СКАЗАНИЕ О ВАЛААМСКОМ МОНАСТЫРЕ 6 страница
[33] Саватей... началникъ жителству Съловетцкому острову бысть. — Преподобный Савватий Соловецкий. По тексту Жития Зосимы и Савватия Соловецких, Савватий, уйдя из Кирилло-Белозерского монастыря, несколько лет провел на Валааме и уже оттуда пошел на Соловки (см.: Дмитриева Р. П. Житие Зосимы и Савватия Соловецких в редакции Спиридона-Саввы // Книжные центры Древней Руси XI—XVI вв. Разные аспекты исследования. СПб., 1991. С. 220—283). Традиционно датой ухода Савватия с Валаама и прихода на Соловки считался 1429 г., но, как убедительно доказал Д. С. Лихачев, этот год заимствован из позднего Соловецкого летописца, где он вычислен на основании разных косвенных и, по-видимому, неверных соображений, а реальным временем переселения Савватия на Соловки следует считать конец 30-х гг. XV в. (Лихачев Д. С. Соловки в истории русской культуры / Архитектурно-художественные памятники Соловецких островов. М., 1980. С. 12).
[34] Та же вторый Александр... — Преподобный Александр Свирский — основатель Спасско-Троицкого монастыря на реке Свири близ Ладожского озера. Судя по тексту Жития, написанного его учеником Иродионом в 1545 г., Александр принял постриг на Валааме в 1474 г. и прожил в нем несколько лет, а в 1485 г. он уже основал собственный монастырь — Троицкий на р. Свирь.
[35] Третии же Сава... — Савва Сеннянский. Если первые два из перечисленных святых — Савватий и Александр — широко известны и почитаемы (и оба к моменту написания Сказания уже были канонизированы на Макарьевских соборах), то сложнее обстоит дело с Саввой Сеннянским. Он отождествляется с Саввой — автором полемического антиеретического произведения «Послание на жидов и на еретиков», написанного в 1488 г., адресованного боярину Шеину и направленного против появившейся в эти годы в Новгороде «ереси жидовствующих» (Послание инока Саввы на жидов и на еретики / Предисл. С. А. Белокурова / ЧОИДР. 1902. Кн. 3. Отд. II. С. 1—94). В заголовке Послания Савва называет себя «иноком Сенного острова». Поскольку в Сказании он называется в одном ряду с Савватием Соловецким и Александром Свирским, можно понять, что и он воспринимался автором как святой. Возможно, перед нами пример местно чтимого подвижника, никаких следов памяти которого не сохранилось или пока не удалось найти.
|
|
|
[36] ...государь великый князь Иванъ Иванович, брат великого князя Васильа Ивановича всеа Руси. — Князь Иван Иванович Молодой родился в 1458 г., умер в 1490 г., с 1477 г. был соправителем отца Ивана III, с 1485 г. владел Тверским уделом. О его деятельности по устройству монастырей ничего не известно (см.: Зимин А. А. Россия на рубеже XV—XVI столетий. М., 1982. С. 66—89).
Упоминание имени Ивана Ивановича Молодого дает возможность определить время основания Троицкого Сеннянского монастыря концом 70-х—80-ми гг. XV в., а из Послания Саввы мы знаем, что в 1488 г. монастырь уже существовал (см. предыдущий комментарий).
|
|
|
«Сенной остров» русских источников следует отождествить с островом Хейнясенмаа, расположенным в Ладожском озере неподалеку от устья р. Вуоксы, т. е. между Валаамом и Коневцом. Видимо, монахи, пришедшие на остров, перевели его название на русский язык, поскольку «Хейня-сенмаа» по-фински и значит «Сенной остров».
[37] ...в житии святого... — Далее в тексте рукописи пропущено около строки — вероятно, оставлено место, чтобы вписать киноварью имя святого. Не совсем понятно, относится ли ссылка на житие только к предыдущей фразе о монахах, живущих в монастыре, или же ко всему сюжету (включая и рассказ о Харитоне). Поэтому трудно сказать, о житии какого святого может идти речь.
[38] ...игумен Пиминъ... — Имя валаамского игумена Пимина ни по каким другим источникам неизвестно.
[39] Феодосий — новгородский архиепископ в 1542—1551 гг.
