Русское еврейство в начале XX века 6 страница
«Лондон Таймс» в номере от 5 марта 1919 года сообщает, что 75% большевиков — это русские евреи (под словом «большевик» здесь разумеется не член партии большевиков, а лицо, занимающее ту или иную должность в административном аппарате).
Сообщения, приведённые выше, равно, как и много других, им аналогичных, подтверждается и евреями — исследователями этого вопроса, а также и самим Лениным, несомненно, хорошо знавшим роль евреев в создании каркаса советской власти и его укреплении.
Вот, что сказал Ленин в разговоре с Диамантштейном, комиссаром по еврейским делам при «Комиссариате по делам национальностей», возглавлявшемся, в начале Советской Власти, Сталиным:
«Большое значение для революции имело то обстоятельство, что за годы войны в русских городах осело много еврейских интеллигентов. Они ликвидировали тот всеобщий саботаж, на который мы натолкнулись после Октябрьской революции... Еврейские элементы были мобилизованы против саботажа и тем спасли революцию в тяжёлую минуту. Нам удалось овладеть государственным аппаратом исключительно благодаря этому запасу разумной и грамотной рабочей силы.
Мы имеем, в данном случае, яркий пример действия особой социологической закономерности, которой подчинены перемены в экономической и социальной структуре рассеянного среди других народов этнического меньшинства: эта структура должна всегда соответствовать потребностям и нуждам народа большинства, потребностям и целям государства, политике правительства, интересам господствующих классов или групп[11]».
|
|
|
* * *
Всё население России, и без этих слов Ленина, которые оно тогда не читало, видело, как, с молниеносной быстротой, совершилась замена правящего класса и как евреи превратились в советских вельмож, комиссаров и командиров, а за ними потянулись их многочисленные родственники и единоплеменники, заполняя все государственные учреждения.
Вот, что пишет по этому вопросу И.М. Бикерман, известный русско-еврейский общественный и политический деятель:
«Русский человек никогда не видел еврея у власти: он не видел его ни губернатором, ни городовым, ни даже почтовым чиновником. Были и тогда, конечно и лучшие, и худшие времена, но русские люди жили, работали и распоряжались плодами своих трудов, русский народ рос и богател, имя русское было велико и грозно.
Теперь еврей — во всех углах и на всех ступенях власти. Русский человек видит его и во главе первопрестольной Москвы, и во главе Невской столицы, и во главе Красной Армии, совершеннейшего механизма самоистребления. Он видит, что проспект св. Владимира носит теперь славное имя Нахамкеса, исторический Литейный проспект переименован в проспект Володарского, а Павловск — в Слуцк.
|
|
|
Русский человек видит теперь еврея и судьёй и палачом. Он встречает евреев и не коммунистов, а таких же обездоленных, как он сам, но всё же, распоряжающихся, делающих дело советской власти: она ведь — всюду и уйти от неё некуда. А власть эта такова, что поднимись она из последних глубин ада, она не могла бы быть ни более злобной, ни более бесстыдной.
Неудивительно, что русский человек, сравнивая прошлое с настоящим, утверждается в мысли, что нынешняя власть — еврейская и что потому именно она такая осатанелая. Что она для евреев и существует, что она делает еврейское дело, в этом укрепляет его сама власть[12]».
Дальше, в той же книге (стр. 11-12) Бикерман говорит: «Русский человек твердит: жиды погубили Россию. В этих трёх словах и мучительный стон, и надрывный вопль, и скрежет зубовный»...
И констатирует, что «волны юдофобии заливают теперь страны и народы, и близости отлива ещё не видно. Именно юдофобия: страх перед евреем, как перед разрушителем»...
Как же на это всё реагируют евреи?
Не только, евреи, пребывающие в СССР или евреи, эмигрировавшие оттуда, но и все евреи вообще?
Бикерман отвечают следующими словами:
|
|
|
«Еврей на всё это отвечает привычным жестом и привычными словами: известное дело — мы во всём виноваты: где бы ни стряслась беда, будут искать и найдут еврея. Девять десятых из того, что пишется в еврейских современных изданиях по поводу евреев в России составляет только пересказ этой стереотипной фразы. Так как всегда и во всём мы, конечно, виноваты быть не можем, то еврей делает отсюда весьма лестный для нас и, на первый взгляд, весьма удобный житейский вывод, что мы всегда и во всем правы.
Нет, хуже: он просто отказывается подвергнуть собственному суду своё собственное поведение, отдать себе отчёт в том, что он делает и чего не делает, но, может быть, должен был бы делать. И, так как с разных сторон к нам предъявляют претензии, сыплются на нас упрёки и обвинения, то виноваты наши обвинители, виноват весь мир, виноваты все прочие, только не мы».
