, являются доказательством существования у поздних, неандертальцев религии в форме магии и примитивного фетишизма.

О появлении фетишизма, возможно, свидетельствуют и некоторые из находок, относящихся к этой эпохе.

Самая интересная из них была сделана в позднемустьерской стоянке Тата, возраст которой определен радиоуглеродным методом в 50 тыс. лет. Мастером был отделен от зуба мамонта кусок размером 11 см. На пластину была нанесена гравировка, ей была придана овальная форма, а затем она была отполирована до зеркального блеска и, наконец, покрыта охрой. Обнаруживший этот предмет JI. Вертеш рассматривает его как чурингу. Края предмета были закруглены, по-видимому, в результате длительного постоянного пользования²⁵¹. Там же был найден слегка отшлифованный круглый нуммулит, на поверхности которого пересекающиеся линии образовывали крест. Существует предположение, что он являлся амулетом ²⁵².

В свете всего сказанного действия людей, выразившиеся в появлении памятников типа Драхенлох, нельзя расценить иначе, как магические, ритуальные, обрядовые. Эти памятники имеют множество этнографических параллелей.

Обычай собирать и хранить головы или черепа, а также кости убитых животных имел в недалеком прошлом универсальное распространение. Он существовал практически у всех народов, находившихся на стадии доклассового общества, а его пережитки отмечены у огромного числа народов, живших в классовом обществе. Объектом подобного отношения были череп и кости быка, буйвола, бизона, лошади, овцы, льва, собаки, тигра, пантеры, череп и рога оленя, лося, козла и т. п. В северном полушарии повсеместное распространение имело культовое отношение к голове и костям медведя. Конкретные его формы были различны. В большинстве случаев череп и кости медведя вешались на деревья, высокие пни, столбы, шесты, несколько реже их помещали на специальный помост, складывали в специальный сруб, еще реже зарывали в землю.

Особый интерес представляет обычай нивхов района Чоме. У них завернутые в бересту медвежьи головы вместе с лапами хранились в особом амбаре, расположенном в нескольких десятках шагов от стойбища. Неподалеку от амбара находилось место погребения других костей медведя. Аналогия с находкой в Драхенлох поражающая. И там, и тут существовало особое хранилище для голов и лап, рядом с которым находилось скопление остальных костей ²⁵³.

Все подобного рода действия представляли собой проявления своеобразной магической обрядовой заботы об убитом животном. Цель их — искупить вину охотников перед убитым зверем и обеспечить телесное его возрождение. Анализ этих обрядов показывает, что в исходной своей форме они были связаны с тотемизмом ²⁵⁴. Все это дает основание полагать, что памятники типа Драхенлох являются свидетельством существования в мустье не только магии, но и тотемизма.

Такой вывод находит свое подтверждение еще в одной особенности находок в Драхенлохе, Петерсхеле, Зальцофене, Клюни, Ле Фюртэн, Регурду, Ильинке, Ильской, Схуле, Тешик-Таше. Она состоит в том, что в каждой из перечисленных стоянок объектом ритуальной заботы явились черепа и кости животных только одного вида, именно того, остатки которого преобладали в данной стоянке.

Как отмечалось, с переходом от архантропов к палеоантропам наметилась известная специализация охотничьей деятельности человеческих коллективов. Последняя, сама по себе взятая, разумеется, не могла привести к возникновению тотемизма. Но в условиях, когда осозпание единства членов коллектива стало необходимым, специализация охотничьей деятельности должна была способствовать оформлению тотемизма. Тотемом коллектива чаще всего становилось животное, которое было главным объектом охоты. Мясо животных этого вида было главной пищей членов праобщины. Это не могло не способствовать оформлению столь характерного для тотемизма убеждения, что у всех членов данного коллектива и у всех особей данного вида одна плоть и одна кровь, что все они существа одного «мяса», одной породы.

Возникновение тотемизма означало, что каждый член данной праобщины стал рассматриваться как животное тотемного вида, а каждое животное тотемного вида — как член данного человеческого коллектива. Но это предполагало распространение на животных тотемного вида всех правил, регулирующих отношения между членами праобщины, прежде всего проявление заботы о них. Прямой отказ от заботы об иллюзорных членах коллектива, какими были животные тотемного вида, был опасен, ибо открывал возможность для уклонения от соблюдения этих норм по отношению к реальным членам коллектива. Но соблюдение этих норм по отношению к животным тотемного вида, в частности отказ от охоты на них, было на той стадии тоже невозможным. Запрет убивать тотемное животное ж поедать его мясо возник значительно позже. В рассматриваемую эпоху единственным выходом из положения было появление видимости заботы о животных тотемного вида, т. е. возникновение ритуальной, магической заботы о них. Памятниками такой ритуальной заботы о животных тотемного вида и являются находки в Драхенлохе и других рассмотренных выше стоянках.

В правильности такой их трактовки убеждает описанная выше находка в Монте-Чирчео. Найденный в пещере Гуаттари человеческий череп был объектом точно такой же магической, ритуальной заботы, что и черепа медведей в Драхенлохе, Зальцофе- не, Ильинке.

