V (Производство в Государственном Совете)

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 8Следующая ⇒

Вкратце изложив, в конце 2-й части "Обозрения исторических сведений о Своде законов", известный нам из третьей главы обмен взглядов, происшедший между Министерством Юстиции и Вторым Отделением по вопросу о будущей силе Свода, Сперанский посвящает подробному разбору этого вопроса особый III-й отдел обширной своей, внесенной в Государственный Совет, записки. Приступая к обсуждению вопроса "во всем его пространстве", автор задается той же дилеммой, какая была выставлена перед Государем еще за полгода перед тем во всеподданнейшем докладе Дашкова. Должен ли Свод быть признаваем как закон (у Дашкова - как текст закона, или как текст, имеющий полную и преимущественную законную силу), или же только как руководство к познанию закона? Констатируя еще раз: а) что составленный II Отделением Свод есть "уложение законов без изменений", тогда как "уложение есть свод законов с большим или меньшим исправлением", б) что первой целью систематизации законов было практическое употребление составленного сборника в виде закона, в) что статьи излагались теми же словами, без малейшей перемены, как они находятся в тексте закона, а при необходимости соединения многих указов - в полном их смысле, без сокращений, и словами по возможности близкими к тексту, г) что при ревизии Свода исправлялись не только смысл, но и самое изложение статей, когда оно оказывалось несходным со словами закона, - Сперанский указывает, что слова Высочайшего повеления "удостовериться положительно в полноте и точности" требовали ревизии равно строгой, независимо от назначения Свода: быть ли ему основанием нового уложения или основанием производства дел текущих, и что ревизия, напр., законов гражданских не должна была представить трудностей, если не прибегать к математическому пути проверки, действительно невозможному, а произвести ее путем практическим, во всех делах управления и суда обыкновенно употребляемым. Так именно, продолжает записка, и поступали ревизионные комитеты на протяжении 4-х лет, не ограничиваясь так называемым общим обозрением, а применив поверку строгую, подробную, в некоторых статьях даже до мелочей нисходящую. Эти рассуждения, в связи с не лишенным колкости упоминанием о "пришедшей уже при конце ревизии мысли о другой высшей достоверности", о которой не возникало вопроса в течение 4-х лет, направлены (как об этом можно судить, между прочим, из описания в конце II-й части "Обозрения" сомнения, заявленного в 1832 году в Комитете для обозрения сводов) против всеподданнейшего доклада Дашкова и, в частности, против указаний Комитета при Министерстве юстиции на недостаточность его полномочий в том виде, как они были выражены в рескрипте (составленном Сперанским) при его учреждении, и на непосильность для него той проверки, какая необходима для придания Своду силы текста, а не руководства.

Разобрав затем, после этой, так сказать, полемической части, со свойственными автору мастерством, обстоятельностью и убедительностью, различные "пользы" Свода, а именно "достоверность в производстве дел, укрощение ябеды и подбора указов, соглашение большей части противоречий, извлечение законов из неизвестности, помрачающей их силу, прочность и удобство постепенного их усовершения, начало твердаго систематическаго обучения", записка переходит к анализу поставленного вопроса. "Свод сам по себе не есть новый закон, но другая форма того же самаго закона. Употребление сей формы в делах может быть разнообразно: 1) как формы закона главной, единственной и исключительной, или 2) как формы главной, но не исключительной, допускающей действие и прежней формы в определенных случаях, или 3) как простого внешняго руководства к указанию закона и к лучшему его познанию, наконец, 4) как формы законной, которая должна действовать сперва совокупно с прежнею формою, а потом, когда опыт утвердит ее, должна действовать одна"*(111). При первом предположении текст законов служит только доказательством источников статей, но употребления сам по себе не имеет, при втором - в некоторых случаях допускается обращение к самому тексту закона; при третьем - он остается единственным основанием решения, Свод же есть лишь пособие к его разысканию и познанию смысла; при четвертом - основанием к решению служит по-прежнему текст закона, но обязательно приводить и соответствующие статьи Свода. Разобрав удобства и неудобства каждого из этих приложений Свода, записка не содержит, однако, прямого указания, которое же, в конце концов, следует принять решение. Видно лишь полное отрицание ею третьего способа - низведения Свода, как того хотел Комитет для обозрения сводов при Министерстве юстиции*(112), на степень простого пособия (руководства) к приисканию законов.

Всего подробнее записка останавливается на втором способе. Усматривая единственный его недостаток в том, что он не сообщает делу применения Свода той простоты и единообразия, которые присущи первому предположению, записка отмечает в качестве больших его преимуществ: 1) возможность принимать в соображение не внесенные в Свод указы и постановления, если в производстве дела встретится какой-либо случай, не находящий себе достаточного определения в Своде, и 2) возможность решать дело, в случае неясности статьи Свода, по совокупному соображению ее с текстом закона, из коего она составлена. Но как поступать, если статья Свода окажется - что совершенно невероятно, по утверждению редакторов Свода, - несходной с ее источником, т.е. неправильно изложенной? Считая вторичную ревизию не достигающей абсолютной достоверности, записка предлагает, - на тот случай, если сомнения, выраженные одним из ревизионных комитетов, найдут себе поддержку против уверения редакторов, - добавить к приведенным выше двум случаям обращения к подлинному тексту третий, постановив, что во всех тех случаях, где найдено будет несходство между статьями Свода и текстом закона, надлежит следовать предпочтительно сему последнему. Правда, такое заявление будет означать некоторое колебание, неуверенность правительства в собственном его мнении. Это неудобство могло бы быть устранено при принятии четвертого способа, которому подобает наименование переходного: во все время, необходимое для того, чтобы опыт решил сомнение, возникшее при втором предположении, законы приводятся совместно со статьями Свода, и таким образом, и пропуск в Своде, и неясность его статьи, и, наконец, даже и неправильное ее изложение будут устранены приведением в деле подлинного текста. Правда, и в этом случае получается впечатление нерешительности, но это будет явлением временным, только покуда Свод действует лишь в виде официального руководства. После же установления опытом, что Свод может идти и один без текста, возможно будет перейти ко второму или первому предположению, по усмотрению.