Приведённые выше высказывания И.М. Бикермана не являются выражением только его личного мнения по вопросу, над которым тяготеет заговор молчания — это мнение целой группы русских евреев-эмигрантов, нашедших в себе достаточно мужества прямо и открыто сказать правду на страницах печати.
Группа эта — малочисленная, но состоящая из высоко культурных людей, понявших, что есть вопросы, которых замалчивать нельзя, в начале 20-х годов создала в Берлине «Отечественное Объединение Русских Евреев за границей», выпустившее книгу, из которой приведены слова Бикермана о роли и значении евреев в создании того отталкивания от евреев всего населения России, которое Бикерман точно определил, как «юдофобия».
|
|
|
Слово это теперь заменено словом «антисемитизм», каковое нельзя признать правильным и точным определением тех чувств и настроений всего населения государства Российского по отношению к еврейской этнической группе, вызванных и порождённых деятельностью этой группы.
Не ко всем семитам существует отрицательно-критическое отношение населения России (не только русских, но и всего населения), а только к небольшой племенной семитской группе — евреям.
Самое достопримечательное в этой книге — «Обращение к евреям всех стран», напечатанное в начале «Сборника первого» (и последнего), выпущенного, упомянутым выше, «Отечественным объединением русских евреев за границей».
В этом обращении мировое еврейство (евреи всех стран) призывается отмежеваться от тех своих единоплеменников в России, которые своим поведением вызывают жгучую ненависть всего населения страны и тем создают психологические предпосылки для активных антиеврейских погромных настроений.
«И не только Россия — говорится дальше в обращении — Все, положительно все, страны и народы заливаются волнами юдофобии, нагоняемыми бурей, опрокинувшей Русскую державу. Никогда ещё над головой еврейского народа не скоплялось столько грозовых туч...»
Выступление «Отечественного объединения русских евреев» не только не нашло отклика в широких кругах еврейства, но было встречено определённо враждебно: этого де вопроса касаться вообще нельзя, а кто его поднимает — тот действует против еврейства и еврейского народа...
И голос евреев, дерзнувших «вложить персты в рану» и честно, и открыто обсудить этот «больной вопрос», замолк и больше не поднимался до настоящего времени. Ни в СССР, ни в эмиграции. Несмотря на обилие в эмиграции периодических изданий, находившихся и находящихся в руках евреев, но издающихся на русском языке.
Когда в России существовала «процентная норма» (оправданно или нет — этого вопроса не касаемся) вся печать была полна обсуждением и критикой этой «нормы», осуждая её безоговорочно.
А вот, когда наступило «обратно пропорциональное» отношение, т.е., когда незначительная численно еврейская этническая группа заняла в культурной и политической жизни России позиции обратно пропорциональные её численности и фактически превратилась в привилегированный «правящий класс» — тогда наступило молчание и этот вопрос был «снят с очереди».
И никто из многочисленных журналистов, публицистов и писателей — евреев, игравших огромную роль в периодической печати на русском языке, не счёл своим долгом поднять и всесторонне обсудить, прямо и открыто, этот вопрос...
А если кто-то из не-евреев пытался коснуться вопроса об «обратно пропорциональной» норме, фактически установившейся в СССР с начала Советской Власти — того обвиняли в «скрытом или явном антисемитизме»...
И тщетны будут попытки будущих исследователей эпохи первых 30 лет Советской Власти найти где-нибудь в крупнейших многотиражных газетах, выходивших на русском языке, а также, в «толстых» журналах, статьи и исследования об этой «обратной пропорциональности» и объяснение, как и почему получилось так, что представители этнической группы, всего в 2% населения России, заняли, в среднем, около 80% всех ключевых постов во всех областях жизни страны.
Случай доселе неизвестный в истории.
Только в народном эпосе это массовое проникновение евреев на командные должности нашло своё отражение в песнях и частушках, которые можно было слышать в то время:
«Чай — Высоцкого, сахар — Бродского; вся Россия — Троцкого» (все они евреи).
А на Украине была распространена песенка-пародия:
«Гоп мои гречаники! — Уси жиды — начальники! — Гоп мои сири! — Уси жиды нам на шыю силы!»...
Но, как только советская власть укрепилась — железная рука Чека положила предел всяким проявлениям антиеврейских настроений.
Ещё 27 июня 1918 года в «Известиях» было опубликовано специальное постановление советского правительства об энергичной борьбе с «антисемитизмом».
Надо полагать, что отрицательное отношение к евреям, называемое многими «антисемитизмом», приняло такие размеры, что понадобилось это специальное постановление, согласно которому, эти противники евреев (названные в постановлении «погромщиками») объявлялись «вне закона».
Руководствуясь этим постановлением, органы Чека, которые имели в своих рядах на руководящих постах много евреев, сами решали, кто «погромщик» и безжалостно их уничтожали, не производя суда и следствия и не ожидая пока «погромщик» чем-нибудь себя проявит.
