Воскресенье, 22 июня 1353 года 23 страница
– И нам известна причина его смерти? – спросил Исаак.
– Согласно общему мнению, – ответил епископ, – он был поражен молнией. Следовательно, это означает, что он погиб от руки Господа. Он сгорел, как вы знаете. И была молния.
– Не говоря о сильном запахе серы, – заметил дон Элеазар.
– Значит, это был горючий порошок? – спросил Исаак. – Я думал об этой возможности.
– Стрела молнии будет более приемлемым объяснением, – сказал Элеазар. – В этом видна рука Господа.
– Да, верно. А известно имя человека, носившего имя Меча?
Епископ наклонился вперед.
– Нет, мастер Исаак, – сказал он, – нам оно неизвестно.
– Введите дона Томаса де Бельмонте, – сказал Элеазар.
Удивление Исабель и Ракель при получении вызова во дворец епископа было ничтожным по сравнению с изумлением Томаса, узнавшего, что он должен дать отчет его величеству.
Первая мысль, промелькнувшая в его сознании, была: «Это отсрочка, дающая ослепляющую надежду». Мгновение спустя рассудок вернулся, и он все понял. Он сел, сцепив руки, чтобы не дать им дрожать. В течение долгой ночи он слушал непрекращающийся стук копыт, приглушенные шаги, приглушенные, быстрые фразы – звуки серьезных событий. Вспыхнула война или восстание, и они решили казнить его прежде, чем его величество уедет прочь. Он коротко помолился, прося у Бога сил, и вышел из открывшейся двери камеры навстречу своей судьбе.
Дон Педро кивнул, чтобы показать, что он заметил присутствие Томаса, и снова замер, наблюдая за происходящим из‑под полуприкрытых век.
|
|
|
– Сожалею, что пришлось нарушить ваш воскресный день, – живо произнес дон Элеазар, – но возникли важные дела, на которые вы могли бы пролить свет.
– Я сделаю все, что в моих силах, господин, – сказал Томас с вежливым отчаянием. – Я не слишком сильно занят.
– Да, это верно. Пожалуйста, дон Томас, расскажите нам снова, почему вы послали вашего слугу Ромео в Жирону.
Томас покраснел.
– Донья Санксия де Балтье попросила меня отпустить с ней Ромео, чтобы тот помог ей выполнить очень щекотливую миссию для ее величества.
– Почему вы так охотно выполнили ее просьбу?
– Донья Санксия был придворной дамой ее величества. – Он остановился. – Это была не единственная причина, господа. Но так как правда могла бы чернить репутацию доньи…
– Репутация этой доньи не может стать еще чернее, дон Томас, – сказал дон Элеазар. – Но вы по‑прежнему утверждаете, что ее миссия состояла в том, чтобы защитить инфанта Йохана?
– В то время я действительно верил в то, что это должно было защитить принца.
– Почему вы вернулись в Жирону?
– Согласно указаниям моего дяди, господин.
– Вы говорили с ним?
|
|
|
– Нет. Его секретарь написал мне письмо.
– Вы имеете в виду это?
Томас был похож на тонущего человека, увидевшего, как его последняя опора погружается на дно.
– Я написал свое письмо в ответ на его письмо, – сказал он.
– Тогда скажите нам, дон Томас, как Ромео стал вашим слугой.
– Мой дядя устроил это – конь Ромео, его одежда и плата за первый год службы были оплачены моим дядей. Он был очень щедр ко мне.
– Действительно. Вы обращались к графу Хьюго де Кастельбо? – Томас кивнул. – Но кто нанял его, дон Томас? Вы? Или Кастельбо?
– Граф, господин, – сказал он. – Ромео служил моему дяде с детства. Граф думал, что мне понадобится слуга, который был бы знаком с придворными интригами и смог бы помочь мне избежать неприятностей. – На лицах большинства присутствующих замерцали скрываемые улыбки.
– Он не слишком хорошо справился с этим, не так ли? – пробормотал Беренгуер.
Дон Элеазар не обратил внимания на улыбки и перешептывание.
– Спасибо. Теперь скажите нам, почему вы надеялись найти донью Исабель в усадьбе Балтье.
