СКАЗАНИЕ О ВАЛААМСКОМ МОНАСТЫРЕ 10 страница
Начать же человѣкъ той Христу Богу нашему и Пречистей его Материе моление възсылати, и великаго чюдотворца Николу, и началник Валамскых Сергиа и Германа в помощь призывати. И обѣтъ на ся възложи, аще ихь молитвами лютыя тоя немощи избудет, в преславной той обители Валамстей два года работати будет,[49] сущим ту о Христѣ братиам, в честь святым и преподобным игуменом Сергию и Герману — такова же обѣщаниа предиреченному Андрѣю на себя възложившу.
Начал же человек тот Христу Богу нашему и Пречистой его Матери молитвы воссылать и призывать в помощь великого чудотворца Николу и основателей валаамских Сергия и Германа. И возложил на себя обет: если их молитвами избавится от той лютой немощи, то два года будет работать в той преславной обители Валаамской — на живущую там братию — в честь святых и преподобных игуменов Сергия и Германа. Вот такой обет возложил на себя вышеназванный Андрей.
Скорые же онѣ на помощь пособникы нимало потерпѣша, но того же часа одержимый болѣзнию на сонъ тонокъ обратися. Елико точию в забвение прииде, зритъ себя въ сквернене и многоплетеннѣ лыки и зѣло гнусне одеже в мѣстѣ нѣкоем от нѣкоих Валамскых острововъ, и ту свою великую немощь терпя. Таже видит представша пред собою два инока зѣло сановита и святолѣпна, славою осиаваема неизглаголанною. Онъ же, сиа видѣв, пристрашен быв, разумѣ, яко началником валамскым быти — видѣлъ бо бяше преже святую их икону.[50] Таже она великаа святаа та старца о належащей ему болѣзни въпрошати начаста, оному же к ним отвѣты отдающу. По семь же зрит: и се от великаго того острова Валамскаго по езеру к ним грядяще мужь старъ, облочен въ священую одеждѵ оѣлу, въ велицеи славѣ сущь. Рече же он священый муж къ святолѣпным онѣмъ старцамъ, глаголя: «Разрѣшите его», — и изъем рѣзень, подасть имь. Она же многаплетенныа лыка около скверныа тоя и гнусныа одежди, яже о нем, обрѣзаста, и свлокше с него непотребную ту одежду, и ввергоста въ близ ту сущую тину.
|
|
|
Эти же помощники, скорые на помощь, недолго ждали; и в тот же час одержимый болезнью впал в тонкий сон. Как только он в забвение пришел, то видит себя на некоем из валаамских островов, одетым в отвратительное плетеное лыко и безобразную одежду и терпящим свою страшную немощь. И видит также, что предстали перед ним два инока — весьма величественных и святолепных, сияющих неизреченною славою. Он же, увидев это, испугался, понимая, что перед ним валаамские основатели, так как он видел раньше их святую икону. Потом эти великие святые старцы начали его расспрашивать о случившейся с ним болезни, а он давал им ответы. После этого видит: вот от большого Валаамского острова идет к ним по озеру старый муж в великой славе, облаченный в священную белую одежду. И обращается священный муж к тем святолепным старцам, говоря: «Освободите его», — и вынув нож, подал им. Тогда они срезали плетеное лыко с безобразной и отвратительной одежды и, содрав с него эту непотребную одежду, бросили ее в находящееся поблизости болото.
|
|
|
И тако той предиреченный Андрей от видѣниа того великого възбудися въ своем ему дому и никогоже видя, чюдяся преславному тому явлению. Въспомянув же сущую в себѣ немощь, и никакоже чюа ея, обрѣтъ же премножества гноя от рукы его исшедшу. И от того часа бысть рука его здрава, яко николиже болѣвъ. Сиа же онъ видѣ скорое свое исцеление молитвами святых, славу въссылая Христу Богу и угодником его.
