Фрагменты допроса подсудимого Карла Брандта трибуналом
………………………………………..
Себринг: ….Свидетель, в целях разъяснения, предположим, что для Вермахта было бы очень важно установить, фактически, сколько человек может выдерживать воздействие холода, до того как погибнет от его воздействия. Вы поняли это? Во-вторых, предположим, что подопытных людей отбирали для таких экспериментов с обморожением без их согласия. В-третьих, предположим, что такие недобровольные подопытные люди ,подвергшись экспериментам умерли в результате их прямого или косвенного воздействия. Итак, будьте любезны сообщить трибуналу, о вашем взгляде на такой эксперимент – как с правовой так и с этической точки зрения?
Брандт: Я должен повторить ещё раз, для того, что удостовериться в том, что я правильно вас понимаю. При постановке эксперимента предполагались следующие вещи: высшая военная необходимость, недобровольный характер эксперимента и опасность эксперименты как фатального. В таком случае у меня мнение о том, что, учитывая обстоятельства ситуации войны, государственное учреждение, которое придало важность государственному интересу одновременно снимает ответственность с врача если такой эксперимент завершается фатально и такая ответственность принимается государством.
Себринг: Итак, этим снимается ответственность с врача, на ваш взгляд, или ответственность разделяется с врачом, на ваш взгляд?
Брандт: Но мой взгляд, ответственность снимается с врача, потому что с этого момента, врач просто является инструментом, может быть в том же самом смысле как и в случае офицера получившего приказ на фронте и возглавляющего группу из трёх или четырёх солдат в положении, когда они могут встретить смерть. Такое положение, если я применю его к немецким условиям во время войны, являлось принципиально таким же. Мне не кажется, что врач как таковой, при своих этических и моральных чувствах, проводил бы такой эксперимент без гарантии со стороны авторитарного государства, которое дало ему формальную и юридическую гарантию с одной стороны, а с другой стороны, дало ему приказ об исполнении. Естественно, в таком случае, это является теоретическим вопросом, так как я не могу исследовать положение в случае экспериментов с обморожением. Я не знаю как давалась эта гарантия и как отдавался приказ. В основном, я хочу разграничить, между приказом, так как эксперимент который возник из медицинских потребностей и откуда, в таких обстоятельствах, государство имеет лишь вторичный интерес на основе медицинских инициатив, и я разграничу между обратным положением дел в котором государство использует медицинскую деятельность.
|
|
|
Себринг: У трибунала есть ещё один интересующий вопрос.
|
|
|
На ваш взгляд, был приказ, который разрешает или приказывает подчинённому медицинскому офицеру или подчинённой медицинской группе провести некий медицинский эксперимент – предположим, эксперимент с обморожением – затем у нас есть общий приказ, предположим, приказывающий некому учреждению провести эксперименты с обморожением без подробного описания или спецификации точного хода этих экспериментов. Вы согласны с тем, что такой приказ разрешал медицинскому офицеру, которому адресован приказ выбрать недобровольных подопытных и подвергнуть их экспериментам, при проведении которых этот офицер абсолютно знал или должен был знать о том, что они приведут к смерти подопытного?
Брандт: Могу я попросить повторить последнее предложение? На этот вопрос крайне трудно ответить. Приказ отданный в таком случае следует принимать во внимание. Я наверно, могу, ответить на примере такого приказа. Если Гиммлер отдаёт приказ доктору «икс» и говорит ему провести некий эксперимент, тогда возможно, что доктор «икс» не пожелает выполнять данный приказ. Однако в таком случае, доктор «икс» не упускает важность самого эксперимента, таким же образом как лейтенант который получил некий военный приказ – и мы здесь касаемся военного приказа – не упускает из вида, того, что он должен удерживать с группой из восьми человек мост и что это будет конец его жизни. Несмотря на это, данный офицер с восемью людьми, которому передан приказ встретит свою смерть на этой позиции. Таки образом врач «икс» который получил приказ от Гиммлера с учётом обстоятельств должен провести эксперимент не будучи способным судить о правильности причин, которыми руководствовалось центральное ведомство.
|
|
|
Если бы врач не провёл этот эксперимент, он бы оказался в положении, в котором его бы заставили отчитаться о том, почему он не провёл эксперимент. В таком случае, и нам следует учитывать авторитарный характер нашего государства, личные чувства и чувства специалиста, этические обязательства сами подчиняют себя тоталитарному характеру войны.
