В любом случае по каналу связи вместо самой речи передают так или иначе выделенные и квантованные параметры предсказания, интервал и усиление ОТ, параметры возбуждения. 14 страница
Анализ заключения судебно-психиатрических экспертов выявляет ряд клинических, методологических и экспертных несоответствий и даже противоречий между описательной частью заключения комиссии экспертов и сделанными в нем выводами. Экспертный вывод о том, что К. при подписании договора купли-продажи 3 марта 2006 г., находился в состоянии алкогольного опьянения, был сделан экспертами на основании показаний врача-нарколога, который констатировал у него "состояние алкогольного опьянения". Однако в карте амбулаторного осмотра наркологической клиники время осмотра и лечения К. врачом не указано. Сам врач не помнит, в какое время суток 3 марта 2006 г. он был по вызову К. у него дома. Из представленных материалов также непонятно, когда был подписан К. договор купли-продажи - до посещения его на дому врачом или после этого. Сопоставление этих двух событий (констатация у К. состояния алкогольного опьянения и подписание договора купли-продажи) по времени суток 3 марта 2006 г. является принципиальным в аспекте исследуемой ситуации, поскольку состояние алкогольного опьянения могло развиться уже после подписания К. юридически значимых документов о продаже его квартиры.
Экспертный вывод о том, что состояние алкогольного опьянения у К. сопровождалось дезориентировкой во времени, малопродуктивностью контакта, снижением памяти, что лишало его способности понимать значение своих действий и руководить ими при подписании договора купли-продажи, находится в противоречии с материалами гражданского дела:
|
|
|
1) из показаний врача-нарколога известно, что "карта осмотра заполняется со слов пациента", это означает, что К. сам сообщил врачу все необходимые о себе сведения и паспортные данные, тем более что других лиц в квартире в тот период не было;
2) по показаниям врача-нарколога, "вызовы врача оплачиваются, выписывается квитанция... истцу выписали квитанцию"; поскольку кроме К. и врача в квартире в тот период никого не было, значит, К. самостоятельно расплатился с врачом за вызов, получил от врача квитанцию об оплате";
3) из показаний К. известно, что 3 марта 2006 г. (день совершения оспариваемой сделки) он самостоятельно нашел телефон медицинской фирмы, сам по телефону вызвал врача, назвал правильно свой домашний адрес, помнил в последующем, что врач "поставил капельницу, дал какие-то таблетки, оставил бумагу с дальнейшими рекомендациями"; К. помнит, как "неожиданно меня разбудил брат, дал подписать бумаги, о которых мы говорили накануне, после чего я снова заснул".
Все эти сведения из материалов гражданского дела свидетельствуют о том, что К. в период посещения его врачом-наркологом на дому правильно воспринимал окружающее, совершал адекватные ситуации действия (вызвал по телефону врача, правильно назвал принимающему вызов свой домашний адрес, открыл врачу дверь и впустил его в квартиру, сообщил о себе полные анамнестические сведения и правильные паспортные данные, самостоятельно расплачивался за вызов врача), сохранил о происшедших в тот период событиях полные воспоминания, что свидетельствует о том, что имеющееся у него алкогольное опьянение не сопровождалось дезориентировкой в месте и собственной личности, он адекватно воспринимал окружающее, следовательно, у него сохранялась в тот период времени способность правильно понимать значение своих действий и руководить ими.
|
|
|
Кроме того, действия К. по подписанию 3 марта 2006 г. договора купли-продажи согласуются с другими его действиями, совершенными как до совершения юридически значимого действия, так и в последующий за этим продолжительный период времени:
1) 17 декабря 2005 г. он подписал доверенность на имя Ч., которую уполномочил быть его представителем по вопросу получения необходимых документов для предстоящего договора купли-продажи своей квартиры;
|
|
|
2) 3 марта 2006 г. он собственноручно подписал договор купли-продажи своей квартиры;
3) 4 марта 2006 г. он собственноручно подписал обязательство от своего имени и от имени своего несовершеннолетнего сына о снятии в двухгодичный срок с регистрационного учета, которое было заверено нотариусом;
4) 15 марта 2006 г. он подписал заявление о государственной регистрации прав на объекты жилого фонда и сделок с ними в главном управлении Федеральной регистрационной службы;
5) 16 марта 2006 г. он подписал заявление о государственной регистрации прав на объекты жилого фонда и сделок с ними в главном управлении Федеральной регистрационной службы;
6) 14 июля 2006 г. он подписал передаточный акт проданной им квартиры.