[40] Макарий — митрополит всея Руси (1542—1563), был хиротонисан на митрополию из новгородских архиепископов.
[41] ...царя Иоана... — Иван Васильевич Грозный, титуловавшийся царем с 1547 г. Впрочем, в 60-е гг. XVI в. автор Сказания мог постфактум употреблять этот титул применительно к Ивану Васильевичу и до 1547 г. Следовательно, на основании этой даты представляется не совсем корректным сужать датировку перенесения мощей Сергия. Предлагаю датировать это событие более осторожно: в промежуток времени между 1542 и 1551 гг., хотя склоняться следует скорее к концу этого периода, чем к его началу, еще и по следующим причинам: 1) за время с 1540 г. до перенесения мощей на Валааме сменилось три игумена — Исайа, Кирилл, Пимен (игумену Исайе адресована жалованная грамота великого князя Ивана Васильевича 11 марта 1540 г. — РИБ. Т. 2. СПб., 1875. Стб. 1097—1099. Игумены Кирилл и Пимен известны по тексту Сказания); 2) Житие Александра Свирского, написанное в 1545 г. Иродионом и довольно много рассказывающее о Валаамском монастыре, ничего не говорит о его святых основателях — вероятно, если бы к этому времени Сергий и Герман были канонизированы (что произошло одновременно с перенесением мощей), то Иродион не обошел бы их молчанием; 3) деятельность Пимина по прославлению валаамских святых могла быть вызвана общей активизацией канонизационных процессов под влиянием Макарьевских соборов 1547 и 1549 гг.
|
|
|
[42] Бѣ же ту на церковней стенѣ хитростию писаниа шары въображен свя-тый преподобный игумен Сергие, началникъ Валамского монастыря. — В Сказании имеется в виду изображение (фреска?) Сергия Валаамского в церкви Иоанна Богослова на Витке. Не совсем понятно, были ли в этой церкви росписи; реставрационные работы выявили следы росписи в одной из ниш (Шуляк Л. М. Памятники архитектуры Новгорода. Церковь Иоанна Богослова на р. Витке XIV в. Новгород, 1959. С. 9).
|
|
|
[43] Насад — речное судно с высокими бортами.
[44] ...бяху бо въ единалѣта оба бѣста. — Арсений Коневский действительно был современником Сергия Валаамского (см. коммент. к Житию Арсения Коневского), тем не менее никаких других источников, кроме Сказания, свидетельствующих о дружбе или хотя бы контактах между преподобными, мы не имеем. В случае с Арсением Коневским мы сталкиваемся еще с одним примером легендарности валаамской историографии. В любой популярной и научно-популярной книге о Валааме XIX—XX вв. можно прочесть со ссылкой на Житие Арсения Коневского сведения о том, что после возвращения с Афона в 1393 г. и до основания собственного монастыря Арсений жил какое-то время на Валааме. Однако эта версия появляется только в поздней переработке Жития, сделанной коневским игуменом Илларионом в начале XIX в. и опубликованной в книге: «Служба, житие и слово похвальное Арсения Коневского» (СПб., 1850). В древнерусской традиции рукописных списков Жития Валаам и его святые ни разу не упоминаются (на наш взгляд, это может служить косвенным аргументом в пользу того, что Житие Арсения Коневского было написано до прославления Сергия и Германа Валаамских, т. е. до середины XVI в.).
Однако связь между двумя обителями не вызывает недоумения и представляется вполне естественной: оба монастыря возникли примерно в одни и те же годы по благословению архиепископа Иоанна на близлежащих островах Ладожского озера и являлись православными миссионерами среди иноязычного языческого населения (Арсений Коневский изгонял бесов от Коня-камня, которому язычники приносили жертву). Важной объединяющей чертой является и то, что оба монастыря возникли на новой общежительной основе.
[45] ...месяца сентебря 11 день по поѳелѣнию святого священаго събора... — О каком соборе идет речь, неизвестно. На знаменитых канонизационных соборах митрополита Макария 1547 и 1549 гг. Сергий и Герман причтены к лику святых не были; о других соборах этого времени сведений не сохранилось, хотя они несомненно проводились. То, что в Сказании называется день празднования памяти преподобных — 11 сентября, — указывает на то, что во всяком случае к моменту написания Сказания они уже были официально канонизированы, но, как явствует из текста Сказания, канонизация состоялась только в границах Карельского уезда. Этим, возможно, объясняется столь малая распространенность культа Сергия и Германа в XVI—XVII вв.