Таково в общих чертах содержание записки, представленной Сперанским в Государственный Совет и являющейся, таким образом, тем официальным документом, с которым единственно может быть сопоставляемо принятое советом решение, чтобы установить взаимоотношение между его заключением и мнением Второго Отделения. Следует, однако, заметить, что, прежде чем записка получила вышеприведенное содержание, она подвергалась изменениям. В этом, прежде всего, убеждает упоминавшийся выше вариант записки, опубликованный в 1861 году Калачевым и заключающий в себе не четыре, а только три основных способа к разрешению вопроса о силе Свода: либо Свод есть единственное основание решения дел (предположение 1-е), либо подлинный закон остается им (предположение 3-е), либо применяется преимущественно Свод и лишь в особых случаях закон (предположение 2-е). Основанный на собственноручном черновике Сперанского, носящем следы им же производившихся поправок, вариант этот, вне сомнения, является тем первоначальным видом записки, в котором выражались собственные взгляды Сперанского. Подтверждением тому служат заключительные слова черновика (у Калачева оставленные без воспроизведения): "проект закона, при сем прилагаемый, основан на втором предположении", каковое предположение, как допускающее обращение, в сомнительных случаях, к первоисточникам, встречало наибольшее сочувствие у авторов Свода (см. приведенную в главе III переписку Второго Отделения с Министерством финансов). Хотя "проекта закона" в составе сохранившегося черновика III-й части записки, равно как и в переписном экземпляре бар. Корфа, не приведено, тем не менее к содержанию его, по всей вероятности, относится написанный также собственной рукой Сперанского проект из 13 статей, равномерно сохранивший следы поправок и близко напоминающий по своему изложению суждения, которые высказывались в 1832 году*(113). Так, этим проектом не возбранялось в прошениях и объяснениях частных лиц ссылаться прямо на указы и постановления и приводить законы, в Своде не помещенные. В случае сомнения о смысле закона, когда оно может быть разрешено каким-либо действующим постановлением, предписывается принимать его основанием к решению, хотя бы оно не было помещено в Своде. Имеется особое указание на сохранение в силе предписаний высшего начальства, хотя бы не заключающихся в Своде, и т.п. Здесь же, в заключительной части, высказана мысль о назначении Свода, между прочим, служить к усовершенствованию законодательства. Все эти подробности, вместе с сущностью проектированных постановлений, не сходящиеся с видоизмененным и более кратким содержанием других редакций манифеста, равно как и характер имеющихся карандашных поправок, заставляют предположить, что этот проект, вместе с запиской в том виде, как она опубликована Калачевым, были теми самыми бумагами, которые лично читались Сперанским Государю при первом его докладе и, подвергшись, может быть, тут же некоторым исправлениям по его указанию, несколько позже, 8 января, были представлены в переписанном виде на благоусмотрение Императора.

Дальнейшие перипетии этого дела, в промежуток времени между 8 января и днем внесения представления в Государственный Совет (17 января), остаются для нас пока невыясненными. Когда и в каком виде вернулся доклад от Государя, под чьим непосредственным влиянием создались дополнения, внесенные Сперанским в записку и в проект распорядительного указа (манифеста), когда именно включено "четвертое предположение", - всему этому определенных следов не сохранилось. По некоторым пометкам на черновиках возможно только заключить, что известной гранью здесь служило 15 января. Так, на одной из тетрадок, заключающих записку о силе и действии сводов с тремя предположениями, имеется карандашная пометка: "проект первоначальный, до 15 генваря 1833". На обложке другого экземпляра той же записки (почерка бар. Корфа), подвергшегося поправкам и дополнениям Сперанского, причем после третьего предположения им собственноручно вставлено на полях четвертое предположение ("признать текст закона основанием к решению так же, как он признается и ныне, но вместе с тем постановить, чтобы своды были приводимы вместе с законами, из коих они составлены"), обозначена дата: 15 янв. 1833. На подобной же, однако, не совсем полной, записке имеется однородная надпись "предположения, исправленныя 15 генв. 1833". Та же, наконец, дата, сопровождаемая указанием "измененное", имеется еще на тетрадке, относящейся специально к четвертому предположению, и без такого указания - на статьях, соответствующих третьему предположению. Из всего этого следует заключить, что именно 15 января, следовательно, в день отсылки Свода законов к Председателю Государственного Совета и за два дня до внесения в Совет всего представления, к составу прежней записки добавлено было 4-е предположение, суть которого заключалась в придании Своду законов значения лишь "руководства к удобнейшему познанию и однообразному приложению законов", с тем чтобы во всех тех случаях, где приводятся законы, приводились вместе с ними и статьи Свода*(114).

Если допустить, что 15 января было датой возвращения бумаг от Государя, представленных ему при всеподданнейшем докладе 8 января, то приходится искать объяснения, почему на их просмотр потребовалась необычная для условий движения настоящего дела продолжительность в целую неделю. Возможно, конечно, предположить, что Император Николай пожелал выслушать по поводу заключения Сперанского мнение министра юстиции Дашкова, уже имевшего случай представить Государю свои соображения в мае 1832 года. Но предположение это не оправдывается, во-первых, тем, что сохранившаяся на докладе Сперанского собственноручная его пометка: "Государь Император, удостоив прочтения и одобрения, соизволил возвратить сии бумаги для предъявления их в Совет" указывает как бы на отсутствие каких бы то ни было изменений со стороны Государя, и, во-вторых, тем, что добавленное 4-е предположение, присваивавшее Своду, хотя и не навсегда, значение руководства, не соответствовало по своему содержанию взгляду самого Государя. Остается, таким образом, предположить, что четвертый способ был дополнительно включен самим же Сперанским как из желания придать исчерпывающую полноту всех возможных решений, так, и, может быть, для того, чтобы пойти навстречу тому компромиссному предложению между намерением Государя и заключением Комитета для обозрения сводов, которое было сделано Дашковым в его майском всеподданнейшем докладе.

Оставаясь и после этого добавления сторонником основного своего предположения, которое помечено вторым номером (Свод есть главное, но не исключительное основание решения дел), Сперанский считает вполне допустимым предварительное введение Свода в виде руководства, под условием, однако, позднейшего разрешения - очевидно, особым законодательным актом - вопроса о силе Свода в смысле 2-го предположения. При этом им не отвергается возможность, в зависимости от указаний опыта, осуществления даже 1-го предположения, т.е. придания Своду не только преимущественной, но даже и исключительной формы закона*(115). Нельзя, однако, не заметить, что очертания 4-го предположения не так ясны, как предыдущих. С одной стороны, они колеблются между чисто техническим приемом приведения законов в производстве дел и комбинацией, по существу, второго и третьего предположений (в начале действия своего Свод есть только руководство, впоследствии преимущественное основание в решении дел). С другой стороны, самая формулировка: "признать текст закона основанием к решению так же, как он признается и ныне; но в то же время постановить, чтобы вместе с ним и в заключение их смысла приводимы были статьи Свода им соответствующия" - даже не вполне совпадает с пояснениями к этому предположению, из коих видно, что такое значение руководства предполагалось лишь в качестве переходного способа, на время. Уже одни эти обстоятельства способны подтвердить вышесказанное, что 4-е предположение является позднейшим, наскоро составленным наслоением.