Таким образом, подписание К. оспариваемого договора купли-продажи от 3 марта 2006 г. было лишь одним из ряда последовательных действий по оформлению сделки купли-продажи, совершаемых К. на протяжении достаточно длительного времени - с 17 декабря 2005 г. по 14 июля 2006 г., т.е. в течение полугода. Все это свидетельствует о том, что в заключении комиссии экспертов не приведено достоверных сведений о том, что при совершении договора купли-продажи 3 марта 2006 г. у К. было какое-либо психическое расстройство, которое лишало бы его в тот период способности понимать значение своих действий и руководить ими. В представленных материалах дела нет также и достоверных сведений о том, что при подписании договора купли-продажи 3 марта 2006 г. К. находился в состоянии алкогольного опьянения, которое лишало бы его способности понимать значение своих действий и руководить ими. В представленных материалах дела также нет данных, на основании которых можно было бы утверждать, что при совершении сделки купли-продажи 3 марта 2006 г. К. не понимал значения своих действий и не руководил ими.
|
|
|
7.2.3. Использование неадекватных критериев при
оценке степени тяжести психического расстройства и его
влияния на способность понимать значение своих действий
и руководить ими в экспертно значимой ситуации
При оценке степени тяжести выявленного у лица психического расстройства и его влияния на способность этого лица понимать значение своих действий и руководить ими при совершении юридически значимых действий психиатры-эксперты нередко основываются не на критериях выраженности психических расстройств, а на социальных критериях адаптации лица и особенностях его социального функционирования. Примером такого ошибочного подхода является следующий экспертный случай.
Испытуемая Ф., 79 лет, длительное время наблюдалась врачами по поводу ишемической болезни сердца, гипертонической болезни с высокими цифрами артериального давления, с 1997 г. имела II группу инвалидности. Проживала с племянником, из-за одышки и слабости в ногах ограничивала физические нагрузки, по квартире ходила, медленно передвигаясь, иногда при ходьбе возникали сжимающие боли за грудиной, проходящие в покое.
С 3 апреля по 18 апреля 2008 г. Ф. находилась на лечении в клинической больнице, состояние было тяжелое, была в сознании, ориентирована, адекватна, сонлива, "память снижена". Жаловалась на одышку, умеренный дискомфорт за грудиной.
4 апреля 2008 г. в 5:00 утра "отмечался кратковременный эпизод дезориентации в месте и времени, не знала, где находится, вставала, ходила по палате, вытащила кубитальный катетер". Через 15 минут ориентировка в месте и времени восстановилась, отвечала на вопросы врача. При осмотре врачом на следующий день в 10:00 утра была "в сознании, но не полностью ориентирована: не ориентирована во времени, агрессивна, неадекватна, в связи с чем была зафиксирована в кровати". После адекватной терапии через два дня психическое состояние стабилизировалось. 9 апреля 2008 г. утром "в сознании, дезориентирована, неадекватна". 11 апреля 2008 г. "в месте, времени, собственной личности ориентирована". 14 апреля 2008 г. - "состояние средней тяжести, жалоб не предъявляет, не ориентирована в пространстве и времени". 15 апреля 2008 г. - была осмотрена психиатром, согласно записи которого "больная ориентирована, относительно адекватна, сохраняются идеи отношения без эмоциональной окрашенности".
18 апреля 2008 г. - "состояние стабильное, жалоб нет, ориентирована, адекватна". В тот же день была выписана из больницы под наблюдение участкового терапевта, кардиолога, невролога. Диагноз при выписке "Ишемическая болезнь сердца на фоне артериальной гипертензии. Острый от 2 апреля 2008 г. переднебоковой с переходом на верхушку инфаркт миокарда левого желудочка, осложненный формированием острой аневризмы верхушки левого желудочка. НК 2Б. Постоянная форма мерцательной аритмии. Полная блокада правой ножки пучка Гиса и передней ветви левой ножки пучка Гиса. Кальцинированный аортальный стеноз легкой степени тяжести. Хроническая железодефицитная анемия. Дисциркуляторная энцефалопатия. Острое психомоторное возбуждение", от 4 - 5 апреля 2008 г. - "Мочекаменная болезнь. Желчекаменная болезнь".
6 мая 2008 г. при осмотре на дому "жаловалась на слабость, одышку... не вставала, пыталась перевернуться на бок". 19 мая 2008 г. участковым терапевтом отмечено, что "болей в сердце нет, беспокоят слабость, быстрая утомляемость, физиологические отправления в памперсы".
Из материалов гражданского дела известно, что 19 июня 2008 г. Ф. оформила завещание на все свое имущество и квартиру в пользу М., она же 4 июля 2008 г. оформила договор безвозмездного временного пользования квартирой с правом регистрации с М.
