ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ОБЩЕНИЯ 19 страница

Выше было отмечено, что в процессе целеполага­ния можно выделить два момента идеального: объект­ную и субъектную цель, причем содержание послед­ней сводится к единству преемственности объектных целей. Поскольку же всеобщее есть вещественно вы­раженное идеальное, постольку в нем процесс целепо­лагания результируется или относительно того, что идеальное воспроизводит, или относительно того, кто является источником идеального образа мира. Эти объектный и субъектный моменты всеобщего состав­ляют его противоречивость, в которой выражено мышление как процесс. Наличие этих моментов за-

180

ставляет быть осмотрительным в определении разли­чия между человеческим деятельным отношением и природным процессом. Различие это определяется во всеобщей представленности того и другого, но тогда в природный процесс привносится субъектность, а дея­тельное отношение объективизируется, лишаясь непо­вторимой индивидуальности того, кто его полагает. Вместе с тем, если всеобщая представленность мира обеспечивается орудийностью человека, а потому опосредствованностью деятельного отношения меж­индивидуальным общением, то во всеобщем содер­жится инвариант того природного процесса, который человек целенаправленно регулирует. Получается, что единичность деятельного человека и единичность вза­имодействующих компонентов природного процесса существенным образом отличаются друг от друга. Вза­имодействие человеческих индивидов опосредствова­но через идеальную цель, через непосредственный обмен деятельностью в процессе общения; опосредст­вованный же характер взаимодействия единичных компонентов природного процесса выясняется отно­сительно орудийно обнаруживаемого человеком инва­рианта этого процесса. Таким образом, человек сам оказывается источником всеобщего в целеполагании, сам устанавливает инварианты природных процессов. Инвариантность же взаимодействующих компонентов природных процессов может быть установлена через генетическую соотнесенность одного процесса с дру­гим (содержанием субъектной цели является единство в преемственности объектных целей). В теории при­родных процессов этот неантропоморфный характер их всеобщности формулируется в виде запрета телео­логического конструирования. Значит, если можно го­ворить об орудийном опосредствовании, присущем самим природным процессам, то оно может быть рас­смотрено как основание генетической связи между собой двух природных процессов. Так, например, в биологии инвариантен шифр, поэлементно связываю­щий нуклеотиды и аминокислоты в белковом синтезе, т.е. собственно химическая основа биологического процесса, или, вернее, основа генетической связи между собой химического и биологического процес­сов. Подобную же основу в преемственности физи­ческого и химического процессов играет соответствие

181

между валентностью и атомным весом, с одной сторо­ны, и составом ядра и электронных орбит, с другой стороны, соответствие, инвариантно задающее место каждого химического элемента среди других элемен­тов в таблице Менделеева. Следует предположить, что природность человеческого отношения к миру также опосредствуется через некое основание связи с исто­рически предшествующим природным процессом. Но суть человеческого отношения к миру сводится не к природной непосредственности, но к орудийной опосредствованности. Значит, инвариантность в при­родной преемственности человека относительно иных природных процессов исчерпывает его природную не­посредственность. Последняя состоит в характере ин­дивидуально-телесной подключенное™ к изменяюще­муся орудийному телу культуры.

Процесс человеческой истории принципиально не-природен, и бессмысленно говорить о каком-то скре­щивании в человеке двух процессов, например, биоло­гического и социального; природность человека ис­черпывается инвариантом биологической жизнедея­тельности, свидетельствующим о том, что человечес­кая предметная деятельность преемственна относи­тельно биологического природного процесса. Пред­ставленная инвариантом природного процесса всеоб­щность не может выступить в роли цели взаимодейст­вующих его единичных компонентов, потому что она является всеобщностью генетически предшествующего процесса: физической всеобщностью химического процесса, химической всеобщностью биологического процесса, биологической всеобщностью человека как субъекта процесса предметной деятельности. Значит, этот инвариант оказывается универсальным способом воспроизведения данного взаимодействия, а не опре­делением его направленности⁴⁴, способом выражения его всеобщности. Последняя состоит в упорядоченнос­ти самого взаимодействия. Каждый из компонентов взаимодействия является результатом прежнего взаи­модействия и вместе со своим антагонистом или про­тагонистом — источником будущего участника взаи­модействия. Каждый участник взаимодействия оказы­вается как моментом, так и результатом его, т.е. осо­бенным определением данного процесса. Любой при­родный процесс, любое природное взаимодействие

182

может быть воспроизведено только в соотношении и преемственности его особенных моментов. Именно таким образом, например, осуществляется взаимодей­ствие биологических живых существ, вбирающих в свою вещественность вещественные результаты других живых существ, сотрудничая и соревнуясь с другими, преобразуясь в этом взаимодействии. Целевое упоря­дочивание этих моментов возможно лишь относитель­но соответствующего инварианта, который является универсальной формой выражения для взаимодейст­вия в генетически преемственном относительно дан­ного природном процессе. Так, любые опыты постро­ения теории химической эволюции ориентируются на возрастающую роль катализа в химических реакциях, образцом чего оказывается химия живого организма; любые опыты в определении направленности биологи­ческой эволюции так или иначе восходят к человеку.