– Это было то место, где я должен был забрать инфанта, – сказал Томас и дополнил эти слова осторожным резюме своих открытий и заключений.
– Что делала донья Санксия в женском монастыре Святого Даниила?
|
|
|
– Монахини дали ей убежище, и в монастыре у нее была близкая подруга.
– Кто?
– Кто‑то, кого она знала с детства, господин. Это все, что я знаю.
– Зачем она переоделась в некую сестру Беренгарию и попыталась соблазнить донью Исабель бежать из монастыря?
– Она это сделала? Я не знал, – Томас уставился на него в удивлении. – Могу я задать вопрос, дон Элеазар? Ваше величество? – добавил он в замешательстве (он забыл, что в зале присутствует дон Педро).
Король кивнул.
– Кто убил донью Санксию? Умирая, Ромео отрицал это.
– Она была убита Мечом Архангела Михаила.
– Меч Архангела Михаила? Кто это? – спросил Томас.
Присутствующие рассмеялись.
– Вы единственный человек в Жироне, кто не слышал о Мече, – сказал дон Педро, улыбаясь. – Вы должны остаться и узнать. Дон Элеазар?
– За пять дней, – сказал секретарь, – покой в городе был дважды нарушен беспорядками. Согласно показаниям некоторых его жителей, эти беспорядки не были случайными. В первый раз их устроил Ромео; во втором – двое незнакомцев. Мастер Исаак может много рассказать нам об обоих событиях.
– Первый случай беспорядков должен был скрыть похищение доньи Исабель из монастыря – и, возможно, похищение инфанта Йохана, – сказал Исаак. – Обе попытки потерпели неудачу. Донью Исабель слишком хорошо охраняли, а няня инфанта спасла ребенка. Ценой своей жизни.
|
|
|
– Кто же убийца? – спросил Томас.
– Человек, который назвал себя Мечом, – сказал Исаак. – Он сам сказал мне это вчера вечером, прежде чем отправился во дворец, чтобы убить его величество, инфанта и его преосвященство епископа.
– Вместо этого он убил капитана, – сказал дон Педро, – и сбежал.
– Сбежал, чтобы испытать на себе месть небес, – сказал Беренгуер. Он обернулся к дону Томасу. – Он был поражен молнией. Или чем‑то вроде нее.
– Кто это был? – снова спросил Томас.
– Главный заговорщик? – спросил Исаак.
– Не главный заговорщик, – сухо пробормотал его величество. – Возможно, его главный помощник.
Казалось, что на мгновение в зале возник призрачный облик дона Фернандо, сводного брата короля.
Исаак поклонился королю.
– Вчера вечером я полагал, что передал вашему величеству все, что сказал мне Меч. Но боюсь, что вчера вечером я был не в себе. Утром, успокоившись, я вспомнил некоторые сведения, которые могли бы помочь узнать этого человека.
Люди в зале, казалось, замерли в напряжении.
– Да, лекарь? – сказал король.
– Он сказал, что он из благородной семьи, потомок вестготов.
– Такова половина семей в королевстве, – произнес король.
– Действительно, ваше величество, – сказал Исаак. – Он также сказал, что, если его прадед был бы… – Исаак остановился, подбирая слова, – более опытным политическим деятелем, он, Меч, стал тогда б королем. Правда, он не сказал, какого королевства.
– Все равно остается около сотни семей, – раздраженно сказал Беренгуер.
– А затем он сказал, что архангел Михаил говорил с ним с вершины горы в его владениях, глядящей вниз на его же богатую долину.
– Если он столь богат, как он себя считает, ваше величество, значит, у него значительные земельные владения на севере, – сказал Элеазар. – Таких, кто подходит под эти условия, не так уж и много.
– Тысяча извинений, господа, но я знаю, кто он.
Все трое лишились дара речи. Они развернулись, когда Юсуф подбежал, упал на колени и поклонился так, что его лоб коснулся прохладных плиток пола.
– Ваше величество, – сказал он.
– Встань, дитя, – произнес дон Педро. – Скажи нам все, что ты знаешь.
Юсуф снова вскочил на ноги.
– Ваше величество, – сказал он, глядя прямо на него. – Сначала я хочу передать вам поклон от моего отца, который оттуда, где он сейчас находится, желает вам и вашим подданным долгой жизни и процветания. Он был Вам другом и уважал ваши интересы.
