В дружный круг у елки встанем 23 страница
Разве мы не столкнулись с предательством «верхов» в подобной ситуации, в конце 80-х – начале 90-х годов, когда действовать по-сталински уже не умели и не хотели? Дискредитация сталинских методов борьбы с врагами народа как раз и привела к тому, что народ оказался бессильным, неспособным к сопротивлению, когда идейные наследники ликвидированных Сталиным врагов народа в конце концов захватили в стране власть. При этом они не только ликвидировали народовластие, – они предали страну, отдав ее на разграбление иностранному капиталу, сделали из великой державы жалкий колониальный придаток Запада.
Сталин же сумел отбить атаки внутренних врагов России и советского строя. Его решения о необходимости жестких мер были вынужденным, но необходимым, решительным, своевременным и точным ответом на действия заговорщиков. Сподвижник У. Черчилля лорд Бивербрук без тени сомнения констатировал, что накануне надвигавшейся войны с фашистской Германией «Сталин уничтожил «пятую колонну», которая неминуемо стала бы на сторону Гитлера и ударила бы ножом в спину своей стране» (Патриот. – 2003. – № 50. – С. 12).
Ныне способом «демонизации» сталинской эпохи является не только представление «сталинских репрессий» как его инициативное решение в борьбе за личную власть, но и многократное преувеличение количества заключенных, расстрелянных, погибших в ходе этой борьбы, доведение его до совершенно фантастических цифр. Утверждают, что от «ежовщины» пострадали миллионы. Нобелевский лауреат Александр Солженицын назвал когда-то цифру: 66 миллионов, да в войну еще 44 миллиона, – всего же 110 миллионов погибших от рук большевиков. Этот антисоветский маньяк, обласканный нынешней властью, даже военные потери причислил к жертвам коммунистов. (Другой нобелевский лауреат, Михаил Шолохов, назвал его «литературным власовцем», – точнее не скажешь).
|
|
|
Впрочем, десятки миллионов – это такой бред, что не каждый считает уместным его повторять. Ведь это значило бы, что погибло все взрослое население страны. А оно, между прочим, росло чрезвычайно быстрыми темпами. В среде людей, более здраво мыслящих, чаще оперируют цифрами на порядок ниже: миллионы… Естественно, никакие аргументы при этом тоже не приводятся. Из документов же хорошо известно, что общее число осужденных по 58-й статье, т. е. за контрреволюционные преступления, в течение более чем 30 лет – с 1921 по 1953 год – составляет 3 778 200 человек. Из них 786 098 человек были приговорены к высшей мере наказания. Впоследствии 844 470 осужденных были прижизненно или посмертно реабилитированы (Правительственный вестник. – 1990. – № 7).
|
|
|
Наибольшее число приговоренных к расстрелу приходится на 1937 г. – 353 074, и 1938 г. – 328 618 человек, остальные около 100 000 – на военные годы. Расстреливались убийцы, насильники, лакеи оккупантов. При этом многие приговоры не были приведены в исполнение: расстрел был заменен заключением в лагерь. Да и в те же самые годы ведь не только арестовывали, но и освобождали из мест заключения. По архивным данным, в 1937 г. из лагерей и колоний освобождено 32% заключенных, в 1938-м – 27%.
Однако и эти цифры, взятые абстрактно, «сами по себе», без соответствующего анализа, искажают реальную картину тех событий. «Знатоки» истории, склонные к тому, чтобы «сделать» число осужденных как можно более впечатляющим, обычно совершают двойной подлог, объявляя, во-первых, всех осужденных по 58-й статье репрессированными исключительно по политическим мотивам и, во-вторых, сваливая в это общее число и действительных врагов народа, и тех, с кем эти самые враги, находившиеся во власти, расправились.