Присущее человеку природное взаимодействие не разворачивается в природный процесс, поскольку оно опосредствовано через орудийную деятельность. Био­логическое по своему происхождению органное дейст­вие человеческого тела стабилизируется, становится, так же как и любой инвариант природного процесса, универсальным выражением для генетически преемст­венного относительно него процесса. В данном случае — для процесса орудийной деятельности⁴⁵. Биологически инвариантная человеческая телесность сделалась сред­ством выражения идеального — естественным языком человеческой общительной связи. Прежде чем человек обнаружил выразительную функцию инвариантов природных процессов для воспроизведения природно­го взаимодействия, он сам прошел трудный путь отыскания способов самовыражения с помощью своей собственной природной инвариантности. Неиз­менно воспроизводимое человеческое тело явилось универсальным средством деятельного общения в форме мимики и жеста. Так, вне всякого сомнения, рука долгое время конкурировала со словесным язы­ком в качестве средства универсальной выразитель­ности, а в какой-то мере она конкурирует и до сих пор, организуя жестикуляционный рисунок всего че­ловеческого тела. В этом смысле словесный язык яв­ляется дериватом непосредственно телесного выраже­ния общительной связи. Человеческое тело в этой

183

своей выразительной функции уподоблялось орудиям, телесно отделенным от изготовляющих их и действу­ющих с ними людей. Но именно этой орудийности и соответствовала более всего словесная речь: она спо­собна активно воздействовать на других людей, буду­чи и непосредственно органной (артикуляционный аппарат), и вместе с тем физически отделимой (звук) от человека. Эта непосредственная телесность или природность (естественность) словесного языка, его неотделимость от вполне природного взаимодействия людей друг с другом является источником диверген­ции языка, давно по своему механизму уподобляв­шейся дивергенции видов в биологическом процессе [18:253-260].

Итак, биологическая инвариантность человека ста­новится вещественной основой символического выра­жения идеального в непосредственном обмене дея­тельностью — в общении. Фундаментальную роль среди различных символических средств выражения идеального играет словесный язык (речь) благодаря одновременной слитности с индивидуальной телес­ностью человека и отделенности от нее — способнос­ти сплошного заполнения межиндивидуального про­странства общительной связи. Эта связь дискретности и непрерывности позволяет словесному языку воспро­извести подвижность идеального в движении понятия — словесно-символического выражения идеального. Таким образом, всеобщее не утрачивает процессуаль­ности мышления (идеального), но лишь выражает ее. Человеческая деятельность представлена каждому ин­дивиду той или иной эпохи во всеобщем виде, т.е. яв­ляется предметом исторически конкретного самосо­знания. Человеческая деятельность, представленная в качестве содержания исторически конкретного само­сознания индивида, и является культурой. В это само­сознание совершенно не обязательно входит иденти­фикация индивидом самого себя в качестве самосо­знающего. Подобная рефлексия индивида на себя как на субъект самосознания возникла сравнительно не­давно в истории исключительно европейского общест­ва. Любому же обществу присуща эта обращенность деятельного отношения на себя по мере втягивания природных индивидов в процесс мыслительного вос­произведения окружающего мира и своей деятельнос-

184

ти в нем. Рассмотрим же структуру всеобщего, в кото­ром соотнесены символические выражения субъекта и объекта деятельности. Символическая выраженность объекта деятельности представляет собой в качестве наличной ту идеализованную точку действенного схождения орудийной множественности, которая при­писывается осваиваемому объекту (природному про­цессу). Это точка органического единства орудий, с помощью которой данный процесс осваивается, точка, знаменующая, что некоторый набор орудий, которыми пользуется человек, моделирует особенные моменты осваиваемого процесса. Относительно само­го факта данной точки впервые можно объективизи­ровать множественность орудий как моментов осваи­ваемого процесса, орудия впервые могут быть пред­ставлены как соотносимые друг с другом элементы множества. Эта идеализованная точка, тем самым, вы­ражает тот необходимый момент любого природного процесса (материального мира), который называется пространством. Определить единство любого природ­ного процесса, сформулировать объектную цель дея­тельности — это значит определить пространство, в котором орудийно воспроизводится данный процесс, чьи моменты приводятся в соответствие с этими ору­диями.

