В дружный круг у елки встанем 24 страница
8 декабря 1938 года Ежова сменил на посту наркома Л. П. Берия. Было признано, что в ходе действий государства против заговорщиков пострадали люди, преданные советской власти, в связи с чем последовала реабилитация десятков тысяч осужденных. В свою очередь, были арестованы и осуждены многие работники органов внутренних дел за злоупотребление служебным положением. Это были «издержки» жесточайшей борьбы, в которой со стороны государства нужна была предельная точность удара. Ежов вместо этого пошел на неоправданное расширение «захвата». Сталин был потрясен. По свидетельству знаменитого авиаконструктора А. С. Яковлева, он в разговоре с ним сказал: «Ежов мерзавец! Разложившийся человек. Звонишь к нему в наркомат – говорят: уехал в ЦК. Звонишь в ЦК – говорят: уехал на работу. Посылаешь к нему на дом – оказывается, лежит на кровати мертвецки пьяный. Многих невинных погубил». Мемуарист отмечает: «После таких слов создавалось впечатление, что беззакония творятся за спиной Сталина» [210, с. 264]. Несмотря на прошлые заслуги, бывшего наркома приговорили к расстрелу. Такова была парадоксальная логика борьбы.
Понимая, что в хаосе борьбы пострадали невинные люди, Сталин всячески содействовал их освобождению. Существовала система апелляций, которые в обязательном порядке рассматривались органами НКВД. Если к Сталину обращались люди, которым он доверял, и убеждали его в том, что осужденный не виноват, он вмешивался лично. Легендарная летчица В. С. Гризодубова, используя силу своего авторитета, добилась освобождения около пяти тысяч осужденных, среди которых был и будущий Генеральный конструктор ракетной техники С. П. Королев. Она была по этому поводу на приеме у А. Н. Поскребышева и взяла с него обещание, что он непременно передаст ее заявление Сталину. Вскоре С. П. Королева не только реабилитировали, но и предоставили ему все условия для работы (Советская Россия. – 2000. – 5 сентября).
|
|
|
Сталин готов был простить даже и видных оппозиционеров, искренне раскаявшихся и отошедших от активного противодействия политике ЦК. В течение пятнадцати лет он пытался привлечь своих оппонентов к строительству социализма, терпеливо сносил наскоки на себя и на политическую линию партии, старался переубедить, отстранял от власти, они «признавали ошибки», он вновь предоставлял им посты, и так до тех пор, пока они не пошли на организацию заговора. Каменева и Зиновьева трижды исключали из партии, дважды восстанавливали, снимали с начальственных постов и снова усаживали в высокие кресла, предоставляя им возможность трудиться на благо страны. И всякий раз сталкивались с обманом и предательством: выяснялось, что своими постами они вновь пользовались в неблаговидных целях. И только тогда, когда была выявлена их антигосударственная деятельность, они были привлечены к судебной ответственности и приговорены к ссылке, а затем к расстрелу.
|
|
|
Не пережили 1937-й, главным образом, враги убежденные, «матерые». Особенно те, кто и в гражданскую, и в коллективизацию (а троцкисты пытались воспользоваться ею для возобновления гражданской войны) проявляли неоправданную жестокость к классовым врагам. Среди них Р. И. Эйхе, С. В. Косиор, П. П. Постышев – «невинные жертвы 1937-го», дававшие «контрольные цифры» по раскулачиванию. Среди них и те, кто «делал погоду» в репрессиях против носителей русской культуры. М. Е. Кольцову следователи напомнили его газетные статьи, в которых он, разделываясь со своими жертвами, советовал им не терять напрасно времени и отправляться в тюрьму. Для этих «ультрареволюционеров» 1937-й как раз и стал справедливым возмездием, а им на смену во власть шли созидатели, строители нового общества.