Человек из Монте-Чирчео был убит, а затем, вероятно, съеден. Во всяком случае, мозг из черепа был извлечен. Можно только догадываться, почему, как и кем он был убит. Возможно, он погиб в стычке с членами другой праобщины. Однако не исключено, что он был убит собственными товарищами, причем, возможно, как нарушитель норм, действовавших в праобщине. Очень вероятно, что члены его собственного коллектива имели прямое отношение либо к убийству, либо к его съедению. Иначе ^тРУД^но объяснить ритуальную заботу о нем, до мельчайших подробностей сходную с той, которую палеоантропы проявляли об убитом и съеденном тотемном животном.

Таким образом, имеются серьезные основания полагать, что у поздних палеоантропов уже существовали тотемизм, магия и фетишизм. Если правильным является отнесение Драхенлоха к пре- мустье или раннему мустье, то находки в нем нельзя истолковать иначе, как прямое доказательство зарождения тотемизма еще на стадии ранних палеоантропов. Но во всяком случае, законным является предположение, что явления духовной жизни, столь отчетливо обнаружившие себя на стадии поздних палеоантропов,— тотемизм и магия — начали формироваться еще на предшествующем этапе.

Развитие рациональных знаний и возникновение искусства. Особый интерес представляют археологические материалы, связанные с вызреванием в нижнем палеолите первых предпосылок становления изобразительной деятельности. Среди памятников такого рода прежде всего выделяются кости и каменные плиты с регулярно повторяющимися нарезками, ямками, пятнами краски. Техника нанесения разного рода прямых, ломаных, кривых линий, а также линейная группировка нанесенных ямок и других элементов на этих памятниках, не имевших, очевидно, какого- либо утилитарного назначения, позволяют видеть в них древнейшие свидетельства зарождения первобытной графики как особого, ранее неизвестного способа общения, в процессе которого информация стала фиксироваться с помощью специально нанесенных линий на некоторых предметах и изделиях.

Древнейшим из обнаруженных до сих пор предметов с элементами нижнепалеолитической графики является фрагмент бычьего ребра из среднеашельского слоя стоянки Пеш де л’АзеП (Дордонь) на юге Франции ²⁵⁵. На поверхности ребра процарапаны глубокие изгибающиеся, по при этом взаимно параллельные борозды, к которым примыкают п частично их пересекают более тонкие прямые нарезки, между которыми также выдерживается параллельность и почти равные расстояния при определенной группировке три линии расположены между бороздами, следую щие три — перед бороздами (причем здесь к каждой из трех ли ний направлена еще одна линия под углом 90°, так что в итоы получаются три прямых угла), затем несколько в стороне два прямых четких штриха соединены под углом около 60°, а еще три короткие и одна длинная линии образуют некое подобие зигзага с прямоугольными зубцами

С чисто технической точки зрения подобные нарезки, царапи ны, борозды — дериват следов, обычно оставляемых палеолити ческими орудиями на наковальнях, на костях при очистке их о г мяса и т п Очевидно, новому видению и осмыслению случайных беспорядочных следов работы орудиями должны были способство вать эволюция психики формирующихся людей, накопление тех нического и социального опыта, особенно при длительной оседло сти коллектива, когда следы работы по дереву, кости, камню долго сохранялись после их нанесения и даже после смерти оставивших их индивидов Конечно, члены коллектива могли извлекать из этих штрихов различные сведения, помимо технических, благо даря обычной для первобытных охотников практике точного уз навания в оставленных людьми и животными следах характер ных особенностей их жизнедеятельности

Качественно новая, более высокая ступень развития познава тельной активности, запечатленная в памятниках типа рассмотренной кости из Пеш де л’Азе, выразилась в упорядоченном и преднамеренном нанесении ряда нарезок Для такой процедуры требовались не только соответствующие технические навыки и опыт, но и устойчивая направленность мышления за пределы той сферы сознания, в которой решались сугубо технические задачи О характере и смысле такой принципиально новой направленно сти мышления, созревавшей в психике ископаемых гоминид, не возможно достоверно судить без обращения к более поздним, ужг сравнительно достаточно многочисленным материалам о мустьер ской графике и другим свидетельствам внеутилитарной деятель пости палеоантропов

Новый уровень развития общественных потребностей форми рующихся людей побуждал к поиску и намеренному использова нию материальных средств для фиксирования информации, неиз меримо превосходившей прежние средства коммуникаций (звуки жесты ит п ) по масштабам ее передачи в пространстве и во времени, а в итоге — по точности и долговечности Требуя опре деленного внебиологического опыта во владении сырьем и орудия ми, складываясь вначале как побочный продукт технологии в рам ках чисто утилитарной деятельности, графическая символика спо собствовала накоплению рациональных знаний, укрешп нию и развитию социальных связей. Ее создание, «считывание», проник новение в ее смысл требовали предварительной однозначной согласованности внутри замкнутой группы общающихся гоминид, знание «своей» символики отличало группу от соседних, не владевших этим знанием Фрагментарность дошедших до нас материальных свидетельств о древнейших условно-изобразительных «посредниках» в общении гоминид (причем ни одно не воспроизводит конкретного, однозначно понятого объекта) крайне затрудняет их расшифровку