[46] В лѣте убо 64 осмыа тысяща... — Т. е. в 1556 г.
[47] Гаркуевъ — типичное для корелянина фамильное прозвище.
[48] Река Олонец — современное название: река Олонка.
[49] ...два года работами будет... — Если после 1566 г. Андрей Гаркуев еще два года проработал по обету в Валаамском монастыре, то 1558 г. — крайняя дата, косвенно упоминающаяся в тексте.
[50] ...видѣлъ бо бяше преже святую их икону. — Скорее всего, та икона, которую видел Андрей, была написана уже после перенесения мощей и официальной канонизации святых, хотя известны случаи, когда иконы существовали еще до причисления к лику святых. Видимо, иконы Сергия и Германа вообще были редки и бытовали только в местной традиции; во всяком случае их описание не вошло даже в иконописный подлинник XVIII в. (Филимонов Г. Д. Иконописный подлинник сводной редакции XVIII века. М., 1874).
[51] Игумен Кирилл — валаамский игумен Кирилл не известен ни по каким другим источникам.
[52] И посланника испроси, да с нужею онѣх старцовъ на суд приведет... — Такая практика владычных судов известна, в частности, по нескольким грамотам новгородских архиепископов, в которых предписывалось для судебного разбирательства в конфликтных ситуациях и игумену, и монахам являться в Новгород. Слово «старец» употребляется автором Сказания как синоним слова «монах», «инок». Институт «старчества», известный в более позднее время, в XVI в. еще не оформился.
Сказание о Валаамском монастыре принадлежит к пока мало исследованному, но необыкновенно интересному жанровому типу древнерусской литературы — к сказаниям о монастырях, сочетающим в себе черты и исторической повести, и агиографии. Сказание было написано неизвестным русским автором в конце 50-х—60-е гг. XVI в. и сохранилось в единственном списке, близком ко времени его создания.
Хронологические рамки произведения охватывают почти целиком весь первый этап существования монастыря (до его разорения шведскими войсками в 1611 г.). Источниковедческий анализ текста показывает довольно высокую надежность приводимых им исторических сведений. Автор Сказания несомненно бывал на Валааме и хорошо знал остров и его окрестности; но, скорее всего, не был его монахом.
Введение Сказания служит любопытным источником для выяснения представлений древнерусского человека об этимологии, этнографии и географии; особенный интерес вызывает описание границ расселения чуди и рек и озер Новгородской земли. Точность этих описаний указывает на то, что автор Сказания располагал каким-то неизвестным нам источником, — это мог быть географический чертеж или карта, а при описании Ладожского региона — и «устные знания». Изучение валаамской легенды об Андрее Первозванном, записанной автором Сказания, показало, что этот миф существовал на острове значительно раньше, чем считалось традиционно; он восходит к древнерусскому апокрифу о посещении Киева и Новгорода апостолом Андреем. Сведения введения Сказания дают новый материал для истории колонизации карельских земель русскими монастырями.
На основании изучения Сказания удается разрешить одну из глобальных проблем истории Валаамского монастыря: о времени и обстоятельствах его основания, которая определяется в границах с 1388 по 1415 г. (по годам архиепископства новгородского владыки Иоанна II). Видимо, основание Валаамского монастыря на Ладожском озере следует считать одним из звеньев политики, проводимой новгородским владыкой Иоанном. За время его владычества в Новгородской земле было открыто много новых монастырей (про часть из которых известно точно, что они возникали сразу как общежительные); на Ладожском озере недалеко друг от друга практически одновременно основываются два монастыря — Валаамский и Коневецкий — и оба на основе общежительного церковного устава. Такое продвижение монашества на отдаленные территории Новгородской земли преследовало миссионерские цели (укрепление основ православия среди местного финноязычного населения). Новгород был заинтересован в появлении монастырей недалеко от шведской границы; а распространение и укрепление православия среди карел имело и чисто практическую сторону: к кому они будут «тянуть» — к Новгороду или к Швеции. Важной причиной являлось также и стремление первого поколения основателей общежительных монастырей селиться в уединенных местах, больше способствующих следованию христианским идеалам.