Заметим попутно, что весь образ жизни «невинных жертв» был несовместим с их руководящим положением в обществе. Естественным продолжением их идейных пристрастий были приземленность помыслов, мещанские, потребительские наклонности и соответствующее поведение в быту. Становясь партийными и советскими начальниками, они немедля занимали апартаменты уничтоженных революцией классовых врагов. Каменев, женатый на сестре Троцкого, собрал в Москве всю свою родню и устроил ее в двух реквизированных особняках, – по двадцать комнат в каждом. Позиция политической измены нередко сопрягалась с полной безнравственностью и более или менее тщательно скрываемым цинизмом. М. А. Сванидзе, оперная певица, родственница Сталина, лично знакомая со многими высокопоставленными заговорщиками, буквально выплескивает на страницы своего дневника чувства негодования и отвращения, которые она испытывает к ним в связи с их разоблачениями:
|
|
|
«После разгрома ЦИКа и кары, достойной кары, которую понес Авель (Енукидзе. – В. Т.), я твердо верю, что мы идем к великому лучезарному будущему – это гнездо измен, беззаконий и узаконенной грязи меня страшило. Теперь стало светлее, все дурное будет сметено и люди подтянутся и все пойдет в гору… (29.04.1935)» [54, с. 19]. Два года спустя: «…Был процесс троцкистов – душа пылает гневом и ненавистью, их казнь не удовлетворяет меня. Хотелось бы их пытать, колесовать, сжигать за все мерзости, содеянные ими. Торговцы родиной, присосавшийся к партии сброд. И сколько их… (5.03.1937)» [54, с. 28].
|
|
|
Впечатления от событий 1937-го еще раз обращают ее к этой теме: «Сколько чуждого и недоброжелательного элемента в момент революции присосалось к партии – как клещи всосались и пили соки, все они взгромоздились на командные высоты – сначала маскировались, прикидывались правоверными, а потом, снюхавшись и объединившись, обнаглели и, к счастью, выявились, правда, с большим опозданием, так как успели уже сорганизоваться и причинить немало вреда стране. Настроение создалось тяжелое. Недоверие и подозрительность, да и что удивительного, когда вчерашние знакомые сегодня оказываются врагами, много лет лгавшими и носившими маску. Правда, большинство предателей и вредителей всегда были разложенцами, людьми мало симпатичными мне, я лично не понесла разочарований, так как ко всем обнаруженным преступникам никогда не питала нежных чувств, но противно, что я могла с ними встречаться, говорить, даже некоторых принимать у себя в доме. На фоне этих событий протекает год… (7.08.1937)» [54, с. 29].
В дальнейшем Сталин ликвидирует и ряд общественных организаций и учреждений, ставших «духовными убежищами» враждебных государству сил. Были распущены «Союз старых большевиков», «Общество бывших политических заключенных», ликвидирована «Коммунистическая академия». Позднее был распущен и Коминтерн, задуманный когда-то как центр подготовки мировой пролетарской революции. Сталин, никогда не терявший надежды на торжество социализма во всем мире, считал, что главным направлением борьбы является не искусственное возбуждение революционных движений, а социалистическое строительство в СССР.
Сегодня важно осознать вопреки клеветнической пропаганде: Сталин вел борьбу против врагов государства и никогда не направлял острие этой борьбы против личных врагов. Тем более нелепы утверждения, будто Сталин вел борьбу против собственного народа. Никогда он не поднимал руку на кого бы то ни было, кто был патриотом России – ни на евреев, ни на бывших дворян, ни на священников, ни тем более на творческую интеллигенцию, о «гонениях» на которую особенно много и безответственно пишут современные «историки». Людей честных, энергичных, самоотверженно работавших для державы, готовых постоять за нее, любил и окружал заботой, на какую только был способен.