Предлагая на усмотрение Государственного Совета четыре способа, Сперанский присоединил к каждому из них соответствующий проект заключения. Воспроизвести их полностью ныне, к сожалению, нет возможности, потому что, как упоминалось выше, в делах Департамента Законов эти проекты не сохранились. Сколько можно судить по уцелевшим отрывкам, черновикам и спискам в бумагах Сперанского, число статей ко второму предположению было 6, к третьему - 5 и к четвертому - тоже 5*(116). во всех этих проектах заключительная статья относилась к сроку, с которого должно было начаться употребление Свода, но срок этот нигде прямо не обозначен ("начать единовременно во всех местах с..."), в намерении предоставить его определение усмотрению Государственного Совета.

Как же отнесся Государственный Совет к четырем предположениям автора записки, не высказавшего в ней окончательного своего заключения? В литературе прочно установилось мнение, что Совет постановил решение вопреки мнению Сперанского. Такому заключению способствовало то, что Сперанский был в меньшинстве, когда произошло разногласие при подписании первого журнала, и что ему пришлось переделывать проект манифеста, им составленный ранее означенного разногласия. В основе этого заключения лежит, однако, то неверное положение Коркунова, что "на обсуждение Общаго собрания были предложены не три намеченных Сперанским предположения относительно определения силы Свода, а четыре, и притом не так ясно формулированных, как это было сделано в записке Сперанскаго"*(117). Очевидно, проф. Коркунов высказал такой взгляд только потому, что он исходил (как это доказывается и другими местами его известной статьи "Значение Свода законов") не из официального текста записки, внесенного в совет, а из того, который опубликован был Калачевым*(118). Однородную ошибку в отношении числа существовавших "предположений", и по тому же самому, по-видимому, основанию, но еще в большей мере, допустил и сам биограф Сперанского - бар. М.А. Корф, упоминая в своем описании исторического заседания Государственного Совета только о трех в нем обсуждавшихся предположениях*(119).

Усмотрению Совета запиской Сперанского предлагались, как мы видели, четыре комбинации, из которых автору наиболее соответствующей обстоятельствам казалась вторая, но допускалась, без особых сомнений, и четвертая - переходная форма. Те же 4 предположения угодно было предложить "на особенное уважение" Общего Собрания и Государю, лично присутствовавшему в специально назначенном для этого дела заседании 19 января. Не только число вопросов, но даже их редакция в журнале не отличается от формулировки их в записке Сперанского*(120). Небольшое отступление заключается лишь в постановке четвертого вопроса, где, кроме исключения малозначащих слов "и в заключение их смысла", вставлено не бывшее в формуле Сперанского указание: "в течение некотораго определеннаго времени". Добавление это, однако, не только нельзя признать изменением предположения Сперанского, а следует, наоборот, считать вполне соответствующим действительному его намерению и более удачной формулировкой последнего, так как в объяснительной части записки этот "переходный" способ рекомендовался лишь на "время, потребное к тому, чтобы опыт решил сомнение, при втором предположении возникшее".

"Многия и продолжительныя разсуждения", которые, по свидетельству официального журнала Общего собрания, имел Государственный Совет, остались для потомства, к сожалению, неизвестными, так как не запечатлены в этом журнале. Не недостаток времени был тому причиной, потому что между заседанием 19 января и следующим, когда журнал предъявлен был к подписанию, прошла целая неделя. Полное изложение происходивших дебатов признавалось, по всей вероятности, излишним, потому что личное присутствие Государя устраняло как необходимость ближайшего его ознакомления с содержанием высказанных разных мнений, так и вообще самую возможность разногласия, подлежавшего последующему разрешению Монарха. Не более подробностей о заседании приводит и барон Корф в своем жизнеописании гр. Сперанского*(121). Отмечая только, что третье предположение было тотчас отклонено, так как с принятием его Свод не получал никакого законного значения, никакой обязательной силы и, не принадлежа собственно к законодательству, был бы почти то же самое, что частные труды наших законоведцев, и все столетние усилия кончились бы только большой учебной книгой, - бар. Корф прибавляет, что выбор между остальными (двумя) предположениями дал повод к пространным рассуждениям. Ограничившись этим кратким указанием при описании заседания, Корф в другом месте своей книги*(122) приводит довольно подробные суждения современников из лагеря противников Свода; возможно, что некоторые из этих суждений впервые были высказаны именно в Общем собрании 19 января 1833 г.

Но как ни различны, быть может, были высказанные членами Государственного Совета взгляды на предназначение Свода, вынесенное решение было, однако, единогласным. Общее собрание признало, что "во всех отношениях полезно и достоинству Правительства соответственно издать Свод в виде законов, коим в решениях исключительно руководствоваться должны (?); но, дабы дать время присутственным местам более ознакомиться с изданием законов наших в сей новой форме, то на обращение их в полную и исключительную силу постановить двухгодичный срок и именно 1 генваря 1835 года"*(123).

Из приведенной части журнала нельзя не вывести вполне определенного заключения, что из тех трех коренных предположений, которые имелись в виду (а именно: 1) решать исключительно по Своду, 2) решать по Своду, но с правом обращаться в определенных случаях к тексту закона, 3) решать исключительно по тексту закона), Общее собрание отдало решительное предпочтение первому, т.е. что Свод должен быть единственным основанием в решении дел, с устранением действия подлинных узаконений. Отодвинув, однако, вступление Свода в силу на два года с тем, чтобы за это время произведена была практическая его поверка, Общее собрание тем самым дало утвердительный ответ и на четвертый вопрос, ему предложенный: признать ли в течение некоторого определенного времени текст закона основанием к решению, как это было и до сего, но с означением тут же и статей Свода*(124). Таким образом, решение Государственного Совета составляло комбинацию первого и четвертого предположения: с 1 января 1835 г. Свод есть закон, а до этого срока - только руководство.

Так именно понимал состоявшееся решение и сам Сперанский. Это в точности видно из собственноручных его заметок, сохранившихся в числе его бумаг, под названием "материалы к журналу Совета"*(125). Здесь прямо сказано следующее: "В Совете приняты совокупно два предположения: первое и четвертое. Первое состоит в том, чтобы ввести Свод как закон. Четвертое состоит в том, чтобы в течение некотораго времени ввести его как обязательное руководство к закону, чтобы ознакомить делопроизводителей со Сводом, а потом ввести уже как закон. Первое предположение есть всегдашнее, второе временное, переходное к первому... Таким образом предложенный Совету вопрос о силе и действии Свода разрешен в Общем собрании тем, что сие действие разделено на две эпохи. Первая предварительная и вместе испытательная эпоха начинается с получением Свода в каждом месте и продолжается 2 года, т.е. по 1 января 1835 г. В первой эпохе Свод во всех местах употребляется как руководство. В значении руководства статьи Свода приводятся везде и во всех делах после текста; но решения в течение сей эпохи основываются предпочтительно на тексте. В значении испытания статьи Свода подлежать будут примечаниям в том месте и в том порядке, какой для сего будет установлен*(126). Во второй эпохе Свод принимается в значении закона, и статьи его одне признаются законом действующим и приводятся повсеместно как главное основание в решении дел".

