Характерные черты помогающих отношений

Мой интерес к психотерапии пробудил во мне интерес к различным типам помогающих отношений. Под этими словами я подразумеваю такие отношения, в которых, по крайней мере, одна из сторон стремится к поощрению другой к личностному росту, развитию, созреванию, улуч­шению жизнедеятельности и сотрудничества. В этом кон­тексте «другой» может быть и человеком, и группой. Иначе говоря, помогающие отношения — это такие отношения, в которых один из участников стремится к тому, чтобы у одной или у обеих сторон произошли изменения в сторо­ну более тонкого понимания себя, в сторону усиления вы­ражения и использования всех своих потенциальных внутренних ресурсов.

Сейчас ясно, что такое определение охватывает ши­рокий спектр отношений, содействующих личностному росту. Сюда, безусловно, включаются отношения между матерью и ребенком, между отцом и ребенком, между врачом и пациентом. Взаимоотношения учителя и уче­ника зачастую подходят под такое определение, хотя не­которые учителя не стремятся способствовать развитию своих учеников. В помогающие отношения включены почти все отношения «консультант — клиент» в психо­терапии, говорим ли мы о консультировании в сфере образования, профессиональном или личностном кон­сультировании. В последнюю из перечисленных облас­тей входит широкий диапазон взаимоотношений между психотерапевтом и госпитализированным психопатом, между терапевтом и клиентом с проблемами или невро­тической личностью, между терапевтом и все возраста­ющим числом так называемых «нормальных» индивидов, которые обратились к помощи психотерапии, чтобы улучшить собственную жизнедеятельность или ускорить свое личностное развитие.

Эти отношения в большей степени складываются при индивидуальном общении. Но мы должны подумать и о достаточно большом количестве взаимодействий челове­ка и группы, которые также можно назвать помогающи­ми. Некоторые руководители в своих отношениях со слу­жащими стремятся способствовать их росту, хотя есть и такие, которые не ставят перед собой такой задачи. Взаи­модействия между ведущим психотерапевтической груп­пы и самой группой также принадлежат к данному клас­су. То же самое происходит и в отношениях лидера общи­ны с ее членами. Характер взаимодействий консультанта в промышленности с группой управления все больше при­обретает характер помогающих взаимоотношений. Воз­можно, вышеперечисленное поможет осознать тот факт, что множество отношений, в которые мы все вовлечены, попадают в данную категорию взаимодействий, направ­ленных на содействие развитию более зрелой и адекват­ной деятельности.

Как я могу создать помогающие отношения?

Я уверен, что каждый из нас, работая в области чело­веческих взаимоотношений, задается похожим вопро­сом — как применять знания, полученные в результате исследований? Мы не можем следовать их результатам, механически подражая, так как разрушим свои личност­ные качества, ценность которых была показана в этих исследованиях. Мне кажется, мы должны использовать их для проверки нашего собственного опыта, для форми­рования новых, нацеленных в будущее личных гипотез, которые мы бы применяли и проверяли в наших дальней­ших личных взаимодействиях.

Итак, вместо того чтобы попытаться объяснить вам, как использовать предложенные мною научные изыска­ния, я бы хотел рассказать о том, какие вопросы возника­ют у меня благодаря этим исследованиям и моему соб­ственному клиническому опыту. Я бы хотел рассказать, какие предположительные и изменчивые гипотезы на­правляют мое поведение с тех пор, как я вступил в отно­шения, которые можно назвать помогающими (со студен­тами, служащими, с семьей или клиентами). Позвольте мне перечислить эти вопросы и соображения.

1. Могу ли я быть таким, чтобы восприниматься дру­гим как достойный доверия, надежный, последователь­ный человек в самом глубоком смысле этого слова? И ис­следование, и опыт показывают, что это очень важно. Но несколько лет назад я обнаружил, уверен, более глубокую и верную формулировку этого вопроса. Я привык к ощу­щению того, что если я соблюдаю все внешние условия, обеспечивающие доверие ко мне, — пунктуальность встреч, уважение к конфиденциальности беседы и т.д., и если я веду себя последовательно в соответствии с этим на протяжении всех бесед, то эти условия будут выполне­ны. Но опыт обнажил тот факт, что, если я действую пос­ледовательно и однообразно (например, демонстрирую принятие клиента в то время, как я чувствую, что раздра­жен, или скептически настроен, или испытываю еще ка­кие-нибудь чувства, несовместимые с принятием), люди достаточно быстро начинают ощущать мою непоследова­тельность и ненадежность. Я пришел к выводу, что заслу­жить доверие — не значит вести себя последовательно. Для этого нужно быть по-настоящему надежным и ис­кренним человеком. Я употреблял термин «конгруэнт­ность» в описании того, каким бы я хотел быть. Под ним я подразумеваю следующее: какие бы чувства или отно­шение я ни испытывал, им будет соответствовать осознание мной этих чувств или отношения. Если это действи­тельно происходит, то в этот момент я становлюсь целос­тной, интегрированной личностью, и отсюда следует, что я могу быть тем, кем я действительно являюсь.