Основные типы такого рода свидетельств выявлены и довольно полно изучены в гроте Ля Феррасси у Эйзи (Дордонь) ²⁵⁶. В мустьерском слое здесь, как уже говорилось, обнаружены шесть скелетов неандертальцев, каменные плиты с чашевидными углублениями и пятнами краски. Обратим внимание на тот факт, что одна из плит с чашевидными ямками, сгруппированными по две и по три, накрывала яму со скелетом ребенка, имевшую и в плане, и в разрезе форму треугольника Еще одна подобная плита найдена неподалеку от этой ямы. В том же слое встречены куски минеральных красителей, буро-краспой охры и черной двуокиси марганца — со следами скобления и усиленного трения о твердую поверхность (возможно, каменных плит). В яме с почти неповрежденным скелетом взрослого неандертальца в полусогнутой позе сверху лежали три плоских камня и длинный диафиз (средняя часть трубчатой кости) животного, по всей поверхности которого нанесены группы прямых параллельных нарезок, разделенные группами нарезок иного направления или вдвое меньшей длины²”. Об этой кости речь пойдет ниже, пока же обратим внимание на особенно частую группировку на ней нарезок по три Исследователи комплекса находок в Ля Феррасси, особенно Д Пейропи, неоднократно отмечали первостепенную роль в их количественных характеристиках числа З^- папример, упомянутые ямы со скелетами разделены тремя небольшими ямками, заполненными человеческими костями, и 9 холмиками, под одним из которых было несколько детских костей, рядом 6 неглубоких ямок, и в одной из них с останками младенца лежали 3 великолеппых мустьерских скребка В других мус1ьерски\ местонахождениях это число повторялось, видимо, и в других предметах, так, группами по три лежали в пещерной стоянке Ребиер 1 у Брантома (Дордонь) вытесанные из известняка шары ²⁵⁸ — еще один тип внеутилитарных изделий мустьерцев, изготовлявшихся на других стоянках также из кремня, глины, песчаника (попытки представить эти шары как метательные камни от боласа не имели успеха и их назначение остается неясным).

Естественным продолжением указанных наблюдений являются гипотезы о возможных (в общем русле развития рациональных знаний в нижнем палеолите) предпосылках формирования у палеоантропов простейших счетных операций и элементов представ лений о числе как упорядоченном множестве. Чтобы судить о весомости и перспективности таких гипотез, необходимо рассмотреть с максимально возможной полнотой всю совокупность связанных с ними данных, которыми располагает современная наука. При этом важно отметить, что некоторые из этих данных имеют ту или иную аналогию с упоминавшимися находками из Ля Феррасси.

Таковы прежде всего куски минеральных красителей, имеющие на краях следы стирания или скобления кремневыми инструментами, в мустьерских слоях французских пещер Ля Кина (Шарант), Ле Мустье, Пеш де л’Азе, причем в последней обнаружены и наилучшие по сохранности куски двуокиси марганца, которым муетьерцы специальной заточкой придали форму своего рода «карандашей» ²⁵⁹. В Ле Мустье, а также в позднему стьер- ском слое расположенного поблизости грота Эрмитаж найдены фрагменты костей с ритмично повторяющимися прямыми нарезками²⁶⁰. На одной кости (диафиз) из грота Эрмитаж можно выделить в ряду попарно соединяемых под острым углом нарезок три крупных глубоких «уголка», чередующихся через одинаковые интервалы; здесь выделено то же число 3, типичное для Ля Феррасси, как, впрочем, и для ашельской гравировки с использованием соединяемых под углом линий в Пеш де л’Азе. Усложнение мотива, основанного на ритмичном чередовании уголков, мы видим в резьбе на кости из мустьерской стоянки Бачо-Киро в Болгарии: глубокие прямые линии одного направления, в основном параллельные, соединяются под углом с линиями, также параллельными, другого направления, образуя в итоге непрерывные зигзаги с двумя и даже тремя пиками²⁶¹.

Иной вариант упорядоченного взаиморасположения прямых линий дают другие памятники мустьерской графики. На фаланге оленя из стоянки Турске Маштале (ЧССР) нарезки, пересекаясь, образуют крест. На нижней челюсти крупного млекопитающего со стоянки Вилен у Лорраха (на юге ФРГ) нанесены прямые нарезки, две из которых, пересекаясь под углом 90°, образуют крест ²⁶². В этой связи представляет особый интерес уже упомянутое открытие в Тата: на слегка зашлифованном нуммулите, имеющем форму почти правильного круга, найденном в одном слое с «чурингой» из зуба мамонта, две тонкие диаметрально расположенные линии, пересекаясь под прямым углом в центре круга, образуют крест ²⁰³. Но самым ярким доказательством выделения мустьерцами фигуры прямоугольного креста является его правильное глубоко и четко прорезанное изображение на плитке известняка в мустьерской слое Донской пещеры на Кавказе ²⁶⁴. Эта находка свидетельствует о дальнейшем развитии внеутилитар- ной работы по камню по сравнению с мустьерскими плитами Ля Феррасси, а также с галькой с намеренно выбитой ямкой из му- стьерского слоя в гроте Тиволи близ Рима и галькой с линейной гравировкой из мустьерского слоя в пещере Истюриц (Франция) ²⁶⁵.