– И кто был твоим отцом, посылающим нам поздравления из могилы?
– Мой отец был эмиссаром от Эмира Абу Хаджджиджа Юсуфа, великого господина и правителя Гранады, к губернатору Валенсии, – сказал Юсуф.
Последовала изумленная пауза.
– Вы знали это? – спросил Беренгуер у Исаака.
– Нет, – ответил Исаак. – Я знал только, что он приехал из Валенсии.
– Почему ты покинул Валенсию, дитя? – спросил дон Элеазар.
Писец записал этот вопрос.
– Мой отец знал, что предатели окружили короля и губернатора. Но прежде чем он смог рассказать об этом, он был убит. Они не позволили бы мне увидеться с губернатором, так что я приехал на север, чтобы предупредить короля.
Дон Педро перевел на Беренгуера пораженный взгляд и наклонился вперед.
– Можем ли мы узнать имя твоего благородного отца?
Юсуф смотрел то на одного из них, то на другого в немом ужасе.
– Я не могу произнести его, – прошептал он.
– Когда это случилось? – быстро спросил Элеазар.
– В Валенсии, в год войны и великого мора.
– Возможно, это ребенок Хасана Альгаррафа? – пробормотал Элеазар.
– Или одного из сторонников эмира, – заметил король.
– Господин, – сказал Юсуф дону Элеазару, – как только Меч заговорил с моим хозяином, я узнал демона, который убил моего отца.
– Ты видел, как это все происходило? – мягко спросил дон Элеазар.
Юсуф кивнул, закусывая предательски дрожащую губу.
– Это видный дворянин на службе вашего величества. Я пришел, чтобы сказать вам, что он намеревался предать вас, я надеялся, что его за это казнят. Его имя здесь, – сказал он, касаясь груди. – Оно написано в письме от моего отца вашему величеству.
– Дай нам взглянуть на это письмо, дитя, – сказал король.
Юсуф вытянул кованый кошелек из‑под туники и снял его с шеи. Дрожащими пальцами развязал затянутый шнурок и вытащил смятый листок бумаги, заботливо расправил его, снова упал на колени и лишь затем протянул его дону Педро.
– Письмо на арабском языке, – сказал король, показывая его секретарю. – Признаюсь, я не слишком быстро могу разбирать арабские слова.
– Да, ваше величество. Я с удовольствием…
– Я могу прочитать это, – сказал Юсуф. – Если это угодно вашему величеству.
– Прочитай мне только имя, дитя, – сказал король. – А дон Элеазар перепишет набело все остальное. А то письмо покрыто какими‑то пятнами.
– Это кровь моего отца, я забрал письмо с его тела. – Юсуф взял бумагу и снова сел на пол, водя пальцем по странице. – Ваше величество, – неуверенно сказал он, – я думаю, его зовут господин Кастельбо.
– Мой дядя, – испуганно прошептал Бельмонте. – Это не может быть правдой. – Но пока он произносил эти слова, все встало на свои места, и даже он понял, что все так и было.
– Он не был вашим добрым защитником, дон Томас, – сказал Беренгуер. – Я не стал бы впустую тратить на него своих слез.
– Мой Бог на небесах, – сказал Томас, – каким же дураком я был!
– Вы не единственный дурак, дон Томас, – заметил дон Педро. – Граф Хьюго де Кастельбо был тем самым человеком, которого я послал охранять моего сына.
Юсуф стоял перед королем смущенный и несчастный.
– Я что‑то сделал неправильно, ваше величество? – спросил он, протягивая письмо.
– Ничуть, храбрый ребенок, – сказал дон Педро. – Если можно, я возьму это письмо и сохраню его.
– Оно было написано вам, господин, – просто сказал Юсуф.
Дон Педро взял в руки потертый клочок бумаги и нагнулся к мальчику.
– Было бы несправедливо, чтобы ты пал до состояния раба, дитя, – сказал он. – Если ты желаешь присоединиться к нашему двору, то мы уладим все с твоим хозяином. Вы согласны, мастер Исаак?