На основании сведений Сказания о Валаамском монастыре вырисовываются и личные судьбы подвижников, стоявших у основания обители: Сергия и Германа Валаамских и Ефрема Перекомского. Сведений этих, однако, недостаточно, чтобы представить себе истинные причины конфликтов, происходивших на острове, — автор Сказания оставил лишь намеки; но из его оговорок можно заключить, что взаимоотношения были гораздо более сложными и драматичными, чем представлялось в церковной традиции. С Валаама последовательно уходят сначала Ефрем, затем Сергий; роль Германа в этих событиях вообще мало понятна; но наиболее интересным представляется то, что в самом монастыре складывается культ Сергия (в первую очередь) и Германа, хотя, как мы знаем из Сказания, истинным реальным основателем монастыря был Ефрем. В этой связи большой интерес вызывает описание процедуры перенесения мощей Сергия из Новгорода на Валаам и установление официального культа преподобных Сергия и Германа Валаамских, произошедшие в пределах 1542—1551 гг. (раньше в литературе можно было встретить датировку и 1163 г., и XVIII в.). Одновременно с перенесением мощей произошла и канонизация преподобных — но не только не в общерусском масштабе, но даже и не в пределах всей новгородской епархии: это была местная канонизация в границах Карельского уезда. В это же время был установлен и день памяти преподобных — 11 сентября, отмечаемый Церковью и сейчас. Причинами этой акции были: общее оживление канонизационных процессов на Руси в середине XVI в.; заинтересованность Московского государства в укреплении престижа монастыря, расположенного недалеко от шведской границы; миссионерские задачи, всегда актуальные среди финноязычного населения; нельзя сбрасывать со счетов и религиозные чувства — на Валааме Сергий почитался задолго до обнаружения его мощей, иначе до середины XVI в. не сохранилось бы столько сведений о его жизни; не исключено, что на умы валаамских монахов произвела впечатление и канонизация другого основателя Валаамского монастыря — Ефрема Перекомского — на Макарьевском соборе 1549 г. Хотя автор Сказания стремился убедить читателя, что событие обнаружения и перенесения мощей вызвало большой резонанс не только в Новгороде, но и в Москве, изучение источников показывает, что в XVI—XVII вв. эти святые оставались практически неизвестными. Думается, что большую роль в распространении известности валаамских чудотворцев сыграло их упоминание в предисловии Валаамской беседы.
Такой вывод, однако, не исключает того, что уже в средневековье духовный авторитет и известность самого Валаамского монастыря были велики. Видимо, этому способствовали крепкие общежительные устои, заложенные «законом монастырским Сергия», суровые условия жизни на острове в окружении величественной природы. На Валааме с раннего времени существовали отшельники, строго соблюдавшие евангельские заповеди (более подробно: Охотина-Линд Н. Сказание о Валаамском монастыре. СПб., 1996).
Текст публикуется по единственному сохранившемуся списку: РГБ, собр. Д. В. Разумовского, ф. 379, № 73, л. 87—108 — третья четверть ХѴІ в. В квадратных скобках даются синонимы, помещенные писцом на полях.
ПЕРЕВОД
СКАЗАНИЕ КРАТКОЕ О СОЗДАНИИ ПРЕЧЕСТНОЙ ОБИТЕЛИ БОГОЛЕПНОГО ПРЕОБРАЖЕНИЯ ГОСПОДА БОГА СПАСА НАШЕГО ИСУСА ХРИСТА НА ВАЛААМЕ, А ТАКЖЕ ПОВЕСТЬ О ПРЕПОДОБНЫХ ОТЦАХ СЕРГИИ И ГЕРМАНЕ, ЗАЧИНАТЕЛЯХ ТОЙ ОБИТЕЛИ, И О ПЕРЕНЕСЕНИИ СВЯТЫХ МОЩЕЙ ИХ
Благослови, отче!
Благослови, отче!