А под понятие «погромщик» не трудно было подвести каждого, неугодного новой власти.
Кроме того, в том же 1918 году был издан декрет о «Красном терроре», открывавший самые широкие возможности для физического уничтожения лиц, неугодных новому режиму.
В порядке красного террора, подлежали уничтожению все те, «кто, по своему социальному происхождению и положению, а также, по своей прежней политической деятельности и профессии, в минуты, опасные для Советской Власти, могли стать в ряды её врагов».
И в первые годы Советской власти, особенно в годы Гражданской войны, невежественные и мстительные органы новой власти, основываясь на этом постановлении и декрете, «ликвидировали» — расстреляли — множество тех, кого они сочли нужным причислить к потенциальным врагам нового режима.
Вряд ли вообще когда-нибудь будет возможно привести точное число этих «ликвидированных».
Но что число это — огромно и превышает сотни тысяч, по мнению одних, и миллионы, по утверждению других — это не подлежит сомнению и не оспаривается даже теми, кто полностью одобряет такой метод борьбы с потенциальными (возможными) своими противниками и врагами.
Списки ликвидированных «в порядке красного террора» или как «заложников» иногда, но далеко не всегда, печатались в газетах и содержали сотни имён.
Но имя еврейское или вовсе не встречалось, или было редчайшим исключением, что, конечно, не могло не бросаться в глаза читающим эти списки.
Но, разумеется, об этом никто не смел произнести ни слова... Читали, думали, запоминали... И, само собой, приходила мысль о том, кто палачи, а кто жертвы...
В 1919 году, когда Киев, на короткое время, был взят Добровольческой Армией генерала Деникина, «Особая Следственная Комиссия Юга России», состоявшая из высококвалифицированных юристов, в объективности которых не может быть сомнения, установила, что Киевская Чека состояла на 75% из евреев, а в списке расстрелянных Чека ни одного еврейского имени не было (список членов Чека и список расстрелянных приведен в части II).
В списке расстрелянных стоит имя и первого председателя Совета Рабочих Депутатов во время революции 1905 года Хрусталёва-Носаря, который резко осудил захват всей власти евреями и то «разбазаривание России», которое совершили члены ЦК большевистской партии при заключении Брест-Литовского мира.
Когда в августе 1918 года был убит в Петрограде Урицкий, «в порядке красного террора», было расстреляно 10 000 человек. Списки этих 10 000 были расклеены на стенах и заборах домов, прилегающих к Гороховой № 2, где помещалось Чека.
Были ли они полностью напечатаны в газетах — установить в настоящее время, не имея доступа ко всем архивам, нельзя.
Но, что напечатанные на машинке списки, содержавшие 10 000 имён, были расклеены — об этом существует много свидетельских показаний и число это не оспаривается и сейчас в многочисленной мемуарной литературе.
Что бросалось в глаза при чтении этих списков — это полное отсутствие в них еврейских имён, хотя евреями к тому времени уже был переполнен Петроград, не говоря уже о многочисленных евреях — крупных капиталистах и «буржуях», живших на законном основании там и до революции.
Вот, что повествует об этом один из тех, кто тогда читал эти списки:
«Был я тогда рабочим Путиловского завода, ярым сторонником Советской Власти, за которую готов был горло перегрызть каждому, кто дурно о ней отзовётся. После убийства Урицкого буквально весь Петроград находился в состоянии и страха, и неуверенности. Шли массовые аресты. Никто не был уверен не только за завтрашний день, но и за ближайший час. Даже стопроцентные пролетарии и сторонники советской власти.
По городу шли слухи о массовом красном терроре, объявленном в отместку за Урицкого и для устрашения всех врагов рабоче-крестьянской власти. Проходя по Гороховой улице, моё внимание привлекли какие-то объявления, наклеенные на фасад дома №2, где тогда была Чека. Остановился и начал читать. Оказывается, это списки расстрелянных, в порядке красного террора, за убийство Урицкого...
Долго стоял я и читал эти списки. Кого там только не было: офицеры, помещики, домовладельцы, купцы, профессора, учёные, священники, студенты, даже ремесленники и рабочие... Но, что бросилось мне в глаза — в списках этих не было ни одного еврея... Хотя, всё это произошло из-за того, что один еврей — Кенигиссер убил другого еврея — Урицкого. «Жиды ссорятся, а наших — к стенке», — подумал я. И сам испугался, как бы не сказать этого громко. Ведь тогда, да и многие годы после этого, за такие слова если не стенка, то «полная катушка» были обеспечены...
Впоследствии я кончил Рабфак, Институт, неплохо продвигался по службе, побывал во всех уголках необъятного Советского Союза. И всюду, и везде, до самой войны, видел одно и то же: «они» распоряжаются, казнят и милуют, командуют, а «наши» — ишачат, надрываясь, и не смеют и пикнуть...