Боролся же последовательно и беспощадно лишь против активных, убежденных и потому опасных врагов народного государства – политических авантюристов, диверсантов, вредителей, расхитителей народного добра, – а также против «перегибщиков», бюрократов и разгильдяев, которые наносили не меньший ущерб державе, чем сознательные враги. Большинство репрессированных – вовсе не мнимые, а действительные враги народа. Их освобождение и реабилитация после смерти Сталина с последующим утверждением их самих или их «наследников» во властных органах явились предпосылками крушения великой народной державы. Задуманное тогда удалось осуществить полвека спустя.
***
Пятнадцать лет после окончания гражданской войны были временем острой идейно-политической борьбы между сталинцами – сторонниками самостоятельного развития страны по пути социализма, – и их противниками – троцкистами, зиновьевцами, бухаринцами. Великий сталинский замысел, облеченный в формулу «построение социализма в одной стране» стал «национальной идеей», поистине всенародным проектом мирового лидерства России. Несогласные вынуждены были подчиниться или поставить себя вне закона.
Когда оппозиция пошла по пути организации вооруженных заговоров, Сталин был вынужден противопоставить вызову заговорщиков карательную машину государственной власти. В результате он одержал победу над внутренними врагами России. «1937-й» стал провалом одной из самых серьезных попыток осуществить «социал-либеральный» реванш и вернуть страну на «дорогу мировой цивилизации», подчинив ее власти западного капитала. Он стал рубежным, переломным годом, после которого оппозиция утратила власть, а Сталин стал бесспорным политическим лидером, полностью определяющим внутреннюю и внешнюю политику страны. Он стал вождем народа в его борьбе за великие идеалы коллективизма и духовности, социального равенства и справедливости, выработанные русской культурой и воплощенные в российской и советской державности.
Если бы тогда победили противники Сталина, у нас была бы совсем другая история. В ней не было бы ни Великой Победы 1945-го, ни космического полета Юрия Гагарина. В ней не было бы высочайшего взлета народного духа, который вывел страну в авангард социального прогресса и сделал возможным наш технологический прорыв. Это была бы победа Запада над Россией, осуществленная силами «пятой колонны». Не случайно Г. Хильгер в биографии Сталина, изданной в 80-х годах, предъявляет ему своего рода «западный счет»: Сталин, дескать, «в течение многих лет смог держать под угрозой страны Запада», в то время как «доктрина «перманентной революции», выдвигавшаяся Троцким, была бы, по-видимому, гораздо менее опасной для свободного мира, чем беззастенчивая последовательность Сталина» [117, с. 207].
Да уж, не проявил Иосиф Виссарионович «застенчивости» в отстаивании интересов России. Именно этим объясняется яростный, поистине зоологический антисталинизм западных «советологов» и пришедших ныне к власти в стране прозападных кругов российского общества. Ненавистники России ненавидят и Сталина за то, что он отодвинул достижение их целей по меньшей мере на пятьдесят лет. Они страшно боятся, что новое утверждение его образа в народном сознании сделает его знаменем борьбы за возрождение созданной им великой народной державы.
Глава 5. ЭНЕРГЕТИКА СОЗИДАНИЯ
30-е годы – это время величайших свершений в экономике, время грандиозных перемен в общественной жизни. Это время претворения в жизнь великого сталинского проекта социалистического строительства. Это годы индустриализации и коллективизации, годы твердой, уверенной поступи первых сталинских пятилеток, сделавших страну вторым экономическим гигантом на мировой арене, заложивших фундамент военного могущества Советской державы. Это годы утверждения новой идеологии и развития культуры общества.
4 февраля 1931 года, в речи «О задачах хозяйственников» Сталин произнес пророческие и мобилизующие слова: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут» [164, с. 39]. Такой задачи никогда в истории никто не ставил. Мы взяли старт и ринулись вперед, опередив на крутом вираже бег времени.