2. С этим вопросом очень тесно связан другой. Могу ли я достаточно полно выразить свое состояние, чтобы это не выглядело двусмысленно? Я уверен, что большин­ство моих неудач в достижении помогающих взаимоот­ношений произошло из-за неудовлетворительных отве­тов на эти два вопроса. Когда я выражаю раздражение по отношению к другому, но не осознаю его, мое сооб­щение содержит противоречивые послания. В моих сло­вах содержится одно послание, но я еще незаметно со­общаю и ощущаемое мною раздражение, что смущает другого и делает его недоверчивым, даже если он и не подозревает о причине своих затруднений. Когда я как родитель, терапевт, учитель или администратор не могу услышать то, что во мне происходит, и часто из-за соб­ственных защитных механизмов, тогда в результате я тер­плю неудачу. Это привело меня к выводу, что основное знание для любого человека, который надеется на созда­ние любого рода помогающих отношений, заключается в том, чтобы быть по-настоящему прозрачным и искрен­ним. Если в отношениях с другим человеком я достаточ­но конгруэнтен, если от меня или от него не спрятаны никакие чувства, относящиеся к нашим взаимоотноше­ниям, тогда я могу быть уверен, что отношения будут помогающими.

Один из способов соблюдения этого правила (он мо­жет показаться вам странным) заключается в следующем: если я смогу создать помогающие отношения с самим со­бой (если я смогу тонко осознавать и принимать свои соб­ственные чувства), то скорее всего я смогу создать помо­гающие отношения с кем-нибудь другим.

Наиболее сложной задачей из тех, что я знаю, но ни­когда не выполняю полностью, является такая: принимать себя таким, какой я есть, и разрешать себе демонстриро­вать это другим людям. Само осознание того, что это яв­ляется моей задачей, было очень ценным, потому что оно помогло мне обнаружить неполадки в межличностных отношениях, которые становятся все более запутанными, если не направить их снова на конструктивный путь. Это значит, что если я содействую личностному росту других, то я должен расти и сам. Это очень обогащает, даже если причиняет боль.

3. Третий вопрос. Могу ли я позволить себе испыты­вать положительные чувства по отношению к другому че­ловеку — теплоту, заботу, симпатию, интерес, уважение? Это не так-то просто. Я обнаружил в себе и часто замечаю в других некоторое беспокойство по этому поводу. Мы боимся позволить себе свободно принимать охватившие нас позитивные чувства к другому. Они могут привести к повышению требований к нам самим или мы можем ока­заться разочарованы в своем доверии. Поэтому мы и бо­имся. Ответной реакцией на этот страх является наше стремление построить дистанцию между собой и други­ми — в виде отчуждения, «профессионального» отноше­ния, безличного отношения.

Я твердо уверен в том, что одной из важнейших при­чин профессионализации любой области является то, что это помогает сохранять дистанцию. В области медицины мы разрабатываем тщательно продуманные формулиров­ки диагноза, в которых человек предстает как объект. В обучении или в административной работе мы разрабаты­ваем различные способы оценки, и опять человек воспри­нимается как объект. Я уверен, что таким образом мы удер­живаем себя от переживания, например, чувства заботы, которое часто узнается в отношениях между двумя людь­ми. Настоящим достижением является то, что мы можем научиться (хотя бы в некоторых отношениях или на не­которых отрезках этих отношений) тому, что чувство за­боты о другом безопасно, что именно так и нужно относиться к человеку, к которому мы испытываем положи­тельные чувства.

4. Следующий вопрос, важность которого я ощутил на своем собственном опыте: достаточно ли я сильная лич­ность, чтобы позволить себе быть отличным от других? Могу ли я столь же непреклонно уважать свои чувства, потребности, как и чувства и потребности другого чело­века? Могу ли я самостоятельно, если это необходимо, выразить собственные чувства как нечто сугубо личное, отдельное от его чувств? Достаточно ли я силен в своем отличии от другого человека, чтобы не быть подавленным его депрессией, испуганным его страхом или уязвленным его зависимостью? Достаточно ли твердости в моем внут­реннем Я, чтобы устоять и не разрушиться от его злости, не подчиниться его потребности в зависимости и не по­работиться его любовью, чтобы существовать отдельно от него со своими чувствами и правами? Когда я свободно чувствую эту силу — быть отдельной личностью, тогда я обнаруживаю, что могу разрешить себе проникнуть на­много глубже в понимании и принятии другого человека, потому что уже не боюсь потерять себя.