В это число включают осужденных по той же статье крупных расхитителей общественного добра, главарей организованных банд и всех прочих преступников, действия которых наносили серьезный ущерб государству и обществу. А таких было много. Современный исследователь С. И. Кузьмин пишет, что преступные группировки действовали тогда во всех отраслях народного хозяйства и на всех уровнях государственного управления, нанося огромный ущерб экономике. Политическая преступность тесно переплеталась с уголовной. Из-за рубежа в страну проникали бандформирования, диверсанты, оружие; эмиссары иностранных разведок внедрялись во все государственные органы. Без учета всего этого, подчеркивает он, невозможно понять причины репрессий 30-х годов [71, с. 144–168].
|
|
|
Большая же часть (50–60%) всех приговоров по 58-й статье относится к лицам, сотрудничавшим с гитлеровцами во время войны. Это полицаи, власовцы, прибалтийские фашисты, украинские националисты. Только в немецкой администрации на оккупированных территориях служило более миллиона наших граждан, а в карательных отрядах, действовавших против партизан, «свои» составляли около двух третей их общей численности. Из числа украинских националистов была образована дивизия СС «Галичина». Были, кроме того, прибалтийские, туркестанские и кавказские формирования, крымско-татарские батальоны, калмыцкий кавалерийский корпус. Уже после войны недобитые пособники фашистов действовали в Прибалтике, Западной Украине и Западной Белоруссии. От их руки погибло более 100 тыс. военнослужащих и втрое больше – гражданских лиц.
|
|
|
Таким образом, осужденные за контрреволюционную деятельность в большинстве своем вовсе не были некими «невинными жертвами сталинских репрессий», – это были матерые преступники, действовавшие в антисоветских, антинародных целях. Это во-первых. Во-вторых, масштабы репрессий «раздуваются» лживой «демократической» пропагандой до невероятных размеров. Создается впечатление, будто репрессировано было едва ли не полстраны. Между тем, общее число заключенных в СССР на 1 января 1937 г. составило 1 196 369 человек, и в течение этого года увеличилось на 175 486 человек, в том числе, осужденных по 58-й статье – на 80 598 человек.
Показательно в связи с этим следующее сравнение. В свое время официальная «Российская газета» привела такие цифры: за первые 16 лет «постсоветской» истории России за различные преступления было осуждено свыше 15 миллионов человек, из них лишено свободы более 5 миллионов (Российская газета. – 2008. – 2 сентября). За последующие годы, по данным Генеральной прокуратуры, цифра зарегистрированных преступлений возросла еще более чем на 20 миллионов; число приговоренных к лишению свободы – тоже превысило 5 миллионов.
Но если в сталинской России каждого преступника ждала кара, сегодня в оставшейся от разрушенного СССР «мини-России» на всех преступников не хватило бы мест заключения. На самом деле сидят лишь немногие из них, – число заключенных, зафиксированное службой исполнения наказаний на 1 января 2016 года, составило 646 085 человек. Остальные отделываются штрафами, либо получают условное наказание, либо просто остаются невыявленными, – в 2015 г. не раскрыта почти половина совершенных преступлений. Происходит прогрессирующая криминализация общества: «армия» преступников, остающихся на свободе, ежегодно пополняется более чем на миллион.
Впрочем, даже без учета этих фактов результат подсчета численности заключенных выходит неожиданным и крайне неприятным для сочинителей страшилок о ГУЛАГе. Приведенные цифры говорят о том, что менее чем за 25 лет в «демократической» России оказалось за решеткой свыше 10 миллионов человек. Естественно, здесь напрашивается сравнение с соответствующими «гулаговскими» цифрами, но долгое время они оставались секретными. И вот недавно историкам стала известна записка на имя начальника ГУЛАГа от 5 августа 1955 года, в которой архивистами зафиксирована цифра личных дел заключенных за все время его существования. Она составила 9,5 миллионов, – это, заметим, данные тоже примерно за 25 лет, но не по Российской Федерации, а по всему СССР. К тому же это были годы, тяжелейшие для Советского государства. Только вот заключенных там, оказывается, было меньше, чем в «постсоветской» России, выстроенной по канонам западной «демократии».