Формулирование объектной цели, ее выбор пред­полагает объективизацию отношения к другому инди­виду в виде некоей преемственности постановки объ­ектных целей. При этом орудийная вооруженность упорядочивается не относительно того или иного при­родного процесса, но относительно процесса приоб­щения индивидов к орудийной деятельности, а зна­чит, и к умению ставить цель. Символически выра­женный субъект — словесно обозначенный принцип приобщения индивидов к целеполагающей деятель­ности представляет собой преемственную упорядочен­ность форм орудийности, соответствующих природ­ным процессам (объектам деятельности), восходящую к орудийности субъекта деятельности. Символическая выраженность субъекта деятельности является выра­женностью времени как момента во всеобщем виде определенного материального мира. То, что в вырази-' тельных формах всеобщего объекту соответствует про­странственное определение мира, а субъекту — вре-

185

менное, было на идеалистический манер осмыслено еще в диалектике немецкой классической философии. Символическая представленность пространства и вре­мени в конкретном процессе общения составляет предмет теории культуры. Эту символическую пред­ставленность пространства и времени в культурологии называют обычно «текстом». Текст конкретно истори­чен, существует в реальной общительной связи, хотя его единство всегда проблематично, даже если он ка­нонизируется (например, в виде «священного писа­ния» религиозной общности). Процесс мышления, со­ставляющий основу движения понятия, всегда пре­одолевает канон текста, хотя для любого мыслитель­ного движения точкой отсчета является этот канон. Различные культуры отличаются друг от друга по ха­рактеру текста, по тому, как в составе общения выра­жается источник знания — конкретно-историческое «Ты» для индивидуального субъекта общительной связи («Я»). Реконструкция этого «Ты» в соответству­ющих текстах является одновременно реконструкцией живого процесса общения, индивидуальных субъектов общительной связи. Вот почему любой текст, пред­ставленный как предмет культурологического исследо­вания, вбирает в себя бесконечность процесса обще­ния, воспроизводящего процесс освоения мира. В ка­честве такового текстуально выраженное «Ты» истори­чески конкретного субъекта общения является симво­лом предметного содержания общительной связи. Это содержание оказывается достоянием индивида по­стольку, поскольку в символе открывается то, что он символизирует. Системность символизируемого в со­ставе символа представлена через отношение знаков. Запечатленное в тексте соотношение символа и знака воспроизводит исторически конкретное отношение субъекта и объекта деятельности в теории культуры. Если текст словесноязыковый, то это соотношение составляет содержание понятия. Фундаментальность словесноязыкового выражения общительной связи для ее осуществления подчеркивается принципиальным отличием в исследовании письменных и бесписьмен­ных культур, культур традициональных и нетрадицио-нальных (рефлексивных). В традициональных культу­рах текст отождествляется с самим идеальным, а по­тому воспринимается как абсолютизируемый источ-

186

ник мыслительной представленности объекта и субъ­екта деятельности. В таком случае в этих культурах отсутствует рефлексия на историю культуры, на трансформацию текстов, на целеполагающего индиви­да как субъекта культуры. Напротив, важнейшей осо­бенностью нетрадициональной культуры является рефлексия на преемственность текстов, на проблема­тичность единства актуального текста собственной культуры. Подобная рефлексия возможна лишь в том случае, если выражение всеобщего отделяется в само­сознании человека от выражаемого: всеобщее в соста­ве самосознания деятельности обнаруживает свою символичность, свою соотнесенность с символизируе­мым⁴⁶. Этим символизируемым оказываются природ­ные процессы и природность человека, которая благо­даря его орудийной вооруженности превращает само­го человека в орудие орудий.