На этом вышеназванный Андрей пробудился от того великого видения в своем доме и, никого не видя, подивился тому преславному явлению. Вспомнив же о бывшей в нем немощи и совсем не ощущая ее, обнаружил, что из его руки вышло множество гноя. И с того часа стала его рука здорова, как будто никогда и не болела. Так он увидел свое быстрое исцеление по молитве святых, воссылая славу Христу Богу и угодникам его.
|
|
|
Таже иное чюдо велие съдѣася преподобными онѣми святыми и великими отци Сергиемъ и Германом. Бысть убо пред малыми лѣты преже сказаннаго чюда. Онъ предиименитый игумен Пиминъ, иже святых онѣх мощи пренесе и свѣтлую ихъ с похвалою паметь узаконоположи — сей убо игумен Пимин близ трапезы монастыря того келию келарю създати въсхотѣ, да всегда готов будет к порученней ему службѣ, ради всегда приходящих гостей. Сему же бывшу, келию ону създа съ всякым приуготованием, но не у еще в ней живяху.
Также сотворилось другое большое чудо теми преподобными святыми и великими отцами Сергием и Германом. Оно было незадолго до первого рассказанного чуда. Вышеименованный игумен Пимин, который перенес мощи этих святых и учредил их светлую память с похвалою, — этот игумен Пимин захотел построить келью для келаря около монастырской трапезы, чтобы он всегда был готов к порученному ему услужению приходящим гостям. Так и было сделано: все подготовив, он построил келью, но еще в ней никто не поселился.
Бѣ же нѣкто муж, живый за озеромь от манастыря того яко бы верстъ 40, в мѣсте Соломенском тако нарицаемѣмъ, именем Феодор, скуделникъ сый хитростию, бѣ же человѣкъ той благочестивъ, съ боязнию Божию живый. Сему же Феодору явися сицево: зритъ убо себя в превелицей той Валамстей обители на манастыри, яко грядет к велицей церкви, и се у келии оноя, юже предиреченный игумен постави близ трапезы, два святолѣпна старца въ велицѣй славѣ. Сему же видѣвшу таковое, и пристрашен быв от видѣниа их. Старцомъ же онѣмъ именем възвавшим его, сему же пришедшу, сице глаголати к нему начаста: «Иди, — рече, — и повѣж игумену: мы есмя началникы монастыря сего Сергий и Герман. Възвести же ему сиа, да не повелит в келии той жителствовати. Мѣсто бо то свято есть, преже бо ту стоя церкви Рожества Христа Бога нашего». Таже к полуденнѣй странѣвъзрѣста и рекоста: «Се есть и другое прежнее мѣсто церковное, без именованиа стоит. Да повелит убо игуменъ на обоих тѣх церковных мѣстех животворящиа святыа кресты водрузити». И показаста рукою к гостиннѣй келии. Таже рекоста: «Вѣсть бо о мѣстех тѣ старецъ Ипатей — того игуменъ да въпросит. Рци же сиа игумену, да не повелит в келии той жити, да не праведный Божий гнѣвъ въздвигнут на ся». И сиа рекоста и невидими быша.
|
|
|
Был же некий муж по имени Феодор, искусством гончар, живший через озеро от монастыря верст за 40 в месте, называемое Соломенское, — человек же он был благочестивый, живший с боязнью Божьей. Этому мужу Феодору явлено было такое видение: видит себя в той превеликой Валаамской обители в монастыре, как идет он к большой церкви, и что у той кельи, которую вышеназванный игумен поставил около трапезной, стоят два святолепных старца в великой славе. Он же, увидев такое, испугался их вида. Старцы же позвали его по имени; а когда он подошел, так начали ему говорить: «Иди, — говорят, — и поведай игумену: мы — основатели этого монастыря Сергий и Герман. Возвести же ему следующее: пусть запретит жить в этой келье, так как место это свято — прежде здесь стояла церковь Рождества Христа Бога нашего». Также обратили они взор к югу и произнесли: «А здесь — другое неизвестное место, где раньше церковь была. Пусть игумен повелит водрузить животворящие святые кресты на месте обеих церквей», — и показали рукою на гостиничную келью. Также сказали: «О местах тех знает старец Ипатий — пусть игумен его расспросит. Скажи же игумену следующее: пусть запретит жить в той келье, не то обратят они на себя праведный гнев Божий». Сказали это и стали невидимы.
Той же убо предиреченный Федоръ от чюднаго того видѣниа въспрянув, по сугубому ихь завъщанию скоро в манастырь прииде и повѣда игумену вся сиа. Игумен же въпроси предиреченнаго старца Ипатиа, егоже повелѣ сиа святии въпросити. Онъ же рече, яко на полуденнѣй странѣ близ гостинныа келии до пожара ту крестъ въдружен стоя. Повѣдаша же прежнии многолѣтнии старци, яко ту первоначалнаа церкви стоя. Игуменъ же, сиа слышав, удивися, хвалу святым и преподобным отцем всылаа, яко неотступно о мѣсте томъ пекущеся; и по повелѣнию их тако устрои.