30 июня 2008 г. и 22 августа 2008 г. при осмотре поликлиническим врачом Ф. беспокоили слабость, одышка, отеки нижних конечностей, она лежала в кровати, садилась с посторонней помощью, с трудом передвигалась, жаловалась на головные боли, головокружение, потерю аппетита, плохой сон. Сознание было ясным, на заданные вопросы отвечала. 28 августа 2008 г. Ф. умерла.
Племянница Ф. подала исковое заявление о признании сделок от 19 июня 2008 и 4 июля 2008 г. недействительными. В исковом заявлении истец утверждала, что Ф. после перенесенного в апреле 2008 г. инфаркта стала раздражительной, абсолютно неподвижной", часто заговаривалась, говоря непонятные фразы и давая абсолютно несуразные поручения, "кричала противоестественно", "ее поведение было неадекватным".
Соседи по дому в своих показаниях сообщали, что Ф. после выписки из больницы была "в нормальном состоянии", никто из них не замечал "ее неадекватности", она "была физически немощна, но психически здорова, радовалась, что зашли ее навестить". Нотариус, заверявший сделку, показала, что волеизъявление Ф. было выявлено "в процессе длительных бесед".
Комиссия судебно-психиатрических экспертов пришла к выводу, что Ф. страдала органическим психическим расстройством в связи с сосудистым заболеванием головного мозга, в апреле 2008 г. у нее наблюдалось ухудшение психического состояния с дезориентировкой, психомоторным возбуждением, идеями отношения, неадекватным поведением. После выписки из стационара у Ф. не отмечалось положительной динамики ее состояния, нарастали социальная дезадаптация и инвалидизация (не контролировала функции тазовых органов... не встает, физиологические отправления в памперсы). Анализ данных медицинской документации в сопоставлении со свидетельскими показаниями, с учетом прогредиентности течения органического психического расстройства у Ф. позволяет сделать вывод о том, что изменения психики у Ф. на фоне отсутствия положительной динамики в соматическом состоянии были необратимыми, поэтому в юридически значимый период при подписании завещания 19 июня 2008 г. она не могла понимать значения своих действий и руководить ими.
В заключении утверждается, что имеющееся у Ф. органическое психическое расстройство в связи с сосудистым заболеванием головного мозга отличалось "прогредиентным течением" и после начавшегося в апреле 2008 г. ухудшения психического состояния "положительной динамики в ее состоянии не наблюдалось". Однако:
1) при выписке из больницы отмечено, что у Ф. "состояние стабильное, жалоб нет, ориентирована, адекватна";
2) Ф. выписана из больницы "под наблюдение участкового терапевта, кардиолога, невролога", при этом врачи стационара не рекомендуют ни наблюдения, ни консультации у психиатра;
3) несмотря на наблюдавшийся у Ф. во время последней госпитализации в больницу кратковременный психотический эпизод делириозной структуры, консультирующий ее врач психиатр ни в период госпитализации, ни при выписке из больницы не назначается курсовое лечение психотропными средствами по поводу имеющегося у нее органического психического расстройства;
4) после выписки из больницы Ф. дважды была осмотрена врачом, который в своих дневниковых записях отметил жалобы, отражающие тяжелое физическое состояние Ф. в связи с имеющимся у нее тяжелым соматическим заболеванием, но ни в одной записи не отмечено каких-либо психических расстройств, более того, указано, что "сознание было ясным, на заданные вопросы отвечала".
Все это свидетельствует о том, что имеющееся у Ф. органическое психическое расстройство в связи с сосудистым поражением головного мозга имело волнообразный характер и возникновение состояния декомпенсации психического состояния в апреле 2008 г. было связано с ухудшением соматического состояния. Однако после терапии основного (соматического) заболевания психическое состояние Ф. улучшилось, осматривавшие ее врачи не отмечали у нее никаких психических расстройств, в том числе и психотических, констатировалось, что она была стабильно в сознании и адекватна. Такое улучшение психического состояния Ф. может быть объяснено тем, что сосудистые расстройства отличаются волнообразным течением, периоды ухудшения психического состояния часто возникают на фоне утяжеления соматического и неврологического состояния <1>. В период пребывания в больнице на фоне объективно тяжелого соматического состояния в связи с развившимся инфарктом миокарда Ф. перенесла состояние декомпенсации имеющегося у нее органического психического расстройства сосудистого генеза в форме кратковременного абортивного психотического состояния.
--------------------------------
<1> Дмитриева Т.Б., Харитонова Н.К., Иммерман К.Л., Королева Е.В. Судебно-психиатрическая экспертиза в гражданском процессе. М.: ГНЦ СиСП им. В.П. Сербского, 2000. С. 127 - 128.
