Фрагмент допроса свидетеля Вальтера Е. Шмидта защитой
………………………………………..
Серватиус: Какого рода директивы тогда давались по осуществлению программы эвтаназии?
Шмидт: Что же, такие же директивы какие окончательно исполнялись – о переводе инвалидов из психиатрических больниц для лунатиков в учреждение эвтаназии. Лично я впоследствии получал приказы от комитета Рейха, которые уже обсуждались во время той встречи.
Серватиус: Вы тогда, считали этот приказ убийством?
Шмидт: Вообще нет. Юристы в Берлине сказали нам о том, что это было законное дело, что это было распоряжением Гитлера или законом который был надлежащим образом одобрен; также о том, что юристы обсуждали был ли вправе Гитлер принять такое распоряжение и решили положительно, и нам говорили о том, что это был вопрос который был совершенно законным –
Серватиус: Свидетель, помедленнее.
Шмидт: Это было законной задачей государства, которую уже запланировали в 1932 и которую также планировали в других странах и что мы таким образом не инкриминировали себя, напротив, саботаж этого приказа считался бы преступлением. Вопрос секретности также подробно обсуждался и говорилось о том, что теперь это закон; чтобы пациенты не имели сведений о такой мере заранее, потому что иначе они будут волноваться, и это вероятно было основной причиной почему этот закон не был опубликован. Кроме того, тогда мы начали войну и такого рода меры следовало хранить в тайне внутри государства.
|
|
|
Серватиус: Кто были люди, которых касалась программа эвтаназии?
Шмидт: Неизлечимо больные. Однако, мне не было полностью ясно где проводить черту. Для меня лично, такая мера могла рассматриваться при заболеваниях лиц которые бы всё равно умерли.
Серватиус: Было ли упоминание «бесполезных едоков» и другие экономические точки зрения?
Шмидт: Я никогда не слышал слов «бесполезные едоки» за всю войну.
Серватиус: Тогда упоминалось, что учреждения должны быть освобождены для других целей, и это являлось причиной?
Шмидт: Причину данной меры затрагивали очень кратко. Нам сказали, что это были государственные задачи, которые стали срочными из-за войны, и, да, имели евгенический характер.
Серватиус: Что насчёт детей?
Шмидт: Тогда, всегда шла речь о медицинской помощи до последнего.
Серватиус: Что же, если я правильно вас понимаю, решающей точкой зрения была медицинская?
Шмидт: Да. Я замечал только медицинскую точку зрения.
Серватиус: Итак, процедура действительно проводилась с данной точки зрения? Или так называемая программа выходила далеко за свои рамки?
Шмидт: Границы программы точно превышались в большой мере. Я лично не видел этого, но на основе получаемых отчётов, я должен сказать, что были эксцессы.
|
|
|
Серватиус: Свидетель, что было в вашем учреждении в связи с эксцессами?
Шмидт: В моём учреждении процедура проводилась на основе законного разрешения. У нас также была станция терапии. Конечно, я должен сказать, было не очень приятно видеть эти транспорты.
Серватиус: Итак, вы сказали, что позднее собирали восточных рабочих?
Шмидт: Да.
Серватиус: Это был эксцесс от изначального приказа который вы получили?
Шмидт: Я не могу сказать. Я не знаю.
Серватиус: Вам известно, откуда поступил приказ забирать этих людей?
Шмидт: Из министерства внутренних дел. Он был отдан нам вышестоящим ведомством министерства внутренних дел.
Серватиус: Вы имеете в виду министра внутренних дел Рейха?
Шмидт: Да.
Серватиус: Далее вы упоминали, что акция завершилась в августе 1941, что она прекратилась. Вам известна причина для этого?
Шмидт: Да. Я не знаю об официальной причине, но я слышал о ней неофициально. Я слышал о том, что господин фон Гален протестовал, и что возможно из-за этого все процедуры остановились. Я подчёркиваю, что я не знаю точно, но в любом случае для меня это была причина.
Серватиус: Что же, эта процедура действительно прекратилась повсюду до конца?
|
|
|
Шмидт: Нет. Когда был закрыт Хадамар, я немедленно предположил, что какое-нибудь другое учреждение продолжит данную задачу или что данная процедура будет продолжена тем или иным образом. Об этом же говорил господин фон Хегенер, когда был здесь.
Серватиус: Вы сказали, что эти восточные рабочие собирались теми же самыми автобусами, что и раньше?
Шмидт: Да. Автобусы были те же самые. Это были большие чёрные автобусы, и мы знали водителей, потому что они часто приезжали.
Серватиус: Кому принадлежали автобусы? Ведомству гауляйтера?
Шмидт: Эти автобусы принадлежали некой транспортной компании. «Компании по перевозке больных» в Берлине. Некоторый персонал оставался в Хадамаре.
Серватиус: Медицинского персонала там не было?
Шмидт: Нет. Там не было медицинского персонала.
Серватиус: Вы что-то говорили об эксцессах в отношении программы.
Шмидт: Следует различать между тем какими вещи были до остановки акции в 1941, и как было позже.
Серватиус: О каких эксцессах вам известно до остановки акции 1941?
Шмидт: Что именно вы имеете в виду?
Серватиус: Да, в вашем учреждении.
Шмидт: У нас в учреждении вообще не было. Людей увозили.
Серватиус: Вы действовали в соответствии с директивами?
|
|
|
Шмидт: Да. Я лично не был ответственным за эту акцию. Мой начальник был ответственным. Но насколько мне известно, никакие эксцессы не совершались медицинским персоналом. Конечно, некоторые трудные пациенты отказывались садиться в автобусы. Это естественно.
Серватиус: Такие случаи были редки, при направлении на программу эвтаназии?
Шмидт: Конечно, это зависело от того где проводилась граница. Можно разделять взгляд на то, что большинство пациентов, возможно, могли добиться некоторого изменения в виду современной электрической терапии или какого-то другого современного метода лечения. Но в этих случаях психические заболевания были на очень запущенной стадии, по моему мнению, большинство пациентов уже не имели шансов радоваться жизни.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 157; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!