Тот же вышеназванный Феодор, очнувшись от того чудесного видения, по их двойному приказанию быстро пришел в монастырь и рассказал обо всем игумену. Игумен же расспросил вышеназванного старца Ипатия, которого велели расспросить святые. Он же сказал, что до пожара на южной стороне близ гостиничной кельи стоял водруженный крест. Рассказывали раньше многолетние старцы, что здесь стояла самая первая церковь. Игумен же, услышав это, удивился, воссылая хвалу святым и преподобным отцам, которые неотступно пекутся об этом месте, — и сделал все по их повелению.
Третие еже съдѣанное ими чюдо повѣмь, таже слово препокою, да не слухы ваша отяготят множество повѣстей. Бысть убо пред малыми лѣты преже реченнаго игумена Пимина, в святей обители той игумен Кирил.[51] Случи же ся ему диаволим съвѣтом враждовати на всѣх ту живущих о Христѣ братию, и тако игуменства отречеся. И къ архиепископу в Великый Новъград иде, и тамо многые клеветы изнесе на живущую в манастыри том братию. И посланника испроси, да с нужею онѣх старцовъ на суд приведет,[52] и свое оболгание оправдает, и святей той обители пакость и сторомъ сътворит. Сицеваа умысли предиименитый игуменъ Кирил, надѣя бо ся мимо правды на власти смертныа, многыи бо стяжа пособникы от боляр святейшаго архиепископа.
Расскажу и третье сотворенное ими чудо и на этом дам словам успокоение, чтобы множество историй не отяготило вашего слуха. Был в той обители незадолго до упоминавшегося игумена Пимина игумен Кирилл. По дьявольским проискам стал он враждовать со всей живущей здесь во Христе братией и из-за этого отрекся от игуменства. И пошел к архиепископу в Великий Новгород и там возвел много клеветы на живущую в том монастыре братию. И упросил, чтобы отправили посланника, который принуждением приведет тех старцев на суд, чтобы выдать свою ложь за правду и сотворить пакость и срам той святой обители. Вот такое замыслил вышеназванный игумен Кирилл, надеясь в обход справедливости на земную власть, так как стяжал много пособников из числа бояр святейшего архиепископа.
Но великые онѣ своей обители бессмертныа заступникы вышнему Царю предстояще, съвѣт того игумена тлѣнный празден и поруганъ показаша. Егда бо той игуменъ Кирил повелѣ посланнику вяще 40 старцов монастыря того въ Великий Новъград привести, не точию бо державных манастыря того, но и многолѣтных, иже никакоже вѣдущих о волнении том, но точию преданнѣй молитвѣ внимающе. Бысть же превеликъ ужасъ на всѣх живущих в манастыри том, и плач от святых онѣх многолѣтных старцовъ, иже никакоже от обѣщаниа своего к мирскым изыдоша. И тако к шествию готовяхуся.
Но предстоящие Вышнему Царю великие бессмертные заступники своей обители показали гибельное злоумышление того игумена напрасным и обманным. Когда тот игумен Кирилл повелел посланнику привести в Великий Новгород более 40 старцев того монастыря — не только главных в монастыре, но и стариков, ничего не знающих о том волнении и только предающихся глубокой молитве, то все живущии в том монастыре были в превеликом ужасе, и стоял плач тех святых многолетних старцев из-за того, что не могли пойти в мир, не нарушив обета. И так готовились к путешествию.
Бысть же сице: яви нощию нѣкоему духовну старцу и многолѣтнему, яко бы въ велицей той церкви святаго Преображениа, идеже нетлѣнное тѣло святаго Германа лежа — бо тогда въ церкви бысть преподобный Герман. Зрит убо самого того святаго от своего гроба въставша и съ жезлом изъ церкви грядуща и сице глаголюща: «Не терплю прочее слезъ чад своих, но иду с ними к брату моему Сергию, да избавимь их от належащиа бѣды». И тако невидим бысть. Бѣ бо еще тогда мощи святаго Сергиа въ Велицем Новѣграде. Старець же от видѣниа того вспрянув, чюдяся бывшему, и възвести таковое прочим братиамъ.