Я должен сказать ещё раз, это является теоретическими предположениями, которые я здесь выражаю. В то же время, я могу выразить насколько сложным является решение если я сошлюсь на пример который здесь недавно цитировали, и я имею в виду восемьсот заключенных в тюрьме, в Америке которых заразили малярией. Я не хочу ссылаться на данный пример, для того, чтобы оправдать эксперименты которые приводятся в обвинительном заключении, но я хочу выразить, что вопрос важности эксперимента остаётся имеющим решающее значение. Даже при том, что ряд смертельных случае должен был ожидаться при начале заражения восьмисот человек малярией.
|
|
|
Добровольное отношение, которое занимает заключенный и с которым заключенный предоставляет себя является относительно добровольным согласием. Я не думаю о том, что это то же самое, как если бы кто-то получил добровольное согласие от людей которые находятся здесь. Следует учитывать характер добровольного согласия. По моему мнению, эта округлённая цифра в восемь сотен вообще говорит против добровольного согласия. Я предположу, что если бы это было семьсот тридцать пять или семьсот сорок, это было бы другое, но круглая цифра в восемь сотен кажется указывает на то, что был некий приказ об эксперименте, перед началом эксперимента, и эти эксперименты, также, руководствовались высшим государственным интересом, в то же время, принимая ответственность за результат эксперимента в отношении подопытного. Так как ответственность в медицинском смысле вообще нельзя предполагать, даже отрицательная серия экспериментов говорит против срочности и необходимости этих экспериментов; и в особенности отвечая на вопрос о добровольности или не добровольности, опасности или безопасности, очень сложно и почти невозможно сказать в основном, в связи с экспериментами о том, что эксперименты на людях, принимая все эти вещи во внимание, являются преступлением или не являются. О вопросе можно судить только, когда к тому же ожидание результата экспериментов всё ещё продолжается. Если бы результат был установлен и дальнейшие эксперименты на людях потом проводились, не имея важности, и эксперимент который не имеет важности является дилетантским экспериментом. В таком случае я бы начал предполагать слово «преступный», но касаясь важных экспериментов, необходимо принимать во внимание обстоятельства, которые тогда играли роль; то есть, важность экспериментов, с момента достижения результата, ставшие неважными. С этого момента, по моему мнению, эксперимент является преступным. Поэтому, чтобы вообще говоря об экспериментах на людях, следует предоставлять результаты находящиеся в распоряжении государства – не только одного государства, но и международным образом – для того, чтобы эксперименты проводимые в России и которые показали результаты не продолжались в других странах.
В связи с экспериментами с обморожением, я могу лишь сказать о том, что в некой форме, не говоря «преступной» или «не преступной», они показали свою ценность. Указанием для этого является то, что результаты рассматриваются в американских воздушных силах как нечто чрезвычайное и оказавшее американским воздушным силам помощь на годы, и я думаю, что эти эксперименты также будут использованы на шахтах, где множество смертельных случаев происходят из-за обморожений. Если вы рассмотрите такие эксперименты с обморожением в таком свете, их жертвы являются трагичными и заслуживающими сожаления, но с учётом последующих периодов эти жертвы являются реальной жертвой ради сотен, может быть тысяч людей чья жизнь может быть спасена или продлена из-за них.
……………………………………….
Себринг: Доктор Брандт, это не правда, что в любой военной организации, даже в авторитарном государстве, существует точка за которой офицер получивший приказ подвергает себя индивидуальной ответственности, хотя бы в глазах цивилизованного общества, за исполнение каких-либо военных приказов, в частности если приказ является незаконным или выходит за рамки крайней военной необходимости?
Брандт: Есть общий закон, говорящий о том, что офицер не должен исполнять приказ если признаёт его преступным, но вопрос в отношении этих различных экспериментов заключается в том, мог ли человек осознавать, что то, что он делает является преступлением. Если он может это понять, тогда, по моему мнению, он не может выполнять такой приказ.
……………………………………….
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 149; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!