– Юсуф свободен, ваше величество, – сказал Исаак так ровно, как только мог. – Он был у меня на службе, а взамен я предоставил ему убежище, но у нас нет никаких взаимных обязательств. Если он желает остаться в моем доме и учиться, мы будем ему рады. Если он предпочтет место при дворе, то он уйдет вместе с моим благословением.
– Тогда пусть он сам решает, – сказал его величество. – Но, пока он остается в нашем королевстве, он будет находиться под нашей защитой.
– Вы можете сидеть, Юсуф, – сказал дон Элеазар. – Рядом с лекарем.
Глава восемнадцатая
Дверь в кабинет закрылась, пропустив внутрь троих мужчин.
– Что делать с Бельмонте? – спросил король у Беренгуера и Элеазара. – Его преступление кажется простым следствием невероятной глупости.
– Я полагаю, что он получил очень жестокий урок, ваше величество, – сказал епископ. – О женщинах и о жизни. И, признаюсь, он мне симпатичен.
– Ее высочество насчитала его очаровательным и скромным, – равно как и полезным, – заметил дон Элеазар. – К тому же, кажется, дон Томас довольно храбр. Его действия по спасению доньи Исабель отлично это продемонстрировали.
– Он хороший стратег, – сказал дон Педро. – Но то, что она двое суток находилась во власти Монтбуя, весьма неудачно. Пойдет сплетня.
– Брак обычно излечивает глупость женщин, – предложил епископ, – равно как и разрушит сплетни о моей племяннице. Я поставил бы на свою жизнь, утверждая, что слухи не имеют никакого основания, – добавил он. – Но, конечно, скандалу правда не интересна.
– Но что вы скажете про его бедность? – спросил дон Элеазар.
– Дон Бельмонте из хорошей семьи, – сказал дон Педро. – И моя дочь, похоже, смертельно влюблена в него. Но ведь на нем обвинение в измене. Это проблема.
– Это происки ваших врагов, сир, – сказал епископ.
Затем дон Элеазар прочистил горло и сказал, что нашел решение. Все сразу обернулись к нему.
– Совершенно ясно, что необходимо сделать, – сказал он. – Просто прощения недостаточно. Облако измены зависнет над ним и будет висеть всю жизнь, а это и хорошего человека может сделать опасным. Казните его завтра либо возвеличьте. Валенсии нужен новый губернатор, ваше величество. Если вы назначите Бельмонте на этот пост, это покажет вашим врагам, что их заговор потерпел неудачу.
Несколько мгновений дон Педро молча смотрел вдаль.
– Мы могли бы передать ему земли Кастельбо и его имущество. Сейчас они являются собственностью короны.
– Возможно, ваше величество, и половины было бы достаточно, – пробормотал его секретарь. – Необходимо финансировать Генуэзскую кампанию.
– Превосходно, – сказал король. – Это решит вопрос с его бедностью.
Дон Элеазар сделал себе заметку.
– Мы пошлем с ним в Валенсию Арно, тот как раз осторожен и сметлив. Если, конечно, Бельмонте согласится.
Дон Элеазар сделал еще одну заметку.
– А если нет?
– О, я думаю, что он будет согласен. Но у него всегда есть выбор. – Его величество поднялся. – Так, господа, – сказал он, – у нас есть новый губернатор Валенсии. Моя дочь будет довольна.
Король, его секретарь и епископ решили прерваться на обед. Епископ прошептал несколько слов на ухо дежурному, и через несколько мгновений в комнате начали один за другим появляться слуги с подносами, доверху наполненными деликатесами, и с изящными серебряными кувшинами, доверху наполненными вином. Дон Элеазар подошел к Исааку, чтобы поговорить с ним об инфанте, а епископ подошел к Томасу де Бельмонте.
Гобелен был отодвинут, чтобы аббатиса, донья Исабель и Ракель присоединились к остальным присутствующим в зале. Дамы поклонились; мужчины вежливо кивнули в ответ. Томас выглядел испуганным, его величество смотрел дружелюбно, а вот донья Исабель, казалось, и вовсе потеряла рассудок.
Беренгуер отвел Бельмонте в сторону.
– Я рад видеть вас в добром здравии, дон Томас, – сказал Беренгуер. – Моя племянница отлично поправилась за последние несколько дней, не так ли? Но у нее крепкий организм и превосходный лекарь.