Миф о гигантском ГУЛАГе, созданном «тираном» Сталиным, при таком сравнении, казалось бы, рассыпается в прах. Но попробуйте рассказать все это людям, «ушибленным» телевизионной ложью, – вам не поверят… А ложь эта каждодневна и ежечасна, – и не только телевизионная. Приведу пример. В «Записных книжках 1998–1999» писатель Ярослав Голованов, разглагольствуя о том, что Сталин, дескать, и сегодня – в каждом из нас, пишет: «Поймал себя на мысли, молодым сегодня совершенно недоступной: могут прийти и арестовать. За что? А ни за что! Придут и арестуют, как в «Процессе» Кафки. Нормальному человеку в нормальной стране такая мысль не может прийти в голову, а мне может» (Комсомольская правда. – 2001. – 23 января).
Действительно, нормальному человеку даже в «ненормальной» стране подобная мысль прийти не может, – свидетельствую сам. Но Я. Голованов не из нормальных, он из породы тех, кому народная власть была неугодна, – они, конечно, служили ей, но с неизменной «фигой в кармане», а потому и жили в постоянном страхе разоблачения. И по сей день, оказывается, не освободились от этого страха. Что же касается тех, кто помоложе, к примеру, нынешних «бизнесменов» во власти, то мысль «могут прийти и арестовать», наверное, кого-то из них время от времени посещает, – вряд ли они так уж уверены, что «делать деньги» можно будет бесконечно. Хотя тоже ведь будут вопить, что они ни в чем не виновны.
Итак, истина состоит в том, что репрессии против «оппозиции» не были следствием инициативного выбора Сталина, – они стали для него жестокой необходимостью, которая вытекала не из его характера, как иногда думают, и не из природы социализма, как утверждают адепты западного образа жизни, а из всей совокупности исторических условий, в которых пришлось действовать Сталину. Эти репрессии были мерой оборонительной, вызванной действиями как внутренних, так и внешних врагов, которые стремились дестабилизировать народную власть, организуя антигосударственные заговоры. Они были вызваны обстановкой, в которой возникла угроза существованию Советского государства со стороны внутренних врагов. Только такими решительными мерами можно было сорвать заговор сил, которые, войдя во власть в 1917-м, двадцать лет противодействовали самостоятельному развитию страны по пути социализма, подавляли русскую национальную культуру, навязывали чуждые народам России формы общественной жизни, расправлялись с неугодными им людьми.
И никакого «нарушения социалистической законности» со стороны Сталина, о чем мы слышим с хрущевских времен, при этом не было. Были проведены открытые судебные процессы, на которых присутствовали представители иностранной прессы, писатели, дипломаты. Знаменитый немецкий писатель Лион Фейхтвангер, присутствовавший в зале суда, так описывает свои наблюдения: «Ничто не разделяло суд и сидящих в зале. Не было также ничего, что походило бы на скамью подсудимых; барьер, отделявший подсудимых, напоминал скорее обрамление ложи. Сами обвиняемые представляли собой холеных, хорошо одетых мужчин с медленными, непринужденными манерами. Они пили чай, из карманов у них торчали газеты, и они часто посматривали на публику. По общему виду это походило больше на дискуссию, чем на уголовный процесс, – дискуссию, которую ведут в тоне беседы образованные люди, старающиеся выяснить правду и установить, что именно произошло и почему это произошло» [199, с. 63].
В политическом руководстве, в самой партии, а также в среде советских работников, научной и инженерно-технической интеллигенции, деятелей литературы и искусства было много не просто не согласных с политической стратегией сталинизма, но и готовых к борьбе против нее не на жизнь, а на смерть. Борьба принципиально различных ментальных миров и политических позиций, в которых нашли отражение интересы общественных сил, действовавших как внутри страны, так и на международной арене, была неизбежна. Великая историческая заслуга Сталина состоит в том, что он сорвал их планы и сумел оттеснить их от кормила государственной власти. Они, видя свое поражение в политической борьбе, пошли на подготовку государственного переворота.