Нетрудно засим видеть, насколько состоявшееся в Общем собрании решение как по своему существу, так даже и по принятому двухлетнему сроку, который должен был разделять Свод в качестве руководства и в качестве закона, было близко к предложению, выдвинутому министром юстиции Дашковым в мае 1832 г. во всеподданнейшем его докладе по поводу возникших в Комитете для обозрения сводов вопросов. Предложение это буквально гласило: "издать сокращенный текст сперва в виде простого руководства и, разослав экземпляры во все присутственные места, вменить им в обязанность, каждому по своей части, представить в течение двух лет*(127) те пояснения и пополнения, какия признавать будут нужными в сем Своде, с тем чтобы по истечении срока правительство могло воспользоваться оными для его усовершенствования; тем самым можно было бы познакомить умы с правильнейшим изложением законов и приготовить к принятию новаго текста в основание судебных действий".

В соответствии с вышеприведенными суждениями Общего собрания (а равно с предложением Дашкова), резолютивная часть журнала гласит:

"I. Свод законов издать ныне же и разослать во все присутственные места. II. При сем издании объявить, что Свод содержит в себе одни действующия только ныне узаконения, и что чрез два года, то есть с 1-го генваря 1835-го года получит он исключительную силу закона*(128). III. Министру Юстиции составить положение, каким образом учреждена быть может, на основании предыдущих статей, негласная ревизия в удостоверение: не откроется ли при производстве дел противоречий или неясности в Своде законов, или же пропусков, изъяснения или дополнения требующих. IV. Департаменту Законов предоставить разсмотреть совокупно с Министром Юстиции, как упомянутый проект положения для предполагаемой ревизии, так и проект манифеста, при коем Свод законов имеет быть издан, и заключение Департамента Законов внести на уважение Общаго Собрания Государственнаго Совета".

Если сравнить содержание первых двух отделов с их мотивами, как они изложены в журнале, то оно действительно исчерпывает сущность того, что имелось в виду. Единственное, что не отмечено в заключительной части, это - цель, ради которой присвоение Своду силы закона отодвигалось на два года. В журнале цель эта выражена была следующими словами: "дабы дать время присутственным местам более ознакомиться*(129) с изданием законов наших в сей новой форме", Сперанский же ее понимал, как видно по вышеприведенной выписке из его заметок, несколько шире, связывая такое ознакомление с целями практической поверки Свода (таковая предусматривалась и самим журналом) и требуя для сего приведения, в делах, после текста законов, также и статей Свода, почему и присваивал Своду на это время значение "руководства" или даже "обязательнаго руководства". Резолютивная часть, совершенно не определяя цели, прямо предписывает отделом I немедленную рассылку Свода по присутственным местам*(130). Оставаясь в пределах мотивов журнала, нельзя, конечно, усмотреть какой-либо существенной разницы между ними и содержанием отдела I: предварительная рассылка закона, на время vacatio legis, не может иметь иной цели, как заблаговременное, перед вступлением его в силу, ознакомление с ним будущих применителей. Если, однако, сравнить резолютивную часть с содержанием вопросов в журнале, на которые она давала ответ, а именно вопросов 1-го и 4-го, то приходится признать, что, вполне исчерпывая первое предположение, резолютивная часть (а именно отдел I ее) не упоминает о совокупном приведении в делах, в течение первого времени пользования Сводом, как существующих подлинных законов, так и соответствующих им статей Свода.

Эта именно маленькая подробность - неозначение порядка пользования Сводом, в виде руководства, в течение двух лет его vacatio в качестве закона - и послужила причиной разногласия, неожиданно создавшегося в следующем заседании Общего собрания 26 января, когда предстояло подписать журнал заседания от 19 января. Как значится в составленном по этому поводу особом (или, как его назвал Сперанский в письме к гр. Васильчикову, - дополнительном) журнале, одни члены - большинство 19 особ*(131) - признали изложение журнала правильным и верно составленным, а другие - меньшинство из 13 особ*(132) - отозвались, что слова "разослать Свод" они понимали в том смысле, чтобы разослать к руководству по получении Свода, совокупно с существующими законами.

Краткость приведенного журнала и отсутствие в нем надлежащего противоположения между мнениями большинства и меньшинства заставляют несколько его пояснить. По формулировке возникшего разногласия последнее сводилось как будто бы только к правильному или неправильному составлению журнала, т.е. соответствию или несоответствию его постановленному 19 января решению. Между тем здесь коренилось не столь важное в канцелярском смысле, но более глубокое в существе разномыслие, по вопросу о том, как или, вернее, в каких пределах следует пользоваться Сводом до 1 января 1835 г.: в качестве ли официального руководства*(133), делая ссылки на его статьи наряду с обычным приведением всех относящихся к делу законов, или же пользоваться им только, так сказать, неофициально, в виде простого пособия, и поэтому не помещать в решениях никакого на Свод законов указания. Как мы видели, четвертое предположение Сперанского, а также и соответствующий 4-й вопрос, предложенный Общему собранию, предусматривали в течение испытательного периода Свода именно совокупное цитирование и подлинных законов, и статей Свода. Вполне понятно поэтому, что Сперанский оказался в числе тех 13 членов (т.е. меньшинства), которые находили необходимым дополнить заключительную часть журнала указанием на пользование Сводом, на первое время, в качестве руководства и на совокупное с существующими законами цитирование его статей. Невнесение в предстоявший к изданию манифест такого указания означало бы, конечно, что до 1835 года все остается по-старому: присутственные места должны действовать так, как если бы Свода совсем не существовало. Между тем именно для ознакомления со Сводом и для попутной его проверки важно было, с точки зрения меньшинства, чтобы должностные лица еще до введения Свода в действие, путем обязательного приведения в решениях ссылок на Свод, наряду с выписыванием подлинных указов, поставлены были в служебную необходимость его изучения. Большинство же членов, и в числе их министр юстиции Дашков (хотя мнение меньшинства совершенно, собственно, сходилось с личным его предположением, изложенным перед Государем в майском докладе), полагали, очевидно, что такое совокупное цитирование имеет свои неудобства, нарушая установившийся порядок и как бы вызывая гласно на ревизию Свода всех чиновников и судей, между тем как Государь в заседании выразил мысль о предоставлении этого права в губерниях не далее губернских прокуроров, и притом лишь в виде негласного распоряжения*(134). Поэтому они и находили достаточным разослать Свод с предварением, что с 1 января 1835 г. его следует непосредственно применять в делах, - без какого-либо упоминания о порядке пользования Сводом в течение 1833 и 1834 годов.