Всѣх убо сый Творець и Владыка, егоже не сказани пути и не ислѣдовани суди,[1] иже всѣх сый мѣра и опредѣление по праведной равности, всѣмъ подая неоскудне своих благодатных даров, и вся съблюдая и исполняа кождо, якоже достоит. Иже от единыа крове сътворил вся языкы, и разсѣа их по всему лицу земли и положивый предѣлы языком по числу ангил Божиих, о всѣх человѣколюбное попечение имѣа. Овѣхъ убо под теплотными странами всели, и сластми благовонных арамат възвесели, и златом, и дражайшими многомастными камыкы украси. Овѣх же на плодоносных землях жити учини, и веселѣйшими винограды обогати. Овѣх же по пустыням разсѣа, скотопитателство велие дарова имъ. Инѣх же на премножайших водах и в велицѣхъ лѣсех насели и рыбами преумножи, и красновидных звѣрей кожами одаривъ, — да кождо языкъ свой предѣлъ похваляеть, и с родственою сердечною любовию к своему отечеству связуемъ, дателя таковому благодатству въсхваляют; и любовное гощение кождо от плодовъ своеа земля другъ к другу на братолюбие в дивъ на удивление да посылают в честь вся сътворшему Богу.
Творец и Владыка всего сущего, которого не объявлены пути и неизвестны решения, который есть мера и определение всему сущему в стремлении к праведности, — всем подает неоскудевающей рукой свои благодатные дары, и сохраняет каждого, и воздаст по достоинству его. Он, который из одной и той же крови создал все народы, рассеял их по всему лицу земли и установил предел числу народов по числу ангелов Божиих, — имея обо всех человеколюбивое попечение. Одних он поселил в теплых странах и возвеселил сладостью благовонных ароматов, украсил золотом и драгоценными многоцветными камнями. Иным на плодоносных землях жительствовать назначил и обогатил их веселящими садами. Иных по степям рассеял, даровав им обильное пропитание для их скота. Других же у многих вод и в великих лесах поселил, и обогатил их рыбой, и одарил их мехами красивейших зверей, — да хвалит каждый народ свою страну и, привязанный к своему отечеству родственной сердечной любовью, восхваляет подателя такой благодати; и пусть угощение от плодов своей земли с любовью и братолюбием посылают друг другу на удивление в честь Бога, все это сотворившего.
Тии же, благых его насытившеся, вышняго Бога, давшего имъ честь, измѣниша, на бездушныя твари славу нетлѣннаго Бога възложиша;[2] от камениа, и от вод, и от лѣсовъ богатства прошаху, и имъ честь въздаваху, по прелести сквернаго и вселукаваго диавола. Сице бо здѣ бысть языкъ убо чюдцкий, иже сѣдит от Руси до Немецкому Свизскому морю,[3] наченъ яж в Ливонстѣй земли даже и до Каргаполя,[4] в Немецкую же землю[5] и до полной великой рекы,[6] еяже 60 верстъ поперекъ глаголют быти; она же течет от Каенскиа губы моря[7] в Свизское море. Той же чюдцкый языкъ на премножайших сладкых водах в величайших лѣсехъ жителствует, и множеством рыбным изъобилуемъ, и красновидных звѣрей кожами обогащаем, но паче Творца своего и Владыки не позна, и нечистыми бѣсы обладаем бывъ. Такову же велику сущу языку и многолюдну, но за их презелное бесослужителное скверное вълхвование, грамоты и началства Божиа сила в них не сотвори, но двема языкомъ поработани — руси и нѣмцам.[8] Толикыа имъ бесовскыа помощи корысть изообрѣтоша, яко от всѣх «вълхвы проклятыа» нарицаютца.[9]
Но они, насытившись от благ его, изменили вышнему Богу, оказавшему им честь, — на бездушных тварей славу нетленного Бога возложили; у камней, и у вод, и у лесов богатство прося и им почести воздавая, обольщенные мерзким и вселукавым дьяволом. Так, был здесь народ чудский, который живет выше Руси вдоль Немецкого Свизского моря — начиная от Ливонской земли и до самого Каргополя; а в сторону Немецкой земли — до полной и великой реки, о которой говорят, что она имеет ширину 60 верст и течет от Каенской губы в Свизское море. Тот же чудский народ на великих пресных источниках в величайших лесах живет, имеет изобилие рыб и богат мехами красивейших зверей, но еще Творца своего и Владыки не познал, а находится во власти нечистых бесов. Таким он является народом великим и многолюдным, но за их колдовское бесослужительное мерзкое волхвование Божья сила не создала им грамоты и собственной власти, но покорила их двум народам — руси и немцам. Такую чудский народ получил выгоду с бесовской помощью, что все называют его «волхвами проклятыми».
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 165; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!