Чтобы это сделать, надо было ввести в действие какие-то невидимые и неведомые ресурсы. Какие? Наивные люди утверждают, что факторами этих перемен были насилие и страх, что все создавали… заключенные, что «жертвы политических репрессий» есть некая «цена», которую народ заплатил за тот экономический прорыв. Нет ничего примитивнее подобного взгляда. Насилие и страх не способны побудить людей к творчеству. Тем более это касается заключенных. Они в то время составляли менее 2% трудоспособного населения и уже поэтому не могли быть значительной силой в экономических свершениях. Но главное не в этом: заключенные, как и рабы, никогда ничего великого не создавали и создать не могли. Создать это мог только народ, вдохновленный великими идеалами.
Экономические преобразования 30-х гг. происходили не за счет народа, а в интересах народа. Впервые в мировой истории экономика стала общим делом и обеспечивала благо каждого члена общества, независимо от социальных различий. Неуклонно поднимался уровень материального благосостояния, повышались образованность и культура советских людей, росла средняя продолжительность жизни человека, быстро увеличивалась численность населения страны. Сегодня уже не вызывает никакого сомнения, что этот прорыв в «абсолютное» будущее был обеспечен, прежде всего, духовными ресурсами народа, он был индуцирован целеустремленностью партийного авангарда и силой народной власти, мобилизовавших людей на невозможные, казалось бы, достижения.
Для того чтобы совершить этот прорыв, надо было эффективно мотивировать созидательный труд миллионов. Вождь понимал, что необходимое стране обновление не состоится, если душа народа будет угнетена, если новые формы общественной жизни окажутся чуждыми архетипам народного сознания. Он, тонко чувствовавший настрой народной души, вырабатывает такие формы общественного жизнеустройства, которые соответствуют вековым традициям отечественной культуры. Традиции эти он принимал всем сердцем, потому что любил наш народ, его историю и культуру. Историческая преемственность стала «ключом» к феноменальным успехам во всех социально-экономических преобразованиях.
Сталин сумел пробудить в народе веру в свои силы и в свое будущее. Он вдохновил людей на самоотверженный труд и героические подвиги. И решающими в этом грандиозном движении стали такие «загадочные» феномены, как трудовой энтузиазм и творческое вдохновение. В них заключена глубинная суть уникального акта общественно-исторической драмы, имя которому – сталинская эпоха.
Преображение
Во второй половине 20-х все более властно заявляла о себе необходимость перемен в советской деревне. Они обещали быть грандиозными по своим масштабам, – деревня все еще носила в своем чреве более 80% населения страны. При этом патриархальное крестьянское хозяйство в силу крайне низкой продуктивности не обеспечивало продовольствием начавшийся быстрый рост городов. Нужны были коренные преобразования, но революция и десять лет спустя после установления советской власти все еще не затронула деревню.
Эти десять лет, наполненные политической борьбой, были потеряны и для индустриального развития страны. Между тем, год от года все более очевидной становилась угроза агрессии со стороны Запада, к отражению которой страна была не готова. Назрела необходимость «второй революции», которая могла быть организована только «сверху», но ей активно противодействовали «правые» силы в партии. Сталин понимал, что если дело пойдет так и дальше, то завоевания революции будут утрачены.
И вот, наконец, XV съезд партии (декабрь 1927 года) провозгласил курс на всемерное развитие коллективизации сельского хозяйства СССР в качестве первоочередной задачи партии. Январский (1928 г.) пленум ЦК принял судьбоносные для страны решения – о свертывании нэпа и проведении всеобщей коллективизации на селе в целях скорейшего создания материальной базы индустриализации страны. Это была победа сталинской политики – полная и безраздельная. Социальный смысл принятых решений состоял в том, чтобы наполнить практическим содержанием выдвинутый Сталиным еще в декабре 1924 года лозунг построения социализма в СССР как отдельно взятой стране.