Процесс непосредственного обмена деятельностью составляет то, что Маркс называл духовным произ­водством. Но это производство знания ориентировано на производство человеком самого себя как сообщест­ва живых индивидов вместе со всем своим внеинди-видуальным телом, так называемой «материальной культурой», — совокупностью своих орудий. В этом «материальном производстве» человеком своей телес­ности, как индивидуальной, так и надындивидуаль­ной, исторические эпохи отличаются друг от друга по тому, в чем обнаруживалось единство этих двух раз­новидностей телесности, в чем реально состояла ве­щественная основа человеческой общности. В процес­се осваивающей деятельности человека преобразуются его орудия, а значит, преобразуется и вещественная основа связи индивидуального и надындивидуального тела человеческой общности. Поскольку эта вещест­венная основа сохраняет свою природную непосредст­венность, овладение ею становится так называемой «предпосылочной» орудийной деятельностью (предпо-сылочной относительно собственно осваивающей дея­тельности), например, в земледельческую эпоху — военной деятельностью. Необходимость этой допол­нительной деятельности присвоения обусловливает ха­рактер межиндивидуальных связей в составе осваи­вающей деятельности. Вещественная основа связи ин­дивидуального и надындивидуального тела общности

187

становится орудием межиндивидуальных отношений — посредником социальной общности. Эта веществен­ная основа и представляет собой объект социологии как науки. Вещественная основа общности, с одной стороны, играет роль языка — орудия межиндивиду­альной связи, с другой стороны, — орудия как тако­вого (единства орудий или орудия орудий), через ко­торое может быть определено единство деятельного субъекта и объекта. В качестве орудия орудий вещест­венная основа задает границы, в которых индивиду­альная деятельность определяется как момент общест­венной жизнедеятельности, так что индивид низво­дится до общественного орудия. В качестве средства межиндивидуальной связи эта вещественная основа превращает человека в символ общественной связи — в ее персонифицированную самоцель. Человек тогда оказывается самовыражением этой вещественной ос­новы общности, когда он становится в своей индиви­дуальной деятельности общественным орудием. Статус этой общественной орудийности человека обеспечива­ет социальный институт. В рамках социального ин­ститута орудийные способы осваивающей деятельнос­ти приобретают характер общественных норм, в кото­рых прорисована деятельная ориентация человека, персонифицирующего единство общественной связи. Соответственно, нарушение этих норм, приводящее к выходу за пределы общественной жизнедеятельности, карается санкциями. В социальном институте природ­ная единичность человека возводится к субъектности человеческого общественного действия через норми­рованные способы орудийного действия. Единство этих способов обеспечивается исторически конкрет­ной вещественной основой связи индивидуальной и надындивидуальной (орудийной) телесности человека. В основе каждого социального института лежит воен­ная дисциплинарность приобщения к общественным нормам и руководствования ими. Исследование соци­альных институтов составляет фундамент социологии как науки.

Социология как наука не могла возникнуть до тех пор, пока природа человека «скрывалась» внутри не­коего природного процесса, являвшегося основанием связи индивидуальной телесности человека и его ору­дийного тела (назовем это основание орудийностью

188

человека). В доземледельческом обществе этой ору-дийностью являлось естественное воспроизводство любых индивидуальных представителей окружающего мира; в земледельческом — естественное плодородие земли. Причем если телесное воспроизводство челове­ческих индивидов входило в данные природные про­цессы как их подробность, то органное воспроизвод­ство словесноязыкового общения совпадало с воспро­изводством человеческой власти над этими процесса­ми, а значит, в том числе с культурой как таковой (отсюда представление об естественности власти и форм общения). В природно-универсальном капита­листическом производстве человек не выступает от имени какого-либо объектного природного процесса, он впервые обнаруживает орудийность в самом себе в качестве рабочей силы — производителя товаров (ве­щественных результатов орудийной деятельности). Правда, единство этой орудийности, становясь здесь предметом научного изучения в социологии как кон­кретной науке, сохраняет значение естественной предпосылки деятельности (географическая, демогра­фическая, расово-антропологическая и другие школы социологии). Собственно теоретическое основание со­циологии в эту эпоху закладывает политэкономия, рассматривающая человеческую деятельность как ис­ключительно материальное производство, как орудий­ное приведение объектного природного многообразия к человеческой природности. Следы этой социологи­ческой фундаментальности политической экономии сохранились до сих пор в отсутствии дифференциа­ции понятий политэкономии и исторического матери­ализма, признаваемого в настоящее время основой марксистской социологии. В эту эпоху орудийность в своей основе сохраняет характер приводимых в дейст­вие человеком непосредственных природных сил, поэ­тому телесное воспроизводство индивидов лежит в ос­нове воспроизводства рабочей силы. Существенно преображается характер орудийности в современном капиталистическом обществе. Основу орудийности здесь составляют различного рода системы управления природными процессами, т.е. средства общительной связи между людьми. В таком случае основой воспро­изводства рабочей силы становится процесс воспроиз­водства языкового общения. Поэтому фундаментом

---

Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 120; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!