Наконец, открытие в 1976 г. на стоянке Молодова 1 (на Днестре) в надежно датированном втором слое мустье лопатки мамонта размером 50X34 см с наиболее сложной из до сих пор известных для нижнего палеолита графической композицией побуждает по-новому подойти к вопросу о времени возникновения палеолитического искусства ²⁶⁶. Действительно, на лопатке в Молодова 1 в одной композиции объединены разные, ранее изучавшиеся порознь направления развития технических и семантических средств пижнепалеолитической графики. Напомним их: 1) выбивка круглых ямок, их группировка по 2, по 3; 2) растирание краски, нанесение ею пятен, полос; 3) прорезание повторяющихся линий со следующими условиями, а возможно, и этапами упорядочивания: а) равенство размеров линий, б) равенство промежутков между ними, в) параллельность линий, г) одинаковость углов схождения или пересечения линий, вплоть до зигзагов с тремя пиками и до четырех конечного прямоугольного креста. В комплексе Ля Феррасси каждое из направлений фиксировано на изолированных предметах (плиты, кость), молодов- ская композиция — первый случай их суммирования в оформлении одного предмета. Здесь ямки, черные и резные линии располагаются на лопатке таким образом, что в ряде случаев образуется новый для пижнепалеолитической графики мотив: линии перекрещиваются или сходятся под прямым углом, образуя не только 4-угольные кресты, но и прямоугольные фигуры со смежными углами; однако попытки чередования в одном направлении однородных элементов (ямок, линий) не продолжаются далее трех.

Рассмотренные образцы внеутилитарной деятельности формирующихся людей содержат несомненные признаки сложной длительной эволюции познавательной и творческой активности первобытного человечества от ашеля до конца мустье. Техника, формы, начертания отдельных элементов, другие достижения изобразительной деятельности нижнего палеолита сохраняются и развиваются затем в верхнем палеолите и в последующие эпохи сложения первобытного искусства и первобытных позитивных знаний. В свою очередь, ашело-мустьерская эпоха духовного развития человечества глубоко коренилась в общественной и производственной предоснове его становления. Вне этого обстоятельства не могут получить адекватную интерпретацию интересующие нас памятники, и прежде всего такие их черты:

 Общий рост к финалу нижнего палеолита числа вещей и разнообразие их форм.

 Рост числа повторений однородного графического элемента на одной вещи (если в Пеш де л’Азе на ребре быка в ашеле вырезаны вполне четко не более 3 бесспорно однородных элементов подряд, то на диафизе из Ля Феррасси в позднем мустье — не менее чем 9 параллельных линий).

 Усложнение форм графических элементов (от борозд, «уголков» и подобия зигзага в Пеш де л’Азе до зигзагов в Бачо-Киро, прямоугольного 4-конечного креста в Донской, прямоугольника в Молодова 1). В ряде случаев можно констатировать пачертание фигур, практически правильных в геометрическом отношении.

 Тенденция к объединению разнородных мотивов внеутили- тарной деятельности в одно целое. Помимо комплексов Ля Феррасси, Тата (круг, крест, окрашенная «чуринга» из зуба мамонта), лопатки мамонта в Молодова 1 (красочные и резные линии, фигуры типа крестов и прямоугольников, ямки), здесь следует упомянуть, что в Ля Кина мустьерцы оставили не только куски краски, но также фалангу оленя и клык лисы со специально просверленными (для подвешивания?) отверстиями, каменные шары, наконец, тщательно обработанный чечевицеобразный диск из известняка диаметром 22 см ²⁶⁷. Ближайшие аналогии последний предмет находит в мустьерских кремневых дисках меньших размеров, изготовленных из нуклеусов с помощью такой тщательной отделки, которую исследователи затрудняются связать с какой-либо утилитарной целью. А мустьерская костяная подвеска из крымской стоянки Пролом, имеющая отверстие и заполированную (очевидно, вследствие длительного ношения на груди) поверхность, может служить веским доказательством практики изготовления такого рода предметов у палеоантропов²⁶⁸.

Эти факты отражают развитие внеутилитарной направленности первобытного сознания и деятельности. Нижний палеолит характеризуется ростом числа орудий, типов орудий, типов операций для изготовления орудий. Дальнейшее развитие первобытной техники неизбежно требовало все более точной ориентации в количественных, пространственных, временных соотношениях. Очевидно, в коллективах формирующихся людей способности к такого рода ориентации довольно рано вышли за пределы, свойственные высшим животным (например, доступные последним различения небольших количеств, в пределах 5—6, предметов) ²⁶⁹ Все больше данных говорит в пользу того, что палеоантропы уже уверенно шли по пути освоения начальных элементов счета и числа как упорядоченного множества.