Чем объяснить появление этого разномыслия, так сказать, после дела и, несмотря на состоявшееся в Общем собрании единогласное решение всего вопроса о Своде? Вернее всего тем, что, насколько подробно обсуждался в заседании 19 января вопрос о значении Свода после введения его в действие, настолько мало остановились, вероятно, - принципиально решивши, что до 1835 г. Свод должен быть только пособием, - на вопросе, как именно: официально или неофициально, следует пользоваться им до означенного срока, а это, очевидно, дало основание Сперанскому и другим членам думать, что четвертое его предложение принято полностью, - в каком смысле, как мы видели выше, и изображены в его "материалах к журналу" результаты заседания. Дашков же, во всеподданнейшем докладе которого предлагалось издать Свод сперва в виде руководства с тем, чтобы в течение 2 лет губернские места представили свои замечания на Свод, и вместе с ним остальные 18 членов считали, вероятно, задачей будущего проекта министра юстиции о негласной ревизии Свода определить порядок проверки его на местах и потому находили излишним и неудобным указывать в настоящее время какие-либо подробности пользования Сводом вслед за его рассылкой.

Неожиданно открывшееся по Общему Собранию разномыслие предстояло разрешить Государю. Как и следовало ожидать, Император Николай не встал на сторону того мнения, которое влекло за собой либо новое обсуждение вопроса, либо, по крайней мере, переделку, хотя бы и небольшую, составленного журнала и заключения. Согласно с мнением большинства, Государь нашел, что заключения Совета выражены в журнале в той именно форме, как следовало. Но Монарх не ограничился простым разрешением разногласия. Желая рассеять возникшие сомнения и дорожа, очевидно, надлежащим уяснением со стороны всех участвовавших окончательного решения, принятого в предыдущем заседании при ближайшем его участии, Государь счел нужным положить на журнале пространную резолюцию. Написанная внизу первой и вверху второй страниц журнала Общего собрания от 26 января и помеченная Государственным секретарем Марченко состоявшейся 27 января, резолюция эта в полном ее виде гласит (сохраняем орфографию и собственноручно Государем подчеркнутые места):

"Журнал составлен совершенно правильно, согласно моим намерениям в Совете изреченным. Свод разсылается ныне же как положительный закон которого исключительное действие начнется с 1 генваря 1835 года. Руководствоваться оным ныне же дозволяется только в таком смысле, что под каждою статьею означены все законы, которыя до каждаго предмета касаются и которыя по нынешней форме судопроизводства все в приговоре или определении прописаны быть должны; но, отнюдь не вписывая собственной статьи свода, которого законная сила начинается с 1835 года".

Резолюция распадается и по внешнему своему виду, и по содержанию на три части. Первая, наиболее короткая, направлена к разрешению того формального разногласия, которое обнаружилось при подписании журнала в заседании 26 января. Удостоверяя совершенную правильность журнала по заседанию 19 января, резолюция, благодаря дальнейшему ее указанию: "согласно моим намерениям, в Совете изреченным"*(135), без обиняков в то же время свидетельствует о роли, которую сыграло личное мнение Самодержавного Монарха, подтверждая этим догадку, что только благодаря присутствию Государя могло состояться то в конечном результате единогласное решение совета, о коем говорится в журнале. Вторая и третья части резолюции содержат пояснение к состоявшемуся в Общем собрании заключению, в частности, к отделам I и II его: Свод имеет почитаться за положительный закон (по редакции отдела II: получит исключительную силу закона) с 1 января 1835 г., а до того времени им можно только руководствоваться*(136), т.е. обращаться к нему как к пособию, где можно найти в приведенных под статьями источниках ("цитатах") перечень всех относящихся к данному предмету законоположений; на эти именно первоисточники, а не на статьи Свода, и следует, по-прежнему, ссылаться в решениях, выписывая все законы в отдельности. Короче говоря, резолюция предписывает: несмотря на рассылку Свода, официальное производство до 1835 года остается неизменным, с 1 же января означенного года надлежит применять единственно текст Свода законов, не обращаясь более к первоисточникам.

Приведенное содержание резолюции и обстоятельства, ее вызвавшие, не оставляют никакого сомнения ни в отношении значения, какое Свод должен был получить после введения его в действие, ни относительно пользования им до его вступления в силу. Резолюцией этой лишний раз подтверждается единогласное мнение Государственного Совета, что Свод должен иметь исключительную силу закона, и разрешается то несущественное разногласие, которое касалось порядка употребления Свода в течение испытательного его периода: следует ли, приводя по-прежнему текст законов, к делу относящихся, ссылаться вместе с тем и на соответствующие статьи Свода (мнение меньшинства со Сперанским) или же, прибегая к нему лишь как к вспомогательному средству для приискания законов, остаться при существующем порядке их приведения.

Правильность такого понимания явствует из следующего сопоставления подлежащих мест журналов Общего собрания и Высочайшей резолюции.

┌───────────────────────────┬───────────────────────┬────────────────────┬────────────────────────────┐

│ Вопросы по журналу Общего │ Резолютивная часть │ Мнение меньшинства │ Высочайшая резолюция │

│ собрания │ журнала │ │ │

├───────────────────────────┼───────────────────────┼────────────────────┼────────────────────────────┤

│1) Признать ли статьи Свода│II. При сем издании │ │Свод рассылается ныне же как│

│единственным основанием в │объявить, что Свод │ │положительный закон, │

│решении дел, так чтобы │содержит в себе одни │ │которого исключительное │

│текст законов служил только│действующие только │ │действие начинается с │

│доказательством источников,│узаконения и что через │ │1 января 1835 года. │

│из коих статьи составлены, │два года, то есть с │ │ │

│но не был бы сам собой в │1 января 1835 года, │ │ │

│делах употребляем? │получит исключительную │ │ │

│ │силу закона. │ │ │

│4) Признать ли в течение │I. Свод законов издать │...разослать к │Руководствоваться оным ныне │

│некоторого определенного │ныне же и разослать во │руководству по │же дозволяется только в │

│времени текст закона │все присутственные │получении Свода, │таком смысле, что под каждой│

│основанием к решению так │места. │совокупно с │статьей означены все законы,│

│же, как он признается и │ │существующими │которые до каждого предмета │

│ныне, но в то же время │ │законами. │касаются и которые по │

│постановить, чтобы вместе с│ │ │нынешней форме │

│ним приводимы были статьи │ │ │судопроизводства все в │

│Свода, им соответствующие? │ │ │приговоре или определении │

│ │ │ │прописаны быть должны; но │

│ │ │ │отнюдь не вписывая │

│ │ │ │собственной статьи Свода, │

│ │ │ │которого законная сила │

│ │ │ │начинается с 1835 года. │

└───────────────────────────┴───────────────────────┴────────────────────┴────────────────────────────┘

Из сказанного усматривается:

1) что по вопросу о значении Свода законов вообще (отдел II заключительной части журнала 19 января) разногласия в Государственном Совете не было: в нем состоялось единогласное решение, соответствовавшее воле Верховного руководителя работ по Своду, чтобы этот Свод имел силу и значение положительного закона;

2) что происшедшее разногласие касалось порядка пользования Сводом до введения его в действие, т.е. до 1 января 1835 г. (отдел I заключительной части журнала 19 января);

3) что разногласие это состояло единственно в том, следует или не следует приводить в делопроизводстве присутственных мест, наряду с законами, ссылки на статьи Свода*(137);

4) что, таким образом, резолюция Императора Николая не имела целью, как это очень часто утверждалось в литературе, разрешить разноречие по коренному вопросу о силе Свода законов (ибо такого разноречия совсем и не было), а относилась единственно к вопросу о порядке пользования Сводом в виде руководства, до времени пользования им в качестве закона, и

5) что взгляды Государя и Сперанского - в этой стадии дела - расходились только по второстепенному вопросу, нужно или не нужно, при пользовании Сводом в течение 1833 и 1834 годов, наряду с выписками из действующих законов, цитировать также и образованные на основании этих законов статьи Свода.