Случилось же так: ночью некоему духовному и многолетнему старцу было явление — как будто стоит он в той большой церкви святого Преображения, где лежит нетленное тело святого Германа (так как тогда только преподобный Герман был в церкви). Видит, что сам тот святой встает из своего гроба, выходит с жезлом из церкви и говорит следующее: «Не могу больше терпеть слез моих чад, но пойду к брату моему Сергию, чтобы избавить нам их от напавшей беды», — и с тем стал невидим. Тогда еще мощи святого Сергия были в Великом Новгороде. Старец же воспрял от того видения, удивляясь случившемуся, и возвестил об этом прочим братьям.
Егда же приидоша въ Великый Новъград, предиименитаго же игумена Кирила ложное его оболгание и прочиа его мятежи явственѣ открышась пред архиепископомъ же и боляры. Онъ же посрамленъ и поруган въ словесѣх своих явись, архиепископъ же сущую ту братию с миромъ отпусти. Скоро приидоша вси въ свой им манастырь без никоея же пакости, благодаря... и угодников его Сергиа и Германа.
Когда же они пришли в Великий Новгород, то архиепископу и боярам явственно открылись ложный навет и прочие беззакония вышеименованного игумена Кирилла. Его речи оказались посрамлены и поруганы, а находящуюся там братию архиепископ отпустил с миром. Скоро все вернулись в свой монастырь безо всякого вреда, благодаря Господа Бога и угодников его Сергия и Германа.
...убо точию три чюдеснаа их въспомянухъ въ славу прославлшему их въ Троици славимому Богу, ему же буди слава и честь и покланяние въ вся въкы и на вѣкы. Аминь.
...упомянул только три их чуда во славу прославившему их в Троице славимому Богу, ему же слава и честь и поклонение во веки веков. Аминь.
[1] егоже не сказани пути и не ислѣдовани суди... — Рим. 11, 33.
[2] ...вышняго Бога давшего имъ честь измѣниша, на бездушныя твари... възложиша... — Ср.: Рим. 1, 23.
[3] Немецкое Свизское море — Балтийское море (Свизское, или Шведское).
[4] ...наченъ яж в Ливонстѣй земли даже и до Каргаполя... — Дается расстояние с юга на север. Ливонская земля — территория современных Латвии и Эстонии. Если наложить описание границы расселения чуди в Сказании на археологическую карту, то можно увидеть, что автор Сказания называл чудью племена ливов, эстов, води, карелов, веси, сумь и емь.
[5] ...в Немецкую же землю... — Т. е. на запад.
[6] ...полной великой рекы... — Южная часть Ботнического залива Балтийского моря или пролив, соединяющий Ботнический залив с Балтикой. На карте середины XVII в. под названием «Чертеж ветхой городам русским и шведским до Варяжского моря» у входа в Ботнический залив показано: «по сему месту ходу морем 60 верст».
[7] Каенскиа губы моря... — Ботнический залив Балтийского моря. «Каянской землей» русские источники XIV—XVII вв. называли современную Северную Финляндию, область к востоку от северной части Ботнического залива, где до сих пор находится город Каяни (Каянеборг). Упоминается и топоним «Каяно море» (например, в Ореховском договоре 1323 г. и новгородской берестяной грамоте № 286), обозначающий Ботнический залив. Выражение, употребленное в Сказании — Каннская губа моря, — ни в одном источнике больше не встречается, хотя и более точно определяет географическую реальность.
[8] ...двема языкомъ поработани — руси и нѣмцам... — Автор Сказания хорошо знал и политическую реальность, так как западные чудские племена находились на территории Швеции («немцы» здесь выступает как обобщенное обозначение иноземцев, в данном случае — шведов).
[9] ...яко от всѣх «вълхвы проклятыа» нарицаютца... — Для XVI в. еще устойчив образ «чудских племен» как не только язычников в прошлом, но и колдунов, «волхвов». Известно четыре послания середины XVI в. новгородских архиепископов об искоренении языческих обрядов и обычаев карел; так что во времена написания Сказания задача борьбы с язычеством местного населения стояла остро.