Так, если антелъское рубило, как мы помним, представляло со бой «ископаемую концепцию», то достижение его симметричной формы требовало определенной абстракции, какого-то подобия двоичного счета: однозпачного соответствия в повторении сепии уларов на двух сторонах заготовки. Это правило затем переносится в графику: уже в среднеашельской гравировке мы видим простейшее симметричное начертание (повторяются уголки из двух сходящихся линий), в мустье аналогичные построения разнообразятся, Троекратные повторения уголков рз двух лрнрй (Пеш де л Азе, Эрмитаж), иродолжеиие ряда параллельных, линии до У (Ля Феррасси) дают основания для сомнения в том, что практика конкретного счета палеоантропов не шла далее трех — вполне возможного предела счета их предшественников. В этой связи вспомним упоминавшиеся находки в мустьерских «медвежьих пещерах»: группа из 5 черепов медведей здесь повторяется по крайней мере в трех пунктах: Петерсхеле, Зальцофен, Клюни.

Для понимания особенностей становления счета у палеоантропов — поскольку счет является «первой теоретической деятельностью рассудка, который еще колеблется между чувственностью и мышлением» "° — вспомним следующие факторы их жизнедеятельности: разделение целого па части (на первой стадии выработки орудий, при разделе добычи), составление целого из частей (сооружение жилищ, оборудование очагов, изготовление составных орудий), простейшие парные соотношения (две руки, день и ночь, тепло и холод и т. п.), единообразное повторение сходных элементов в пространстве и во времени (ходьба и бег в преследовании дичи, симметрия и ритм в создании орудий, дли тельное поддержание огня и т. д.).

В разных формах осознаваемые, многократно повторяемые из поколения в поколение, эти факторы неизбежно вели ко все более строгому рациональному упорядочиванию количественных, пространственных, временных соотношений, вплоть до выражения этих соотношении в практическом счете (от зрительных и осяза тельных ею начал до фиксируемых в речи, в группировке средств счета, в повторении графических элементов на разных по верхностях, включая дерево, кость, камень), в элементарных геометрических построениях с нростейшими мерами и фигурами (разнообразные линии: параллельные, сходящиеся под углом и т. д., крест, прямоугольник, круг, диск, шар). Вероятным является отражение в них простейших астрономо-географических, биологических, геологических представлений, понятий, знаний, корнями своими уходящих в доизобразительную эпоху истории нижнего палеолита, где они тесно сплетались с начально-эмпирическими основами других сфер зачаточно-рационального постижения действительности.

Первоначальные тесные переплетения разных сфер первобытных знаний с чувственно-эмоциональным переживанием труда, добывания, фиксации, хранения, использования, развития информации и, конечно, с порождавшей их общественно-производственной практикой, разумеется, весьма затрудняют анализ этого первобытного познавательно-творческого синкретизма, перевод его на язык, свойственный современной научной классификации.

Трудно оспорить утверждение типа: «Так же как орудие труда было основой физики и механики, так и огонь является основой химии» ^LU. Но дело в том, что названные культурные достижения ранней поры нижнего палеолита связаны с гораздо более широким познавательно-творческим контекстом. Так, долговременное поддержание огня практически невозможно без соответствующего уровня разделения труда, достаточно четкого соотнесения количества топлива со врменем его горения и границами огня в пространстве, т. е. соответствующих расчетов пространственно- временных и количественных параметров для настоящего и пред- гидимого будущего.

Успешное решение такого рода задач формирующимися людьми способствовало выработке предоснов знаний, освоению новых ритмических и цветовых соотношений. Подобно солнцу, огонь согревал и светил, а эта аналогия между небесным и земным источниками энергии, способствуя выделению прежде всего красного и черного цветов в палитре будущих ритуалов и росписей палеолита, не могла не стимулировать столь же древних наблюдений за связью земных и небесных явлений. В этой связи заслуживают внимания, помимо уже упоминавшихся находок минеральных красителей в раннсашельских местонахождениях Олдо- вай, Амброна, Терра Амата, краткие предварительные сообщения об открытии кусков охры со следами их намеренного использования в ашельской стоянке Бечов (ЧССР), а также крупной кости с ритмично повторяющимися нарезками на относящейся к миндель-риссу стоянке Бильцингслебен (ГДР) ²⁷². Сезонный характер организации промыслов и всей жизнедеятельности аше- ло-мустьерских охотников зависел от суточных и годовых ритмов движения Солнца и соответствующих регулярных изменений в окружающей природе. Все это требовало внимания к траектории движения светила, от точки восхода до точки заката,— такова, следовательно, еще одна практически важная область формирования предоснов математических и геофизических знаний, зависевших от развития простейших астрономо-географических и биологических наблюдений.

Общий ритм жизни делал совместные действия в коллективе едиными, облегчающими достижение общей цели с меньшей затратой сил, т. е. наиболее продуктивными и рациональными. Процесс труда с ритмичными движениями и звуками был легче и вызывал больше положительных эмоций, что определило, по- видимому, довольно раннее развитие в первобытном обществе ритмичных трудовых песен, простейших музыкальных сопровождений разных видов деятельности ²⁷³. Возможным косвенным свидетельством в пользу их столь раннего бытования представляется бесспорное внимание палеоантропов к разным проявлениям ритма, что запечатлено в тщательно выверенной симметрии рубил и в графике, изначально выражавшей ритмичные повторения условных однородных элементов.