Только молча, исподлобья посмотрят на какого-нибудь Френкеля, который в синем салон-вагоне, сияющем электричеством, проносится по великой сибирской магистрали, проверяя, им же организованные лагеря принудительного труда, в которых его единоплеменники, если и есть, то только на командных должностях. Так было почти до самой войны. Так было и когда она разразилась, когда вторглись немцы и надо было их выбивать с русской земли.
На фронте, в строю мало было евреев. Зато в санчастях, в снабженцах их было полным-полно, а особенно в глубоких тылах — за Уралом. Они предпочитали «воевать» там. Конечно, были и исключения. Но исключений этих было не много. Офицеры и бойцы Советской Армии и всё население страны видели всё это; и неудивительно, что начали расти и крепнуть мысли критические о роли евреев в жизни страны. Новый «правящий класс» оказался не на высоте.
То равноправие, которого они не имели при царском режиме, они получили после его свержения и ни одного голоса протеста не было слышно против этого. Но, не прошло и несколько лет, как равноправные превратились в привилегированных. Да ещё каких!.. Покрепче прежних князей и дворян...
В дворяне-то, прежде можно было выслужиться, даже в графы и князья... Мало ли было таких, что, по словам Пушкина, «прыгали из хохлов в князья»... А попробуй прыгнуть в еврея?.. Никак невозможно!
Обо всём этом, как-то, уже после войны, беседовали мы — несколько таких же, как я, бывших советских инженеров, оказавшихся в одном из беженских лагерей в побеждённой Германии. «Да, пановали они!» — сказал один из собеседников, украинец из Полтавы. — «Не пановали, а боговали», — поправил его земляк, харьковчанин... А когда я, как великоросс, переспросил, что это значит — он мне объяснил, что «боговать» — это значит жить, как боги...
Так, что же делать? Как с ними поступить, когда народ сможет свободно сам решать, как устроить жизнь в своей Стране? — задал вопрос один из нас. “От люльки до бороды!.. — сердито буркнул четвёртый наш собеседник, угрюмый и молчаливый мордвин, который когда-то с нами вместе учился на Рабфаке...
Мы все возмутились: ‘Как так? Как немцы?.. Ведь мы же не звери!..’ Не я один — все так говорили, когда видели их, с вещами и семьями в вагонах и машинах, а мы, ленинградцы, спасались от окружения пешком, бросивши всё... Попадись они тогда нам — в клочья бы разорвали... Мои все с голоду погибли в Ленинграде...”
Мы все замолчали. И вспоминали наши встречи с новым правящим классом. Вспоминал и я, может быть в сотый раз, списки на Гороховой улице...
А в это время один из собеседников вытащил из рюкзака библию, которую не так давно получил от какого-то баптиста и старательно её изучал, и, обращаясь к нам, сказал: вот послушайте о том, что очень похоже на наши времена и на то, чего свидетелями и мы все были. И медленно, с чувством, прочитал «книгу Эсфирь». Мы слушали с затаённым дыханием...
Для нас, выросших при советской власти, не знавших ни Евангелия, ни Библии, это было откровением... Уничтожить безнаказанно в один день 75 000 человек только потому, что, по мнению евреев, они против них зло мыслили, но ничего не сделали... Разве это не тот же красный террор?.. И ещё, этот день праздновать из года в год!.. Просто не верилось, что нечто подобное могло быть в Священном Писании...
Долго ещё мы сидели и обменивались воспоминаниями и мыслями, начавшимися со списков на Гороховой и закончившимися чтением Библии. А “еврейского вопроса” так и не решили.
Поступить, как рассказывает Библия или, как на наших глазах поступил Гитлер — нельзя; но нельзя же и примириться с тем, что этот новый “правящий класс” на веки вечные останется тем, что он стал после октябрьского переворота, а мы все и дальше в своей стране будем гражданами второго или третьего класса».
* * *
Приведённое выше повествование заслуживает того, чтобы над ним глубоко задуматься. Ведь, всё сказанное — не вымысел, не злостная пропаганда тех, кого называют «Антисемитами», а факты, имена, реальная картина того, что имело место в России, переименованной в СССР, в течение первых трёх десятилетий Советского режима когда, по словам еврея Бикермана, «русский человек видит еврея и судьёй, и палачом», когда все, без исключения, командные должности и руководящие посты государства, созданного русским народом, находятся в руках иноплеменного и инородного незначительного меньшинства, чуждого русскому народу по своему миросозерцанию, миропониманию и правосознанию.
Отрицать всё сказанное невозможно — ибо, действительно, так было.
Широкие народные массы всё это видели, но принуждены были молчать, запуганные жестокими мерами нового «правящего класса», беспощадно подавлявшего все попытки проявления недовольства.
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 175; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!