Выводы эти находят себе дальнейшее подтверждение как в первоначальном проекте манифеста, который был выработан и сообщен Сперанским в Департамент Законов до разногласия в Общем собрании, так и в характере последовавших в этом проекте изменений.

Постановляя 19 января свое решение по предложенным ему вопросам, Общее собрание предоставило Департаменту, между прочим, "разсмотреть совокупно с Министром Юстиции проект манифеста, при коем Свод законов имеет быть издан". Того или тех проектов к каждому из четырех предположений в отдельности, которые были приложены к представлению Сперанского в Государственный Совет, как указывалось выше, не сохранилось. Рассмотрению Департамента мог подлежать только один из этих проектов, наиболее близкий к принятому в Общем собрании решению, с целью дальнейшей его переделки, или же заново составленный проект, вполне отвечавший той комбинации 1-го и 4-го предположений, в какую вылилось это решение. Составление такого проекта, очевидно, взял на себя сам Сперанский. В бумагах его действительно сохранился среди других набросков собственноручный черновик, вполне совпадающий с текстом проекта, им официально, при письме на имя Государственного секретаря, препровожденного, с соизволения Государя, для внесения в Департамент Законов. Препроводительное письмо помечено 26 января*(138), т.е. тем самым днем, когда произошло разногласие по поводу журнала 19 января, но было отправлено, очевидно, ранее начала Общего собрания, в котором принимал участие и сам Сперанский. Проект этот*(139) состоял из 6 статей. Содержание его ни в коей мере не расходится с суждениями журнала, хотя, может быть, он был составлен вне соображения с работой по журналу, одновременно производившейся в Государственной Канцелярии. Статья 1 этого проекта выясняет законную силу Свода; статья 2 перечисляет случаи, когда разрешается ссылаться непосредственно на законы; статья 3 предусматривает порядок пояснения и дополнения законов в будущем; статья 4 служит выражением суждений Общего собрания о соблюдении, кроме Свода законов, и предписаний министров, издававшихся и впредь могущих быть издаваемыми в виде мер распорядительных, в руководство при исполнении, в предупреждение сомнений и в охранение смысла закона; статья 5 установляет срок вступления Свода в силу (1 января 1835 г.) и, наконец, статья 6 предписывает присутственным местам, до наступления этого срока, основывая по-прежнему решения на отдельных законах, приводить вместе с этими законами также и соответствующие им статьи Свода*(140). Последнего рода подробности, как указывалось выше, журнал не содержал ни в объяснительной, ни в резолютивной своей части, но по своей сущности она вполне соответствовала постановке четвертого вопроса, заключавшего указание на такое совместное цитирование. Был ли выработанный Сперанским проект манифеста представлен им на предварительное рассмотрение Государя, установить с точностью нельзя. Правда, сообщая проект Государственному секретарю, Сперанский упоминал о соизволении на это Государя, но возможно, что Высочайшее повеление касалось не содержания проекта, а лишь самого внесения его со стороны Сперанского и порядка его заслушания.

Происшедшее неожиданно разногласие не замедлило отразиться на судьбе внесенного проекта манифеста, вызвав вместе с тем непосредственное участие Императора Николая Павловича в его редактировании. Прежде всего, предполагавшееся Сперанским на 27-е число заседание Департамента Законов для обсуждения этого проекта, конечно, не могло состояться впредь до разрешения разногласия. А затем, после того как Государь своей резолюцией 27 января отверг допустимость ссылок на статьи Свода наряду с подлинными законами в течение испытательного его периода, вышеупомянутая заключительная статья 6 манифеста уже не могла быть сохранена в том виде, как ее проектировал Сперанский. Вследствие этого весь проект, внесенный им 26 января, объявлен был, письмом Председателя Государственного Совета кн. Кочубея от 30 января к Председателю Департамента Законов гр. Васильчикову, "согласно указанию Его Величества, несостоявшимся", с тем, чтобы в Департамент Законов был внесен на следующий день другой проект, составленный по последним Его Величества повелениям. За день перед тем, 29 января, кн. Кочубей, сообщая Сперанскому копию журнала Общего собрания с Высочайшей резолюцией от 27 января, уведомил его вместе с тем, что согласно его, кн. Кочубея, докладу Государь, в отвращение дальнейшей медленности в окончании сего дела, повелел, чтобы Сперанский, сообразив статью 6 проекта манифеста, составил оную вновь и предварительно представил ее Его Величеству, с тем чтобы после получения одобрения Государя этой статьи она была обращена в Департамент Законов для общего с другими частями соображения. Вместе с тем сообщалось, что, согласно личному Государя указанию, и при обсуждении проекта манифеста в Общем собрании статья эта должна считаться получившей предварительное Высочайшее разрешение*(141).

Во исполнение настоящего поручения о переработке статьи 6 Сперанский предполагал, как это усматривается из сохранившегося "проекта статьи манифеста, составленного по последнему предположению"*(142), присвоить этой статье следующее изложение: "Впрочем как при статьях Свода означены в ссылках законы, к каждому предмету принадлежащие: то дозволяется и до сего срока*(143) справляться с сими ссылками и руководствоваться ими для удобнейшего самых законов приискания". Вместе с направлением этой статьи по назначению Сперанский считал необходимым высказать, в письме на имя Председателя Департамента Законов, свои соображения о том, какого рода делопроизводственное действие, в отношении к предстоящему Общему собранию, должно вызвать то или иное заключение Департамента Законов по поводу новой редакции статьи 6. Он писал:

"...Если вновь предположенная статья признана будет Департаментом нужною, то председателю Государственного Совета предоставить огласить в Общем Собрании, что Его Императорское Величество, рассмотрев оба журнала заседания 19 января, как главный, так и дополнительный, соизволил признать, что первый из них составлен совершенно правильно и согласно намерениям, Его Величеством в самом заседании изреченным, и что посему действие Свода до наступления положеннаго срока должно быть ограничено одним только дозволением справляться с ним для удобнейшаго приискания законов, как то подробно изложено в 6-ой статье проекта манифеста. Если, напротив, в Департаменте новая статья признана будет ненужною и манифест будет заключаться однеми статьями ей предшествующими, то председателю Государственного Совета предоставить объявить в Общем Собрании, что Его Императорское Величество, разсмотрев оба журнала заседания 19 января, как главный, так и дополнительный, соизволил признать, что первый из них составлен совершенно правильно и согласно намерениям, Его Императорским Величеством в самом заседании изреченным".