Ашельские рубила с их симметричной формой некоторые археологи рассматривают в качестве древнейших материальных свидетельств формирования первых устойчивых навыков эстетического освоения реальной действительности, зарождения потребности в изготовлении не только полезных, но вместе с тем и красивых изделий. Ритм работающих рук создавал первые образцы точности, гармонии, красоты. Первобытная графика свидетельствовала о постепенном отделении средств общения от орудий труда, о первых шагах условного фиксирования абстрагирующей работы ума; графика нижнего палеолита отражала качественно новый уровень развития рационально-познавательного и эмоционально-эстетического освоения действительности. В своих высших достияшниях эта графика предстает перед нами одновременно как первая попытка построения орнамента и как простейший носитель свойств, присущих математической структуре (в определении Бурбаки) ²⁷⁴.

В этой связи новый смысл приобретают примеры использования палеоантропом красной и черной краски, форм четырехугольных крестов, кругов. Таковы комплексы в Тата, Ля Кина (охра, круг, крест; охра, диск, «подвески»). Продолжая, отметим использование формы круга в жилищах второй половины нижнего палеолита, погребениях мустьерцев [Тешик-Таш, Монте-Чирчео], погребениях останков зверей в мустье [Клюни и др.]. Прочная связь в последующей первобытной символике круга, креста, красного цвета с представлениями о Солнце — небесном огне, дополняемая в мустье ориентировкой погребенных по линии восток — запад, довольно определенно намечает связь упомянутых мусть- ерских памятников с развитием начальных астрономических, биологических и географических представлений, возможно, вплоть до зарождения идеи о мире как едином целом ²⁷⁵. Что, впрочем, не исключает вероятного использования, например, красителей в Пеш де л’Азе 1 в иных целях (раскраска тела, одежды, шкур, жилищ, диктуемая верованиями и медицинскими соображениями) ²⁷⁸. Как свидетельство определенных медико-ботанических познаний (достаточно развитых по сравнению с навыками «самолечения» растениями у антропоидов и других животных) естественно рассматривать нахождение пыльцы цветов целебных растений в могиле шанидарского палеоантропа. Мустьерские погребения людей и животных свидетельствуют о зарождении биологических понятий: тут отчетливо проявляется осознание различий между живым и мертвым организмом, выделение элементов анатомического строения, различение определенных видов животных и т. д.

В конце нижнего палеолита и особенно в верхнем палеолите погребения содержат охру — универсальный первобытный символ горячей крови и самой жизни. Наличие охры (как и графики) можно рассматривать как естественное стремление первобытного коллектива акцентировать, вопреки разрушительной для него слепой стихии смерти, созидательное, жизнеутверждающее начало, способствующее продолжению рода.

Все это свидетельствует об усилении сплоченности коллектива, О постепенном осознании непрерывности общественных традиций, что создавало фундамент для последующего развития рациональных знаний и возникновения изобразительного искусства на основе изобразительной деятельности.

К рубежу нижнего и верхнего палеолита, судя по археологическим данным, определенно оформляется орнамент, основанный на выделении ритмически упорядоченных элементов-символов труда, общения и познания, и завершается сложение предпосылок к созданию первых художественных образов животных и людей в графике, цветописи, скульптуре.

В нижнем палеолите происходит вызревание художественнообразного творчества ²⁷⁷. При этом под синкретизмом указанного процесса понимается нерасчлененность разных проявлений художественной деятельности (орнаментация, пение, танец и т. п.), однако это не означает равноправного сосуществования ранних форм искусства и рационального знания, с одной стороны, и ранних форм религии — с другой.

Вместе с тем реалии палеолита ясно показывают несостоятельность гипотез о том, что истоки и стимулы развития искусства лежат в сфере инстинктов, в биологии человека. Напротив, предыстория искусства в нижнем палеолите неотделима от общественного и интеллектуального прогресса формирующихся людей, от развития их рациональных знаний. Растет массив данных о том, что линия и цвет выполняли многообразные функции в рационально-познавательной сфере, прежде чем стать основными средствами художественного творчества, а некоторые локальные различия в графике нижнего палеолита (выделение числа 3 на западе Европы, креста с 4 концами — на востоке) определили развитие в искусстве верхнего палеолита двух этнокультурных вариантов первобытного художественного творчества, систем счета, первобытной космологии ²⁷⁸. Эти свидетельства в ряду многих других также показывают, что па завершающем этапе становления человека и общества вырисовываются те богатейшие потенциальные возможности духовного прогресса человечества, которые частично реализуются в период расцвета первобытного общества.