5. Следующий вопрос тесно связан с предыдущим. В достаточной ли безопасности я нахожусь, чтобы позво­лить другому быть отдельным от меня? Могу ли я позво­лить ему быть таким, каков он есть — честным или лжи­вым, инфантильным или взрослым, безнадежно отчаяв­шимся или слишком самоуверенным? Могу ли я ему пре­доставить свободу? Или же я чувствую, что он должен сле­довать моему совету, оставаться зависимым от меня или копировать меня? В связи с этим я думаю об интересном небольшом исследовании Фарсона (Parson) (6), который нашел, что наименее адекватный и наименее компетент­ный консультант стремится работать с самыми конформ­ными и податливыми клиентами. С другой стороны, наи­более адекватный и наиболее компетентный консультант может взаимодействовать с клиентом на протяжении многих бесед, не вмешиваясь при этом в свободное развитие совершенно непохожей на него личности клиента. Я бы предпочел быть во второй группе и как родитель, и как наблюдатель, и как консультант.

6. Другой вопрос, который я себе задаю: могу ли я по­зволить себе полностью войти в мир чувств и личностных смыслов другого человека и увидеть их так, как он? Могу ли я настолько полно войти в его мир, чтобы у меня от­сутствовало стремление оценивать или судить его? Могу ли я войти туда настолько искусно, чтобы двигаться там свободно, не попирая те смыслы, которые он так ценит? Могу ли я настолько тонко чувствовать, чтобы понять не только явные смыслы его опыта, но и те скрытые значе­ния, которые он видит смутно или нечетко? Могу ли я сделать такое понимание безграничным? Я думаю о кли­енте, который сказал: «Когда я нахожу человека, который понимает только часть меня в определенный момент вре­мени, то сознаю, что вновь может возникнуть момент, когда он снова меня не поймет... Всю жизнь я усердно ищу кого-нибудь, кто бы меня понял».

Я нахожу, что мне легче понимать и сообщать это по­нимание отдельно взятым клиентам, чем студентам в клас­се или сотрудникам в коллективе, куда я вхожу. Существу­ет сильный соблазн исправить студента или указать со­труднику на его ошибки. Но когда я могу позволить себе смелость понимать других в этих ситуациях, это взаимно вознаграждается. Что касается клиентов в процессе пси­хотерапии, то меня всегда поражал тот факт, что даже минимум эмпатического понимания (пусть неуклюжие и ошибочные попытки ухватить беспорядочную сложность смыслов в речи клиента) помогает. Хотя, несомненно, более полезно, если я могу понять и четко сформулиро­вать смысл его жизненного опыта, который для него был неясен и запутан.

7. Другой сложный вопрос: могу ли я принять все гра­ни личности другого человека, которые он проявляет?

Могу ли я принимать его таким, какой он есть на самом деле? Могу ли я выразить это отношение? Или же я могу принимать его лишь при определенных условиях, одоб­ряя только некоторые из его чувств, а тихо или открыто осуждая другие? Из своего опыта я знаю, что если мое от­ношение к клиенту зависит от каких-то условий, то он не может изменять или развивать те качества, которые я не полностью принимаю. И когда впоследствии (а иногда слишком поздно) я пытаюсь найти причину, по которой я оказался не способен принять его во всем, обычно она заключается в том, что я был напуган некоторыми его чув­ствами. Если я хочу более эффективно помогать другим, то я должен развиваться и принимать самого себя во всем.

8. Следующий вопрос затрагивает одну практическую проблему. Могу ли я действовать с достаточной чувстви­тельностью в отношениях с клиентом, чтобы мое поведе­ние не воспринималось как угроза? Работа, которую мы недавно начали, касается изучения сопутствующих психо­терапии физиологических показателей. Она подтверждает работу Диттеса, в которой показано, как легко люди начи­нают чувствовать угрозу на физиологическом уровне. Пси­хогальванический рефлекс — измерение степени кожной проводимости — показывает резкое снижение, когда тера­певт отвечает резким словом, не соответствующим чувствам клиента. А на фразу: «Да, ты на самом деле выглядишь рас­строенным» — иголка самописца почти срывается с листа. Я стремлюсь избежать даже самых незначительных угроз, и вовсе не за счет сверхчувствительности по отношению к моему клиенту. Это происходит благодаря моей твердой вере, основанной на опыте: если я максимально освобож­даю клиента от внешней угрозы, это дает ему возможность работать с внутренними ощущениями и конфликтами, ко­торые он сам считает опасными.