Кроме того, – отметим это еще раз, – созданные ими подпольные организации были смертельно опасны как «пятая колонна», агентура внешних сил, которая должна была нанести удар изнутри в момент нападения извне. Основным резервом вражеских спецслужб были остатки антисоветских партий и троцкистских организаций. Поэтому перед органами госбезопасности была поставлена задача: исключить всякую возможность создания каких-либо организованных групп, которые выступили бы в поддержку агрессоров. В воспоминаниях генерала П. А. Судоплатова, руководившего операцией по ликвидации Троцкого, говорится, что Л. П. Берия, разъясняя ее цель, сказал: «Дело это исключительно важное. Троцкий <…> должен быть уничтожен к началу большой войны, чтобы обезглавить остатки «пятой колонны» [186, с. 13].
Таким образом, действия сталинского руководства были спасительными вдвойне. Они не только сорвали заговор внутренних антисоветских сил, но и очистили партийные и государственные структуры от потенциальных предателей, которые сделали бы свое черное дело в годы войны. Была ликвидирована «пятая колонна», на которую опирались внешние антисоветские силы. Это стало решающим условием нашей победы в Великой Отечественной войне. Опыт многих государств говорит о том, что «пятая колонна» парализовала их способность к сопротивлению внешней опасности. Советское государство благодаря решительным действиям Сталина устояло тогда, однако через пятьдесят лет именно предательская деятельность «пятой колонны» привела к его разрушению.
Наконец, репрессии были связаны и с тем, что в обстановке обострения политического противостояния усилилась борьба против беспечности, халатности, недобросовестности, борьба с чиновниками-бюрократами, а также и просто людьми недостойными, но занимавшими важные посты в партии и государстве. Они наносили стране, народу, государству урон, подчас не меньший, нежели сознательные вредители и прямые противники социализма. Это была борьба против вырождения «властвующей элиты», действие своеобразного защитного механизма системы. Мы помним, что хрущевская «критика культа личности» разрушила этот механизм и моментально привела к вырождению «номенклатуры».
А тогда время было тревожное, уже чувствовалось напряжение надвигающейся войны, поэтому никакой разболтанности, никакого разгильдяйства, – ничего, что наносило бы ущерб народному хозяйству или проводимой им политике, Сталин не терпел, – за все это наказывали, иногда не менее сурово, чем за сознательное вредительство. Второй пилот чкаловского экипажа Г. Ф. Байдуков в беседе с писателем Ф. И. Чуевым рассказывал:
«…На совещании у Сталина прославленный летчик Сигизмунд Леваневский встал и сказал: «Товарищ Сталин, я хочу сделать официальное заявление. Я хочу официально заявить и прошу записать мое заявление. Я считаю Туполева вредителем. Убежден, что он сознательно делает самолеты, которые отказывают в самый ответственный момент». Туполев был здесь же за столом. Побелел. Арестовали не сразу» (Молодая гвардия. – 1999. – № 3-4. – С. 119). Заметим: не просто «не сразу», но лишь после того как появились факты, заставившие поверить в то, что Туполев, мягко говоря, не был безгрешен…
Что же касается невинно пострадавших, то они, конечно, были. Их не могло не быть. В осуществлении решений государственных органов участвовали тысячи людей. Жесткий отпор заговорщикам был сопряжен с многочисленными арестами, суровыми судебными и внесудебными приговорами. Ошибки при этом были просто неизбежны, их – конечно, в меру возможности – исправляли: многие дела пересматривались, с осужденных снималась судимость, они возвращались в строй. Репрессированный тогда К. К. Рокоссовский в 1945-м командовал Парадом Победы. С. П. Королев в 1944-м был награжден орденом, а в 1947-м стал Главным конструктором ракетно-космической техники. И ни тот, ни другой никогда не винили в своих злоключениях ни власть вообще, ни Сталина лично.