Экспертный вывод о том, что Ф. в период экспертно значимой сделки не понимала значения своих действий и не могла ими руководить, экспертной комиссией совершенно необоснованно подтверждается критериями социальной адаптации: "Нарастала социальная дезадаптация и инвалидизация (не контролировала функции тазовых органов... не встает, физиологические отправления в памперсы)". Данные вывод и подтверждающие его корреляции абсолютно неправомерны, поскольку нет жесткой связи между тяжестью психического и соматического состояния, а также между социальной дезадаптацией и психическим состоянием. В рассматриваемом экспертном случае социальная дезадаптация была связана с тяжелым соматическим заболеванием, на что и указывают эксперты, при этом никаких данных о наличии после выписки психического расстройства, которое лишало бы Ф. способности понимать значение своих действий и руководить ими, ни в представленной медицинской документации, ни в показаниях свидетелей нет. Более того, наоборот, указано, что она ориентирована, поддерживает адекватный контакт с окружающими.
Посмертные судебно-психиатрические экспертизы по гражданским делам требуют от психиатра-эксперта и от суда, который выносит решение по данному делу, чрезвычайной щепетильности при оценке доказательств несделкоспособности лица. С одной стороны, это связано с тем, что в этих случаях оспаривается волеизъявление гражданина, выраженное им при жизни, и гражданин после своей смерти не может свое волеизъявление отстоять.
С другой стороны, при доказывании неспособности лица в период совершения им юридически значимой сделки понимать значение своих действий и руководить ими сторонами предъявляются негативно характеризующие или даже компрометирующие и унижающие достоинство умершего лица сведения, и это лицо не может их опровергнуть и себя защитить. При этом нарушается одно из основных христианских правил: после смерти о человеке можно говорить или хорошо, или ничего. Возможно, именно поэтому во многих европейских странах все иски о признании сделок недействительными принимаются судами только при жизни гражданина и никогда после его смерти. Придерживаясь такой позиции в отношении исков о признании сделок недействительными, зарубежный законодатель, возможно, также учитывает и морально-нравственную сторону доказывания по такого рода делам. Поскольку ущемленными в результате оспариваемых по суду завещаний и дарений являются самыми близкими родственниками умершего, его наследниками по закону, именно они (дети, внуки, племянники) вынуждены предоставлять суду доказательства неспособности лица понимать значение своих действий и руководить ими или, иными словами, всю возможную компрометирующую умершего гражданина информацию.
8. ОШИБКИ СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКИХ ЭКСПЕРТИЗ
Д.В. СУНДУКОВ
Большинство недостатков и ошибок, допускаемых судебно-медицинскими экспертами в своей практической деятельности, возникает в результате:
1) недостаточной полноты исследований;
2) использования неполного набора исследуемых объектов (одежда пострадавших, материалы дела, медицинские документы, орудия травмы и др.);
3) неправильного выбора объекта для лабораторного исследования;
4) нарушения методики исследования;
5) обоснования выводов материалами дела, а не результатами исследования.
Практика показывает, что одним из главных источников, порождающих экспертные ошибки, является недостаточная подготовка экспертных кадров. Значительная часть проблем производства различных видов экспертиз обусловлена слабым знанием основ методологии их выполнения и неумением применять на практике ее теоретические положения.
Судебно-медицинская экспертиза механической травмы является одним из наиболее частых видов экспертиз и представляет большие трудности, связанные с необходимостью решения многочисленных вопросов, возникающих в практической деятельности органов следствия и суда в случаях причинения вреда здоровью или наступления смерти в результате повреждений.
Среди этих вопросов основными являются не только определение причины смерти и характера телесных повреждений, но и установление травмирующего орудия, механизма травмы и давности ее нанесения. При наличии нескольких повреждений требуется выяснить последовательность их возникновения и какое из них привело к наступлению смерти. При экспертизе трупа нередко приходится решать вопросы о прижизненном или посмертном происхождении повреждений, механизме наступления смерти, качестве и полноте оказания медицинской помощи и др. При экспертизе живых лиц необходимо определить тяжесть вреда здоровью, размер утраты трудоспособности, длительность расстройства здоровья, изгладимость или неизгладимость телесных повреждений и многие другие вопросы.
Для объективного решения этих и других экспертных задач необходимы знания не только морфологических проявлений самой травмы в зависимости от ее вида, но и методик производства экспертиз, нарушения которых всегда влекут за собой многочисленные экспертные ошибки и создают условия для неправильной оценки полученных результатов.
При расследовании дорожно-транспортных происшествий судебно-медицинская экспертиза имеет исключительно важное значение для следственных органов, поскольку позволяет объективно воссоздать картину происшествия и в совокупности с другими доказательствами установить степень виновности участников происшествия.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 128; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!