Прогресс и регресс в эволюции поэдних палеоантропов. В свете приведенных выше данных бесспорным является, что по уровню развития общественного сознания поздние палеоантропы несомненно стояли выше ранних палеоантропов. Они бесспорно были выше ранних палеоантропов по уровню своего общественного развития. Поздние палеоантропы были представителями нового, более высокого этапа в формировании человеческого общества, закономерно пришедшего на смену предшествующему этапу. В этом отношении ни о каком их уклонении от пути, ведущего к неоантропу, не может быть и речи. Прогресс, причем огромный, несомненен. В плане развития общественных отношений поздние палеоантропы бесспорно являются предшественниками человека современного типа.

Как свидетельствуют все данные, праобщина поздних палеоантропов представляла собой прочный, сплоченный коллектив все члены которого проявляли всестороннюю заботу друг о друге. Праобщина поздних палеоантропов была коллективом не только единым, но и осознавшим (в форме тотемизма) свое единство. Но осознание человеческим коллективом своего единства, осознание общности всех его членов было одновременно и осознанием отличия всех членов данного коллектива от всех остальных людей.

До возникновения тотемизма различие между членами разных праобщин осознавалось просто как различие между людьми, входившими в состав разных групп. Когда человек переходил из одной праобщины в другую, он переставал считаться членом первой и начинал считаться членом второй. Конечно, при этом члены второй праобщины помнили, что данный человек не родился в ней, а пришел извне. Но это не мешало им рассматривать пришельца как члена именно этой, а не иной группы.

С возникновением тотемизма человек, родившийся в группе, считался принадлежащим к ней в силу того, что у него был тот же тотем, что и у остальных членов группы, он имел ту же самую плоть и кровь, был одного «мяса» с ними. И теперь от членов других праобщин его отличало не просто реальное вхождение в иную группу, а наличие у него иного тотема, иной плоти и крови. Человек теперь пожизненно нес на себе знак принадлежности к одной определенной группе, а именно к той, в которой родился. С возникновением тотемизма члены разных праобщин были разделены четкой гранью, перейти которую в принципе было невозможно. Теперь даже если бы человек перешел из одной праобщины в другую, в принципе он навеки должен был оставаться чужаком.

Превращение праобщины в крепко спаянный коллектив, члены которого осознали как свое единство, так и отличие от членов других таких же групп, имело своим следствием ее замыкание в себе. Прекратилась перегруппировка состава и перемешивание человеческих коллективов. Конечно, замкнутость праобщин поздних палеоантропов нельзя понимать как абсолютную. Вхождение в состав тех или иных праобщин отдельных людей или даже групп людей, родившихся за их пределами, могло иметь место. Однако о замкнутости коллективов поздних палеоантропов свидетельствуют и самые последние данные археологии.

Не вызывает сомнения, что стоянки второй половины позднего археолита подразделяются на множество групп, для каждой из которых характерен определенный набор каменных орудий. Одни археологц говорят о наличии в позднем мустье различных археологических культур, другие предпочитают писать о локальных вариантах или просто вариантах каменной индустрии.

Частой, если не вообще характерной для позднего мустье является ситуация, когда в одном л том же районе бок о бок существуют стоянки, относящиеся к разным археологическим культурам. Так, например, в районе Дордони — Вьенна во Франции сосуществовали такие выделенные Ф. Бордом культуры, как мустье с агаельской традицией, типичное мустье, зубчатое мустье и, наконец, два варианта тарантского мустье: мустье типа Ля Кина и мустье типа Ля Феррасси. И хотя коллективы, относящиеся к разным археологическим культурам, жили вперемешку на одной ограниченной территории в течение десятков тысяч лет, никаких влияний их друг на друга не обнаруживается. Это свидетельствует об отсутствии между ними сколько-нибудь регуляр пых контактов, об их замкнутости, изоляции друг от друга ²⁷⁹.

Отсюда следует, что единство материальной культуры у определенного числа коллективов не могло сложиться в результате взаимного влияния праобщин, первоначально обладавших разными культурами. Оно должно было возникнуть совершенно иным путем. Единственное объяснение, которое напрашивается: коллективы, отличавшиеся общей культурой, возникли в результате ряда последовательных делений человеческих групп, восходивших к исходной, первоначальной праобщине. Иначе говоря, общность культуры была здесь результатом единства происхождения. Пра- общины, относящиеся к одной культуре, образовывали общность, но только не органическую, целостную, социальную, а генетикокультурную. И не только возникновение, но и длительное существование этой общности не предполагает с необходимостью прочных связей и вообще каких бы то ни было контактов между входящими в нее праобщинами. Поддержание единства культуры обеспечивал такой фактор, как сила традиции.

Если праобщины поздних палеоантропов уже были замкнутыми, изолированными коллективами, то ясно, что процесс их замыкания в себе, процесс их изоляции друг от друга начался раньше, на стадии ранних палеоантропов. Это предположение также находит подтверждение в данных археологии. А. Люмлей, указавший на существование во Франции начиная с рисса четырех археологических культур: ашельской, тейякской, эвеноской и премустьерской, подчеркнул, что хотя люди, являвшиеся носителями этих культур, и жили бок о бок многие десятки тысяч лет, практически они не знали друг о друге. Взаимное влияние, если имело место, то крайне редко ²⁸°.