9. Особый и важный следующий вопрос: могу ли я ос­вободить клиента от угрозы внешней оценки? Почти на каждом этапе нашей жизни — дома, в школе, на работе — мы находимся в зависимости от поощряющих и осужда­ющих мнений других людей: «Это хорошо»; «Это сомни­тельно»; «Это на пятерку»; «Это неудача»; «Это хорошее консультирование»; «Это плохое консультирование». По­добные суждения сопровождают нас с младенческого воз­раста до старости. Я уверен, они полезны для таких соци­альных институтов и организаций, как школы и профес­сиональные учебные заведения. Как любой другой чело­век, я тоже слишком часто прибегаю к оценке. Но, соглас­но моему опыту, оценочные суждения не способствуют профессиональному росту, и поэтому я не верю, что они могут быть частью помогающих взаимоотношений. Дос­таточно любопытно, что позитивная оценка также пуга­ет, как и негативная. Таким образом, сказав кому-нибудь, что он хороший, вы подразумеваете, что у вас есть право сказать и обратное. Итак, я пришел к выводу, что чем боль­ше я ограждаю отношения от критических суждений и оценок, тем больше это позволяет другому осознать, что локус оценочных суждений и центр ответственности на­ходятся в нем самом.

10. И последний вопрос: могу ли я относиться к друго­му человеку как к личности, находящейся в процессе ста­новления, или мое и его прошлое ограничивает мое вос­приятие? Если при встречах я обращаюсь с ним как с ма­леньким ребенком, необразованным студентом, невроти­ческой личностью или психопатом, то каждая из этих кон­цептуальных схем ограничивает то, кем он может быть в наших взаимоотношениях. Мартин Бубер (Martin Buber), экзистенциалист, философ Иерусалимского университета, использовал выражение «утверждая другого», которое име­ет очень большое значение для меня. Он говорил: «утверж­дение значит... принятие потенциальных возможностей другого... Я могу осознать в нем, узнать в нем человека, каким он был... создан стать... Я утверждаю его в себе, а за­тем и в нем самом по отношению к этому потенциалу, ко­торый... сейчас может быть развит и развернут» (3). Если я воспринимаю другого человека как что-то фиксированное, уже диагностированное и классифицированное, уже сфор­мированное в прошлом, тогда я, в свою очередь, подтвер­ждаю эти ограничивающие гипотезы. Если же я принимаю его как находящегося в процессе становления, то усили­ваю или реализую его потенциальные возможности.

В этой точке сходятся вместе Верпланк, Линдсли и Скиннер, работающие в парадигме оперантного обуслов­ливания, и Бубер, философ и мистик. В конце концов, они сходятся в общем, но довольно странным образом. Если я рассматриваю отношение только в качестве воз­можности подкрепления определенного типа слов или мнений в другом человеке, тогда я утверждаю его как объект — механический и поддающийся манипуляции в своей основе. Если же я считаю, что это его потенциаль­ные возможности, то он стремится действовать так, что­бы мое предположение подтвердилось. Если же, с другой стороны, я рассматриваю взаимоотношения как возмож­ность «подкрепления» всего того, чем он является (а имен­но — личностью с существующим потенциалом), тогда он стремится к подтверждению этой гипотезы. Я же, — ис­пользуя термин Бубера, — утверждаю его как живого че­ловека, способного к своему творческому внутреннему развитию. Лично я предпочитаю второй класс гипотез.

Заключение

В первой части этой статьи я еще раз рассмотрел вклад некоторых исследований в наши знания об отношениях. Стараясь удержать в уме эти знания, я поставил такие воп­росы, которые возникают изнутри, с субъективной точки зрения, когда я как человек вступаю в отношения. Если бы я сам мог утвердительно ответить на эти вопросы, то, я уверен, все отношения, в которые я вовлечен, были бы помогающими, способствующими росту. Но я не могу дать положительный ответ на большую часть вопросов, я могу только работать в этом направлении.