Сталин, разумеется, был согласен с тем, что условием «социализации» крестьянства является ликвидация кулачества как опоры капитализма в деревне. Но он был решительно против «раскулачивания» крестьянина-середняка, на чем настаивала троцкистская оппозиция. Разъясняя свою точку зрения на октябрьском (1927 г.) объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), он говорил, что оппозиция требует раскулачивания середняка и восстановления комбедов, а это означает по сути дела возобновление гражданской войны в деревне. Сам же он предполагал провести коллективизацию постепенно, мерами технико-экономическими и культурно-политическими. В частности, электрификацию деревни, обеспечение ее тракторами и сельхозмашинами он рассматривал как необходимые предпосылки массовой коллективизации. В его понимании коллективизация была путем к принципиально новой, социалистической форме организации общественной жизни крестьянства. 5 ноября 1927 года, в беседе с иностранными рабочими делегациями он говорил, что это будет «новый социальный, коллективистский строй» [156, с. 225].
Впрочем, и с кулаками Сталин не собирался вести «войну на уничтожение». На XIV съезде он выступил против распространенных в троцкистской среде «экспроприаторских» настроений по отношению к кулаку. Именно Сталин заявил тогда, что «партия всего больше подготовлена к лозунгу: бей кулака. Дай только, – и мигом разденут кулака» [154, с. 337]. Он призвал к решительной борьбе с подобными настроениями в партии [Там же]. Однако теперь, спустя еще три «нэповских» года, он столкнулся с открытым сопротивлением кулачества политике индустриализации страны. Кулак, все больше набиравший силу, и не думал поступаться своими интересами ради индустриализации, ибо видел в ней угрозу своему хозяйству. Он просто саботировал поставки хлеба государству по заниженным ценам, чего требовали интересы промышленного развития страны.
В 1927 г. в городах резко осложнилось продовольственное положение. Кулаки придерживали хлеб, рассчитывая получить за него более высокую цену. В 1928 г. Сталин сам выезжал в Сибирь для проведения чрезвычайной хлебозаготовительной кампании и разъяснения политики борьбы с кулаком. Во время этой поездки на сельском сходе, где Генеральный секретарь два часа убеждал его участников сдать хлеб для снабжения страны, такой «справный крестьянин» сказал ему, не вынимая трубки изо рта: «А ты попляши, парень, тогда я тебе дам пуда два хлеба» [159, с. 90].
После возвращения Сталин решительно выступил против продолжения нэпа. Опровергнув доводы его идеологов – Бухарина, Рыкова и Томского, – он делает кардинальный вывод: «Поставить нашу индустрию в зависимость от кулацких капризов мы не можем. Поэтому нужно добиться того, чтобы в течение ближайших трех–четырех лет колхозы и совхозы, как сдатчики хлеба, могли дать государству хотя бы третью часть потребного хлеба. Это оттеснило бы кулаков на задний план и дало бы основу для более или менее правильного снабжения хлебом рабочих и Красной Армии. Но для того, чтобы добиться этого, нужно развернуть вовсю, не жалея сил и средств, строительство колхозов и совхозов» [157, с. 5].
Коллективизация стала по существу «второй революцией», которая, как всякая революция, шла вразрез с интересами определенной части населения. Окрепшее за годы нэпа кулачество стало главным противником сталинской политики в деревне, – оно оказывало активное противодействие и коллективизации, и ценовой политике, которые были подчинены целям индустриализации. Поскольку враг действовал методами насилия и диверсий, нередко – с оружием в руках, необходимым становилось, в свою очередь, применение против него силы государственной власти.
А ведь помимо кулаков была более или менее значительная масса крестьян, поддерживавших их действия, участвовавших в диверсиях, убийствах активистов и других акциях, направленных против колхозного движения. По воспоминаниям В. М. Бережкова, в беседе со Сталиным Черчилль поинтересовался: напряжение нынешней войны столь же тяжело для вас лично, как и бремя коллективизации? Сталин ответил, что коллективизация была для него более тяжелой борьбой. Черчилль заметил:
Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 135; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!