Но дело не только в ошибках. Внутренние враги, окопавшиеся во властных структурах, прежде всего, в карательных органах, воспользовались обстановкой острой политической борьбы в своих интересах: действуя от имени государства, они нацеливали жало репрессий на преданных народной власти партийных и советских работников, хозяйственников, ученых и деятелей искусства, да подчас и просто честных тружеников, неповинных в антисоветской деятельности. Пользовались моментом и разного рода проходимцы и негодяи, чтобы свести счеты с неугодными им людьми.
Вот это были действительно невинные жертвы. Это были жертвы той самой «ежовщины», которая сегодня ставится в вину Сталину, в то время как невинные люди пострадали вовсе не от него, а от его идейных противников, вошедших во власть на волне революции и отнюдь не по его воле. Это они, занимая властные посты, требовали неоправданного ужесточения репрессивной политики. Так, Н. С. Хрущев, возглавлявший в 1938 году республиканскую партийную организацию Украины, обращался к Сталину из Киева: «Украина ежемесячно посылает 17–18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более 2–3 тысяч. Прошу Вас принять срочные меры» [136, с. 322]. Сохранилась одна подобная записка Хрущева с резолюцией Сталина: «Уймись, дурак!» (Патриот. – 2003. – № 45-46. – С. 8).
Понятно, что центральное руководство, обеспокоенное ситуацией крупномасштабного вооруженного заговора, не могло просто игнорировать подобные требования. Это факт, который никто не вправе отрицать. В результате потери понесли обе стороны. Положение усугубилось тем, что нарком внутренних дел Н. И. Ежов, работавший вначале очень эффективно, со временем стал действовать неадекватно. Он обладал редчайшей работоспособностью, ненавидел троцкистов и во всем поддерживал Сталина. На Лубянке он пробыл менее двух лет, и именно за эти годы заговорщики потерпели сокрушительное поражение.
Умелые, целеустремленные действия Н. И. Ежова по ликвидации троцкистского заговора создали вокруг него ореол высшего доверия, но в дальнейшем выяснилось, что он не сумел освободить аппарат НКВД от лиц, содействовавших заговорщикам и наносивших предательские удары по сталинским кадрам. Кроме того, он не выдержал испытания властью и авторитетом, деградировал в личностном отношении и перестал контролировать положение дел в наркомате. Он был освобожден от должности наркома вскоре после описанной выше попытки ареста М. А. Шолохова.
Эта попытка чудом закончилась для писателя благополучно. Но вспомним в связи с этим другой факт – прискорбный. В некоторых случаях Сталин сам обращался к людям, которым он доверял, с просьбой поручиться за обвиняемого. Так, он позвонил Борису Пастернаку и просил, уговаривал его вступиться за арестованного поэта Осипа Мандельштама. Представим себе картину: у Сталина на столе лежит злобный, оскорбительный стишок, написанный о нем этим человеком, а он ищет для него защиты и оправдания, потому что видит в нем Мастера. «Ведь он мастер? Мастер?» – то ли спрашивает, то ли убеждает он Пастернака, но, так ничего и не добившись от него, всердцах бросает телефонную трубку.
Тем не менее, вмешательство Сталина спасло тогда Мандельштама: его отправили не в лагерь, а в ссылку в Воронеж, где он многое переосмыслил, увидев своими глазами жизнь народа в русской глубинке. «Величие русской культуры уходит корнями в тысячелетнее народное бытие», – констатирует он. По возвращении из Воронежа на одном дыхании пишет «Оду» в честь Сталина, с чьим именем он связывает преображение страны. Но если Сталин, невзирая на тот мерзкий стишок, вступился за него, то теперь этой «Оды» и других пассажей о русской культуре ему не простили «литературоведы». Троцкистствующий идеолог Соломон Розенталь обвинил его в великодержавном шовинизме. В. П. Ставский, один из главных литчиновников, написал на Лубянку: «Помогите решить вопрос о Мандельштаме». Я. С. Агранов, главный лубянский «спец» по творческим работникам, подписал ордер, и Мандельштаму дали пять лет лагерей, отправив по этапу во Владивосток. По дороге он умер от истощения и болезней (Молодая гвардия. – 2002. – № 4. – С. 252).
Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 142; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!