Заимствуя приводимые сведения из черновика письма к гр. Васильчикову, сохранившегося в бумагах Сперанского, и не найдя в делах Государственного Совета самого письма, мы не можем утверждать, было ли оно в действительности отправлено и оно ли именно послужило причиной полного устранения из манифеста статьи 6. Нетрудно, однако, догадаться, что в результате переработки статьи 6 в смысле устранения обязательной, наряду с подлинными законами, ссылки на статьи Свода должна была, естественно, возникнуть мысль о ненужности вообще подобной статьи. И действительно, как скоро отпадает обязанность цитирования или поименования постановлений Свода законов, последний утрачивает какое бы то ни было официальное значение, и пользование им в качестве справочника или пособия предоставляется всецело усмотрению должностного лица. При этих условиях руководствование Сводом теряет всякое юридическое значение, и поэтому дозволительное постановление проектированной статьи 6 лишается своей цены. Не высказывая прямо этого соображения в письме, Сперанский имел, вероятно, случай отметить его непосредственно перед Государем, которому обязан был представить измененный проект манифеста на предварительное одобрение. Вполне возможно, однако, и то, что исключение этой статьи произошло по личному почину Государя, подтверждением чему может служить объяснение, данное, как увидим ниже, Государем в заключительном заседании Совета по этому делу 1 февраля.

Как бы то ни было, статья 6 проекта на обсуждение Департамента Законов, противно указаниям Председателя Совета, совершенно не поступала. Но это было не единственным изменением, внесенным, ранее обсуждения в Департаменте Законов, в проект манифеста в том виде, в каком он был препровожден 26 января Сперанским к Государственному Секретарю. Устранение статьи 6 о порядке пользования Сводом в качестве руководства до 1 января 1835 г. повлекло за собой исключение из статьи 5 указания на причины, почему вступление Свода в силу отсрочено до означенного срока. Отпала также статья 4, касавшаяся дальнейшего действия министерских предписаний, хотя, вполне соответствуя суждениям журнала Общего собрания, она не могла встретить возражений. Очевидно, указания ее, не относясь непосредственно до Свода законов, считались излишними, как сами собой разумеющиеся. Сокращение произошло также и в составе статьи 2 проекта, вследствие исключения пункта 4 ее, дозволявшего и впредь цитировать межевые законы, хотя и включенные в Свод, по-прежнему, ввиду предстоявшего в ближайшем будущем завершения государственного межевания. Что все эти сокращения исходили от самого Государя, можно с достоверностью предполагать потому, что в них обнаруживается основная его точка зрения на Свод как на единственную и обязательную основу решений. Государь же лично предопределил и то редакционное изменение, которое вытекало из вышеприведенных сокращений, а именно перемещение из статьи 5 указания на срок вступления Свода в силу во главу всех правил о Своде. Доказательством этому и вообще тому близкому участию, которое угодно было принимать Государю в деле установления содержания и редакции манифеста, служит подшитый к делу Департамента Законов листок, на котором им собственноручно запечатлена эта новая статья 1 будущего манифеста: "Свод имеет восприять законную свою силу и действие с 1-го генваря 1835 г.", и показана последовательность остальных трех статей воспроизведением начальных их слов. Окончательный проект из 4-х статей, составленный на основании этих Высочайших указаний, вновь был просмотрен Государем, который вставил при этом в статье 2 слово "тогда", и засим при надписи: "Читал и нахожу совершенно согласным с моим желанием" внесен 30 января в Департамент Законов. К этому новому проекту относится и последующая приписка Государственного секретаря В.Р. Марченко на журнале Общего собрания 26 января, вслед за подписями 32-х членов: "Вследствие сего составлен проект манифеста о Своде законов, и Государственному Совету объявлено г. Председателем онаго Высочайшее повеление".

Установленные в вышеуказанном довольно сложном и необычном порядке содержание и текст будущего манифеста уже не встретили ни в Департаменте Законов, ни в Общем собрании никаких сомнений.

Первый, рассмотрев проект в заседании 31 января, в присутствии министра юстиции, нашел его "совершенно сообразным началам, принятым в заседании Государственного Совета в Общем Собрании 19 сего генваря и впоследствии по журналу 26 генваря Высочайше утвержденным", и потому положил внести проект в Общее собрание. Это последнее, в заседании 1 февраля, вновь удостоенном личного присутствия Императора Николая Павловича, со своей стороны нашло "означенный проект изложенным во всем согласно началам, в присутствии Его Императорского Величества в заседании 19 генваря постановленным и впоследствии по журналу 26 генваря Высочайше утвержденным", почему и положило представить оный к Высочайшему подписанию. На этом кратком журнале, в том же, вероятно, заседании составленном или заранее заготовленном, имеется, после подписей членов, следующая, протокольного свойства, запись Государственного секретаря Марченко: "Поднесенный при сем журнале проект Манифеста Государь Император подписать изволил 31-м числом генваря 1833 года, изъяснив в присутствии Государственного Совета, по утверждении проекта, причиною тому, что 7 лет назад состоялось в сей день повеление о собрании законов и составлении из оных Свода. В сие же заседание, удостоенное Высочайшаго присутствия, Его Императорское Величество соизволил повторить мысли свои, что до 1835 года Свод может служить присутственным местам руководством или так сказать указателем к приисканию на всякий нужный случай действующих законов, но текст Свода в виде положительного закона в актах судебных не будет приводим прежде означенного срока; наконец, что изъяснение таковое в Манифесте признал Его Величество излишним и неуместным".

Вторая часть этой записи важна для нас в том отношении, что служит изустным самого Государя подтверждением точного смысла положенной им на журнале 26 января резолюции и вышеизъясненной сущности вызвавшего ее разногласия и, кроме того, указывает на причину, почему Государь пошел далее первоначального своего желания. Содержание резолюции по вопросу о значении Свода в течение первых двух лет вызывало, как объяснено выше, лишь переделку статьи 6 проекта, в смысле возможности руководствоваться Сводом до 1 января 1835 г. в качестве пособия, без права ссылаться на него. Окончательное же устранение из манифеста статьи бис нею всяких указаний на роль Свода в течение испытательного его периода в качестве "указателя к приисканию на всякий нужный случай действующих законов" последовало вследствие признания со стороны Государя изъяснения в манифесте такой само по себе понятной вещи излишним и даже неуместным, ибо какое же иное значение, как не для ознакомления, могла бы иметь рассылка Свода столь много ранее его вступления в силу.