Томас посмотрел на него с отчаянием.
– Она несравненна.
– Любой льстец может сказать это, – произнес епископ. – Хотя я согласен с вами. Следует также сказать, что она также добра и добродетельна.
– Как никто другой в Каталонии, – сказал Томас.
– Я рад, что вы так думаете, поскольку об Исабель уже распространяются грязные слухи и клевета. Говорят, что она тайно сбежала с Монтбуем и ее насильно вернули назад. Боюсь, что ей придется навсегда остаться в монастыре, если моя племянница не захочет вскоре выйти замуж, быстрее, чем клевета может разрастись.
– Кому ее обещали? – спросил Томас с несчастным видом.
– В настоящее время никому. Посмотрите, вон она сидит – совершенно одна, и выглядит очень грустной. Вы могли бы поговорить с нею и ободрить ее.
– Сомневаюсь, порадуют ли ее слова осужденного, ваше преосвященство.
– Ах, да. Это были занятные обвинения, – произнес Беренгуер. – Понимаете, дон Томас, вы были обвинены только по одному пункту, в предоставлении помощи – в виде вашего слуги, Ромео, – группе, которую вы подозревали в предательстве. Конечно, вы действовали по невежеству. Возможно, даже добросовестно. Но все же вы совершили ошибку, об искуплении которой мы с вами еще поговорим.
– У меня не слишком много времени для искупления, – сказал Томас.
– Посмотрим, – сказал Беренгуер, глядя вдаль. – В настоящее время его величеству нужен принципиальный, храбрый и полностью преданный ему человек. Человек, готовый жить и, возможно, умереть ради короны.
– Жизнь за жизнь? – осторожно сказал Томас. – И что должен сделать этот человек?
Беренгуер объяснил ему.
Томас недоверчиво посмотрел на епископа.
– Вы смеетесь над мертвецом, – наконец выдавил он. – Вы предлагаете мне власть и вашу племянницу, и говорите, что за это требуется только храбрость и верность? Вы забавляетесь со мной.
– Нисколько. Валенсия нуждается в губернаторе, которому можно доверять. А его величество не будет влиять на выбор дочери. Вы должны завоевать ее. Если вы этого не сделаете… – Он развел руками.
Томас замялся.
– Понимаю, – глубокомысленно произнес он. – Но зачем ей я? Мне нечего предложить ей, кроме бедности и позора.
– По своей природе она очень благодарное существо, а вы оказали ей добрую услугу. Монтбуй показался ей отвратительным. И, если вы завоюете ее, Валенсия ваша, вместе с частью состояния вашего дяди. Ну вот. У вас есть спокойный угол этой комнаты и часть дня, чтобы добиться успеха. Желаю удачи.
Дон Педро поднялся.
– Мой добрый Бельмонте, – сказал он, – я верю в желание моей дочери отблагодарить вас за все, что вы для нее сделали. – И, забрав с собой Элеазара и писца, он оставил комнату.
Донья Исабель подозвала дядю.
– Что отец подразумевал под этими словами?
– Он имел в виду, – спокойно сказал епископ, – что он не бессердечен и не слеп. Если ты хочешь выйти замуж за этого молодого человека, ты можешь это сделать. Будут сделаны все приготовления, соответствующие твоему положению. Твой отец с симпатией относится к бракам по любви.
– Но он был осужден…
– Посмотри на него. Ты считаешь его предателем?
– Конечно, нет, дядя.
– И никто другой тоже. Так что, пока он не сделает ничего, чтобы доказать ошибочность этого мнения, его голова будет в безопасности.
– Но, возможно, он не захочет на мне жениться?
– Ты выглядишь бледней, у тебя, видимо, жар, моя дорогая. Предлагаю тебе взять своих спутниц и пойти посидеть у того окна. – Это было больше похоже на команду, чем на предложение, и Исабель повиновалась.
Все три женщины сидели около окна за столом, уставленным фруктами, вином и пирогами. Они не разговаривали – аббатиса и Исабель были слишком погружены в свои размышления, а Ракель была слишком утомленной, чтобы поддерживать беседу. Дон Томас приблизился к ним с видом человека, возглавляющего войска в сражении против подавляюще превосходящих сил противника.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 99; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!