Прогрессирующее замыкание праобщин в себе, их изоляция друг от друга имела своим следствием превращение каждой из них в группу, состоящую из кровных родственников. Возникновение инбридинга (т. е. близкородственного скрещивания), причем довольно тесного, ибо размеры праобщин были сравнительно невелики, не могло не сказаться на физическом развитии палеоантропов. С неизбежностью произошло обеднение их наследственной основы. Морфологическая организация палеоантропов утратила эволюционную пластичность и приобрела консервативный характер. В результате стала невозможной сколько-нибудь существенная перестройка морфологической организации палеоантропов, а, следовательно, и их дальнейшее развитие по пути к неоантропу. Соответственно перестал действовать праобщинно- индивидуальный отбор.

Разумеется, морфологический облик палеоантропов не мог утратить вообще всякую способность к изменениям. Невозможной стала лишь дальнейшая сапиентация, развитие по пути аромор- фоза, т. е. повышения общего уровня морфологической организации. Что же касается идиоадаптации, т. е. изменений приспособительного характера, не выходящих за рамки уже достигнутого общего уровня развития, то она была не только возможной, по и неизбежной.

С затуханием праобщинно-индивидуального отбора на первый план снова вышел обычный индивидуальный естественный отбор, под воздействием которого изменение морфологического облика палеоантропов пошло по линии возрастания физической силы и общего огрубления всего их организма, т. е. в сторону от пути ведущего к человеку современного типа. Следствием и было превращение ранних генерализованных неандертальцев в поздних специализированных. Морфологический облик западноевропейских классических неандертальцев носит столь явные черты эволюционной застойности, что многие антропологи прямо характеризуют их как консервативных неандертальцев.

Отклонение физического развития поздних палеоантропов от сапиентного направления является, таким образом, не случайностью, вызванной стечением неблагоприятных внешних обстоятельств, а закономерным результатом эволюции праобщества. Поэтому явные черты специализации и застойности обнаруживаются не только у западноевропейских, но и вообще у всех поздних палеоантропов, где бы они ни жили. Многие антропологи, отмечая определенные отличия палеоантропов типа Табун, Шани- дар от западноевропейских поздних неандертальцев, в то же время и их характеризуют как консервативных.

Таков один из возможных вариантов решения вопроса о причинах отклонения развития поздних палеоантропов от сапиентного направления. Оно объясняет не только своеобразие облика поздних неандертальцев, но особенности развития их каменной индустрии. Изоляция и инбридинг, сделав невозможным коренную перестройку морфологической организации производящих существ, закрыли тем самым дорогу для сколько-нибудь глубоких сдвигов в эволюции производственной деятельности. В результате развитие каменной индустрии приобрело противоречивый характер. С одной стороны, переход от среднего ашеля — раннего мустье к позднему мустье был значительным шагом вперед, а с другой, он же в определенной степени обернулся и регрессом. Подобно тому как в морфологическом облике ранних палеоантропов противоречиво сочетались архаические и сапиентные черты, в каменной индустрии среднего ашеля — раннего мустье примитивные особенности столь же противоречиво соседствовали с такими, которые характерны для позднепалеолитической техники человека современного типа. У ряда локальных вариантов (например, аму- дийские слои стоянок Ябруд, Табун и др.) позднепалеолитические признаки выражены столь отчетливо, что некоторые археологи характеризуют их как настоящие верхнепалеолитические культуры²⁸¹.

Подобно тому как при переходе от ранних палеоантропов к поздним были утрачены присущие первым сапиентные признаки, переход от среднего ашеля — раннего мустье к позднему мустье сопровождался почти полным исчезновением позднепалеолитиче- еких черт в каменной индустрии палеоантропов. С переходом к позднему мустье эволюция техники в ряде отношений приняла застойный характер На это в свое время указывали многие ученые, в частности американский исследователь Г. Ф. Осборн ²⁸² и советский археолог П. П. Ефименко ²⁸³.

В последнее время американский археолог Р. Солецки обратил особое внимание не только на консерватизм морфологического облика людей из Шанидара, практически не изменившихся за более чем 15 тыс лет, но и на застойный (стагнатный) характер их типичной мустьерской индустрии, не претерпевшей сколько-нибудь значительных изменений за несколько десятков тысяч лет ²⁸⁴.

Таким образом, огромный прогресс в формировании общественных отношений, которым был ознаменован переход от ранних палеоантропов к поздним, имел неожиданные последствия. Пре вращение праобщины в крепкий, сплоченный и тем самым замкнутый, изолированный коллектив привело к инбридингу и тем самым сделало невозможным сапиентацию и7 как следствие, продолжение формирования производства и общества. Завершение становления человека и общества было невозможно без преодоления замкнутости праобщин, их изоляции друг от друга. И, как свидетельствуют факты, эта замкнутость была преодолена. Становление человека и общества завершилось На грани раннего и позднего палеолита, 35—40 тыс. лет тому назад, палеоантропы превратились в готовых людей — неоантропов, а их праобщество — в сформировавшееся человеческое общество.

На вопрос о том, как это произошло, ответить далеко не просто. Могут быть предложены разные гипотезы.

 

---

Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 267; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!