Такова - за время прохождения через законодательное горнило - история подписанного 1 февраля, но помеченного, в силу особого соображения, 31 января 1833 г., Высочайшего манифеста об издании Свода законов Российской империи (II П.С.3. N 5947)*(144). Соотношение между ним и проектом 26 января, признанным "несостоявшимся", видно из следующего их сопоставления (различия отмечены курсивом).

Высочайший манифест Проект 26 января

Препровождая сии Законные Книги Препровождая сии Законные Книги в

в Правительствующий Сенат, Правительствующий Сенат,

Постановляем нижеследующие Повелеваем привести их в

правила о силе их и действии: надлежащую силу и действие с

1. Свод имеет восприять законную наблюдением нижеследующих правил:

свою силу и действие с 1 января (см. ниже конец ст. 5).

1835 года. 1. Законная сила Свода имеет

2. Законная сила Свода имеет состоять в приложении и

тогда состоять в приложении и приведении статей его в делах

приведении статей его в делах правительственных и судебных, и

правительственных и судебных; и вследствие того во всех случаях,

вследствие того во всех тех где прилагаются и приводятся

случаях, где прилагаются и законы и где или составляются из

приводятся законы и где или них особые выписки, или же

составляются из них особые указуется токмо их содержание,

выписки, или же указуется токмо вместо того прилагать, приводить

их содержание, вместо того и делать указания на статьи

прилагать, приводить и делать Свода, делу приличные.

указания и ссылки на статьи 2. Все указы и постановления,

Свода, делу приличные. после 1 января 1832 года

3. Все Указы и Постановления, состоявшиеся и в Свод не

после 1 января 1832 года вошедшие, так как и те, кои

состоявшиеся и в Свод не впредь состоятся, доколе при

вошедшие, так как и те, кои ежегодном Свода продолжении не

впредь состоятся, доколе при войдут они в состав его,

ежегодном продолжении Свода не приводить по числам их и

войдут они в состав его, означениям непосредственно.

приводить по числам их и Приводить так же непосредственно:

означениям непосредственно. 1) все местные законы, где они

Приводить также непосредственно: действуют, доколе по принятым для

1) все местные законы, где они сего мерам не будут они

действуют, доколе по принятым составлены в особые Своды;

для сего мерам не будут они 2) узаконения, принадлежащие к

составлены в особые Своды; управлению Народного Просвещения

2) узаконения, принадлежащие к и Государственного Контроля, коих

управлению Народного Просвещения уставы, по предназначенному в сих

и Государственного Контроля, частях преобразованию, не могли

коих Уставы, по предназначенному еще быть окончены; 3) узаконения,

в сих частях преобразованию, не к Управлению Иностранных

могли еще быть окончены; Исповеданий принадлежащие;

3) узаконения, к Управлению 4) хотя законы межевые и

Иностранных Исповеданий находятся в Своде; но как

принадлежащие. государственное межевание

4. Как Свод Законов ничего не приближается уже к своему

изменяет в силе и действии их, совершению: то приводить сии

но приводит их только в законы по-прежнему.

единообразие и порядок: то, как 3. Как Свод Законов ничего не

в случае неясности самого закона изменяет в силе и действии их, но

в существе его, так и в случае приводит их только в единообразие

недостатка или неполноты его, и порядок: то как в случае

порядок пояснения и дополнения неясности самого закона в

остается тот же, какой существе его, так и в случае

существовал доныне. недостатка или неполноты его,

порядок пояснения и дополнения

остается тот же, какой

существовал доныне.

4. В сем порядке сохраняют свое

место и предписания, исходящие от

высшего начальства к лицам ему

подчиненным в виде мер

распорядительных, в руководство

при исполнении, в предупреждение

сомнений, в охранение смысла

закона от неправильного

толкования и разнообразных

понятий. Сила сих предписаний

остается в тех же самых пределах,

какие законом для них

постановлены.

5. Установляя на сих правилах

силу и действие Свода, вместе с

тем признали Мы за благо, как для

охранения единообразия в

приложении его, так и для того,

чтоб всем местам и лицам дать

более удобности вникнуть в

существо его, познать

расположение его частей и

ознакомиться с порядком, в коем

законы ныне действующие

распределены и изложены в статьях

его, постановить срок, с коего он

имеет восприять свою силу; срок

сей назначается 1 января

1835 года.

6. Между тем до наступления сего

срока все места и лица, как в

образе приложения законов вообще,

так и в подробностях производства

дел, как-то в составлении выписок

из законов, или в указании и

ссылках на оные, держась порядка

доселе существующего и утверждая

свои решения и определения на

точной их силе, совокупно с тем

во всех тех случаях, где

приводятся и указуются законы,

имеют вместе с ними приводить и

делать указания на статьи Свода,

им соответствующие. Особенные

указатели, при каждой книге Свода

приложенные, будут служить им к

тому руководством. Сим постепенно

образуется навык и удобство

употребления. Сей порядок

приведения статей Свода имеет

восприять свое начало с самого

времени получения Свода в каждом

месте, и будет продолжаем до

срока, в предыдущей статье

постановленного.

На основании совокупности приведенных в настоящей главе данных мы вправе заключить:

1) что между Высочайшим манифестом 31 января 1833 г. и журналом Государственного Совета 19 января нет никакого разноречия: манифест выражает то же самое, что было решено Советом в первом его Общем собрании;

2) что на постановлениях манифеста о силе Свода не отразилось ни в какой мере происшедшее 26 января разногласие: оно прошло, так сказать, мимо него, потому что касалось одной из деталей второстепенного вопроса об употреблении Свода до вступления его в силу;

3) что манифестом придана Своду непререкаемая сила закона (хотя его источники и не объявлены отмененными); в манифесте это выражено словами "законная сила", в резолюции Государя и в последующем ее изъяснении словами "положительный закон"*(145), в журнале Государственного Совета - "исключительная сила закона" и в предшествовавших материалах по Министерству юстиции - "полная и преимущественная законная сила" и "текст, имеющий полную законную силу";

4) что отсрочка вступления Свода в законную силу до 1 января 1835 г. соответствовала мнению и предложению, впервые высказанным в половине 1832 года Министром юстиции Дашковым, и не только не отвергалась, но и встретила отклик у Сперанского;

5) что из допускавшихся в записке Сперанского решений, принятое советом решение отличалось от предлагавшегося только тем, что объявление Свода законов состоялось не вслед за его проверкой на практике, а при самой уже его рассылке, и

6) что самое содержание Свода законов никакому обсуждению в Совете не подвергалось и подвергнуться не могло, потому что, говоря словами одного из позднейших официальных документов, контроль над кодификационными работами, по самому существу своему, составляя труд кабинетный, не согласен с назначением высшего законодательного учреждения и даже, по самому роду и образу требующейся тут деятельности, для него невозможен*(146).

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 91; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!