В связи с этим у меня возникло подозрение, что помо­гающие отношения являются разновидностью отноше­ний, создаваемых только психологически зрелым челове­ком. Или же, иначе говоря, успешность, с которой я со­здаю взаимоотношения, содействующие развитию других людей как отдельных личностей, является мерой достиг­нутого мною этапа в собственном личностном росте. В какой-то степени такая мысль мешает, но она также яв­ляется многообещающей и стимулирующей. Это означа­ет, что если мне нравится создавать помогающие отноше­ния, то впереди меня ждет удивительная работа длиною в жизнь, направляющая и увеличивающая мои потенциаль­ные возможности в личностном развитии.

Я остаюсь с неприятной мыслью о том, что все разра­ботанное мной в этой главе может быть мало связано с областью ваших интересов и работы. Если так, то я сожа­лею об этом. Но все-таки я частично утешаюсь тем, что те из нас, кто работает в области человеческих взаимоотно­шений и пытается понять основные закономерности в этой области, вовлечены в самую ключевую деятельность, существующую в современном мире. Если мы пытаемся внимательно вникнуть в свои задачи как администрато­ры, учителя, педагоги-психологи, профконсультанты, значит, мы работаем над проблемой, которая определит будущее планеты. Наше будущее зависит не от естествен­ных наук, но от тех, кто пытается понимать и работать с взаимодействиями между людьми — кто пытается созда­вать помогающие взаимоотношения. И я надеюсь, что те вопросы, которые я сам себе задаю, будут несколько по­лезны и вам, когда вы осмелитесь по-своему содейство­вать развитию человека в ваших отношениях с другими людьми.

Литература

1. Baldwin, A. L., J. Kalhorn and F. H. Breese. Patterns of parent behavior. Psychol. Monogr., 1945,58, N 268,1-75.

2. Betz, B. J., and J. C. Whitehorn. The relationship of the therapist to the outcome of therapy in schizophrenia. Psychiat. Research Reports №5. Research techniques in schizophrenia. Washington, D. C., American Psychiatric Association, 1956, 89-117.

3. Buber, M., and C. Rogers. Transcription of dialogue held April 18,1957, Ann Arbor, Mich. Unpublished manuscript.

4. Dittes, J. E. Galvanic skin response as a measure of patient's reaction to therapist's permissiveness. /. Abnorm. & Soc. Psychol, 1957, 55,295-303.

5. Ends, E. J., and C.W. Page. A study of three types of group psychotherapy with hospitalized male inebriates. Ouar. J. Stud. Alcohol, 1957,18,263-277.

6. Parson, R. E. Introjection in the psychotherapeutic relationship. Unpublished doctoral dissertation, University of Chicago, 1955.

7. Fiedler, F. E. Quantitative studies on the role of therapists feelings toward their patients. In Mowrer, O.H. (Ed.), Psychotherapy: theory and research.New York: Ronald Press, 1953, Chap. 12.

8. Greenspoon, J. The reinforcing, effect of two spoken sounds on the frequency of two responses. Amer. J. Psychol., 1955, 68,409-416.

9. Halkides, G. An experimental study of four conditions necessary for therapeutic change. Unpublished doctoral dissertation, University of Chicago, 1958.

10. Harlois, H. F. The nature of love. Amer. Psychol., 1958, 13, 673-685.

11. Heine, R.W. A comparison of patients' reports on psychotherapeutic experience with psychoanalytic, nondirective, and Adlerian therapists. Unpublished doctoral dissertation, University of Chicago, 1950.

12. Lindsley, O.R. Operant conditioning methods applied to research in chronic schizophrenia. Psychiat. Research Reports №5. Research techniques in schizophrenia. Washington, D. C., American Psychiatric Association, 1956,118-153.

13. Page, С. W., and E. J. Ends. A review and synthesis of the literature suggesting a psychotherapeutic technique based on two-factor lelaming theory. Unpublished manuscript, loaned to the writer.

14. Quinn, R. D. Psychotherapists' expressions as an index to the quality of early therapeutic relationships. Unpublished doctoral dissertation, University of Chicago, 1950.

15. Rogers, C. R. The necessary and sufficient conditions of psychotherapeutic personality change. /. Consult. Psycho!., 1957,21,95-103.

16. Seeman, J. Counselor judgments of therapeutic process and outcome. In Rogers, C. R., and R. F. Dymond (Eds.). Psychotherapy and personality change. University of Chicago Press, 1954, Chap. 7.

17. Verplanck, W. S. The control of the content of conversation: reinforcement of statements of opinion. /. Abnorm. & Soc. Psychol., 1955, 51, 668-676.

18. Whitehom, J. C., and B. J. Betz. A study of psychotherapeutic relationships between physicians and schizophrenic patients. Amer. J. Psychiat., 1954, 111, 321—331.

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 490; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!