[10] ...Андрѣй брат Петровъ... — Апостол Андрей, галилеянин и брат апостола Петра, живший в I в. н. э. (Мф. 4, 18—20; Ин. 1, 40—42). Помимо канонических сведений, на Руси было популярно и апокрифическое сказание об апостоле Андрее Первозванном: оно вошло во многие летописные своды, а также в церковные службы и памяти. Так, уже в Лаврентьевской летописи мы читаем, как апостол Андрей путешествовал по территории Руси, посетив места будущих Киева и Новгорода, пророчествуя о принятии Русью христианства. Особой популярности культ апостола Андрея как крестителя Руси достигает в середине XVI в. при Иване Грозном. Поэтому неудивительно, что автор Сказания о Валаамском монастыре «продляет» маршрут апостола Андрея из Новгорода до Ладожского озера. Отметим, однако, что автор Сказания говорит об этом достаточно осторожно, ссылаясь на «старческие оповести».
[11] Невское (Нево) озеро — Ладожское озеро.
[12] ...яко новыа хананеи... — Хананеи — первоначальные жители земли Ханаанской, потомки Хама. В Ветхом Завете олицетворяли язычников, волхвов, нечестивцев (ср.: Исх. 23, 32; 34, 15—16).
[13] Коневец — Коневский (или Коневецкий) монастырь Рождества Богородицы, основан преподобным Арсением Коневским на острове Коневец на Ладожском озере после его возвращения с Афона. Житие Арсения (см. наст. изд., с. 156—183) называет 1399 г. как дату прихода преподобного на остров и сообщает год его смерти: по разным спискам жития — 1444 или 1447 год. Следовательно, и Валаамский, и Коневский монастыри возникли примерно в одни и те же годы неподалеку друг от друга на Ладожском озере; оба возникли сразу же как монастыри нового типа — общежительные и играли важную миссионерскую роль в Карельской земле.
[14] Град Орѣхов — город Орешек (позже — Нотебург, Шлиссельбург, современный г. Петрокрепость).
[15] ...море Бѣлое... тоже и море Свисское называютъ... — Из контекста понятно, что «Белым морем» здесь названо Балтийское море. Во избежание недоразумений автор Сказания приводит и более распространенное его наименование — «Свисское» (Шведское). Примеры названия Балтийского моря Белым по другим источникам мы привести не можем. С другой стороны, и современное Белое море в середине XVI в. еще не носило это название.
[16] ...от сивера Узярвою рекою... — Современная река Вуокса, впадающая в Ладожское озеро не с севера, а с запада (северо-запада), к тому же южнее самого Валаама. Эту фразу Сказания следует понимать, скорее всего, в таком смысле: через Узярву в озеро Нево втекают воды северного бассейна.
[17] ...яко да Валам мѣсто то именуют въ образъ древняго лестца и пророка Валама... — Эта ложная этимология основана на созвучии названия острова и имени библейского Валаама — мага и прорицателя времен Моисея. Автор Сказания обыгрывает известный библейский сюжет: Моавитский царь Валак призвал к себе Валаама, чтобы тот проклял народ Израиля, вышедший из пустыни во главе с Моисеем. Но каждый раз, когда Валаам должен был произносить проклятия Израилю, Бог вкладывал в его уста слова благословения (Чис. 22—24).
[18] ...Ефрѣмъ зовомый, иже послѣди монастырь на Перековском островѣ на Илмене велицем езере съгради... — Появление имени Ефрема Перекомского (Перекопского, Перековского) в Сказании несколько неожиданно, поскольку ни в одном из других источников его имя с Валаамом никак не связано. Видимо, и здесь автор пользовался местным монастырским преданием. Ефрем был канонизирован на церковном соборе 1549 г., хотя его местное почитание началось раньше.
Судя по тексту Жития, Ефрем родился в 1413 г., основал Перекомский монастырь на р. Веренде в 1450 г. (именно эта дата и вошла во все издания как год основания Перекомского монастыря); дату же его смерти можно высчитать по противоречивому тексту Жития от 1486 до 1552 г. Наиболее вероятно, что Житие Ефрема могло быть написано во второй половине XVII в., когда Перекомский монастырь был возрожден из запустения при помощи боярина Романа Федоровича Бобарыкина (к этому времени относится большинство чудес Жития, героем одного из которых является сам Бобарыкин).
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 133; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!